Монтаж никто не отменял, а сроки горят. Никакого вдохновения, конечно же, не было. Монтировалось, что называется, без души, торопливо и неровно. Вряд ли прыщавые зрители порносайтов заметят мелкие косяки и склейки, но Пашку такая халтура коробила неимоверно. Это как в старом анекдоте про фальшивые ёлочные игрушки.
В общем, слушай вопрос,сказала Лера, едва выйдя из ванной. Всего три дня прошло со дня смерти Дениса, а Ната удалила все его аккаунты и подчистила все фотографии с ним на своих страничках в социальных сетях. Вывесила только одно фотосо свадьбы, где они вдвоем. Очень красивое. Подписала: «Прости за всё. Нам было замечательно вместе». А больше фотографий нет.
То есть какнет? А раньше были? Пашка оторвался от планшета.
Да. Денис мне сам показывал несколько фото с её страницы на «Фэйсбуке». Но это не главный вопрос. Скажи мне, зачем блокировать страницы умершего мужа? Сразу же. Я погуглила, нельзя просто так удалить страницу. Нужно или быть её хозяином, или обращаться в техподдержку и доказывать смерть человека. Сдается мне, Ната заходила из-под его аккаунта. И к чему такая скорость?
Пашка нахмурился, пытаясь быстро сложить воедино какую-нибудь внятную картинку, найти разумный ответ. Лера села на стул рядом, взяла его планшет, быстро открыла браузер, пробежалась по адресам.
Вот, смотри. Удалена. И эта удалена. Он был в друзьях у Вики. Теперь нет. Страница удалена пользователем. Как тебе? Ты когда-нибудь видел человека, который в спешном порядке удаляет страницы своего супруга?
Мало ли,шевельнул плечом Пашка. Может быть, она не в силах выдержать разлуку. Или еще что. У Наты свои странности.
Или она мстит мне.
Каким образом? И главноезачем?
Впрочем, ответ на второй вопрос был очевиден.
Удаляет человека из моей памяти. Кто-нибудь сейчас хранит фотографии? Не в телефоне или компьютере, а распечатанные на бумаге? Никто мне хранит. Так же как не пишет бумажные письма, не переписывается телеграммами. Понимаешь? Сейчас можно стереть память о человеке. Удалить! Нет альбома с фотографиями, который можно взять с полочки и пролистать. Всё легко и просто.
Лера прихватила со стола уцелевший кусок рафинада. В этот момент она походила на обезумевшую белку.
Очень необычная месть,произнес Пашка негромко. Даже если и правда. Но моя задача, знаешь, в другом. Тебе надо успокоиться, отвлечься и прийти в себя. Поэтому мы сейчас приготовим поесть. Корнишоны с йогуртом, блин. А потом я сделаю всё, что сказал.
Лерин психоз лечился только таким образом. Тотальное обрубание факторов, которые могли её психически перевозбудить. Информационный карантин. Проверено.
Возможно, я что-то наговорила ей,сказала Лера. Но не помню, что именно. Вижу звонок, время разговора. Но не помню. Дыра в голове. Знаешь, ты прав. Мне надо остыть. Запишусь завтра к врачу, пусть выпишет новый рецепт. Не знаю, куда пропали эти проклятые капсулы Успокоюсь. Ты же не дашь мне снова вляпаться во что-нибудь серьезное, правда?
Пашка вспомнил, как много раз сидел на этом же самом месте, за этим же самым столом и обещал, что не даст Лере никуда вляпаться. А она вляпывалась с такой невероятной частотой, будто хотела взять от жизни всё самое острое непременно до двадцати лет. А Пашка вытаскивал и снова обещал. Обещал и вытаскивал. Пока не случилось самое страшное, что вообще может случитьсясмерть ребенка.
Доставай йогурты,проворчал он. Тостер еще работает? В прошлый раз жёг ужасно. Давно пора новый купить. И сахар надо бы убрать, справишься? Я пока покурить выйду. И это не марихуана. Обычные сигареты, не смейся. Посмотри, душ всегда идет тебе на пользу. Стало намного лучше. Намного лучше.
Глава пятая
Очередное пробуждениекак выныривание из холодной воды. На ресницах прилипшие капли, кожа в пупырышках, зубы выбивают дробь друг о дружку, хочется быстрее завернуться в полотенцено полотенца нет, потому что реальность не помогает. И, если разобраться, никогда не помогала.
Лере вновь снился сон, где в высокой траве валялся раскрытый ноутбук.
«Тихо в окошко глядит»
Рядом с ним на коленях стоял мужчина. На безымянном пальце правой руки у него было обручальное кольцо. Одет мужчина был в спортивный костюм, в ушах торчали беспроводные наушники, а на запястье подмигивали голубыми циферками модные дорогие смарт-часы. В какой-то момент мужчина повернулся, и Лера узнала Дениса. Мёртвого Дениса. Губы у него оказались синими и потрескавшимися, кожажелтоватой. Всё лицо было усеяно мелкими каплями дождя. В глазах, под веками, тоже была вода, из-за которой зрачки казались увеличенными, закрывали не только радужку, но и белок. Крылья носа блестели от влаги, а под ноздрями пузырились сопли.
Пожалуйста, повернись к камере! попросил Денис, не шевеля губами. Покажи, на что способна. Смотри в камеру, это же прямой эфир.
И она проснулась, размахивая руками, как заправский пловец. Оказалась в ворохе из одеяла, простыни и двух подушек. Едва не свалилась с кровати. Обнаружила, что содрала заусенец на указательном пальце, измазала кровью постельное белье.
В телефоне вибрировал будильник, поставленный на полдесятого утра. Очень хотелось курить, но Лера взяла с тумбочки пачку жвачки, забросила в рот две подушечкикак показывают в рекламепобрела умываться.
Минувшая смена действительно отвлекла от тяжёлых мыслей. Лера подумывала поменяться с коллегой и поработать без выходных в ночь целую неделю. Монотонная работа с накладными, отгрузочными, маршрутными и складскими листами хорошо вышибала из головы всю эту сопливо-влюбленную муть. О Денисе во время смены Лера почти не думала, некогда было. От ночной усталости наваливалась приятная отупляющая тяжесть, хотелось только спать, и чтобы без сновидений.
Накатило только под утро, когда она в половину пятого бродила среди стеллажей круглосуточного супермаркета. Мимолетом подумала о том, что через пару часов могла бы выйти на пробежку, встретить Дениса, позавтракать с ним в кафе. Пончики и яичница. Потом они бы пошли к ней, занялись любовью (не сексом, а именно любовью, чувствуете разницу?), а потом проспали бы вместе чуть ли не до обеда. Она бы лежала в его объятиях, чувствовала дыхание, биение его сердца, ощущала его запах и была бы самой счастливой женщиной на свете.
Вот только никуда Лера не побежит и никого не встретит. Никогда.
О, снова это проклятое слово.
Она заварила чай, намотала на палец кусок пластыря, от которого пахло йодом, села на подоконнике на кухне и принялась бездумно листать сонник. Та самая привычка, позволяющая прийти в себя по утрам.
В обед Лера планировала заехать к врачу за новым рецептом. Таблетки куда-то запропастились.
После обедагенеральная уборка. Беспорядок расслаблял, в беспорядке и мысли делались такими жехотелось бросить всё к чёрту и больше не расставлять на полках книги, не мыть посуду, не готовить и даже не переодеваться. Опять же, проходили. Квартира-норка могла превратиться в захламленную пещеру за два-три дня. А Лера вместе с ней обращалась в пещерного человека с букетом зависимостей и психозов. Поэтомудолжна быть чистота! Считайте это шаблонным, но эффективным девизом.
Вечером Лера хотела погулять и, может быть, сходить в кино. Прав был Пашка, лучший способ избавиться от стрессаотвлечься. Можно позвонить кому-нибудь. Старым подружкам (не обманывайся, у тебя их нет). Или, например, позвать с собой Вику. Как давно они вдвоем где-то гуляли?
Три года назад пару раз в неделю по утрам Лера запрыгивала в машину и мчалась к Викиному дому. Вика поджидала у подъезданеизменно накрашенная и красиваявдвоем они ехали завтракать в ресторанчик на берегу реки. Какие в нём подавали круассаны! Какой там был кофе! Какой чудесный вид открывался из окон!
Болтали час или два, неторопливо завтракая, будто забыв о суете жизни, выпав из реальности, оставаясь теми самыми сестрами-подругами, которые пишут один дневничок на двоих, рисуют на его страницах цветы и мечтают о самом лучшем муже на свете. Даже после тяжелого развода, алкоголизма и лечения анорексии Вика верила в то, что непременно найдет себе того самого, единственного.
Первый раз был пробный, говорила она. Как фальстарт в спринте. Теперь же я бегаю как надо. В первых рядах.
В две тысячи пятнадцатом у неё уже никого не было. В две тысячи девятнадцатомеще никого.
Лера давно ей не звонила. Сёстры должны поддерживать друг друга, не правда ли? Но они всё равно отдалились, словно что-то общее между ними осталось в детстве, растворилось в прошлом, а нынешняя жизнь протекала по другим правилам. Сначала прекратились совместные завтраки, потом переписки в чатах, а затем они перестали даже звонить друг другу. Так бывает.
От размышлений отвлек короткий звонок в дверь.
Первая мысль, тревожно вспорхнувшая в голове: пришла Ната. Стоит в коридоредорогое пальто, сапоги на каблуках, аккуратно уложенные волосы, тёмные очкиподбирает слова, чтобы больнее ужалить. Ната никогда не лезла за словом в карман.
Лера спрыгнула с подоконника, выглянула в коридор, будто ожидала, что незваная гостья уже открыла дверь и поджидает её в коридоре. Но там, конечно же, было пусто.
В дверь снова коротко позвонили. Потом постучали.
Кто там? спросила Лера, подойдя ближе. Прильнула к глазку. У дверей стоял мужчина лет сорока, одетый в медицинскую спецовку темно-синего цвета.
Валерия? спросил мужчина. Валерия Одинцова, верно? Откройте пожалуйста. Хочу задавать вам несколько вопросов.
По какому поводу?
Я бы хотел личнопроизнес мужчина. Всё это время он смотрел в экран телефона и что-то быстро в нём набирал. Знаете, личная беседа, самая лучшая.
Мне ничего не нужно, спасибо. Думаю, вы ошиблись.
Нет, что вы. Именно вы нам и нужны. Пара вопросов, делов-то.
Задавайте так.
Мужчина поднял взгляд и посмотрел аккурат в дверной глазок.
Вам не кажется, что это вот нежелание открывать дверьпрямой признак вашего нового нервного срыва? Вы ведь вернулись к съемкам в порно? Запустили своё обсессивное расстройство? А трахать предпочитаете женатых? спросил он.
Что?
Могу повторить, сказал мужчина. Если вы не расслышали. Вам в больничку надо. Нас же не просто так вызвали. Впустите, мы посмотрим, оценим, отвезем.
Откуда вы вообще взялись? Откуда у вас мой адрес? голос сорвался на шёпот. Кто вас вызвал?
Впустите, предложил мужчина, снова выстукивая что-то пальцами в телефоне. Бледный экран освещал его широкое красноватое лицо, усеянное мелкими прыщиками. У вас же вариантов немного. Или мы сами зайдем, или вызовем бригаду и полицейских. Вынесут вас вперед ногами. Идет?
Я вас засужу, пробормотала Лера, ощущая, как наваливается паническая слабость.
Она вспомнила санитаров в психиатрической клинике. Ничего плохого они никогда не делали, но стойко ассоциировались у Леры с самыми неприятными процедурами и «приходами».
Мужчина ухмыльнулся.
Мы сделаем вам только лучше. Подумайте сами, вы можете стать угрозой для других людей.
Идите к чёрту! закричала Лера и в бессилии ударила кулаками по двери. Валите отсюда! Я сейчас позвоню знакомым, и они вышибут из вас дурь! Понятно? Кто бы вы ни были!
Стало тихо. Из-за двери больше никто ничего не говорил. Лера смотрела на темное отверстие глазка, боясь прикоснуться к нему. Сердце колотилось. Из-за спины сквозь приоткрытое окно донеслась короткая мелодия и тут же оборвалась.
Лера отступила на шаг, потом еще, и так, спиной вперед, дошла до кухни.
Короткий звонок в дверь разорвал наступившую было тишину. Лера подпрыгнула от неожиданности, ругнулась сквозь зубы.
Рванула по коридору, распахнула дверь. Мужчина стоял у лифта, запустив руки в карманы. Улыбался. Еще один, тоже в спецовке, прислонился плечом к стене у соседней двери.
Можно я вас сфотографирую? спросил он. Никогда не видел порноактрис вживую. Вы ещё даже ничего. В раздел «милф» неплохо подходите. Погуглю.
Я же сказалаубирайтесь! рявкнула Лера, хищно крутанувшись на месте. Понимала, что с двоими не справится, но также понималаЛера из прошлого подсказалачто эти люди не санитары, а подставные шуты. Кто вы вообще такие?
Её крики метались по лестничной клетке, будто испуганные птицы. Один из мужчин сделал пару снимков. Фотовспышка с треском разорвала полумрак пролёта и оставила в глазах мельтешащие белые пятнышки.
Мужчина всё еще продолжал улыбаться, и улыбочка эта вывела Леру окончательно. Она бросилась на него, намереваясь расшибить нос, выцарапать глаза, разобрать в кровь губы. Пусть её снова в чём-нибудь обвинят. Какая, к чёрту, разница?
Мужчина же, хохоча, увернулся, отбежал ко второму, и они запрыгали по лестнице вниз.
Вы истеричка, женщина! кричали они наперебой, перепрыгивая через две-три ступеньки. Вам лечиться надо! Но вы не переживайте! Мы вызовем кого надо! У вас как раз кукушка окончательно поедет! Не переживайте!
Они исчезли из виду, оставив только грохот обуви по ступенькам; да и эти звуки скоро растворились, сразу за хлопком входной двери.
Лера стояла у лифта. Сердцу было тесно. В горле пересохло. А мысли-то, мысли! снова встрепенулись и метались под черепной коробкой, не оставив от спокойствия ничего. Через распахнутую дверь доносилась слабая мелодия телефона. Кто-то звонил. Утро внезапно выдалось ужасно суматошным.
В голове кричала Лера из прошлого, которая почувствовала короткий миг свободы: «Догнать! Сломать нос! Разобраться!»
Догнала бы, но не сейчас.
Когда Лера вернулась на кухню, телефон уже замолчал. Три пропущенныхи всё от неизвестных номеров.
Хрен вам, пробормотала Лера, обращаясь к звонившим. Ни единого повода, понятно?
Словно не кидалась только что с кулаками на санитара.
Такое поведение в прошлом. Новая жизнь течёт по новым правилам: спокойствие и умиротворённость.
«Он что-то сказал про секс с женатыми! Он от Наты! Она развлекается, мстит, хочет свести тебя с ума!»
Крики внутри головы, не подпитываемые действием, быстро обратились в слабое эхо, а затем и стихли вовсе.
Лера взяла сонник, чтобы отвлечься, нашла заметку о вдове. Ничего оригинального. Одни неприятности. Выглянула в окно и увидела тех самых поддельных санитаров, сидящих на лавочке на детской площадке. Они следили за её окнами и тут же приветливо вскинули руки. Заулыбались.
Неужели действительно будут ждать, когда Лера выйдет?
Пришло давно забытое ощущение. Колючее и холодное.
Безысходность.
Вот и ты, старая гостья, здравствуй.
Лера взмахнула рукой, будто разгоняла сигаретный дым. Задернула шторы.
Еще одна деталь к общему пазлу, который Пашка считает паранойей.
Снова завибрировал телефон. Неизвестный номер. Поднесла трубку к уху.
Алло?
Валерия? спросил в трубке молодой женский голосок. Это из психоневрологического диспансера номер девять вас беспокоят. Вы у нас проходили лечение
С десятого по двенадцатый, пробормотала Лера.
Все верно. Простите, если беспокою. Нам тут пришло несколько писем о вас. Указывается, что вы вчера хотели покончить жизнь самоубийством на почве обострения обсессивно-компульсивного расстройства.
С чего вы?.. она захлебнулась подступившим кашлем, выдавила слова. Ничего такого не было! Я не собиралась Что ещё за письма?
Бумажные письма, проворковал женский голосок. Как в старые добрые времена. И еще фотографии.
Какие, к чёрту фотографии?
Хорошие. Как раз для публикации в интернете. Неплохая новость на будущую неделю. Так и вижу заголовки«Дочь известного бизнесмена вскрыла себе вены из-за обострившихся старых психических расстройств». Вы на фотографиях почти мертвая, вся в крови. Вас вытаскивали из ванной. Как в десятом году, помните? Жаль, что вы не сдохли тогда. Не было бы больше неприятностей. Глядишь, некоторые люди остались бы живы и никогда не изменяли женам.
Что?
В трубке рассмеялись и сбросили.
Набрала тут же позвонила Пашке и обнаружила, что ощупывает взглядом кухню в поисках сигаретной пачки. Той самой, которую выбросила вчера в мусорную корзину А мусор выносила? Если поискать, может завалялась сигаретка-то где-нибудь среди пустых упаковок от йогурта и картофельных очисток?..
Пашка ответил быстро, выслушал сбивчивый Лерин рассказ и долго молчал в трубке. Потом сказал:
Часа через два буду. Идёт?
У меня всё равно нет выбора. Спасибо.
Лера снова выглянула в окно. Мужчины сидели на лавочке и наблюдали за ней. Вскинули руки, усмехаясь. По тротуару возле дома шла небольшая компания подростков. Кто-то из них вроде бы указал на Леру. Она отшатнулась от окна в испуге. Нырнула в коридор, где не было окон. Стояла в тишине минут десять, прислушиваясь. Ожидала услышать стук в дверь. Звонок. Чьи-то голоса на лестничном пролёте.