Но здесь не было влюбленных парочек, по крайней мере, их не было в поле видимости Блейда. Орущих детишек тоже не наблюдалось: тот мальчик, который сидел недалеко, и кроме которого детей на борту не было, был, хоть и непоседлив, но не громок в выражении своих эмоций. А рядом была только эта пожилая женщина и пустое кресло, которое уже вряд ли кто-то займёт, потому что двигатели самолёта уже завели и он начал медленно разворачиваться, чтобы выехать на взлётную полосу.
Извините?
Блейд не услышал этого обращения, но через несколько секунд почувствовал лёгкое прикосновение мягкой ладони к своей руке. Он обернулся и вынул наушники, затем, быстро выключил музыку и взглянул на свою соседку, которая попросила его внимания.
Вы что-то хотели, миссис? тактично спросил Блейд у пожилой дамы.
Вблизи, при детальном рассмотрении, она оказалась ещё более милой и обаятельной, чем казалась. И даже несколько выцветшие глаза и сети морщинок, что украшали её лицо, шею, руки, не могли испортить её. Наверное, в молодости она была очень красива.
Да, с лёгкой смущенной улыбкой кивнула женщина. Мне немного странно и стыдно обращаться к вам с этой просьбой, но не могли бы вы подержать меня за руку, пока мы не взлетим?
Странная просьба пожилой дамы не удивила Блейда, хотя, она и была необычной. Он спросил:
Как вас зовут, миссис?
Роуз, ответила женщина.
Хорошо, Роуз. Думаю, меня это совершенно не затруднит.
Благодарю вас, искренне улыбнулась женщина и протянула свою тонкую аристократическую ладонь, но самостоятельно взять парня за руку не решилась, воспитание не позволяло.
Не желая смущать даму, Блейд сам взял её ладонь в свою, аккуратно и удобно устраивая на подлокотнике. В этой страной ситуации его лицо, его взгляд отражали обыкновенное спокойствие, которое успокаивающе действовало и на его соседку, давало ей понять, что ничего плохого не случилось и не случится.
Вы боитесь летать, Роуз? спросил Блейд, когда самолёт начал набирать скорость, разгоняясь на взлётной полосе.
Ужасно, вздохнула женщина. Каждое её движение выдавало напряжение.
Не бойтесь, мягко произнёс Блейд, чуть сильнее сжимая хрупкую ладонь женщины, демонстрируя поддержку. Он добавил: Самолёты падают крайне редко, сомневаюсь, что это произойдёт именно с нами.
Я знаю, вздохнула Роуз. Я не знаю, откуда у меня этот страх. Я начала испытывать его ещё до того, как впервые взошла на борт самолёта. Мне тогда было семнадцать, а страх поселился в моей душе в пятнадцать или даже раньше. Помню, как слушала рассказы своего отца о работе, как смотрела его фотографии с этими огромными крылатыми машинами, и всё у меня внутри замирало от ужаса, она помолчала несколько секунд и добавила, уточняя: Мой отец был военным пилотом.
С вашим отцом произошла беда на службе?
Нет-нет. Он успешно отслужил своё и ушёл на заслуженный отдых. Только однажды в его опыте было такое, что самолёт вышел из строя во время испытаний, но он смог успешно катапультироваться, только ногу повредил во время приземления, но не слишком сильно. Мне тогда было пять лет.
Наверное, поэтому вы и боитесь. Родители для каждого человека самое важное в мире, тем более, в детстве. Если не будет их не будет жизни. Потому нормально, что в вашем сознании неприятный эпизод с отцом связался с опасностью полётов.
Вы психолог? удивлённо спросила женщина.
Нет, Блейд слегка улыбнулся.
А вы могли бы стать отличным лекарем душ, без тени иронии произнесла женщина. Вы очень отзывчивый человек. И очень проникновенный.
Она помолчала несколько мгновений, затем, вспомнив, спросила:
А как вас зовут?
Блейд, представился парень.
Подумайте об этом, Блейд, вы бы могли помочь очень многим, я в этом просто уверена.
Блейд едва заметно усмехнулся и отвёл взгляд. В памяти вспыхнули воспоминания и лица многие лица тех, кому он помог найти покой.
Роуз, вновь вернувшись к женщине, поинтересовался парень, почему же вы летите одна, если так боитесь этого?
Женщина вздохнула, чуть прикрыла глаза, улыбнулась. Было понятно, что она подумала о чём-то светлом и приятном для себя, дорогом.
Я лечу в Германию, чтобы повидать сына. Я и сама урожденная немка, но с мужем мы сорок один год назад перебрались в Англию, в Лондон. Знаете, Блейд, на тот момент, в начале семидесятых, Берлин и Лондон так разительно отличались! Казалось бы две столицы, а столько различий
У каждой страны свой стиль и свой вид, свой образ жизни и мысли, ответил Блейд, и столицы лучшее отражение этого.
Может быть, вы и правы, вздохнула женщина. Но, знаете, между Берлином, в котором я росла, который был подобием советского союза, и тем городом, который я увидела уже в девяностых, приехав туда с мужем, есть огромная разница. Жизнь до падения Берлинской стены и после, вообще, очень отличалась. Но вы, Блейд, наверняка этого не знаете.
Я родился в восемьдесят пятом году, ответил Блейд, так что, да, я не могу помнить, какова была жизнь в разделённой стране.
А в какой части страны родились вы: ФРГ или ГДР?
В ФРГ. Мои родители жили в западной части Берлина.
Мои родители тоже пытались несколько раз перебраться туда, но у них ничего не получилось. Потом, когда я выросла, я тоже хотела уехать, но познакомилась с будущим мужем и, вместо ФРГ, мы уехали в Лондон. Как сейчас помню это: на дворе тысячи девятьсот семидесятый год, мне двадцать три года. По миру начинает ходить эпидемия хиппи, все слушают Beatles и Rolling Stone, женщина мечтательно улыбнулась, вспоминая молодость. Помню, в тот день я надела новую летящую мини-юбку и белые балетки, а на улице, как назло, пошёл ливень. У меня сломался зонт, я пережидала непогоду на автобусной остановке, и меня облил проезжающий мимо автомобиль из лужи. Как же я расстроилась тогда И тут ко мне подошёл он, она вновь улыбнулась. Обаятельный красавец с обворожительной улыбкой, от которой ёкало сердце. Он усадил меня на скамью, достал огромную упаковку салфеток и начал вытирать мои перепачканные в грязи ноги. Оказывается, именно ради салфеток он тогда и вышел из дома. Наверное, это и есть судьба С того дня мы не расставались. Несмотря на то, что он заканчивал учёбу в лётной академии и у него было очень много работы по учёбе и практике, мы встречались каждый день и проводили вместе минимум три часа. А уже через семь месяцев после знакомства мы улетели в Лондон, чтобы там обосноваться и, как только распаковали чемоданы, пошли и поженились. Это было славное время.
Блейд сдержано кивнул. Он не знал, как реагировать на откровения женщины, на столь душевный и светлый рассказ об её жизни. Он не верил в судьбу и прочее жизнь заставила не верить но говорить об этом и разрушать лучистую картину мира этой милой дамы не хотелось.
А вы, Блейд, у вас есть жена? Или девушка?
Она помолчала несколько секунд, затем добавила, чуть нервничая при этом:
Или парень. Наверное, правильно спросить и об этом?
Нет. У меня никого нет.
Вы одиноки?
Блейд чуть поморщился и ответил:
Я не люблю называть это так.
Извините.
Ничего, Роуз.
Значит, после некоторого молчания вновь заговорила женщина, вы летите в Берлин к семье?
Да, ответил парень. Он смотрел вперёд, и Роуз не увидела того, что отразилось в его глазах в этот момент.
Самолёт набрал предельную скорость и, чуть подскочив, оторвался от взлётной полосы, взмывая в воздух, набирая высоту. Женщина сильнее сжала ладонь Блейда своими тонкими пальцами, случайно впившись в неё аккуратными овальными ногтями.
Губы Блейда дрогнули в ответ на эту несильную боль, но он ничего не сказал по этому поводу, продолжая держать женщину за руку и смотреть вперёд.
Когда самолёт набрал нужную высоту и выровнял своё положение в воздухе, пассажирам разрешили отстегнуть ремни и начать передвигаться по салону. Роуз ослабила хватку, но окончательно руки Блейда не отпустила.
Вы говорили, что ваш муж учился в лётной академии, произнёс Блейд, он работал пилотом?
Да, женщина улыбнулась. Тридцать лет пролетал. На пенсию ушёл только в пятьдесят четыре года, это считается поздно в его профессии.
Так странно, что у вас и отец, и муж были пилотами, а вы боитесь летать
Да, улыбка. Ховард, мой муж, очень умилялся моему страху и всегда-всегда крепко держал меня за руку, когда мы куда-то летели, а он был не в кресле пилота, а в салоне.
Он был гражданским пилотом?
Да.
Но, что удивительно, я никогда не боялась, что с ним что-то случится в небе, оно было его стихией. Я всегда с улыбкой смотрела вслед его взлетающему самолёту, я провожала его на каждый рейс, и точно знала, что он вернётся, потому что иначе быть не может. Я им безумно гордилась.
Почему же он не полетел с вами сейчас? поинтересовался Блейд.
Роуз грустно улыбнулась и прикрыла глаза, в которых отразилась светлая тоска. Она ответила:
Потому что мой дорогой Ховард покинул меня три года тому назад.
Соболезную.
Спасибо, на губах женщины вновь дрогнула грустная улыбка. Я безумно по нему скучаю, но знаю, что пока я не в силах ничего изменить. Его срок уже вышел, а мой ещё идёт.
Роуз помолчала несколько секунд и добавила:
Знаете, Блейд, с тех пор, как Ховарда не стало, я очень полюбила летать. Нет, я всё ещё дико боюсь этого. Но здесь, в небе, я ощущаю себя немного ближе к нему, ведь я уверена, что он на небесах. Такой, как он, просто не может попасть в иное место.
Блейд вопросительно поднял бровь и взглянул на соседку. Рай, ад, это всё так мимо него, так чуждо ему. Он не верил ни в бога, ни в дьявола только в собственные силы, иначе как-то не получалось
Но озвучивать своё несогласие парень и теперь не стал. Эта женщина не за тем разговаривала с ним, чтобы он причинял ей боль и обижал её.
В чём дело, Блейд? Почему вы вдруг замолчали? участливо поинтересовалась Роуз.
Парень посмотрел на неё, скользнув взглядом по кудряшкам волос, по-старчески тонким губам, по шёлковому банту на вороте блузки.
Я просто задумался, ответил Блейд. Рай, ад и прочее это такие философские темы, над которыми можно думать бесконечно и спорить до потери сознания. Но лично я не верю в это.
Наверное, это право каждого: верить или не верить, вздохнула Роуз. К тому же, Блейд, вы ещё очень молоды, чтобы задумываться над этим. Это приходит с опытом. Простите, если я вас обидела своими словами.
Вы меня не обидели, ответил парень.
Он отвернулся к окну, скользя взглядом по молочно-белым облакам по ту сторону стекла, и добавил:
Всё приходит с опытом
Глава 3
К тому моменту, когда Блейд оказался на улице, где располагался его дом, на город уже опустилась ночь. Небеса затянули грязно-серые тучи, что поливали тротуары и дома, редких прохожих мерзкой холодной моросью. Определённо, в Лондоне, который парень покинул, погода была намного более приятной. А говорят ещё, что Лондон город туманов и дождей, сейчас это определение скорее было справедливо для его родного Берлина, который был опутан туманными объятиями промозглой ночи и неприятно-ледяные руки которой проникали под воротник лёгкого пальто и холодили кожу, заставляли её покрываться мурашками.
От этого мелкого дождя причёска испортилась, и пряди волос начали налипать на лоб, липнуть к вискам. Периодически Блейду приходилось утирать лицо рукавом светло-серого пальто, чтобы капли холодной воды не попадали в глаза, портя зрение. В такую погоду даже не покуришь, а парню очень хотелось это сделать, потому что последнюю сигарету он выкурил более двух часов тому назад из-за неприятной погоды в городе были жуткие пробки, не позволившие Блейду быстро попасть домой. Ему даже пришлось выйти не в своём квартале и продолжать путь пешком, чтобы более не стоять на месте, томясь в душной машине и слушая пронзительные гудки соседних автомобилей.
Поправив воротник, подняв его, парень ускорил шаг. Ему очень хотелось наконец-то попасть домой, отогреться, покурить и
Блейд слегка мотнул головой, запрещая себе думать об «и». Он всегда так поступал, когда отлучался из дома, потому что, не поступай он так, он бы не нашёл себе места и покоя, всё время, двадцать четыре часа в сутки думая о том, кого он оставил. А это было бы слишком мучительным. Ему и так хватало проблем в жизни. Благо, самоконтроль у Блейда мастерски срабатывал даже в том, что касалось мыслей, которые большинство людей не умеют контролировать и подчинять своей воле.
Дойдя до забора, ограждающего его дом от улицы, парень запустил руку в карман пальто, нащупывая там холодные и, почему-то, влажные ключи. Чёртов дождь пробрался даже в карман, а ведь он был не таким уж и сильным всего лишь неприятная морось, не больше.
Отперев дверь, и тотчас закрыв её за собой, чтобы территорию его «крепости» не пересёк чужой, Блейд быстро преодолел расстояние до крыльца и вставил ключ в дверной замок, дважды повернул, отпирая дом и, наконец-то, переступая его порог.
Дом встретил парня тишиной и темнотой. В принципе, ничего необычного. Вздохнув, Блейд положил ключи на тумбочку, что стояла прямо около входной двери, и снял влажное пальто. Избавившись от верхней одежды, парень обернулся, чуть прищуриваясь, проводя взглядом по интерьеру достаточно просторной гостиной. Того света, что проникал в окна с улицы, было катастрофически мало, но его хватило для того, чтобы различить знакомую фигуру, лежащую, свернувшись калачиком, на диване.
Губы Блейда тронула лёгкая, почти незаметная улыбка. Он оставил свой миниатюрный чёрный чемодан, снял грязную после улицы обувь и направился на кухню, чтобы покурить и съесть или выпить чего-нибудь горячего, ему это сейчас было просто необходимо болезнь совершенно не входила в планы парня.
Но не успел он дойти до кухни, когда его окликнули:
Блейд, это ты?
Да, негромко ответил блондин, останавливаясь и оборачиваясь.
Человек на диване сел, свет фонаря, проникающий в окно, расположенное позади дивана, выхватил из темноты бледное лицо и растрепанную тёмную шевелюру, которая после недолгого сна на диване выглядела совершенно непослушной.
Почему ты не спишь? спросил Блейд, временно откладывая свои планы.
Он пересёк гостиную и подошёл к дивану, на котором сидело единственное живое существо, которое Блейд любил, к которому спешил, единственный родной человек, который у него был во всём мире. Этим человеком был его младший брат Майкл, Мекки как иногда ласково называл его Блейд. У них была разница в возрасте в семь лет, и Майклу было всего девятнадцать. И вот уже как четырнадцать лет Блейд был ему и отцом, и матерью всем и всеми.
Майкл нахмурился и опустил взгляд, поёрзал, после чего ответил:
Я хотел дождаться тебя.
Ты же не знал, когда я вернусь?
Не знал, согласился Майкл. Но я всегда чувствую, когда ты должен прийти.
Это было правдой. Всякий раз, когда Блейд уезжал куда-то, Майкл преданно ждал брата, как собачка, ожидая его возвращения и почти всегда идеально чувствуя тот момент, когда брат должен переступить порог их дома. Правда, были и другие случаи, когда предчувствие немного подводило Майкла или Блейд неожиданно менял свои планы и задерживался на дольше, чем планировал. Тогда Майкл мог ждать его прихода по несколько дней, смотря на дверь, даже не принимая пищу.
Блейд не пытался ругать брата, кричать на него, пытаться объяснить ему, насколько его поведение глупо. Он всегда знал, что его брат особенный. И с этим просто нужно было смириться и жить.
Надеюсь, произнёс Блейд, смотря на брата, который смотрел вниз, ковырял обивку дивана, ты меня не несколько дней ждал?
Нет. Сегодня меня предчувствие не подвело.
Блейд вздохнул и сел рядом с братом, обнял его за плечи. Майкл уткнулся носом ему в плечо.
Иди спать, сказал Блейд.
Я ещё не хочу, поморщился Майкл, затем, добавил: Точнее, хочу. Но не сейчас.
Он поднял голову и посмотрел на Блейда.
Я хочу побыть с тобой, добавил младший.
Хорошо, кивнул Блейд.
Парень нахмурился и огляделся по сторонам, вздохнул. Он добавил:
Только я хочу поесть, выпить кофе или чего-нибудь покрепче. Так что, сидеть здесь, на диване, я не стану.
Я пойду с тобой на кухню, с готовностью ответил Майкл и встал.
Постояв несколько секунд, он взял Блейда за руку, несильно, но требовательно тяня его на себя. Парни переместились на кухню. Блейд наконец-то включил свет, от которого они оба поморщились, он показался слишком ярким.