Равиль ИхсановРозочка и подарок Деда Мороза
Розочка выросла в семье морского офицера и учительницы русского языка и литературы. Отец её баловал. Мать тоже не была строгой к ней. Может потому, что других детей в семье не было. А, может, хотелось таким образом дать то, что они не получили, счастье.
***
Что такое, собственно, счастье?..
В повести замечательных писателей, братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» приводится ряд определений счастья: «Не в деньгах счастье», «Высшее удовлетворение, полное довольствие, успех, удача», «Счастье есть отсутствие несчастья», «Счастливей всех шуты, дураки, сущеглупые и нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не обольщаются»
Однако. Остановимся. Вернемся к нашим героям. Мать Розочки, являющаяся столбовой дворянкой, что, конечно, не афишировалось в её служебных документах, предпочитала при ответе на вопрос «Что такое счастье?» игнорировать современных писателей-фантастов. Её выбором был один из немногих оставшихся фамильных раритетовдореволюционный Словарь живого великорусского языка Владимира Даля. Она читала такие запомнившиеся дочери строки великого ученого: «Счастьеслучайность, желанная неожиданность, талан, удача, успех не по расчету. Это Благоденствие, благополучие, земное блаженство, желанная насущная жизнь, без горя, смут, тревоги. Покой и довольство; вообще, все желанное, все то, что покоит и доводит человека, по убежденьям, вкусам и привычкам его»
Как правильно сказано, обрывала на этой фразе монолог мать и промокала белоснежным платочком уголки глаз. Боюсь я за отца, как он там, в студеном, беспощадном океане
Она читала строки из стихотворения Константина Бальмонта «Океан». Её звонкий голос отражался от просторных стен и высокого потолка, гас в большой хрустальной люстре:
«Вдали от берегов Страны Обетованной,
Храня на дне души надежды бледный свет,
Я волны вопрошал, и Океан туманный
Угрюмо рокотал и говорил в ответ.
«Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет.
Ты вверился мечте обманчивой и странной.
Скитайся дни, года, десятки, сотни лет,-
Ты не найдешь нигде Страны Обетованной»
Как знать. Но выбор стихов про океан у мамочки Розочки был не совсем идеологически выдержанным. Быть может, приведи она строки поэта Николая Тихонова: «Великим океаном нашей жизни Сейчас плывем к тем дальним берегам, Что назовём землею коммунизма Наш долгий путь закончим только там», она нашла бы успокоение своей мятущейся душе.
Как знать. За всё надо платить. И за возможность идти своим шагом, не повторяя ритм марша миллионов жителей самой большой страны в мире
Она не хотела мужа, которого сделали из самых крепких в мире гвоздей. Как там, у того же незабвенного Николая Тихонова: «Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей». Её пугали строчки того же Тихонова, предваряющие строки про знаменитые советские гвозди в «Балладе о гвоздях»: «Адмиральским ушам простукал рассвет: «Приказ исполнен. Спасенных нет»
Так оно и получилось. Через несколько лет. Командир атомной подводной лодки Ахметьев проявил мужество при ликвидации пожара на вверенном ему плавательном средстве и погиб смертью героя, сказал матери Розочки в штабе дивизиона подлодок суровый контр-адмирал. Никто и ничто не могло спасти его и остальных членов экипажа. Секретный, пока не серийный образец новой субмарины, несущий на борту разрушительные по своей мощи баллистические атомные ракеты, не должен был попасть в руки стратегического противника. Они, американцы, были рядом, своиочень далеко. Просто не хватило времени своим прийти на помощь. Подлодка ушла в пучины Атлантического океана, быть может, в лучший сейф для хранения секретной информации на глубине 8 километров. Об этом ни слова не сказал командир дивизиона. Подразумевалось простоеинтересы большой страны превыше всего
Конечно, мать Розочки читала в классе ученикам Владимира Маяковского, пусть и отстраняясь душой от этих и других пламенных строк:
«Голос единицы
тоньше писка.
Кто её услышит? -
Разве жена!
И то
если не на базаре,
а близко».
Но думала ли она, что эти и другие строки великого поэта-глашатая будут иметь отношение к ней?!
А пока что мать Розы вспоминала строчки из стихотворения Иосифа Бродского «Песенка о свободе»: Почему у дождевой у тучки есть куда податься от могучей кучки? Почему на свете нет завода, где бы делалась свобода? Ах, свобода, ах, свобода». Она вздыхала, тихонько покидала пределы большой залы, снимала с вешалки в шкафу в большой прихожей черную парадную шинель любимого человека, целовала шитые золотой канителью офицерские погоны, зарывала свое неизменно милое, не смотря на припухший от слез носик, лицо в черное колючее сукно. Она ложилась здесь же, в прихожей на диван и замирала в позе эмбриона под шинелью на час-другой.
В такие минуты и часы в огромной квартире капитана первого ранга Ахметьева всё и вся замирало. Роза брала в руки массивный аппарат городского телефона из черной пластмассы и уходила с ним в свою комнату, домашняя прислуга, представленная в единственном числе Бабой Настей, не покидала пределы большой кухни, выходящей своим окнами на набережную Мойки.
Но жизнь брала свое: надо было идти на работу в школе, проверять письменные работы учеников, помогать дочери с уроками математики, в которых она, как говорится, ни в зуб ногойну а самое главное: надо было готовиться к возвращению мужа из многомесячного похода по океанам. Мать Розы поднимала себя с дивана и возвращалась в жизнь
Впрочем, впереди было исполнение строк Марины Цветаевой: «Героини испанских преданий
Умирали, любя,
Без укоров, без слёз, без рыданий.
Мы же детски боимся страданий
И умеем лишь плакать, любя».
Но это будет через несколько лет. Выбор: умереть, любя или плакать, любя
А пока что в прихожей звонок вдруг начинал звучать в ритме азбуки Морзе, передавая послание самого родного человека: «Привет, мои любимые, я у порога любимого дома, встречайте».
Представьте себе появление яркого солнца посреди ленинградского октябрьского нескончаемого дождя
Скорее всего, мать Розочки, обнимая любимого человека, декламировала про себя строчки из стихотворения Валерия Брюсова «Дождь и солнце»:
«Мне кажется, что снова я в далеком сне живу.
И солнце улыбается, как было год назад,
И пестрые жемчужины отряхивает сад.
Всё то же, что томило нас: и парк, и дождь, и пруд,
И сосны острохвойные наш отдых стерегут!
Любви порыв ликующий, как странно ты живуч!
Сквозь дождь, сквозь небо серое сверкает вещий луч!
За сеткойдаль туманная, пузырится вода
О Солнце! победителем останься, как тогда!».
Может, это было и не так. До стихотворений, пусть и горячо любимых, в короткие минуты счастья?!
Счастье потом не кончалось, оно принимало более приземленные формы. Всё шло привычным чередом в маленькой дружной семье. За долгие служебные отлучки отец страшно скучал по самым родным людям. Всё немногое свободное время уходило на походы в кино, магазины и рестораны, рыбалки и охотуВремяпровождение семейных мужчинпредставителей суровых профессий, в свободное от тяжелой и опасной работы время, темачрезвычайно интересная. И заслуживает отдельного рассказа. И, не одного, так скажем. Мы, однако, вернемся в наше короткое повествование и зададимся вопросом: «Быть может, отецбезотказный источник материальных благ, и сформировал инфантильный характер дочери Розочки?!». Большеглазая девочка с кудрявыми волосами, поразительно похожая на мать, выросла. Но в её внешнем облике сохранились черты ребенка. Собственно, очаровательная как немногие дети на свете мать Розочки вмиг растопила сердце неразговорчивого, но надежного как маяк в ночном море, офицера-подводника, своего будущего мужа, на традиционном балу в военном училище моряков. Мать Розочки так и хотелось взять под защиту и более не отпускать.
Вряд ли это был случай, который отобразила в своём стихотворении «Белая ворона» Лариса Рубальская:
«В обычное время настала весна.
Веснаэто время влюблённых.
Росла у дороги простая сосна,
На ней поселились вороны.
Ну что ж тут такого? сосна, как сосна,
Вороныобычное дело.
Но в стае обычной ворона одна
Была, представляете, белой!!!».
Офицерские женыэто отдельная, но отнюдь не самая малочисленная стать жизни, как белая ворона. И далеко не все они несут по жизни трагический крест и по большей части они пример для подражания молодому поколению женщин. Казалось бы, Розочке прямой путь в офицерские жены.
Она была готова следовать за строками стихотворения Евгения Долматовского:
«Низко кланяюсь вам, офицерские жены.
В гарнизонах, на точках, вдали от Москвы,
Непреклонен устав и суровы законы,
По которым живете и служите вы».
Она помнила отца молодым капитаном-лейтенантом и скромную обстановку квартиры в Североморске, в которой так счастливы были она и мать Санкт-Петербург стал последней точкой в военной карьере отца. После символических похорон отца заболела мать. Она ушла в лучший мир скоро. Она выбрала испанский вариант Марины Цветаевой: умереть, любя. Что оставалось её дочери? Спасли учеба в университете и робкое ухаживание сокурсника, Алексея. А еще у Розочки была подруга. Алина. Из бедной многодетной семьи. Ну, совсем такая же, как тетя Нина, младшая сестра отца и глава многодетной семьи: беззаботная, увлекающаяся
В свое время тётя была категорически против методов воспитания, вернее, отсутствия разумной системы подготовки единственной дочери брата к взрослой самостоятельной жизни. Конечно, что-либо высказать в глаза закаленному ревущими широтами морскому волку она побаивалась. Да и невестка вряд ли стала её слушать. Не получилось у неё делового разговора и с племянницей.
Розочка, переезжай к нам, сказала она. А квартиру родителей можно сдать в аренду
Желающих поселиться в просторных апартаментах, что выходили на тенистый бульвар в историческом центре северной столицы, было предостаточно. Но Розочка представила себе шумную и тесную квартиру тети, в которой ухитрялись помещаться 10 человек. Тетя и её очередной муж, дядя Виталий. Семеро детей от прежних мужей. (Восьмой ребенок от дяди Виталия). Она физически ощутила запахи от кислого овощного рагу и серого картофельного пюре, влажных пеленок, развешанных над кухонной плитой, молока, убежавшего на конфорку плиты. А потом она увидела себя, пробирающуюся между кухонных шкафов и столов в коммунальную ванну с пятнами, напоминающую далматинского дога. А ещё у Розочки перед глазами предстали веселые квартиранты, бесцеремонно располагающиеся на большой кровати из карельской березы. На ней спали отец и мать, на ней она прыгала, когда была совсем маленькой. А вот один из квартирантов пишет что-то за письменным столом из мореного дуба. А потом переходит к роялю и набирает мелодию на его черно-белых клавишах. А другой квартирант перебирает их многочисленные любимые книги и читает их, разглядывая заметки матери на полях страниц
Ну, почти как у Саши Черного, вспомнилось ей, будущей учительнице русского языка и литературы:
Хорошо при свете лампы
Книжки милые читать,
Пересматривать эстампы
И по клавишам бренчать,
Щекоча мозги и чувство
Обаяньем красоты,
Лить душистый мед искусства
В бездну русской пустоты
В книгах жизнь широким пиром
Тешит всех своих гостей,
Окружая их гарниром
Из страданья и страстей:
Смех, борьба и перемены,
С мясом вырван каждый клок!
А у нас углы да стены
И над ними потолок
Она отказалась от переезда к тете. Спасали пособие государства в связи с потерей кормильца и студенческая стипендия. А ещё Алина и Алексей стали для неё родными. Они поселились у Розочки. Впрочем, и это продолжалось недолго. Алексей отдал должное кулинарным и прочим способностям Алины. Чувство благоговения перед дочерью морского офицера, Героя Советского Союза исчезло. Ну а другое, что подчас связывает мужчину и женщину покрепче хитрых узлов, не спешило появляться: Розочка не спешила раскрывать свои лепестки. Впрочем, у Алексея рядом была безотказная Алина. Она увидела в скромном приезжем из села, отличнике-студенте будущего профессора лингвистики. В её представлении он был будущей стеной, за которой можно было укрыться от житейских бурь. Ничего не мешало целеустремленной, закаленной с детства воспитаннице большой семьи строить жизнь по своему усмотрению. Забегая вперед, отметим, что большинство жизненных планов Алины исполнилось. Но это уже совсем другая история.
Мы же вернемся к Розочке. Она была потрясена предательством самой близкой подруги и самого верного поклонника. Её в самое сердце поразило их требование оставить две комнаты из пяти комнат её квартиры в их личном распоряжении.
Получилось чуть ли не по Варламу Шаламову:
«Эй, красавица, стой, погоди!
Дальше этих кустов не ходи. За кустами невылазна грязь,
В этой грязи утонет и князь. Где-нибудь, возле края земли,
Существуют еще короли. Может, ты королевская дочь,
Может, надо тебе помочь. И нельзя уходить мне прочь,
Если встретились ты и ночь. Может, нищая ты, голодна
И шатаешься не от вина. Может, нет у тебя родных
Или совести нет у них, Что пустили тебя одну
В эту грозную тишину. Глубока наша глушь лесная,
А тропинок и я не знаю».
Она решила в корне изменить свою жизнь. Она нашла свою тропинку. Благо, что получила диплом преподавателя русского языка и литературы. Розочка оформила дарственную на свою квартиру на имя тети Нины и уехала в одно из дальних северных сел. Учителям в нем предоставляли служебное жилье и подъёмные средства на обустройство минимального быта.
***
Прошло время. Розочка пережила период гармонизации своего, большей частью своенравного характера. Она привыкла к размеренному существованию. Правда, она так и не завела себе корову, свинью, козу и другую живность сельскохозяйственного назначения. Не было у неё и собственного огорода. На скромную жизнь не очень большой заработной платы учительницы ей хватало. Ну а все остальное она оставила за бортом прежней жизни. Единственное исключение было сделано для родительской библиотеки, кровати из карельской березы, письменного стола из мореного дуба, кресла-качалки и некоторых других прежних домашних вещей. Они были доставлены из Санкт-Петербурга. Постарался очередной муж тетиводитель-профессионал Кирилл, отец её девятого по счету двоюродного брата. После работы она устраивалась в кресле-качалке, укрывалась пледом. В полумраке её двухкомнатной квартиры шуршали страницы книг любимых классиков. Да ещё журчала горячая вода в отопительных батареях. Затем она вставала, готовила себе незамысловатый ужин, после ужина проверяла ученические тетради. Впереди все тожеуроки, заседание педагогического совета, озорные ученики, непонятливые родители учеников
«Женщина, как море, так взывает,
но мужчины, словно корабли,
только сверху душу задевают
глубиной они пренебрегли.
Женщина, как море, небо молит,
если штиль, послать хоть что-нибудь.
Женщинаособенное море,
то, что в море может утонуть».
Пожалуй, судьба прислушалась к этим строкам из стихотворения Евгения Евтушенко
Жизнь Розочки, сознательно выбравшей одиночество, как малая река, вплыла в русло другой реки. Большой реки. В её село прибыл новый мужчина. Он и сыграет решающую роль в дальнейшей судьбе главной героини нашего повествования.
***
За годы, что прошли от отъезда Розочки в далёкое северное село из большого города на берегу Невского залива в её стране произошли грандиозные перемены. Рассказать о нихтолстой книги не хватит. Главноепоявились новые люди. Без них и не было бы новых горизонтов.
Александр, наживший более чем солидное состояние на биржевых и других финансовых операциях, к своим сорока годам разочаровался в жизни. Неизвестно на какую дорожку вывел бы его кризис среднего возраста. Подрастали двое сыновей-подростков, вверенные бывшей жене. Им было отписана солидная часть его состояния. Но и его оставшейся части хватило бы на разгульную жизнь. Но у него давно на горизонте было далекое северное село. В нем проживала единственная дочь Героя Советского Союза, его первая любовь. Он, студент математического факультета, увидел её на межфакультетской лекции. И влюбился в ее чистый кукольный профиль, склонившийся над конспектом. Он, старший сын инженера, так и не решился подойти к ней. Но поклялся себе, что заработает много денег и войдет в её круг. Потом произошли печальные события с родителями его предмета нежного обожания. Можно было подойти и предложить свою помощь. Но Александр ещё не успел добиться своей цели. Но он и не собирался расставаться с Розочкой. Вот и состояние нажито. И вместе с ним пришло понимание бессмысленности жизни. Единственное, что удерживало его от желания уйти в загул, любовь к Розочке