Он категорически не соглашался с мамой, полагавшей, что стакан молока и булочкалучший вариант завтрака. Он хотел, как Николай поглощать натуральную ветчину и престижный напиток утром, а ещё мимоходом вынимать из пакета на большой перемене бутерброды с паюсной икрой с небрежными следами сливочного масла, а еще баночки с престижным напитком из школьного ранца. И раздавать все это великолепие визжащим от восторга девчонкам! До эпохи господства массовой потребительской психологии на всех уровнях надо было еще дожить. Но хвастовство молодых самцов, периодически распускающих павлиньи хвосты перед молодыми самочками, никто не мог отменить
Скромная семья Изи не могла себе позволить роскошного рациона. Мама, как многие ее ровесницы разрывалась между службой и семьей, отец Изи крайне редко появлялся дома с большой зарплатой. Впрочем, в последние годы, как говорили тогда, на отца Изи свалилась «шабашка». На южной границе большой страны было неспокойно и сверхсекретная военная база дальнего наблюдения, прячущаяся в горах рядом со знаменитой широтной астрономической станцией, исправно привлекала к сезонной работе профессиональных астрономов, в числе которых числился и отец Изи. За отвлечение от наблюдения за звездами, прочими космическими объектами прилично платили. Но не настолько, чтобы подражать первым нуворишам кооперативного движения перестроечной эпохи.
Изя, находивший ответы на все вопросы и в первую очередь на вопросы самого дорого человека, легко уговорил Маму: по странному совпадению в том самом номере знаменитого журнала «Физкультура и спорт» печаталась статья еще одной знаковой фигуры перестроечной эпохи. Владимир Леви. «Эпистолярная психотерапия». Труд Леви «Искусство быть собой» в мягкой обложке популярного издательского кооператива, помещенный в пластиковую обложку, уже обретался в ряду самых любимых книг матери Изи. Рядом вскоре встала самодельная книжечка: Изя перепечатал на машинке журнальную статью идола матери, переплел страницы, снабдил пластиковой обложкой и торжественно вручил матери. Сказаносделано. Оставалась маленькая проблема: найти подражателей в школе. С этим было туго. Впрочем, наш юный гениальный математик это не замечал: йога даст ему друзей далеко за пределами его родного города. Но об этом позже. Вернемся к Амету.
Он летел домой, не чувствуя ног под собой, и машинально отвечал на вопросы Изи. Его окрылили восхищенные глаза Анны. Он пришел домой, взял из тайника деньги, отложенные им на переезд в родной Крым, и пошел на городской вещевой рынок. Ему повезло: в этот день приехали представители районных потребительских обществ: селяне нищали, и им было не до импортного ширпотреба, поставляемого из центра по фондам, план же райпотребобществам надо было выполнять. Амет купил себе щегольские летние туфли производства фабрики Ceske Boty, больше известной как Цебо, джинсы Lee Cooper, майку Adidas Original и носки Levi's Jeans. Амет обошелся одеколоном группы «А» Ленинградской фабрики «Северное Сияние», получившего многозначительное наименование «Капитанский». Амет, не раздумывая, купил самый дорогой на рынке шампунь «Селена» Уфимского химического завода. Амет потратил большие по тем временам деньги, но нисколько не жалел о своем решении.
Они встретились в центральном городском парке культуры и отдыха. В его самом оживленном месте размещалось большое колесо обозрения. Вокруг толпились незамысловатые аттракционы, в том числе качели. Их-то и облюбовали Амет и Анна. Сильные ноги Амета раскачали качели в форме лодки до самых небес, по-азиатски щедро усыпанных бриллиантовыми звездами в самый разгар южного лета. В такт звездам поблескивали фамильные бриллианты в ушах и на пальцах Анечки
Он проводил ее до дома, который располагался в центральном квартале города и выходил своими большими воротами на одну из самых престижных улицГагарина. Он прятался в тени большой шелковицы, вглядываясь в темные окна дома самого любимого человека, пока собака алабай, или среднеазиатская овчарка во дворе, обеспокоенная присутствием незнакомого человека на улице, не подняла истошный лай. Мать Анны успокоила собаку и включила магнитофон с записями песен Мухаббат Шамаевой, землячки и просто популярной певицы
Вряд ли Амет отдавал отчет своим действиям. Анна, младшая дочь месхетинского турка Исы и бухарской еврейки Сары, не была ему ровней. Ису и его родных занесло с предгорий Кавказа злым ветром 1944 года по приказу вождя всех времен и народов Сталина. Именно тогда началось насильственное выселение живших в Грузии турок-месхетинцев и их соседейкурдов и хемшиловв Среднюю Азию и Казахстан. Сара представляла один из известных родов бухарских евреев, или сефардов в Самарканде, переселившихся в незапамятные времена в Согд, или в Среднюю Азию, из Вавилона. Родители Анечки познакомились на традиционном бале курсантов Самаркандского высшего военного автомобильного командного училища имени Верховного Совета Узбекской ССР и старшекурсниц Самаркандского государственного медицинского института имени академика Павлова. Вскоре появилась новая советская семья. Потекли годы, наполненные отличной службой и рождением красивых, под стать своим родителям, детей. Но недолго блестел золотой канителью капитанских погонов Иса: при очередной кадровой проверке ему напомнили о сомнительном происхождении его рода, вся вина которого была в проживании испокон веков в районе границы СССР с Турцией, и предложили уволиться из рядов славной Советской Армии. Мол, в старшие офицеры не продвинут, а всю жизнь служить командиром роты: стоит ли? Как знать, может именно нежелание быть в младших офицерах и определило дальнейшую судьбу Исы?! Большая семья: сын, три дочери, жена на седьмом месяце беременности, вынудили его взяться за приработки весьма опасного характера. Будучи уже старшим инженером ведущего городского автопредприятия, он находил возможность заниматься в глубоком укромном подвале кустарным обогащением золоторудной породы и получением губчатого золота, все еще сохраняющего в себе определенный процент такого опасного для жизни металла, как ртуть. Дополнительный доход, который, кстати, в те годы в той местности получал узкий круг лиц, дал ему возможность образцово содержать семью, завести круг полезных знакомых и несколько позже купить выгодное место заведующего складом горпромторга. Это была гарантия безбедного будущего
Пришло время, концентрация смертельно опасной ртути в организме Исы превысила все пределы: он не услышал о страшных событиях июня 1989 года в Фергане, когда произошли кровавые погромы турков-месхетинцев.
Случившееся ускорило ход событий в семье Анны. Со смертью отца она почувствовала, что жизнь не торопится принять ее в свои объятия, как это делал отец. Она поняла, что Амет самонадеянный мальчишка, что ее заботливая мать из цветущей женщины превратилась в уродливую старуху, что брат и сестры живут своими семьями и не торопятся решать ее проблемы в силу наличия собственных проблем.
Что делать? Название романа, обязательного для изучения в учебных программах русской литературы в те годы, высветилось перед ней в виде черных букв на сером пасмурном небе.
Вокруг все и вся шевелилось. Немногие оставшиеся в городе турки-месхетинцы готовились к выезду в Россию. Ускорился выезд в родные места крымских татар и бухарских евреев. Отец Изи через своих однокашников получил место в одной из секретных лабораторий Израильской атомной энергетической комиссии: собственную атомную бомбу нужно не только создать, но доставить по назначению. Нужно было много отличных специалистов, отец Изи, физик-оптик от Бога попал в их число. Он торопил отъезд своей маленькой семьи: жены Берты и сына Изи (Израиля).
Амет по окончании 10 классов, после Ферганских событий срочно уехал в Крым, устроился на кирпичный завод в Симферополе и готовил мало-мальски пригодный фундамент для переезда многочисленных родственников. Он взял у Ани обещание, что она обязательно дождется его возвращения через год. Как знать, может, они опять могли встретиться в центральном парке культуры и отдыха родного города, не будь рядом с Аней Изи?! Он был всегда рядом и это не вызывало вопросов: он же лучший друг Амета?! Аня привыкла к нему и когда мать поставила перед ней вопрос об отъезде в Россию, вслед за семьями брата и сестер, она решила, что выйдет замуж за Изю и заберет с собой в Израиль мать.
Так оно и получилось. Кто ее осудит, в отсутствие крепкой стены, каковой был ее отец и в отсутствие Амета, который только создавал будущую крепкую стену? Через некоторое время в Эрец-Исраэль (Земля Израиля) выехали семьи ее брата и сестер. Все они благодаря неиссякаемой энергии отца Изи собрались через годы в Маале-Адумимепригороде Иерусалима и положили начало новым родам на земле обетованной. Изя пошел по стопам отца и, может, его относительно ранняя смерть объяснялась участием в атомной программе родной страны. Йога не помогла ему избавиться от последствий облучения, хотя прибавила ему популярности в широких кругах и скрасила последние, самые тяжелые месяцы болезни. Анна открыла в Иерусалиме швейное ателье, продолжив многовековую семейную традицию женского рукоделия. Собственное дело отвлекало от мрачных мыслей после смерти Изи. Она давала деньги в трудные времена своим работницам, среди которых были и палестинки. Как и ожидалось, вклад в будущее человека вернулся к ней. Она всю жизнь училась перепоручать дела другим и теперь могла свободно вздохнуть: она исподволь готовила заменить себя в бизнесе дочерью брата, Мариям
Амет через годы упорной и тяжелой работы собрал в Крыму всю семью, там же женился, дорос до должности начальника смены на кирпичном заводе в Симферополе, открыл собственный завод строительных материалов в Бахчисарае, устроил всех своих братьев и сестер, сыновей и дочерей. А еще он перевез больного отца, оставшегося в одиночестве на азиатской земле, и ухаживал за ним до его смерти.
Все было хорошо. Сколько соплеменников осталось на чужой земле навсегда, а сколько их продолжало жить на земле, принявшей их, но все равно чужой? Разве что Аня и Изя не завели собственных детей, а Амет не очень ладил с Фариде, дочерью репатрианта из Усть-Каменогорска и его коллеги по Симферопольскому кирпичному заводу. Амет и Фариде жили вместе: надо было поднимать на ноги сыновей и дочерей, а потом решать проблемы молодых семей. Он оставался верным в глубине душе своей первой любви. Именно он на излете своих 50 лет жизни нашел контакты Ани и позвонил ей.
***
У нас говорят, оживил диалог Амет. «Обходитесь с женщинами хорошо, ведь, поистине, женщина была сотворена из ребра, а наибольшей кривизной отличается его верхняя часть; если ты попытаешься выпрямить (ребро), то сломаешь его, а если оставишь его (в покое), оно так и останется кривым, (а поэтому всегда) обходитесь с женщинами хорошо!».
Я давно простил тебя. Я сам виноват. Я не стал для тебя стеной
А еще я вспомнил выражение из Библии: «И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое».
Тымои новые меха! Ятвое молодое вино! Встретимся в городе нашей юности, сходим на кладбище и поклонимся старым родным могилкам, а потом рванем на Гоа! Как тебе такой план?!
Извини, Амет, прервала монолог Амета Анна. Вторая линия. Дочь брата, Марьям, звонит, надо ответитья тебе сама перезвоню
Амет сидел перед холодным черным экраном гаджета и уносился мыслями в далекое прошлое
Он вспомнил большие слезы, вскипевшие в уголках глаз Коли после его ударов, густые черные брови ушедшего в мир иной, может, самого сильного человека в мире, каким был его несостоявшийся тесть, лицо отца, ставшее незадолго до смерти маленьким
Он взял из бардачка автомобиля книгу крымского поэта-переводчика Сергея Дружинина «Грезы любви» и наугад открыл ее. Это был надежный, по его мнению, способ гадания. Книга открыла одно из стихотворений его соплеменника, поэта Ашика Омера. Он еще раз перечитал его про себя:
«Узрев мой взор, что полон слез и кровью прах земной схватил,
Сказали: «Что же за огонь так пылко щепок рой схватил?»
Дым вздохов, видно, не достиг стопы возлюбленной моей.
Рукой желанья и любви лишь полог неземной схватил.
На торге скорби и обид, ввязавшись в бой со львом любви,
Ты погляди на муравья, что храбро длань его схватил.
Где тот учитель, что постиг и учит сердцем и душой?
Где тот способный ученик, что нить небес рукой схватил?
Омер, что делать нам вдвоем с чредою налетевших бед?
Любви тысячерукий рок за ворот нас с тобой схватил».
Пора домой. Путь из Алупки в Бахчисарай занял не так уж много времени на внедорожнике через перевал Ай-Петри. В окрестностях дома его встречали звуки незамысловатых песен перепелок: в свое время его несостоявшийся тесть Иса держал перепелок для услады души в клетках, подвешенных к балкам открытой веранды. В далеком прошлом он дал себе клятву, что ни в чем не будет хуже Исы. Он построил дом из розового кирпича, и не один, посадил дерево, и не одно, родил сына, и не одного, но так и не сумел превзойти Ису по одному, но важному пункту: он прожил свою жизнь с женщиной, которую не любил. Первая любовь была далеко. Он дал себе еще одну клятву: они встретятся
В окнах его большого дома отражался розовый закат. Розовые кирпичи дома впитывали тепло уходящего за горизонт солнца. Навстречу на комбинацию звонков в двери ему выбежали внучки, дочери младшего сына: Алие и Фатиме. Он обнял их и повел внутрь дома. Жизнь продолжалась, завтра она даст ему шанс добиться своего. Перепелки во дворе дома вторили его мыслям: «Пит-пил-так, пит-пил-так, так, так».
2022 год.