Читать же серьезные книги, где все безысходно страдают, мне вот вообще не хотелось. Еще и платить за такие эмоцииэто уж точно перебор.
Я даже сама пробовала писать. Правда, не романы, а стихи, вернее, поэму. Вдохновилась, когда начала читатьно так и не закончила«Божественную комедию» Алигьери. Не всем книгам суждено быть прочитанными. Всё это кружевное сплетение строчек, рифм показалось мне необычайно красивым, и я приступила к созданию своего произведения, однако не завершила его. Не всем книгам суждено быть дописанными.
А потом в мою жизнь пришли сериалы. Читать книгиэто ведь все-таки труд, а смотреть киношкиэто уже досуг. Думаю, я ждала такого же эффекта, как от мультиков в детстведержаться за продолжительную историю и желание узнать, чем она закончится. Правда, сейчас даже сериала нормального нет. Посмотрю первую серию какого-нибудь обсуждаемого фильма и сразу понимаю, что будет дальше. Они их будто по готовым лекалам штампуют. Нашли формулу цепляющей истории и все проверенные варианты развития событий, вплоть до впихивания в сюжет уже невозможной белиберды, и вовсю лепят разваливающиеся на глазах торты. Но теперь я почти всегда бросаю после первой серии, ведь если и пилотный эпизод, обязанный затянуть зрителя, такой неперевариваемый отстой, то дальше будет только хуже.
Это сейчас я уже понимаю, что все финалы трагичны. Не бывает счастливых концов. Просто книга или фильм заканчиваются раньше. Влюбленные, падающие наконец в объятия друг друга перед самыми титрами, непременно расстанутся, не выдержав серых будней совместной жизни. Или, разлюбив, будут всё терпеть и ненавидеть свою жизнь. А бывает, концовки историй откровенно врут, чтобы сделать нам приятно. Ну ведь не мог мальчик, выросший в джунглях среди волков и прочей дикой живности, на самом деле вернуться к людям и жить среди них счастливо. Он зверь и уже не станет человеком, и люди всегда будут видеть в нем животное. Я уверена, что он покончил с собой.
В выпускном классе я задумалась о смерти всерьез. Да и на то были причины.
Какие у подростков бывают причины для самоубийств? Оскорбления и унижения окружающих? Неудачные отношения? Семейные конфликты? Провалы в учебе? Да, всё именно так. Из-за подобных ситуаций молодые люди и становятся на короткий путь на выход. Порой люди умирают, потому что никому не было дела, что они были живы.
А что же у меня из этого списка?
Полный набор.
Всё слилось в единственный вывод. И теперь, когда мне почти 25, он такой же, как и когда мне было восемь: всё вокруг просто не имеет смысла.
В детстве мне вместо нормальных объяснений часто говорили, вырастешьпоймешь, но я выросла и совсем ничего не понимаю. Даже того, зачем я выросла.
И этому безграничному бреду осталось тянуться всего полдня.
Я стою у окна и смотрю на падающий снег. С шестого этажа хороший вид.
Я люблю снег. Но только тот, что падает, а не тот, что лежит на земле.
В одном стихотворении, которое я читала в школе, говорится, что умирать не хочется ни в какое время года, якобы потому, что в каждом есть свои трогательные препятствияправда, не сказать, что непреодолимые. Но я считаю, что для смерти любой сезон подойдет, а зиматак в самый раз.
Зима вообще отличное время для ухода. Холоднона похоронах задерживаться не станут, закопают и разойдутся поскорее. И так же быстро забудут. А кто-то, из тех, кто все-таки придет, даже там, стоя у двухметровой ямы, не будет думать, о том, где он и зачем пришел, потому что будут мысли поважнее, например, как сегодня вечером развлечься.
Я вообще никого не жду там.
Киношники знают: хочешь облагородить похороныпроведи их под проливным дождем или как минимум под суровыми тучами. К черту магию кино. Меня устроит жесткий дубак на заснеженном поле. Магия русской зимы. Основано на реальных событиях.
Зима отличное время. И сегодня ее последний день, как и мой. Поэтому я даже почти не нарушаю основ школьного стихаумру, пока сменяются братья-месяцы, ни в какое время года.
Завтрашняя весна для меня уже не наступит. Я ни на секунду не хочу в ней задерживаться. Не хочу видеть, как вокруг все становятся счастливыми. Как тошнотворные парочки целуются. Как шумные компашки веселятся. Как хоть кто-то улыбается.
Семь утра.
Я смотрю на падающий снег.
В моей руке кружка с безвкусным чаем. В моих глазах бесцветный город. В моих мыслях безмерная тоска.
Я уже давно неживая. Осталось совсем немного.
2
Снежинки щекочут мне лицо, пока я иду к остановке.
Есть в этом снегопаде нечто завораживающее, магическое, непостижимое. И наполняющее странной эйфориейно, видимо, лишь тех, кто любит снег, как я, а не тех, кого вытолкали голым на мороз.
Говорят, замерзнутьне мучительная смерть, особенно если ты хорошенько пьян. Засыпаешь себе сладко в воображаемом тепле, тихонько так, а потом тебя находят какие-нибудь бомжи, обшаривают карманы, забирают одежду, обувь, а может, даже зубы, не знаю, это я уже фантазирую, представляю.
Нет. Всё решено. Я сделаю, как тот бравый солдат, герой войны. Проверено веками.
Продавливаюсь в автобус. В этот притон раздраженных. Да только из-за одних физиономий здешних пассажиров, которые я вижу каждое утро, уже можно решиться на суицид. Это же просто убийственная печаль. Не автобус, а настоящая хандровозка.
Уверена, здесь у каждого второго есть схожие с моими планы. Например, у той морщинистой женщины в очках, укутавшейся в свою пуленепробиваемую коровью шубу. Наверняка ее достала тоскливая работа библиотекарем, это я так думаю, что она работает библиотекарем, уж больно знакомая муть одиночества растекается за ее толстыми линзами. И она всё ждет не дождется, когда кто-нибудь из читателей наконец вернет книгу о самоубийствах, но, видимо, такую литературу возвращают крайне редко.
И вон та студентка, крашеная брюнетка с пирсингом в носу и на брови. У нее небось всё тело в татуировках, котики-собачки всякие или надписи бестолковые на английском или китайском, да еще и с ошибками. Слушает какой-нибудь тяжелый рок всю ночь и серфит в интернете в поисках сама не зная чего, но чего-то такого, что немного заглушит ее негативные мысли о том, что хорошо бы просто сдохнуть.
И конечно, вон тот прыщавый паренек, наверное, мечтающий стать известным режиссером, но чью гениальность в постановке черно-белых фильмов о жизни обитателей муравьиной фермы пока никто не понимает. Если бы не свободный доступ к видеороликам с голыми тетками, он бы уже давно проглотил целую упаковку таблеток, но для началаскорее всего, витаминов, не сразу же пускаться во все тяжкие.
А водила здесьугрюмее некуда, он словно тот лодочник из древнегреческих сказок, не помню, как звать, которому, как мы этому, давали монетки за доставку в царство мертвых. На глаза мне медяки положить будет некому. Надо бы, наверное, проглотить пару железных червонцев на всякий случайесли уж и впрямь всё будет так, как в мифах, поднатужусь и расплачусь ими с лодочником, думаю, возьмет, не побрезгует.
Выхожу на своей остановкенет, это пока еще не царство мертвых, это всё еще обитель потеющих.
Снежинки вновь ласково провожают меня. Но вся их нежность прекращается, как только я захожу под навес над входом в здание фирмы. Той чертовой фирмы, где я работаю и первый день этой чертовой работы казался мне лучшим днем моей жизни. Не потому, что всё было великолепно, а потому, что у меня появилась надежда, что я обрету смысл.
Ноза полтора года ничего подобного не произошло. Я попала в редкостный гадюшник. А что еще меня могло ждать с моей удачливостью.
Правда, сегодня у меня нет привычной подавленности, которая окутывает меня каждый раз, когда я поднимаюсь по лестнице и иду по коридору. Потому что сегодня это в последний раз. В последний раз я увижу эти гнусные рожи, которые с удовольствием увидела бы в гробу перед своей смертью. Так и умирать было бы приятнее. И застыла бы с улыбкой на лице.
Открываю дверь кабинета.
Хриплые голоса, запах кофе и печенья, идиотские смешки.
Ноль внимания на меня. И это хорошо.
Снимаю пальто. Просачиваюсь к моему столу.
Нет, ну вы только посмотрите! орет Кузьминова. Ведь это же вылитая Олеся!
Опять произносится мое имя, словно меня здесь нет.
Она крутит в руках телефон, разворачивая его экраном в разные стороны.
Остальные две кабинетные крысы сигают прямиком к третьей. Еще один повод поржать надо мной.
Поэтому-то я и не прихожу на работу раньше необходимого, чтобы не проводить в их ядовитой компании ни одной лишней минуты.
Я пялюсь в темный монитор загружающегося компа и изображаю незаинтересованность.
О, точно!
Только красивее.
И гогочут.
Сучки тупые. Головами б вашими друг о друга постукать, как бильярдными шарами. Да и то из них ничего путного не вылетело бы, только сопли.
Гость клуба «Бездна», неотразимая Алиса, всю ночь зажигала толпу сногсшибательными танцами, читает по слогам Кузьминова. Олесь, а ты умеешь плясать?
На твоих похоронах сплясала бы, но, к сожалению, выйдет наоборот. Гляди, ноги до колен не сотри.
А, Олесь?
Опять проговаривается мое имя.
Я ненавижу свое имя.
Ненавижу, когда кто-то произносит его.
Ненавижу, как оно звучит. Ненавижу, как оно пишется. Ненавижу, когда наталкиваюсь на него в паспорте.
Чего молчишь, Олесь?
Ненавижу Кузьминову.
Мое имя не Олеся.
Мое имя Ненависть.
Ладно, оставь ее, говорит Абашкина, делая вид, что ей не плевать на мои чувства. Что это? Слабая попытка быть человечной или желание поскорее переключиться с темы обо мне на что-то поинтереснее?
Им лишь бы сутками напролет трепаться о шмотках да о знаменитостях.
Ой, девочки, я так давно не танцевала, хочется вот прямоууу! Сегодня оторвусь.
Смотри, нас кеглями своими не покалечь, да и сама не убейся, ха-ха.
Кажись, прима-балерина идет, цыкает Белова, прислушиваясь к коридорным звукам.
Открывается дверь.
Входит страшная жирная свинья. Которая чудесным, никому не понятным образом добралась до должности начальника отдела. Того самого крысиного отдела, где я работаю.
Доброе утро. Ну что, девочки, как настроение?
Было хреновое, а теперь испортилось.
Семеновна, смотрите, Кузьминова подскакивает и тыкает ей в морду свой паскудный телефон. Оказывается, Олеся постоянно оттягивается в том местечке, куда мы сегодня идем.
Шутница долбаная. Пошути про то, как тебя просили привезти из Геленджика магнитик, а ты привезла сама не понимала что, пока не проверилась.
Свинья с неописуемым интересом берет телефон в руки и отводит назад голову, прицеливая фокус, сбитый за годы подсчитывания птиц за окном.
Хе-хе, она действительно очень похожа на тебя, Олеся, смотрит на меня. Снять с тебя эту ужасную пружинку, заколоть челку назад, да и вообще, прическу сделать, будешь прям как эта модница.
Снять бы с тебя серпом эту свиную морду и заколоть бы тебя ножом, как свинью.
Кстати, про прическу Семеновна, а у нас сегодня сокращенный день? Ведь еще надо в парикмахерскую, ноет Белова.
Да, Георгич сказал, что девушки могут быть свободны в три.
Ой, ну хоть так.
Зачем тебе туда так спешить, очевидно же, что твой парикмахер тебя ненавидит.
Олеся, ты не передумала? закидывает Свинья Семеновна. Может, все-таки пойдешь с нами. Пять лет фирме как-никак, юбилей. Такое еще нескоро будет.
Мое имя Отвали.
Нет, у меня неотложное дело сегодня. Мне жаль, но не получается.
Всё ж оплачено, по высшему классу. Что, прям такие важные дела у тебя?
Ага, отвечаю. Вопрос жизни и смерти.
Ну, как знаешь. Передумаешьприходи. Только служебное удостоверение возьми, чтобы впустили. Наш корпоратив отдельно заказан. Свинья двигается к двери: Девочки, в семь часов без опоздания, и выползает из кабинета.
Хорошо бы теперь здесь проветрить.
Надеюсь, сегодня она не будет нам мозги засерать.
До сих пор не догоняю, как она уговорила Святого Георгича корпорат в клубешнике проводить. Ладно нам весело, а ей-то это зачем?
Да че непонятного, старуха уже смерть свою чует, ха-ха, вот и молодится, типа она в теме.
Не, она просто прохаванная, там ведь скорая рядом, а то вдруг ей заплохеет, чтоб откачали быстренько.
Ха-ха-ха, ага, ага.
Не хочется соглашаться с крысами, но Свинье действительно сейчас умирать никак нельзя, она ж еще не все бумажки с полки на полку переложила. Я на том свете буду вечность ее ждать.
Абашкина включает чайник. Наверное, уже третий раз за сегодня. Чайник здесь кипятит воду с утра до вечера, из-за этого кабинет даже отапливать не нужно, и без того словно в сауне паримся, хоть дресс-код вводи: простыни и банные шапки-колпаки. Эти дуры под предлогом своей чайной церемонии точат кексы по пять раз в день и при этом думают, как бы им похудеть.
Задрал уже этот снег, мычит Белова сквозь какой-то пряник в зубах. Быстрей бы весна уже.
Так завтра ж уже, хе. Доставай колготки.
Ага, те свои, проститутские.
Чего это они проститутские, просто в широкую клетку.
Они, по ходу, не понимаютлюбые колготки проститутские, если в них такая шлюха, как Белова.
Может, мажорчика какого-нибудь склеишь.
Лучше уж папика его, ха-ха.
Или деда!
Они как дети малыеим вообще всё равно, что в рот брать, они так мир познают.
Деда Семеновна подцепит, доходит его, спровадит, а потом будет мотивационные курсы вести, как она всего добилась сама, начав с нуля в свои 102 года.
Ага, ага, главное, верить в мечту.
Чтобы ее курсы хорошо продавались, ей нужно будет еще и родить, ха-ха-ха.
А ведь я когда-то пыталась проникнуться зарядкой мотивации на разных программах, чтобы выбраться из депрессии. Я с надеждой и даже верой слушала страстно размахивающих руками ораторов, и это как будто помогало, поднимало настроение, создавало иллюзию, что всё возможно, что вот-вот твои мечты исполнятся и весь мир пляжной волной прильнет к твоим небритым ногам.
Но эффект длится недолго, меньше двух недель, а иногдадней. Сначала ты коришь себя, что ничего не меняется, потому что ты, видимо, недостаточно усердно выполняешь упражнения по жизнерадостности. А потом ты чувствуешь, что тебя снова обманули, заставили поверить в очередную сказку. Они говорят, надо заряжаться постоянно, регулярно читать такие духоподъемные книги, слушать лекторов о том, как они выбрались из самой глубокой жопы жизни прямо на зеленый дворик с домом, любящим супругом, разнополыми детишками и псом по кличке Хер, или как они достигли куда более невероятных вершинвидимо, таких, как, например, выступления перед толпой сектантов, верящих в визуализацию желаний.
Если пичкать себя подобными заряжалками постоянно, то ты действительно станешь оторванным от реалий фанатиком, у которого любое плохое событие вызывает собственную вину в том, что это, мол, потому с тобой произошло, что ты не так что-то подумал, не то что-то представил, не там где-то плюнул. Или еще хужеты становишься настолько блаженным и отрешенным, что ходишь по улицам с безобразной улыбкой, в белом платье в пол и носишь в руках собачку, подобранную на той же свалке, что и платье. Нет, уж лучше смерть. В общем-то, к ней и направляюсь, расступитесь.
Чувствую, я сегодня напьюсь, хо-хо.
Ага, текилы вдаришь, а соль уже с пола слизывать будешь.
Олесь, а пойдем с нами, бухнем, а то мы тебя пьяной не видели.
Да она уже щас пьяная, не видишь, не слышит тебя.
Не-е, вранье это всё, она не пьет, она зашитая.
Олесь, фляга с собой?
Ну ладно, оставь ее, а то она щас ментов вызовет, ха-ха.
Кстати, че там тот мент?
Какой? Мой?
Ну твой, женатый который.
Да че «че»? А то будто неяснопрет шмару одну, уж точно не от хорошей жизни. Зато балует ее подарками всякими тривиальнымии чем дальше, тем дешевле. На это 8-е марта, думаю, он ей кольцо из цветной проволоки свяжет. Вернее, вручит его на день-два раньше, когда и принято поздравлять неофициальных пассий, потому что в сам праздник неверные мужья заняты женами. Канун Международного женского днямеждународный день любовниц.
Всё это они обсуждают здесь целыми днями, не стесняясь меня. А чего им меня стеснятьсяя тут словно мебель, словно рыбка в аквариуме, словно муха на стекле. Потому-то я и в курсе всей их тошнотворной личной жизни.
Вторую вотсосед-алкаш жучит. Видимо, трезвым он на нее забраться брезгует, а дальше лестничной площадки ему идти влом. Вечно она его по телефону при всех ругает за пьянки, а он у нее постоянно деньги занимает. А не бросает она его, потому что, мол, он нужен для здоровья, пока нормального не встретит. Этим веским «для здоровья» они постоянно оправдывают свое обыкновенное потаскушество.