Прекрасно! Значит, зажигается огонь, и выходит группа чтецов. Что с текстом?
Текст готов, успокоила Потапенко.
Хорошо получилось! добавила Шилдина. Прозу сами написали, стихи переделали из приветствия позапрошлой отчетной конференции.
А не узнают стихи?
Кто же текст слушает? удивилась Наташа. Все на детей смотрят.
Детей-то хоть толковых набрали? А то в прошлый раз девчонка от испуга со сцены убежала, а фонограмма орет: «Мы ребята-октябрята» Кошмар!
Шумилин усмехнулся и пошел дальше по коридору. В отделе студенческой молодежи оказалось сразу три заведующих: хозяйка кабинета Надя Быковская, Иван Локтюков и Олег Чесноков.
Надю краснопролетарский руководитель знал еще по пединституту и, возглавив райком, забрал ее к себе. Сейчас она уже сдала кандидатский минимум и рвалась на преподавательскую работу, но первый ревниво не отпускал. Иван был широко известен району, особенно мальчишкам, не столько как глава спортотдела, сколько как руководитель секции самбо и человек, расшибающий кирпичи ребром ладони. У Быковской с Локтюковым, судя по всему, дело шло к комсомольской свадьбе, Чесноков, надо полагать, рвался в свидетели.
Хуже всего, если это какие-нибудь осекся завспорт, увидев в дверях начальство.
Не звонил Мансуров? поинтересовался у него Шумилин.
А что ему звонить, он у меня в отделе с оперотрядниками беседует, тебя, по-моему, ждет. Я нужен?
Пока нет. А ты, Олег Иванович, зайди ко мне перед аппаратом.
Понял.
Вы тут слет не прообсуждаете? Смотрите, на планерке по всем позициям проверю.
Шумилин вышел и дальнейшего разговора слышать не мог, а жаль.
Что-то наш командир невесел, посмотрел на закрывшуюся дверь Чесноков. Видно, ему Ковалевский основательно вломил! Некстати это первому сейчас, ой, некстати
Сейчас? переспросила Быковская. А что такое?
Чем вы только на работе занимаетесь! пожал плечами заворг. В горком на место Шпартко его хотят взять.
Я не знала Ну и правильно! Там как раз такой, как Шумилин, нужен.
Пока Коля с хулиганами не разберется, я думаю, он нигде нужен не будет.
А почему он должен отвечать за каких-то негодяев? Они, наверное, к нашему району и отношения не имеют!
Во-первых, на то и ответработники, чтобы за все отвечать, а во-вторых, для того, чтобы выяснить, кто эти хулиганы, их нужно найти сначала! заметил Чесноков.
Так я и говорю, вернулся наконец к прерванной мысли Локтюков. Самое худшее, если это какие-нибудь случайные ребята, приезжие, например, тогда труднее всего найти.
А ты своих спрашивал? Надя имела в виду подростков из локтюковской секции.
Они говорят: если б зналисами привели.
У меня до сих пор в голове не укладывается Быковская приложила пальцы к вискам. Какими же негодяями нужно быть!
Ты, Наденька, плохо психологию учила, улыбнулся Олег. Есть такое понятиеролевое поведение. Возможно, наши налетчики окажутся образцовыми комсомольцами. Просто в пятницу после работы они взяли на себя роль хулиганов и хорошо ее исполнили. Шучу!
Ничего себе роль! пристукнул по столу каменной ладонью заведующий спортотделом. Что-то непонятно
А что тут непонятного? Всякое бывает: человек может и в райкоме работать, руководить себе подобными, а вышел за пороги уже совсем другая роль. Не бывает так разве?..
Подожди, начала Надя, значит, одна сценарайком, втораясемья, третья
А если еще малые сцены считать! улыбнулся Чесноков.
Значит, везде роли? А где же сам ты? Что-то ведь в человеке всегда постоянно!..
Не меняется роль, которую он придумал для себя. А обществу прежде всего важно, как ты владеешь социальной ролью, и только потомчто ты при этом думаешь и чувствуешь.
Интересно, а какую роль в таком случае исполняем мы?
Лично я сейчас исполнял роль циника и тайного карьериста, нашелся Олег, которому разговор уже перестал нравиться. Как, ничего?
Очень хорошо, как в жизни! серьезно похвалил Локтюков.
А Шумилин тем временем направился было в спортотдел, но задержался возле пропаганды. Стол Мухина мемориально пустовал. Хомич говорил с выступающим на слете печатником из типографии «Маяк». Шумилин мысленно пробежал глазами список ораторов и вспомнил, что зовут парня Сергей, а фамилия не то Полухин, не то Полунин.
Как ты начнешь? допытывался тем временем инструктор.
Парень разводил руками.
Начнешь ты, как все: «Товарищи!» объяснял Валера и разборчиво записывал на листе бумаги. Вы откликались на призыв хлопчатобумажного?
А как же!
Пишем: «подхватив пламенный призыв комсомолии хлопчатобумажного комбината, я и мои товарищи взяли обязательства» Какие обязательства вы взяли?
Выработку, значит, с одиннадцати до одиннадцати с половиной тысяч листов-оттисков в час довести, а экономия бумагиодна тонна в квартал А вот про то, что директор, когда мы ансамбль хотели
Подожди! Про недостатки в конце скажешь. Пишем: «тонна в квартал. Сегодня мы можем рапортовать слету, что» Что мы можем рапортовать слету?
Значит, выработка у нас теперь двенадцать тысяч листов-оттисков, а экономиядве тонны А про ансамбль?
Подожди-подожди! Пишем: «Две тонны в квартал. (Аплодисменты.)».
Увидев первого секретаря, оба встали: инструктор по-аппаратному, нехотя, а печатник по-солдатски, резко, наверное, недавно из армии пришел.
Над выступлением работаем, Николай Петрович, доложил Хомич.
Вижу, Валера. Да ты садись. И ты, Сергей, садись! разрешил краснопролетарский руководитель в традициях комсомола тридцатых годов, когда всеот секретаря ЦК до рядового члена ВЛКСМбыли на «ты».
Так что у тебя все-таки с директором вышлоне поддержал?
А то поддержал! возмутился парень. Как комсомольцы повышенные обязательства беруттак порядок, а как мы с просьбой какой-нибудьтак его нет! Вы бы, Николай Петрович, ему позвонили!
Вот так, да? Позвоню.
Возле сектора учета, как всегда, была очередь. Здесь вставали на учет, снимались с учета, выбывали из комсомола по возрасту. Девочки из сектора быстро находили в многотысячной картотеке рыжеватую картонку, ставили дату, штампи районная организация уменьшалась на одного человека, но тут же свои документы протягивал другой комсомолеци среднее арифметическое торжествовало. Шумилин давно задумал разработать ритуал под названием «Прощание с комсомольским билетом». А то принимаем по возможности торжественно, прощаемся же с двадцативосьмилетними деловито, буднично, словно не с комсомольской молодостью они расстаются, не билет в райком сдают, а книжку в библиотеку. «Разберусь с хулиганами, пообещал себе Шумилин, сядем с Ляшко и поднапряжем мозги».
В отделе оборонно-спортивной работы первый секретарь увидел вчерашнего инспектора, беседовавшего с двумя квадратными парнями из оперативного отряда.
А я как раз вас жду, раскованно поздоровался освоившийся капитан.
Тогда пойдемте ко мне, пригласил Шумилин и по пути, пропустив Мансурова вперед, попросил Аллочку соединять только в экстренных случаях.
В кабинете он устроился за своим столом, на который в случае необходимости мог приземлиться небольшой самолет, и, предложив сесть гостю, поинтересовался, что новенького.
Оказалось, новенького пока ничего нет, но, по убеждению инспектора, скоро будет. Например, должен всплыть кубок спартакиады.
А как вы думаете, Николай Петрович, словно невзначай поинтересовался инспектор, могли преступники залезть к вам в отместку за какую-нибудь несправедливость?
В отместку? А за что мстить райкому?
Ну мало ли что! Наказали строго или еще что-то.
Н-не думаю Да и строго наказывать, если честно говорить, мы разучились. Умеем понять людей.
И все-таки, если возможно, я хотел бы познакомиться с персональными делами за последние год-два.
Как угодно. Шумилин нажал кнопку и вызвал по селектору Ляшко.
Через минуту в кабинет зашла Оля, маленькая, серьезная, задерганная путаницей в картотеке.
Ты что такая печальная? спросил участливый руководитель.
Да ну, Николай Петрович, нужно годовую сверку раздавать, а бланки еще не отпечатаны.
А как с не снявшимися с учета?
Как всегда, одни выпускники чего стоят! Вы скажите школьному отделу, чтобы занимались этим. У Комиссаровой одно приветствие в голове, а за цифры потом мне отвечать!
Вот так, да? Скажу. И подбери, пожалуйста, для товарища Мансурова персональные дела за два года. Прямо сейчас подбери.
Спасибо, встал капитан, помедлил и, дождавшись, когда Ляшко выйдет из кабинета, снова уселся. А знаете, Николай Петрович, я чем дальше вашим делом занимаюсь, тем все больше убеждаюсь: никакая это не попытка совершения кражи! И если бы они в чужой сад залезли, а не в райком, ситуацию можно было бы квалифицировать как озорство.
Знаю. Но я озорство себе по-другому представляю
А я и говорю, что у вас случай особый.
Для чего же тогда персональные дела?
Обе версии нужно проверить, хотя, скорее всего, хулиганы просто выпили, увидели открытое окно и от нечего делать залезли
Погром тоже от нечего делать устроили?
От безделья, Николай Петрович, и не такое натворить можно! Объясняю. Цепочка элементарная: бездельевыпивкапроисшествие. Мальчишка вернулся с завода; рабочий день укороченный, в вечернюю школу его пока не запихнули, жены-детей нет, по дому помогать не приучен. Куда себя девать? Принял с таким же сопляком поллитра и начал выкаблучиваться, потому что ни пить не умеет, ни по-человечески отдыхать!
Да, с досугом непросто, вы в нашей дискотеке были?
Конечно. А вы-то сами часто туда заглядываете?
Заглядываю, уклончиво ответил Шумилин. У нас программа интересная разработана, билеты мы через комитеты комсомола распространяем, постоянный пост дружинников там
Первый секретарь с раздражением почувствовал, что оправдывался перед капитаном.
Очень хорошо, согласился Мансуров, а вы знаете, что эти ваши дискотеки становятся начальной школой для спекулянтов?
Спекулянтов? Наша дискотека? У меня таких данных нет, сухо ответил Шумилин.
Объясняю: я не имел в виду конкретно вашу дискотеку, но в другом районе был случай, когда вокруг молодежного кафе кормилась целая группа подростков, занимавшихся перепродажей билетов. У них даже чуть ли не военизированная организация сложилась, с разделением обязанностей, со строгой дисциплиной, с единоначалием. А у главного кличка любопытная оказаласьОберст Вы понимаете?
Понимаю И про ту группу знаю. Этими вещами нужно серьезно заниматься!
Мы-то со своей стороны занимаемся, а вот разными «оберстами» и праздношатающейся молодежью, товарищ первый секретарь, вам заниматься надо!
А вы, товарищ капитан, не желаете в комсомоле поработать? Нам как раз второй секретарь нужен.
По званию не подойду, съязвил инспектор и встал. Если будет что-то новое, я позвоню. Мои координаты у вас есть.
Да, я переписал, проверил Шумилин, перевернув листок календаря.
Мансуров ушел. Шумилин потер ладонями уставшее лицо, подвинул к себе стопку истомившихся без визы документов и начал подписывать, механически пробегая текст глазами. Человек, чей росчерк обладает руководящей силой, относится к автографу серьезно и исполняет его с чувством ответственности, не допуская, чтобы по законам сомнительной науки графологии он менялся в зависимости от настроения. Вот и сейчас: любой сказал бы, что шумилинская подпись такая же, как всегда, и лишь сам первый секретарь различал в своем росчерке некий новый оттенок. Растерянность, что ли?
10
Аллочка, сказал Шумилин вошедшей секретарше, можешь меня со всеми соединять и перепечатай, пожалуйста, помеченные страницы. Правку мою разберешь?
Первая половина распоряжения была равносильна военному приказу о прекращении перемирияна первого секретаря обрушился шквальный огонь телефонных звонков. Он отвечал, объяснял, оправдывался, уточнял, гарантировал, советовался, поздравлял, консультировал, сочувствовал, координировал, поучал, проверял, назначал, отменял, давал выволочку, почтительно слушал, жаловался на жизнь, обещал незамедлительно исправить, просил связаться с ним через несколько дней
Прежде всего Шумилина волновало положение дел со слетом. После вчерашних мер оно уже не казалось таким безнадежным. Кое-что сотрудники успели выправить, но по транспорту и аренде помещения звонить и договариваться пришлось самому. Квартальный запас обаяния и настойчивости он потратил, чтобы заполучить в президиум космонавта и знаменитого актера, а также чтобы выбить еще не попавший на афиши фильм. Потом прочитал и забраковал тексты готовых выступлений, разругался с Комиссаровой из-за пионерского приветствия. Сошлись на том, что Петя Конышев постарается быстро обновить устаревшие стихи. Тот сначала отказывался, объясняя, что, мол, в душе он лирик, но несколько убедительных примеров из истории отечественной лирики сломили его сопротивление. Затем Шумилин связался с инспекцией по делам несовершеннолетних, где его хорошо знали, и обсудил случившееся. Потом он позвонил секретарю комитета ВЛКСМ пединститута, члену бюро райкома Сергею Заяшникову и попросил к поискам хулиганов подключить студентов, занимающихся подростками. Не успел Шумилин положить трубку, как к нему прорвался заместитель редактора «Комсомольца» Липарский, разбитной сорокалетний газетчик, уже, видимо, до пенсии застрявший в молодежной прессе. При встрече и по телефону они всегда разговаривали, как нежные друзья, хотя не только дружбыдаже приятельства между ними не было. Имелось, правда, другое обстоятельство: редакция располагалась в Краснопролетарском районе, поэтому все характеристики на журналистов шли через Шумилина. Таким образом, огромная сила, присущая комсомольской печати, прочно уравновешивалась могущественной резиновой печатью, которую первый секретарь периодически прикладывал к соответствующим документам.
Порядок, старичок! застрекотал Липарский. Поставили в завтрашний номер. На первую полосу. Но скажи своему заворгу, чтобы он твои просьбы передавал не в последний моментя не фокусник!
Что поставили? осторожно удивился первый секретарь, обшаривая закоулки памяти. Ты извиния в отпуске как-то отключился
Как что? Фотографию на четыре колонки!!! С подписью, как вы героически к слету готовитесь.
А-а! Да-да! Спасибо! сердечно поблагодарил Шумилин и волком взглянул на своевременно вошедшего в кабинет Чеснокова. А когда же вы щелкнули? Без меня, что ли?
В прошлом году, когда о вас фоторепортаж делали. Вспомнил?
Но тогда же еще Кононенко вторым был.
Старичок, не учи отца щи варить! На место Кононенко мои ребята твоего заворга, Чеснокова, вклеили. Очень у него мордализация фотогеничная.
Вот так, да? Спасибо.
А у меня к тебе встречное «пожалуйста»: тут нашему пареньку нужно характеристику скоренько оформить. Прохлопал ушами, ну ты понимаешь.
Сделаем.
Спасибо, старичок! Читай завтрашний номер! Отбойчетыре нуля.
Чесноков терпеливо дожидался, пока начальство закончит разговор.
Шумилин бросил трубку и тяжело посмотрел на заворга:
Какие ты еще просьбы от моего имени передавал? Может, скоро за меня бумаги подписывать начнешь?
Если вторым возьмешь, придется подписывать, а снимок к слету не помешает, командир. Наоборот, разговоров будет меньше: у нас же фотография в газете как Доска почета Ты когда-нибудь видел, чтобы групповой снимок очковтирателей или растратчиков печатали?
Видел. Только про то, что они очковтиратели, потом стало известно.
Ну вот! И вообще, Николай Петрович, в твоем положении эта фотографиянаходка, а ты вместо «спасибо» Обижаешь!
В каком таком положении?
Только не надо своим ребятам Весь райком говорит, что ты на место Шпартко уходишь!
Я?.. Им что, делать больше нечего?!
Они между делом говорят
Вот так-то вы слет и проговорили! Теперь слушай: через десять минут планерка. Сценарий готов?
Обижаешь! И есть, Николай Петрович, одна обалденная идея. Представляешь, детдомовцы благодарят районный комсомол за заботу, а мы им вручаем большой золотой ключ. Из пенопласта.