Принесли мой кофе, два небольших чайника со свежезаваренной мятой, и в наполнившуюся запахами вкусного пара комнату вошли три официанта с нашей едой.
Каверин подождал, пока они расставят тарелки, но отказался от их дальнейших услуг:
Сами все положим. Спасибо. Потом позовем.
Так и сделали: сами все себе положили.
Кофе был крепкий, вкусный, но с кислинкой. Я такой не люблю: люблю горький и без кислинки. Дело вкуса.
Морис, друг дорогой, прожевав что-то мясное, начал Каверин: Народ возбудился после вашего КУПРИЯНОВ LIVE. Рейтинги сумасшедшие. У Саши концерт за концертом. Его клипы крутят все каналы, диджеи с ума посходили: какое радио ни включиКуприянов.
Морис кивнул, признавая наш успех. Ничего не сказал. А я и подавно.
В общем, у народа родилась идея обратиться к вам за помощью.
Народом оказалась группа олигархов. Каверин обронил несколько известных всей стране фамилийНайман, Поседин, Чубарков, Кляйнберг, Покровский. Главные люди России обращались к нам за помощью. Ради такого стоило встать в семь тридцать утра. Я окончательно проснулся. Не от кофе.
Народ заказал социсследование, объяснил Каверин. Типа За что нас не любят. Интересные результаты, неожиданные. Он положил себе два тонких блина из гречишной муки, подумал и отложил один обратно. Неожиданные результаты.
А что тут исследовать? За бабло и не любят. У нас не любят богатых.
Вот и ошибаешься, Морис. Они тоже так думали, но все оказалось поинтереснее. Социсследование, разные демогруппы, три месяца работы. Страниц двести. Графики, цифры, все на фактах. Я читал. Марик вообще охерел.
Это он чтобы показать свою близость к Найману. Марк Найманглавный российский олигарх. Страна зовет его просто Марик. Скажешь Марик, и все знают, о ком говорят.
Ну и за что, если не за бабло? Только не говори, что из антисемитизма: среди них полно русских. Есть Найман и Абрамович, а есть Поседин, Чубарков. Или Тимченко. Кавказцев много. Усманов вообще узбек.
Морис, друг дорогой, какой антисемитизм? Это пройденный в перестройку этап народного сознания, идентификация врага по схеме свойчужой. Забудь про антисемитизм. Вообще забудь про национальности. Дело намного интереснеев глубинных слоях российского сознания. В его архетипах.
Почему образованные по верхам люди так любят вставлять некоторые словаархетип, дискурс, дихотомия? Ну при чем тут архетип?! Архетипв аналитической психологииструктурный элемент коллективного бессознательного, как его толковал Юнг в Метаморфозах и символах либидо. Я все-таки окончил психфак МГУ и помню материал. В народной нелюбви к олигархам бессознательному нет места. Это очень даже сознательная нелюбовь.
Дело, как рассказал Каверин, оказалось в том, что олигархов не любили за удачу. Вернее, за удачливость. Население во всех демографических группах отказывалось верить, что они заработали деньги трудом и знаниями. Талантом. Инициативой. Нет, были уверены люди, олигархи просто удачливы. Потому и олигархи. А удачливых чего любить: их ангелы берегут. Пусть они их и любят.
Вот этот миф нам и предлагалось разрушить.
Семен, скажите, а чем им мешает нелюбовь населения? Деньги же у них из-за этого не отберут.
Алан, друг (теперь я тоже его друг), это как знать. Как на это посмотреть. Там, Каверин кивнул наверх, тоже в курсе. Начальнику переслали копиюна всякий случай. В администрации прочли и озаботились. Нам сейчас не нужны классовые трения. Социальная напряженность ни к чему. Сложный этап. И без того хватает проблем.
Словно бывают этапы, когда социальная напряженность и классовые трения стране необходимы. Сейчас не нужны, а вот в другое времяпожалуйста.
Поясни, попросил Морис. Он снова закурил, и на секунду его лицо было разрезано золотистым сладко пахнущим дымом. В чем проблема? Ну, не любят и не любят. А когда богатых любили?
Морис, друг дорогой, ты пойми: власть прислушивается к народу. Каверин понял, что сказал чушь, и поправился: Власть слушает народное настроение. Нельзя пережать. Нужно быть чуткими. У нас после Крыма сплошной кризис, а если обострятся социальные отношения, наступит пиздец.
Он и так наступит, заверил Морис. Только не из-за олигархов.
Да они там все понимают, понимают Но и ты пойми: если людям станет совсем плохо, они начнут искать врагов. Это или власть, или Америка, или те, кто все спиздил. На оппозицию больше не свалишь. Сурковский проект с оппозицией сдох, на одном Навальном не прокатишь. И главное, Навального трудно обвинить, что все плохо из-за него: у него-то ничего нет. Он сам их обвиняет в коррупции и воровстве. И его слушают. Все больше и больше.
И что? вступил я. Власть будет вынуждена отдать на растерзание олигархов, которые ее кормят? Не поверю.
Вы, Алан, просто недостаточно владеете информацией, вздохнул Каверин. На Америку, на санкции можно валить до поры до времени. В конце концов, имперский энтузиазм пройдет, и люди скажутсами виноваты, не хуя было ссориться. На хуй нам этот Крым? Донбасс этот Ты дяде Васе вечно не можешь объяснять, что он живет так плохо, потому что американцы ввели санкции. Значит, думать нужно было, тогда бы и не ввели.
И вообщеАмерика далеко. А олигархипод боком. Я начал понимать суть проблемы. Так?
Каверин посмотрел на меня с одобрением. Пока не с уважением, но с одобрением.
Именно. И в какой-то моментчтобы снять напряженностьвласть должна будет показать врага, из-за которого все эти дядивасины беды. А у дяди Васи этот враг уже готов в голове: удачливые парни, которые его обокрали. Не просто страну, а его лично, понимаете? Америкахуй с ней, она абстрактная, может, и нет ее вовсе, никакой Америки. А олигархиони здесь. Рядом. Ездят на дорогих машинах. Покупают яхты. Самолеты. Ебут красивых телок. И все это из-за их удачливости. Им поперло в перестройку и продолжает переть. А дяде Васе не прет. Он с утра горбатит на заводе, на стройке, а ему не прет. Водку жрет, а все равно не прет. И жене его не прет. И детям не прет. И не попрет никогда, если не восстановить справедливость.
Ясно. Морис из-за дыма: То есть в этой ситуации власти ничего не останется, как сдать олигархов. А то дядя Вася найдет другого врага.
Власть.
Правильно, Алан, вздохнул Каверин. А то дядя Вася решит, что его врагвласть. А это уже хуево. Для всех вообще. Потому народ и возбудился. Нужно перевести стрелки. Нужно изменить отношение населения к олигархам.
Богатые тоже плачут, сказал я.
У меня всегда так: идеи появляются ниоткуда. Вдруг само выскакивает, и сразу все складывается в голове.
Что вы имее
Подожди, Сень. Морис знает этот момент. Он не раз за мной наблюдал. Продолжай.
Работаем с вводными, сказал я. Первое, олигархов не любят за удачливость. Второе, нужно, чтобы их перестали не любить. Значит, нужно убедить население, что никакой удачливости у них нет. Что в соревновании с населением они проигрывают ему по всем статьям. Показать, как олигархам не везет. Не прет. А дяде Васе и его сыну прет. Хоть бы и на экране.
Вернуть людям гордость. Уверенность в себе, закивал Морис. Перевернуть представление об удачливости и неудачливости. А неудачливых у нас любят: народ-победитель снисходителен.
Каверин кивал, стараясь понять ход наших мыслей. Мы с Морисомкак сообщающиеся сосуды: один подумал, другой сформулировал.
А что их не любить? спросил я. Риторически. Им же не прет. Их ангелы не хранят. Можно и пожалеть.
Так родилось реалити-шоу КТО ХОЧЕТ БИТЬ МИЛЛИОНЕРОВ.
Наваждение
Моя нынешняя квартира в смоленских дворах недалеко от Плющихине моя. Я снимаю ее у пожилой красавицы Инессы Евгеньевны, переехавшей на дачу после смерти мужа, замминистра чего-то не очень существенного в советские времена. Евроремонт, итальянская сантехника, кухня со множеством ненужных мне агрегатов. Три комнаты. И все не мое.
Кое-что в квартире принадлежит мне: одежда, висящая во встроенных шкафах в спальне и в просторной передней с зеркалом во всю стену, два компьютера и кофе-машина Nespresso. Все остальное принадлежит Инессе Евгеньевне и вписано в приложение к договору аренды: ПРЕДМЕТЫ ОБСТАНОВКИ: стулья итальянские черные лакированные с кремовыми кожаными сиденьями6, стол итальянский черный лакированный1, буфет итальянский черный лакированный со стеклянными дверцами1 и прочее.
Инесса Евгеньевна предпочитает лакированные вещи. Лакированные предметы обстановки. К счастью, они не блестят, а отливают ровным матовым светом, поскольку я попросил женщину, убирающую квартиру раз в неделю, никогда не натирать мебель. Блеска я бы не выдержал: в лакированном блеске есть неизбывная пошлость. А пошлости мне хватает на работе. Дома хочется без блеска.
У меня четыре комплекта постельного белья и множество полотенец. Зачем мне столько полотенец? Трудно сказать. Все это я купил в магазине Бельпостель на Большой Дмитровке. Название магазина отражало новое российское своеобразие: мы вроде Европа, но и не Европа. У России свой путь. Суверенная демократия. Бель-то она бель, но постель. Ирония провинциальной державности.
Начало января в Москвепустое время: все разъехались по Таиландам, Мальдивам, Сент-Бартсамкому что по деньгам. Я не поехал никуда и, окруженный матово светящейся мебелью, принятой под расписку от Инессы Евгеньевны (Алан, умоляю, не ставьте горячее на лакировку!), писал новое реалити-шоу.
Каверин прислал мне копию социсследования За что нас не любят вместе с составленной чьими-то юристами подпиской о неразглашении. Подписка грозила суровыми карами, но можно было обойтись и без нее: я знал, с кем имел дело. Этих людей лучше не обижать.
Концепцию я придумывать не стал, а просто смешал два типа реалити-шоуВИКТОРИНУ и СУРВАЙВОР. Что-то типа советского конкурса А НУ-КА, ПАРНИ! Команда народа против команды олигархов. Каждый тур задания меняются: становятся сложнее. Нужно охватить все аспектыинтеллект, знания, практическая сметка, спорт. Практические заданияпоменять у машины проколотое колесо (спонсоркрупный автодилер), собрать мебель из IKEA (рекламные деньги). И обязательночерез ЛОТЕРЕЮ УДАЧИвнести элемент везения: в конце игры обе команды ставят на кон все заработанные очки, и судьбав виде колеса фортуны, вращаемого приглашенной медийной персоной, решает, кто ее любимцы.
Драма, соревнование, столкновение двух миров, накал страстей. Народ выходит безвариантным и безоговорочным победителем. Но до последнего момента команды ведут в счете попеременно.
Симулякр успеха. Чем хуже реальности? Да ничем. Как и кокаин не хуже настоящего счастья. Просто действие короче. И чаще нужна новая доза.
Морис с женой уехали на Сент-Бартс, куда ездили каждый Новый год последние пять лет: нужно было поддерживать образ успешного медийного деятеля с налетом былой богемности. У него хорошо получалось.
Морис звонил каждый день. Я посылал ему написанные куски и получал его поправки. Каверин тоже звонилнеизвестно откудаи просил прислать промежуточный материал, но я отказался. Будет готов сценарий пилотапришлем.
Он заверил нас, что мы можем не беспокоиться о бюджетеВ разумных, конечно, Алан, пределах, в разумных, и мы не беспокоились. Беспокоились о задаче. К концу каждого выпуска зрители должны были пожалеть олигархов, а тепроявить нормальные человеческие качества, и из небожителей предстать перед народом хорошими, но незадачливыми парнями. Которымну что поделаешь?! не везет.
Снег до того четверга не шел вовсе, и голые черные мокрые мостовые блестели, напоминая о глобальном потеплении и рассыпанной на них соли. Вечером их заливал желтый мутный свет уличных фонарей, в котором мерцали капли городской влаги, хотя не шли ни снег, ни дождь. Москва мокла неизвестно от чего, словно решила покрыться жидким склизким налетом как защитой от наступавшей на нее ночи.
Хотелось повсюду зажечь свет и потеплее одеться. Я не делал ни того, ни другого.
В тот четверг я проснулся поздно и долго лежал с закрытыми глазами, пока не понял, что в комнате необычно светло. Я никогда не закрываю шторы, оттого что их всегда закрывал дядя Давид. И посмотрите, чем все закончилось.
В тот четверг Москву занесло. Снег лег ровно, закрыв черноту мостовых, и, встав, я как был голый пошел на балкон. Здесь все тоже покрыло мягким плотным крошевом, и минут пять я стоял в двух неглубоких ямках по щиколотку в снегу, дивясь и радуясь новому чистому миру. Снеглегкий, пушистыйпродолжал кружить, засыпая город и обеляя его от всех грехов и провинностей. Я решил, что заслужил прощение, и, оставляя на полу мокрые следы, отправился принимать душ.
Я не работал весь день: сначала сидел на кухне, потом в маленькой, служившей кабинетом, комнате и смотрел в большие сталинские окна. На земле лежал снег. В воздухе кружил снег. Белые сугробы съели крыши домов, и запаркованные на улицах разномастные машины превратились в одинаковые белые холмики. Снег изменил мир и заполнил его онтологической неопределенностью, трансформировав составляющие действительность предметы в неузнаваемое, неявное. Снег отменил ясность очертаний скрытых под ним вещей, а с ней и определенность их функций. Было непонятно, что таилось под снегом, и все вокруг стало зыбким, могущим в любой момент изменить форму и предназначение, оказаться иным. Как тут работать? Никак.
Кеша Слонимский позвонил около шести вечера, и телефонная трель вывела, вызвонила меня из транса слежения за кружившей в темнеющем воздухе белой кутерьмой. Словно заводской гудок: пора вставать. За работу, товарищи!
Алан Ашотович хочу, попросил Кеша с нарочитым кавказским акцентом. Алан Ашотович можно телефон говорить?
Это мы так шутим. Вроде как я настоящий армянин. И все вокруг тоже армяне. Хотя, может, так оно и есть. Кто разберет под снегом.
Канэшна, ответил я, как обычно отвечаю Кеше. Это Иннакэнтий Раманавич тэлэфон звонидь, да?
Это он, признался Кеша обычным голосом. Так и думал, что ты в Москве. Прилетел и думаюАлька точно в Москве, никуда не поперся. И правильно: а то я на Мальдивах на шестой день от тоски сдох. Бросил Янку с детьми и сбежал. Работаешь?
Кешадобрый ангел. Старше меня лет на десять, может, больше. По нему не поймешь, он не меняется. Кеша был в моей жизни всегдадальний родственник. Никогда не мог понять с чьей стороны. Да и не важно.
Имеются планы на вечер?
Я посмотрел за окно: там стемнело, но от снега на улицах стало светлее, чем днем.
Так уже вечер.
Хуйня, заверил Кеша. Жизнь еще не началась. Жизнь начинается после десяти вечера. До этого жизньподготовка к жизни. А после десяти жизньэто и есть жизнь.
Приятно говорить с человеком, не страдающим онтологической неопределенностью. Никакой снег не затуманит ему ясное видение мира.
Аль, я назвал на вечер кучу народа. Пока Янки нет. Ты многих знаешьвся толпа. Девочки будут. Подъезжай, я тебя сто лет не видел. Пообщаемся.
Это неправда. Мы виделись месяца два назад на дне рождения Мориса, Кешаего ученик. Он меня с Морисом и познакомил. Посоветовал Морису взять меня на рекламу. Спасибо, Кеша.
Я ни дня не проработал психологом. Как и многие мои однокурсники. Почему? Время было такое. Нас востребовала реклама. Там платили деньги. А за копание в чужих душах никто не собирался платить.
Во сколько?
Да какая, блять, разница?! Когда приедешь, тогда приедешь. Рано не разойдемся.
Дверь Слонимских на лестничную клетку была открыта, и перед ней стояли курящие, знакомые мне люди. Кто-то с телевидения, кто-то нет. Я знал и тех, и других.
Зачем я поехал? Сидел бы дома, смотрел на падающий снег. Поздно.
Музыка, шум разговоров, галдеж. Запахи женских духов и табачного дыма. Запахи вечера в гостях.
Арзумчик! Кеша прижал меня к стене, и я еще раз подивился, что он совсем, ну почти совсем, не меняется. Остается таким жебрутальный брюнет с темно-карими глазами. Кеша встряхнул меня за плечи и с кавказским акцентом объявил присутствующим: Прышол Алан Арзуманян, самий красивий из армян! Покачал головой: Смотреть противно.
И унесся к другим гостям. Пообщались.
Я остался один посреди гульбы. Огляделся. Увидел девушку.
Подходили знакомые и не очень, здоровались, говорили комплименты про последний эпизод КУПРИЯНОВ LIVE, ругали Путина, хвалили себя. Большинство хотело знать бюджет на выпуск, хотя и так знали. Это игра такая: я делаю вид, что не могу сказать, а они делают вид, что пытаются угадать. Хотя и так знают.
Девушек было много, в основном Кешины актрисы на эпизодах и их менее удачливые подруги. Красивые. Или красиво накрашенные. Кто разберет, когда снег засыпает мир онтологической неопределенностью?