О, дорогой мой инспектор! Джинкс тепло и невинно ему улыбнулась. Вы же не хотите разбить мне сердце, так жестоко обойдясь с моим бедным суженым?
Конечно конечно Все это в корне меняет ситуацию, заикаясь, ответил инспектор.
Где он сейчас?
В тюрьме, мисс Вин
В тюрьме? Как вы посмели! Живо идите и освободите его!
И она пулей вылетела прочь из дома, пятеро мужчин едва поспевали за ней.
Она села за руль полицейской машины, вытолкнув водителя.
Не волнуйтесь, я вожу получше вас! крикнула она в ответ раскрывшему было рот инспектору, который вознамерился запротестовать. Ну же, садитесь! Быстро!
И большой автомобиль ракетой понесся вперед, оглушительно воя сиреной, ведомый миниатюрной девушкой с копной взъерошенных волос.
Даже не пытайся описать все это, Вик, старина! пытался перекричать завывания машины и звук двигателя мистер Скрэгс. Такую историю словами не опишешь!
Джинкс пришлось некоторое время подождать в приемной, прежде чем дежурный на пару с инспектором Раферти вызволили Лори из камеры. Они нашли его лежащим на койке, закрывшим лицо руками. Но как только лязгнул замок и двое вошли в камеру, он тут же вскочил, стараясь казаться спокойным и храбро смотреть им в глаза.
Я приношу вам свои извинения, мистер МакДжи, сказал инспектор Раферти, хотя, конечно, не стоило вам молчать. Но теперь я с радостью могу вам сообщить, что вы свободны идти куда угодно.
Я свободен?
Да, мы знаем всю правду. Мисс Винфорд все нам рассказала.
Она и правда сделала это?
Лори остолбенел, но к тому времени он уже понял, что лучше не оспаривать ни единое слово Джинкс, что бы она ни рассказала.
Он прошел в приемную, где к нему тут же на шею бросилась Джинкс и поцеловала на виду у всех присутствующих.
Ох, Лори, дорогой мой, прости, что из-за меня тебе пришлось столько вытерпеть! взмолилась она. Было благородно с твоей стороны хранить молчание, но все же тебе стоило рассказать им правду! продолжила говорить она, будто не замечая изумленных взглядов, которыми он ее одаривал. Я все им рассказала, как мы сбежали, чтобы обручиться, как я придумала всю эту историю с похищением, чтобы обмануть родителей. Теперь и ты можешь подтвердить это, дорогой!
А, да!.. Конечно, это так! воодушевленно подтвердил Лори, думая о том, что не бсмелился отрицать бы это, даже если бы ему захотелось.
Ай да Лори! воскликнул мистер Скрэгс восхищенно. Только подумать, что он работает в нашей газете!
Большим заголовком, мистер Скрэгс, обратилась Джинкс к редактору, «Светская львица сбегает с нашим репортером!»
Не благодари меня, беспомощный болван ты, а не преступник, у которого нет даже задатков воображения! шепнула тем временем Джинкс Лори, сжав его руку, когда они спускались по лестнице, удаляясь прочь от темного тюремного прохода. Ты хотел предоставить им сенсационные новости? Так теперь только подумай, насколько сенсационными покажутся для них мои!
Около 1927 г.
Эскорт
Предисловие редактора
Вероятнее всего, этот небольшой рассказ был написан в 1929 г., когда Айн Рэнд вышла замуж за Фрэнка ОКоннора. Одним из его подарков были чучела двух маленьких львят, названных Оскаром и Освальдом. Вскоре они стали для семейной пары их собственным воплощением «великодушия вселенной». Каждое Рождество их наряжали в цветастые шляпки и вывозили в свет, дабы они тоже могли радоваться этому чудесному празднику.
Я упоминаю обо всем этом потому, что рукопись рассказа «Эскорт» была подписана у Айн Рэнд как «О. О. Львы». Все это свидетельствует о том, на мой взгляд, что история задумывалась простой и веселой, а сама писательница неотрывно связывала этот живой искрометный юмор с тем временем, которое она провела в обществе своего мужа вместе с Оскаром и Освальдом.
К тому моменту Айн Рэнд прочла огромное количество произведений О. Генри. Веселая, беззаботная манера повествования восхищала ее не меньше, чем виртуозная изобретательность в том, что касалось сюжетов его произведений. Таким образом, «Эскорт» и «Ночного Короля» можно воспринимать как дань уважения литературному гению О. Генри, а также как ее первые попытки удивить читателя неожиданной концовкой, как это делал О. Генри.
Леонард Пейкофф
Он уже было собирался выйти из дому, когда Сью спросила:
Ты вернешься не раньше утра, дорогой?
Он поспешно кивнул, в очередной раз услышав от нее этот неудобный вопрос. Тот самый, который, как он всегда надеялся, его жена перестанет ему задавать. Сью никогда не жаловалась, только мягко и понимающе смотрела на него своими голубыми глазами, но в ее голосе ему всегда мерещился какой-то печальный упрек. Но сегодняшним вечером и сам вопрос, и ее голос звучали иначе. Казалось, она не возражала, даже переспросила:
Так тебя не будет до рассвета?
Да кто же знает, дорогая, раздосадованно ответил он. Ты же прекрасно понимаешь, что мне это тоже не по душе. Но работа есть работа.
Он уже столько раз и так тщательно ей это разъяснял: экспедиторы на товарных складах не могут работать тогда, когда им вздумается, а поскольку особого выбора у него нет, то ему приходится работать ночами. Хотя он, конечно, знал, с какой тоской во взгляде она смотрит на жен, чьи мужья после работы возвращаются домой и вечером садятся ужинать вместе с ними за большой стол, ярко освещенный лампой. А ведь Сью проделала такую огромную работу, стремясь вселить в их дом уют и спокойствие. Он даже не заметил, в какой именно момент тоскливая лачужка, которую они когда-то вместе сняли, преобразилась в чудесный теплый дом. На кухне блестели чистенькие красно-белые тарелки, а сама Сью сияла рядом с ними в своем фартучке таких же оттенков, словно ребенок среди игрушек, стройная и светловолосая. Они были женаты уже третий год и едва припоминали, как впервые зашли в эти самые комнаты, тогда выглядевшие заброшенными, в которых все было в пыли и потрескавшейся краске. Тогда он только-только окончил колледж и мог дарить своей юной избраннице разве что жутковатые счета за аренду, с которыми им лишь чудом удавалось справляться каждый месяц. Вспомнив обо всем этом, он лишь мрачно поджал губы и сказал:
Я должен всеми силами держаться за эту работу, солнышко, как бы ненавистна она ни была для тебя. Да и для меня тоже, вот только я ни за что на свете не позволю нам снова оказаться в том положении, как тогда.
Да, конечно, сказала Сью, смотря будто бы сквозь него и едва слыша его голос.
Он поцеловал ее и поспешил к двери, но Сью остановила его.
Ларри, сегодня же суббота, с нежностью в голосе напомнила она.
Так оно и было. Он забыл. Нащупав в кармане бумажник, он вытащил его и протянул ей ту сумму, которую обычно всегда давал на неделю. Ее рука уж слишком поспешно схватила купюры, но через мгновение Сью уже проказливо и задорно улыбалась ему, а ее искренние голубые глаза сияли от радости. И Ларри вышел из дому.
Он поднял воротник своего изящного, но в то же время скромного серого пальто, скрывая лицо от моросящего дождя. Еще раз с сожалением оглянулся на огонек, горевший над дверью, на цифру 745, номер их дома по адресу Грант стрит, и наконец пошел в сторону метро
Сойдя на станции Гранд централ, Ларри Дину однако же, не пошел на выход. Вместо этого он поспешил к камерам хранения, открыл один из небольших шкафчиков, вытащил аккуратный чемодан и прошел в мужской туалет. Спустя пятнадцать минут он вышел обратно, и полноватый служащий метро с удивленным восхищением кинул взгляд на его стройную фигуру, облаченную в полную парадную форму. Костюм был столь наряден и так блестел от цилиндра до лакированных туфель, что казалось, будто стоит его обладателю встать под нужным углом, и он поставит весь мир на колени перед своим великолепием. Ларри сложил свой более чем скромный рабочий костюм в чемодан и убрал его на место, беззаботно прищелкнул пальцами и неспешно направился к выходу.
Златовласый швейцар у величественной двери на Парк авеню поприветствовал Ларри почтительным поклоном, как старого доброго знакомого. С привычным манерным бесстрастием вошел в лифт. Но его веселую улыбку стерло с лица, как только он остановился перед внушительной дверью, на которой было написано: ЭСКОРТ-БЮРО КЛЭР ВАН НЮС.
Ларри на дух не выносил это место, терпеть не мог свою работу. Каждый раз, ночь за ночью, ему приходилось сопровождать всяких полноватых вдов, старых дев и скудоумных, вечно хихикающих провинциальных матерей-героинь на бесчисленное количество банкетов, фуршетов, званых ужинов и в прочие ночные клубы. Ему приходилось учтиво кланяться, обольстительно улыбаться, смеяться и танцевать, а также сорить чаевыми так, будто он был миллионером. Он был вынужден без умолку болтать и слушать еще больше пустой болтовни в ответ, стараясь не потерять нить речи, в то время как его мысли бродили за много-много миль от того самого места. Тогда он мечтал о тихой маленькой комнатке, в которой за столом одинокой тенью сидела Сью.
По крайней мере, Сью не знала об этом, да и никогда не узнает. Он был бы готов скорее умереть, чем позволить ей догадаться, чем же он зарабатывает на жизнь на самом деле. Конечно же это была уважаемая профессия, и еще как уважаемая! Мисс ван Нюс лично проследила за тем, чтобы так оно и стало. Но совсем не подходящая для такого мужчины, как он, думал Ларри. Но все же он должен быть благодарен и за такой вариант, ведь это позволяло ему содержать тот маленький домик по адресу Г£ант-стрит-745.
Она никогда не должна узнать о его жертве, скромная и тихая Сью, которая пришла бы в ужас от одной мысли о ночном клубе, которого она никогда в своей жизни и не видела. Сперва она робко просила его куда-нибудь сводить ее ночью, но Ларри категорично отказывал, и в конце концов Сью бросила эту затею и никогда к ней больше не возвращалась. Он просто не мог допустить ее ни в одно из тех отвратительных шумных заведений, где прекрасно знали как его самого, так и то, кем он работает. Вдобавок его уже воротило от яркого света, джаза и официантов.
Он вздохнул, расправил плечи в преддверии ночного бдения, и вошел в офис мисс ван Нюс
Когда Ларри ушел из дому, Сью долгое время не сходила с места, глядя ему вслед, зажав в руке деньги, которые он ей дал. Затем пошла на кухню и достала из глубокого ящика стола маленькую жестяную коробочку, добавив к своим секретным накоплениям последний доллар. Теперь их стало сто, ровно сто, а впереди ночь, которую она так долго ждала.
Уже давно она заботливо откладывала от общих денег на хозяйственные нужды по одному доллару на свои собственные. И вот теперь наконец момент настал. Она удалилась в уборную и достала прекрасное выходное платье голубого цвета, то самое мерцающее платье, которое она не надевала вот уже два года. Она осторожно расстелила его на кровати и стояла, молча любуясь им. Она наденет его, всего лишь на одну ночь наденет, и будет танцевать, и смеяться, и поедет в один из тех замечательных ночных клубов, о которых она столько слышала с тех пор, как приехала в Нью-Йорк. Она обманывала Ларри, но ей казалось, что это было таким безобидным пустяком! Всего лишь несколько часов танцев и беззаботного веселья, которое не суждено понять Ларри, ведь такой честный, трудолюбивый Ларри о подобных вещах даже помыслить не мог бы. Она так любила его и так была с ним счастлива в их маленьком домике, но вечера и ночи без него тянулись бесконечно, а она еще так юна, и платье смотрелось на ней так чудесно. Всего лишь одну ночь что в этом страшного? Тем более Ларри никогда не узнает.
Все было бы иначе, если бы какой-то другой мужчина за нее заплатил и сводил в клуб. Но она не собиралась поступать так. Она заплатит за себя сама, и это будет правильно, сто долларов за одну бесшабашную ночь. Она много слышала о том, как можно все это устроить культурно и безопасно. С бьющимся сердцем она подошла к телефону.
А тем временем в офисе на Парк авеню, миловидная секретарша, прекрасно знающая свое дело, подняла глаза на стоящего перед ней Ларри Дина и объявила:
Сегодня вы должны будете отвести клиента в лучшее заведение города, устроить отличный ужин, быть при полном параде и готовым танцевать. Через час вы должны быть у миссис Дин по адресу Грант-стрит, 745. Полагаю, она вам не родственница?
Около 1929 г.
Ее вторая карьера
Предисловие редактора
Ее вторая карьера», скорее всего, датируется 1929 годом. Вероятнее всего, рассказ был написан вскоре после того, как Айн Рэнд начала работать в костюмерной RKO (работа, которую она ненавидела, но которой должна была держаться в течение трех лет, пока не начала зарабатывать на жизнь писательством).
Основная тема «Ее второй карьеры»примерно та же, что и в более ранних рассказах: значение нравственных ценностей в человеческой жизни. Но здесь фокусна негативной стороне вопроса, на тех, кто не проживает жизнь, а только принимает красивые позы, тех, кто руководствуется чем-то помимо этих ценностей.
К 1929 г., Айн Рэнд имела уже некоторое количество наблюдений на этот счет: она уже в течение трех лет работала в Голливуде. Она уважала потенциал кинематографа и любила некоторые фильмы (ее любимыми были великие немецкие романтические немые фильмы с такими звездами, как Конрад Вейт и Ганс Альберс, таких режиссеров, как Эрнст Любич и Фриц Ланг). Но она не принимала приторных, банальных историй, превозносящих посредственность, предлагающих оды «пареньку по соседству» или «нежной девице по соседству», она презирала то, что видела в банальных ценностях Голливуда, в его неразборчивом вкусе, «непередаваемой низости духа», как она выразилась в «Романтическом манифесте».
В отличие от большинства критиков, Айн Рэнд не приписывала низкое качество фильмов «торгашеству» или «погоне за кассовыми сборами». Она выделила как основную причину внутреннее умственное усилие или умолчание, описанное одним из героев рассказа так:
В этом бизнесе нет никого, кто обладал бы честным представлением о том, что хорошо и что плохо. И нет никого, кто не был бы до смерти напуган тем, чтобы иметь это представление само по себе. Они все сидят и ждут, когда кто-то им это разъяснит. Умоляют, чтобы кто-то разъяснил. Кто угодно, лишь бы им самим не пришлось брать на себя чудовищную ответственность за собственные суждения и оценку. Итак, достоинства здесь не существует.
«Источник» не будет напечатан еще четырнадцать лет, но здесь мы уже видим первое письменное свидетельство о психологическом типе Питера Китинга, посредственности, человеке, который отрекается от собственной внутренней самобытности и живет без мысли о ценностях, паразитируя на других. Клэр Нэш в этом рассказевновь женщина в главной ролипредшественница Питера Китинга, онапротивоположность Ирэн из рассказа «Муж, которого я купила»; онаженщина, которая даже не задумывается о существовании ценностей как таковых.
«Ее вторая карьера», однако, не психологическое исследование и не серьезный анализ посредственности. Это сатира, и, как и в «хорошей статье», веселая и легкая сатира. (Эта история также подписана «О.О.Львы».) Клэр, несмотря на свой характер, непростой случай, с достаточным уровнем добродетели, чтобы быть привлекательным персонажем. Более того, по ходу событий выясняется, что, в конце концов, здесь есть место достоинству, даже в Голливуде, и это становится спасительной нотой, делающей сатиру скорее элементом романтической истории, нежели едким развенчанием или горьким комментарием.
Этот рассказ, я уверен, был последним этапом подготовки, прежде чем Айн Рэнд обратилась к своему первому крупному литературному произведению, роману «Мы живые». Уже заметны многие черты взросления. Уинстон Эйерс и Хедди Леланд находятся гораздо ближе к узнаваемому типажу героя и героини Айн Рэнд, чем персонажи более ранних рассказов. Впрочем, все еще остается некоторая внешняя неловкость, и, как в «Хорошей статье», излишняя непринужденность тона, но стиль в целом уже намного более уверенный. Некоторые эпизоды, особенно те, что происходят на студии во время съемок, по-настоящему смешны. И, что важнее всего, «Ее вторая карьера» представляет, впервые в раннем творчестве писательницы, важнейшую для ее позднего творчества особенность: захватывающий сюжет, совмещенный со свободной темой. В целом логика событий тщательно проработана (хотя у меня есть некоторые сомнения касательно мотивации Клэр, когда та принимает пари Эйерса, и касательно элемента случайности в том, что происходит ближе к концу).
С такими успехами период писания «в стол» уже вот-вот подойдет к концу. Айн Рэнд готова к карьере профессионального писателя.