- Вообще-то, Мелехов может и колесовать. Я с тобой пойду.Генерал замолчал на мгновение.Я сам несколько обеспокоен, Нора. Интересно, а где Илья Ильич? Вот никогда его нет, когда он нужен!
- Думаю, что он тут никак помочь не сможет.Нора вздохнула.
Игорь, подслушивая, осмотрелся. Увидел, что лежит он в чистых пижамных брюках, на свежей постели. Бок зудел, горел, с того стало ясноврачи над ним поработали. Из руки тянулась трубка капельницы.
- Нора!гаркнул Мелехов.Я знаю, что ты там. Заходи!
Дверь открылась сразу, и вошел Жаров. За его спиной пряталась маленькая Штейнер. Игорю видна была только ее белая шапочка.
- Игорь, как самочувствие?Аркадий Борисович старался держаться спокойно.
- Я в порядке. Спасибо.Мелехов свел брови к переносице.Вы простите меня, если я попрошу вас уйти? Мне очень нужно поговорить с Норой.
- Не уверен, что она этого хочет, Игорь.Жаров слегка приосанился и прикрыл собой маленькую девушку.Прекрати ее пугать. Она сделала то, что должна была.
- Аркадий Борисович, я никогда не обижу ее. Верьте мне.
После таких словискренних, серьезныхгенерал кивнул, и вышел. Перед тем как закрыть дверь, он легко подмигнул Норе.
Девушка застыла, опустила голову и не смотрела на Игоря, и тот прекрасно понимал, почему.
- Козявка, я же говорил тебе. Зачем? Это ничего не изменит.
- Я знаюя понимаю все, но, только не в мою смену*.Нора отважилась поднять глаза на Мелехова.Я не смогла, Игорь, отпустить вас. Я никого больше терять не собираюсь. Вот. Теперь можете ругаться и кидаться лампами.
От автора: Только не в мою сменурасхожая фраза. Одно из самых ранних ее зафиксированных упоминаний относится к 70-м годам прошлого века, когда начальник Главного штаба ВМС США Томас Хейворт предварил начало своей деятельности по борьбе с наркотиками на флоте словами: «Наркотики? Только не в мою смену! Только не на моём флоте».
- Нора, ты прекрасно знаешь, что на тебя я сердиться не могу. Иммунитет какой-то странный. Я так понимаю, что твоя смена будет вечной?
Игорь заметил легчайший проблеск улыбки на лице бледной Норы.
- Именно так.
- Ты всегда была хитрой. Ничего не изменилось, козявка. Ты даже не выросла. Ну, разве что совсем немного.
- Зато вы, Игорь, стали больше. Пожалуй, раза в два.Нора тихо подошла к его постели и уселась на краешек.
Мелехов помолчал, пробежался взглядом по стенам палаты, уставился в окно. Туманбелесый, густойшевелился, словно был живым существом. За этой мглистой пеленой ощущалось солнце. Ветра бы, немного свежего ветра и все рассеется, наступит ясность. Игорь думал об этом, ждал той ясности, и ветра
- Нора, где твои?
Девушка опустила голову, сжала кулаки.
- Папа и мама погибли десять лет тому назад. Отец вел процесс громкий, вынес вердикт, а спустя две недели его машина взорвалась. Он и мама погибли сразу. Со мной осталась тётя Аня. Но и она ушла. Полтора года как. Инфаркт.
Игорь вытянул трубку капельницы из руки, привстал, потянулся к девушке и обнял ее. Нора сжалась, но позволила ему держать себя и гладить по голове.
- Как ты живешь?Спросил Игорь и уткнулся носом в ее шапочку.
Странно, но сквозь больничный запах, он чувствовал тот самый, из юностисладкий, теплый, Норин.
- Я просто живу.Нора подняла голову и посмотрела прямо в глаза Мелехова.А где ваши?
Щека Игоря дернулась, брови изогнулись грозно, но его уже утягивал страшный водоворот воспоминаний, тот, от которого он так и не смог избавиться, постоянно возвращаясь к одному и тому же дню. В то же самое место.
- Нора, я шёл последним. Последним, понимаешь? Они там, под стеной. Все. А я шел последним. Я сказал емуприкрой. Он прикрыл. И стена упала. Нора, твой заяц, Нора!
Девушка распахнула глаза, испугавшись его слов, интонации.
- Игорь, тише. Что вы? Какая стена? Мой заяц?
Он уже не слышал ее слов, только чувствовал запахродной, душевный. Тот самый, который помнил очень давно.
- Твой. Ты спасла. Я жив, потому, что ты всегда была рядом. И я шел последним. Слушай, слушай, - слова посыпались из него.
Он крепко обхватил Нору, прижал к себе, почти не давая дышать и говорил Нора боялась прервать его, слушала, обнимала, и гладила ладошкой его спину, утешая.
Голос его взвился до крика! Он выталкивал из себя слова и воспоминания до тех пор, пока не обессилел и не охрип.
- Ты понимаешь? Ты все понимаешь, я знаю. Отец твой тогда сказалзнак даосов. Тебе я могу все сказать. Нора
Ее совсем не напугал его рассказ, но тяжелый мужской всхлипбез слеззаставил вздрогнуть. Мужчины не плачут, и Игорь не мог, но ему было очень больно, очень плохо и это Нора поняла.
- Я понимаю, понимаю. Игорь, почему вы шли последним?
Он снова заговорил. Долгий его рассказ она выслушала, радуясь тому, что все его объяснения связаны, логичны.
- Таков порядок. Я замыкал колонну. Иначе нельзя. Поняла?он говорил уже больше часа.
- Я поняла. Вы шли последним, а потому и не попали под взрыв, верно? Стена упала. Игорьесли бы не ваше упрямство, вы бы погибли. Две недели! Как? С железным штырем в боку. Без еды и медицинской помощи. Без сил. Обескровленный. Как? Так не бывает. Это невозможно.
- Я должен был, козявка. Иначе зря они там, под стеной
Он отпустил Нору, откинулся на подушку, закрыл глаза.
- Нора, мне жаль, что твоих уже нет. Это в голове не укладывается. Козявка, мне очень жаль. Прости меня
- Вас за что, Игорь?
- За все. За то, что меня не было рядом.
- Теперь вы рядом. Вы рядом?
Мелехов посмотрел на Нору, увидел глаза ее синие, огромные.
- Я постараюсь, козявка. Иди теперь. Уйди.
Она без слов встала и вышла, тихонько притворив за собой дверь. Немного потопталась в коридоре и решительно направилась в пятую одноместную к Елисееву.
Глава 10
Игорь прошелся по палате, провел рукой по столу. Лампу, что он разбил накануне, заменили на новую. Металлическая ножка, бежевый абажур.
У окна Мелехов задержался, вгляделся в туман, который так и не развеялся, прислонился лбом к холодному стеклу.
- Я шел последним.Повторил вечную свою мантру.Последним. Квартал на севере города Обход по петле между станцией и больничным комплексом. Я последний.
Туман за стеклом шевельнулся, дернулся, будто испугавшись чего-то. Мысль Игоря вильнула, в который раз, встала устойчиво, словно поезд на рельсы.
- Нора!Игорь крикнул, но тут же одернул себя.
Чертыхнулся, пошел к звонку вызова медсестры и нажал гладкую пимпочку.
Маленькая Штейнер вошла сразу, как будто ждала за дверью. Тихонько двинулась к Игорю. В руках у Норы два листа бумаги и карандаш, отточенный до состояния скальпеля.
- Я уже ничему не удивляюсь, козявка.Игорь внимательно смотрел на бумагу.Сними свою шапочку, Нора. Думаю, под ней два сенсора, как у инопланетян. Ну, тех, из книги. Помнишь?
- Да.Впервые за долго время девушка улыбнулась, напомнила Игорю детство, пирожки и гороховый суп тётки Анны.
- Как ты узнала, что мне нужна бумага и ручка? Не лги.
- Я была на консультации у одного очень хорошего человека, Игорь. Вот, держите. Майор предупредил, что вам понадобится.
Игорь взял листки, карандаш.
- Ты можешь мне не выкать, а? Ты не выросла, вижу, но повзрослела. Я чувствую себя старым дедом.
- Я тоже чувствую, что вы старый дед. Вот и
- Стоп. Я болен, в пижаме и все такое, но это не повод, чтобы язвить и вот так улыбаться.
Мелехов и сам скривил губы в полуулыбке, наблюдая за маленькой медсестрой, оценивая новый ее облик. Не девочка, девушка. Понял, что Нора очень сильно похожа на матьИду Чиньску, первую красавицу квартала, того самого, старомосковского. Только очень худенькая и бледная.
Тряхнул головой, поражаясь тому, как время, пролетая, изменило крохотульку-девочку, память о которой он так долго хранил в себе.
- Игорь, вам нужно поесть. Я принесу сюда, ладно? Что вы хотите на обед? Рыбу или мясо?
- Иди и поешь сама. В чем только душа держится? Тебя ветром не сносит на улице, нет? Я не голоден, козявка.
Игорь уселся за стол, положил перед собой чистый лист и глубоко задумался. Нора не стала перечить и отвечать не ехидные слова Мелехова, просто улыбнулась и вышла, плотно притворив за собой дверь палаты ВИП.
Долгое время Мелехов не решался взять в руку карандаш: то прикасался к отточенной деревяшке, то одергивал пальцы. Однако, спустя половину часа, все же осмелел, крепко ухватил это канцелярское «копье» и принялся сражаться с монстрами, которые лишали его жизни, ее радости и надежды на будущее.
Он четко изобразил план местности, но тот дом, под которым остался его отряд, рисовать не спешил. Несколько раз проваливался в гнетущие воспоминания, устал, психанул и скомкал лист. За ним следующий, разочаровавший его.
Затем он злобно жал на пимпочку звонка, входила Нора, передавала новые листки и новые карандаши и так до тех пор, пока у Игоря не потемнело в глазах.
Нора подкарауливала, и вошла сразу, как только Игорь сердито рыкнул и откинулся обессилено на спинку стула.
- Вам нужно поесть. Игорь, честное слово, вы мучаетесь уже четыре часа. Мне нужно сделать перевязку. Вы можете сидеть?
- Сидеть я могу! Лежать тоже могу. И ходить. Я не дед!Сорвался Мелехов, глядя на то, как маленькая девушка пытается поднять его, огромного мужика.
- Верно, не дед. Маленький мальчикупрямый и капризный. Суп горячий, рыба костлявая, мясо жёсткое. И никак нельзя делать бо-бо, потому, что бинты присохли к ране. Так?Нора тянула большого Мелехова, а тот упирался.
- Я ничего такого не говорил!
- Это пока. Скоро скажете.Норе удалось поднять Игоря со стула.Вот, аккуратно, к постели. Передохните пока, а я принесу суп. И хлеб. Черный, верно? Я помню, что вы любите.
- Угу. И пирогов с капустой прихвати. Как без них?Игорь устало опустился на подушку, вытянул ноги.Нора, ты умеешь печь пироги?
- Разумеется. Тётя Анечка научила.Нора выскользнула из палаты, но скоро вернулась.
На подносе тарелка с супом, два ломят черного хлеба и стакан красного компота.
- Не вставайте. Я могу накормить. Игорь, просто отдохните.
Мелехов выслушал ее, слегла взбеленился, но заметил хитрый блеск синих глаз.
- Ты издеваешься? Кормить? Козявка, ложку я точно смогу удержать в руках!Он схватил поднос, взял ложку и начал есть суп.
- И хлеб, пожалуйста.
Вот тут Мелехов и понялхитрая козявка самым примитивным образом взяла его на «слабо».
- Нет, ну я догадывался, что у судьи Штейнера растет необычная дочь, но не думал, что такая хитрая и глупенькая. Про «кормить» специально ляпнула? Чтобы я есть начал? Нора, детский сад штаны на лямках.
- Ну отчего же?Нора улыбнулась.Вы же едите, так?
- Бесишь.
- Я знаю. Вы меня тоже. Немножко.Нора почти смеялась.Я пойду, ладно? Вторая лампа может полететь совсем не в стену.
- Вот, вот. Иди! И тарелки свои забери!
Нора сунулась за подносом, но Игорь остановил ее жестом, немного помедлил, а потом взял стакан краснющего компота, и мигом опрокинул в себя.
- Вот теперь иди. Все.
- На здоровье, господин Мелехов.Съязвила Нора, намекая не отсутствие «спасибо» с его стороны.
- Козявка, пообедай еще раз. Ты очень худенькая. Если не откормишься, я возьмусь за тебя серьезно.
Слова простые, а интонация теплая, заботливая. Нора дернулась, припомнив родных, что опекали ее, следили и берегли. Как же давно она не слышала вот таких слов
Кивнула, скрывая слезы, и выскочила за дверь, чтобы не дать Игорю повода волноваться еще и за нее.
- Вот ведь, малявка.Мелехов очень хотел встать с постели и заняться своими странными рисунками, но решил передохнуть минут пять.
Смотрел в белый потолок, оглядывал стены, окрашенные краской песочного цвета. Изучил фотографию огромного пиона на стене, а потом, по обыкновению, заговорил сам с собой.
- Козявка, блин! И как она оказалась тут? Медсестрабред какой-то.Потянулся к кнопке вызова, нажал и стал ждать Нору.
Она пришла через минуту. Остановилась посреди палаты: очень тоненькая и хрупкая в своем белоснежном халате.
- Чего изволите, большой господин?Улыбнулась и опустила руки в кармашки.
- Не дерзи. Присядь и расскажи, как ты оказалась тут. Медсестра? Давно? Ты учишься? Где ты живешь? Твой номер телефона? Когда вы переехали? Почему перестали отвечать на письма?Мелехов сдвинул брови.Учти, у меня еще много вопросов. Начни с телефона. Я бы не хотел искать тебя по всей Москве.
- Я все время здесь, Игорь. Не нужно меня искать.Улыбка маленькой Штейнер стала бледнее.
- Здесь? Ты живешь прямо в госпитале?Мелехов привстал.Почему не у себя?
- Ну, не совсем в госпитале. Неважно.Нора засуетилась.Сядьте, пожалуйста, у стола. Я сменю повязку.
Мелехов не стал продолжать допрос, понимая, что девушка избегает ответов. Однако озаботился, стал серьезным.
Нора, тем временем, вышла и вернулась. В руках перевязочные.
- Снимите пижамуверх.
Игорь без слов скинул одежду, присел на стул и позволил малявке делать ее работу. Нора сдвинула брови, стала серьезной и принялась снимать тугую повязку с его торса. Сам Мелехов разглядывал девушку, выискивая в ней черты той козявки, что кормила его пирожками, защищала и когда-то давно «отмазала» от милиции.
- Где твоя коса?Он разглядывал тугую сестринскую шапочку.Ты еще носишь тот синий бант?
- Я уже не девочка, какой бант?Она немного обиделась, изогнула красивые брови и вмиг стала похожа на малышку.
Игорь не выдержал, хохотнул.
- Правда? А, по-моему, все еще девчулька. Ручки маленькие, бровки домикомкак есть, козявка.
- Рада, что вам весело, но я уже вполне взрослая.Нора совсем насупилась, и Игорь сдержал неуместную веселость.
- Как скажешь, малявка.
Нора проворно меняла повязку, поражая Игоря невесомостью прикосновений. Пальцы ее порхали сноровисто, но очень нежно.
- Так, почему медсестра?
- Я учусь в меде. Взяла академ.
Игорь прекрасно видел, с какой неохотой Нора ответила на его вопрос.
- Ты замужем?
После этих слов Нора замкнулась, изменилась в лице. Она посмотрела на Мелехова так странно, что он почувствовал себя виноватым и так и не смог понять, откуда это ощущение.
- Нет.
- Ты уже выбрала специальность? Кем будешь, Нора Штейнер?
- Я хотела стать офтальмологом.Нора закончила перевязку и помогла Игорю надеть пижаму.
- А, понятно. Почему? А как же хирургия? Хирург - звучит гордо, козявка. А тутофтальмолог. С чего бы?
Он пытался вызвать Нору на откровенность, замечая ее отчуждение, забыв о своих проблемах. Чувствовал, что она напряжена и тревожился. Все, как в его снемаленькая плачущая девочка с пирожком в руке. Внутренний голос кричал, вопил Игорюнеладно. С ней неладно, дурно.
Малявка не ответила, молча собирала инструменты и перевязку. Мелехов не выдержал и качнулся к ней. Обнял крепко.
- Козявка, не знаю, что случилось, но надеюсь, ты расскажешь. Я хоть и развалина сейчас, но уши функционируют неплохо. Уяснила?
Нора стояла тихо, прижавшись к нему. Потом вздохнула, отстранилась и оглядела Мелехова с головы до ног так, как умеют только женщины.
- Вы кто, простите? Развалина? Ах, да, точно. Двухметровый здоровяк с бицепсами размером с трехлитровую банку и есть развалина. Вот бы мне так развалиться.
- Класс. Ты уже развалилась. Осталось только развеяться на ветру. Бледная, некормленая, одни глазищи остались. Коса где, я спрашиваю?Игорь совершенно не злился, скорее наоборот. Просто со времен интерната так и не научился быть ласковым.
- Под шапочкой.Нора надула губы, блеснула синими глазами.Медперсоналу запрещено бродить по центру с косами. Здесь не театр.
- Ой, страшно-то как, тётя доктор. По глазам вижу, сейчас начнешь меня отчитывать.
- Нет, не начну, но впущу сюда генерала Жарова. Пусть он вами займется. Что, страшно, дядя офицер?Нора прищурилась хитро.
- Давай. И сразу неси еще одну лампу. Нора, я не хочуне могу никого видеть. И если я не выставил тебя за дверь, то только потому, чтопотому, что ты козявка.
- Сами вы...козявка.Нора не сдержала улыбки, чем и удивила Игоря.Мне нужно уйти, но я вернусь и принесу вам ужин. А генералу я скажу, что вы спите и вам уже лучше.
- Куда?Вопрос сорвался прежде, чем Мелехов успел подумать над ним.
Мало ли куда нужно медсестре во время дежурства.
- На свидание, Игорь Сергеевич. Иду на прогулку в парк. Кстати, солнце выглянуло впервые за долгое время.
Оба посмотрели в окно: туман отступил, сбежал, открывая взорам золотые листья лип, клёнов и глубокую, осеннюю зелень высоких сосен.
- На свидание? Ну - Игорь замолк, не понимая, что так его обеспокоило.Малявкам можно на свидания?
Мелехову показалось, что Нора слегка рассердилась. Она собрала инструменты и двинулась к двери. Обернулась и высказалась: