- Мы даже не знаем, как тебя благодарить!
Том просто сгреб Шону в охапку.
- Я верил, что успех нам обеспечен, раз ты болеешь за нас.
- Это очень ответственно, - сказала Шона. - Посмотрите, что и как у них тут делается И еще они хотели в два раза больше орехового и фруктового.
- А как насчет цен? Они согласились? - Лицо Тома просто сияло.
- Они решили, что это справедливо. Но не ужасайтесь, если увидите, какую наценку они сделали. Иначе бы они никогда не разбогатели, - предупредила она.
- Мы бы очень хотели пригласить тебя на ужин сегодня вечером. Отблагодарить за все. Но, к сожалению, сегодня мы работаем, - сказала Кэти.
- Не стоит, правда. Я аромат месяца, после порции которого можно просто прийти в бешенство.
Том и Кэти переглянулись. Они оба не поверили.
- Ну что, снова в магазин? - спросила она.
- Да, покупать корзиночки для хлеба, - радостно произнес Том.
Джеймс Берн сказал, что ему нужно три урока кулинарии: научиться готовить первое блюдо, второе и десерт. А потом он попробует, потренируется и, когда придет время, сам сможет сервировать, как ему нравится. Они так и не поняли, но не стали спрашивать, что это за время, которое должно прийти. Вообще не стоит задавать Джеймсу Берну подобных личных вопросов.
Это был большой дом в стороне от дороги, с огромной и очень удобно расположенной парковкой. Дом был, наверное, размером с четыре большие квартиры. Джеймс Берн велел звонить в звонок «Садовая квартира». Звонки висели на длинной железной планке около окна. Вполне нормально для местных крайне осторожных людей. Бывает и хуже. Надо быть готовыми защитить себя от воров, мошенников, налоговых инспекторов, угонщиков машин. Джеймс Берн был из тех, кто не верит, что все люди в целом хорошие.
Джеймс Берн открыл дверь и, как обычно, широко улыбнулся. Одет он был по-домашнему, а не как обычно - в свитере и слегка потрепанном вельветовом костюме. Они внесли сумки с продуктами в большой темный холл. Справа от них была гостиная, слева - кухня, через которую, наверное, можно было попасть в ванную и спальню. Все было какое-то темно-коричневое, и только лучи яркого апрельского солнца изо всех сил пытались пробиться сквозь плотные темные занавески. Кухня была вся заполнена шкафчиками, как в кладовке. Причем шкафчики эти были всех возможных размеров и стилей. Еще был большой неуклюжий обеденный стол, старая плита, настолько старая, что было страшно пользоваться ею, и большой холодильник, который занимал чуть ли не всю кухню. В холодильнике нашлась бутылка воды, пакет апельсинового сока, пол-литра молока и пачка масла.
Кэти принялась вытаскивать это все. Этот человек будет всегда жить среди устаревших вещей и понятий. А сколько ему сейчас лет? Наверное, около шестидесяти. И он никогда не говорил, женат он, вдовец или разведен. Судя по его квартире, сказать о нем ничего нельзя. Даже непонятно, на какой стул или кресло он садится вечером посмотреть телевизор. А смотрит ли он его вообще? Вон крошечный телевизор стоит в углу А вот на низеньком столике куча газет и журналов. Словно ждут, чтобы он прочитал их, что-то вырезал, отметил. А делает ли он это хотя бы в перерывах между банковской суетой? На стенах висели картинки. Это были пейзажи: горы, озера, поля. Но картинки были какие-то скучные, статичные, абсолютно безжизненные. Еще там были две полки со старыми книгами, казалось, много лет нетронутыми. На старом письменном столе лежали бумаги и стояла старая чернильница, но казалось, никто уже давно всего этого не касался. Рядом стоял пластиковый стакан с шариковыми ручками.
Кэти увидела, что Том рассеянно осматривается, словно подводя итог всему увиденному. Она быстро встряхнулась.
- Так, ну что, начнем урок. Джеймс, надевайте фартук
- Не знаю, есть ли он вообще у меня - начал он.
- Я тем более не знала, поэтому принесла свой.
И она с гордостью извлекла фирменный фартук «Скарлет-Физер» с большим красным логотипом. Он робко взял его и надел.
- Это так мило с ее стороны, правда, Том? - сказал Джеймс. - Только женщины бывают так трогательны.
- Не все и не всегда, Джеймс. Никогда не позволяйте женщинам думать, что только они могут такими быть. Посмотрите, что я вам принес. Вот большая перчатка-прихватка, чтобы вы не обожглись, как некоторые.
Джеймс был страшно доволен. Он тут же надел перчатку, стал шевелить рукой.
- Здорово! Чувствую, обучение будет намного более интенсивным, чем я предполагал. И не скажу, что более опасным, - добавил он.
Звучало все вполне обыденно. Непонятно почему, но они чувствовали, что не стоит спрашивать Берна, зачем он платит им за то, чтобы они научили его готовить.
Для кого и зачем он собирался готовить? Но они понимали, что этот вопрос не стоит задавать.
Они решили готовить копченую скумбрию. Кэти мастерски разделала рыбу, обложила ее грибами со сметаной.
- Можно потереть сверху свежий сыр, - предложила она. - Но вы можете использовать пармезан из пачки.
Джеймс Берн с сомнением посмотрел на нее.
- Я всегда использую пачку для таких вот мелких вещей, - соврал Том.
- Да? Серьезно? - засмеялась Кэти.
- В самом деле. Это позволяет сэкономить немного времени. Я всегда так говорю.
- Кажется, это так трудно, - с сомнением произнес Берн.
- Да, но только на вкус. Я вас уверяю. - Кэти похлопала его по плечу.
- Я пробовал это в ресторане. Мне казалось, что это безумно сложно. А сейчас вижу, что это всего лишь копченая рыба в сметане. - Он удивленно покачал головой.
- Мы еще покажем вам цыпленка табака, Джеймс, - засмеялся Том. - Вы всю жизнь будете бояться готовить.
Потом они втроем уселись есть, и Кэти подробно рассказала, что и за чем надо делать. Джеймс решил, что все получилось просто великолепно. Более того, он добавил, что, скорее всего, сможет приготовить все это сам. Потом они немного поболтали о театре, Том и Кэти вспомнили, как не пропускали ни одной постановки в Дублине, а теперь у них совсем нет времени сходить в театр.
- А вы много бываете в театре? - спросила Кэти.
Выяснилось, что Джеймс ходит в театр почти каждую неделю. И почему-то опять никому не захотелось спрашивать, с кем он ходит - с друзьями или сотрудниками. Они говорили о многом: политике, тюрьмах, наркотиках и, наконец, опере. Джеймс рассказал, что часто ходил в оперу, когда был студентом, но с тех пор столько воды утекло Никто больше не захотел спрашивать, почему сейчас он не ходит в оперу.
- Вы слушаете оперы дома? - спросила Кэти, углядев в углу старенький музыкальный центр.
- Давно уже нет. Для этого нужно настроение
- А вы попробуйте, Джеймс Это такая вещь она сама создает настроение. Я часто слушаю музыку, когда занимаюсь уборкой, если бываю дома одна. Давайте послушаем все вместе, когда будем убирать здесь.
- Не надо, пожалуйста! У меня совсем нет ничего подходящего! - забеспокоился он.
Она отступилась.
- Ну тогда пойдемте убирать без музыки.
- Нет-нет! Не стоит беспокоиться - начал он.
- Запомните первое правило: никогда не отказывайтесь от помощи в уборке. Так ведь, Том?
- Конечно! Позвольте гостье помочь убраться, если она сама предложила, - согласился Том.
- А почему вы думаете, что это гостья? - спросил Джеймс.
- Да потому что очевидно, что мужчине наплевать, если гость предложит ему помощь в уборке после обеда. Он примет это как должное. Я знаю, сколько раз ведь готовил, - сказал Том и тут же обругал себя за бестактность.
Но Кэти посмотрела на него с восхищением.
- Между прочим, это правда! - согласилась она. - Так, Джеймс, в первую очередь положите блюдо в теплую мыльную воду, чтобы потом было легче соскрести остатки. Тогда это займет не более двух минут.
- Но у меня нет посудомоечной машины, - растерянно сообщил Джеймс, чтобы сразу исключить всякие недоразумения.
Кэти осмотрела кухню. Она не увидела ни электрической мясорубки, ни кухонного комбайна. Конечно, посудомоечной машины у него тоже не было.
- Да это совсем не нужно. Руками даже лучше. Дайте нам пять минут, хорошо? Что скажешь, Том?
- Я думаю, шесть, чтобы сделать все до конца, - ответил тот, хватаясь за сковородку.
Джо позвонил в дверь в Фатиме. В руках у него была бутылка шерри и коробка с бисквитами. Он услышал стук каблуков, когда мать подошла к двери.
- Джей Ти, кто это может быть в такой час?
Было семь часов вечера. Далеко не ночь.
- Как дела, мам? - спросил он, фальшиво улыбаясь.
Мать оглядела его с ног до головы. Как же она постарела! И выглядела намного более усталой, чем в январе на вечеринке, когда Том и Кэти только открывали фирму. Тогда на ней был зеленый костюм, белая блузка и старинная камея на шее. А сейчас она вышла в стареньком выцветшем халате и тапочках. Волосы были какие-то серые, плоские и безжизненные. Когда он увидел, что могут сделать годы с женщиной ее возраста, его сердце сжалось. Море Физер было пятьдесят восемь, а сейчас она выглядела на семьдесят.
- И что принесло тебя сюда? - спросила мать.
Джо продолжал улыбаться.
- Я пришел навестить вас обоих и узнать, как чувствует себя отец.
- Ты знаешь, как он себя чувствует. Мы же послали тебе письмо с благодарностью за фрукты. - Ее лицо было суровым.
- Да, конечно. Это очень мило, - произнес он. Джо знал, что это письмо написал Том, но от имени родителей. - В любом случае сейчас я здесь, мама - Он попытался переступить порог.
- А кто разрешил тебе войти, Джо?
- Неужели ты собираешься меня выгнать? - Он склонил голову набок, показывая, что действительно раскаивается.
- А почему ты решил, что тебе рады в этом доме? Ты ведь часто бываешь в Дублине, но ни разу нас не навестил. Я своими глазами видела тебя из автобуса, ты стоял на углу улицы и смеялся во весь голос. А почему сейчас я должна быть рада тебя видеть?
- А я думал, что любой человек, который хочет проведать своего отца после сердечного приступа, имеет право войти в свой старый дом, - сказал Джо.
То обаяние Джо Физера, о котором слагали легенды, совсем не действовало на его мать.
- А я уже достаточно пожила, ощущая на себе результаты твоей заботы! И никто не помог твоему отцу в его делах! Никто!
- Мама, ну ты же знаешь, я никогда не собирался работать с отцом.
- Я не знаю этого! Вот лучший пример - твой брат.
- И Том тоже не собирался участвовать в деле отца, мам.
- Недостаточно хорош для тебя, но достаточно хорош, чтобы оплачивать твою учебу в школе, покупать тебе одежду, футбольную форму, велосипед
- Так я могу повидать отца? - уперся Джо.
- А ты думаешь, что тебе можно вот так просто войти в этот дом после всего того, что было? И ты думаешь, твой отец будет тебе рад?
- Я надеялся, вы оба будете рады.
У него в голове застучало. Зачем вообще он все это делает? Еще слово, и он уйдет. Но все же ему очень хотелось повидать старика перед отъездом. Он осторожно, но настойчиво отодвинул маму и вошел в комнату, где в кресле сидел его отец и напряженно вслушивался в их разговор. Он был бледен, как лист бумаги, но в его глазах был какой-то особенный огонек радости, которого не было у матери.
- Джо, хорошо, что ты пришел, мой мальчик!
- Я тоже рад, отец. Я слышал, что была пара тяжелых дней, но надеюсь, сейчас все так хорошо, как они говорят?
- Они? - послышался из-за двери голос матери.
- Да, вот смотри: Том - это раз, Кэти - это два, Нед из нашего двора - это три. Все беспокоятся за тебя.
- Ух, - сказала мать.
- Я так рад видеть тебя живым и здоровым, отец, и тебя тоже, мама. Я здесь проездом - не был в Дублине с тех пор, как ты лежал в больнице. И подумал, хорошо бы зайти на пару минут.
- Само собой, Джо. - Отец протянул ему руку.
- Я принес вам шерри. И еще сладких бисквитов. Может быть, в следующий раз, когда я приду, мама приготовит нам чаю с булочками
Не глядя на мать, он открыл шерри и достал бокалы из серванта.
- Я надеюсь, следующий раз будет скоро. Если бы вы знали, как тяжело в Лондоне.
- Что-то я не припомню, кто заставил тебя ехать туда, - произнесла Мора. Она все еще не сдавалась.
- Мне там нравилось. Я тогда был молод и очень глуп. В этом возрасте многим хочется жить в огромном и мерзком городе. Но люди там далеко не всегда счастливы, как и в любом другом большом городе.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Да ты сама все прекрасно понимаешь. В Дублине то же самое. Только Лондон значительно больше. Люди совсем не отдыхают, все куда-то бегут Зачем объяснять?
Они непонимающе смотрели на него.
- Знаете, когда я поехал в Лондон в первый раз, церкви пустовали. А сейчас люди ходят туда и в обед, и вечером Что-то ищут. Ищут ответа.
- Откуда ты знаешь? - спросила Мора.
- Я знаю, потому что тоже иногда хожу. И еще в мечеть и синагогу. Бог ведь один. Все совсем не так, как когда мы были молоды.
- Есть только один истинный Бог, - отрезала она.
- Знаю-знаю. Но сейчас все как-то честнее, что ли. Каждый исповедует ту веру, которую хочет.
- Что-то несильно ты исповедовал хоть какую-то веру, когда мы видели тебя в последний раз, Джо Физер.
Наконец она назвала его по имени. Это было уже что-то. Он глотнул шерри и улыбнулся обоим своей профессиональной улыбкой. Сейчас он уже не переживал так - они были чужие люди: слабый мужчина и обозленная женщина. Сказать по правде, он почувствовал дикую жалость, когда узнал, что его отец борется за жизнь на больничной койке. Все его участие закончилось тем, что он отправил небольшую посылку. Но он обещал Тому сделать над собой усилие, и надо было сдержать обещание.
Том прав, он не помогал отцу в его деле, хотя он и его сын, и вырос в этом доме. Он немного помог, когда увидел, какую тяжесть несут на себе его бедные родители. Он будет продолжать улыбаться им, разговаривать с ними о поисках смысла жизни и пить шерри. Он увидел, что мама уже расслабилась, а отец очень тронут его приходом. Однако разве могли личные дела сравниться с бизнесом? Он останется здесь еще на полчасика.
Фотосессия казалась бесконечной. Том просто не мог поверить, что взрослые люди тратят столько времени на подобную чушь. Марселла отпросилась с работы на два дня для того, чтобы выбрать в «Хейвордсе» одежду для себя и Тома. Пиджак и свитер, которые она выбрала ему, стоили просто астрономических денег.
- Это идея Шоны бесплатная и очень хорошая реклама для них. Если ты будешь выглядеть хорошо, я постараюсь достать это для тебя. Стилисты, парикмахеры, мастера по свету и это все только мужчины, - засмеялась она.
Для нее все только начиналось. Мечты о работе воплощались в жизнь. Все, что предстояло делать Тому, - это улыбаться и хорошо выглядеть. Кто знает, может быть, это поможет Марселле сделать карьеру.
Тот. кто должен был знать расписание всего на свете, не знал одного - что и как будет у Нила. Он вертелся волчком. и его невозможно было застать. Причем планы постоянно менялись. И снова не было времени поговорить.
- Ладно, - сдалась Кэти.
В темноте спальни Лиззи и Мотти потихоньку перешептывались.
- Они уедут уже в конце недели, - сказала она.
- Я знаю А я уже успел их полюбить, - ответил он.
Нил сообщил, что Кеннет и Кэй Митчелл уже вернулись и с нетерпением ждут возвращения детей.
- Я сказал социальному опекуну, что детям будет нелегко так сразу вернуться, и она согласилась. Очень милая женщина, ее зовут Сара. Она сказала, что мы можем отвести их навестить родителей пару раз, перед тем как они вернутся туда окончательно. Она пойдет с нами.
Кэти вдруг почувствовала безумную и, главное, беспричинную ревность. Это же была ее просьба! Ее! И именно ее добрейшие родители согласились приютить детей, которые, по сути, были никому не нужны. А сейчас прямо они всем понадобились - и бродяге-отцу, и пьянице-матери, и этой важной социальной работнице Саре!
- Хорошо, я найду время сводить их в эту «комнату ужасов», - согласилась она.
- Только не говори так при них. Ты же знаешь, как они все быстро схватывают! - взмолился он.
- Хорошо-хорошо! Я выясню, когда у меня будет время, и свожу их туда.
- Тогда надо выбрать время, когда свободны и ты, и я, и Сара.
- Но, Нил, это может быть вообще через год! Мы просто какую-то конференцию тут устроили. Это мое дело - вернуть детей туда, где им предстоит жить в скором времени, причем без угрозы для жизни. Это я к тому, что кое-кто не в себе, а корчит из себя нормального, а не о том, что я что-то там хочу проверить.
- Милая, я понимаю, что ты хочешь сказать. Но в данной ситуации это лучшее, что мы можем сделать в рамках закона. Мы должны держать в курсе социального работника, потому что, если что-то случится, мы будем чисты.
- Но мы знаем точно, что поступаем неправильно. Может случиться так, что Кеннета снова поманят звуки дальних странствий, а Кэй почувствует запах водки, и тогда