Мир КалевалыРедактор-составитель Евгений Лукин
Подвиг Элиаса Лённрота
В 2019 году исполняется 170 лет со дня издания окончательного варианта блистательного произведения карело-финской литературыэпической поэмы «Калевала». Поэма была создана талантливым ученым-лингвистом Элиасом Лённротом (18021884) на основе старинных карельских и финских народных песен. На протяжении многих лет он собирал эти песни, совершая свой незаметный, но великий подвиг.
Элиас Лённрот родился в финском городке Саммати. Отец его занимался портняжничеством. Семья была очень бедной, и с малых лет мальчик был вынужден трудиться. Порой ему приходилось зарабатывать на хлеб даже песнями в деревнях. Несмотря на небывалую нужду, упорный юноша сумел осуществить мечтупоступить в университет в городе Або, ныне Турку. Лённрот поступил туда в 1822 году. Тогда не существовало кафедры филологии, поэтому молодой человек не смог изучать финский язык и литературу. Он решил стать врачом и, окончив медицинский факультет, впоследствии занимался врачебной практикой всю жизнь.
Однако подлинной страстью Лённрота стал фольклор. Еще в университете он защитил диссертацию на латинском языке на тему «Вяйнемейненбог древних финнов». Получив должность районного врача в небольшом городке Каяани (Восточная Финляндия), он увлекся собиранием древних эпических рун, пословиц и поговорок. Этим занятиям он посвящал все свое свободное время. А во время отпусков отправлялся в путешествия по финской и русской Карелии. Эти путешествия он совершал один, нередко подвергаясь опасности.
В первую поездку, совершенную летом 1828 года, Лённрот посетил русскую КарелиюПриладожье и остров Валаам, где побывал в знаменитом Валаамском Спасо-Преображенском монастыре и на местном кладбище с могилой шведского короля Магнуса, ставшего схимонахом Григорием. По итогам этой поездки ученый издал сборник «Кантеле», который содержал до рун старинной метрики и 20 новых песен. Немало строк, что встречаются в сборнике, Лённрот позднее перенес в текст «Калева-лы».
Последующие фольклорные экспедиции оказались еще более плодотворными. Молодой ученый обошел многие глухие уголки Русского Севера. Здесь Лённрот встречался с известными карельскими рунопевцамиАрхипом Перттуненом и Ваассилой Каелевяйненом, от которых записывал руны и старинные финские песни.
За пятнадцать лет своих экспедиций Лённрот прошел пешком или проплыл на лодке путь, равный расстоянию от Хельсинки до Южного полюса. Крайними точками его путешествий оказались Печенга, Архангельск, Петрозаводск, Беломорье, Эстония и Ингрия. В 1844 году, возвращаясь пешком из Тарту в Хельсинки через Петербург, он записал местный ижорский фольклор в селении Котлы, что находилось в Ямбургском уезде.
Дальние походы Лённрот успешно сочетал с напряженной работой за письменным столом. Собранные руны он поэтически переосмыслял и гармонично объединял в цельную эпическую поэму «Калевала». Ее первое издание состоялось в 1835 ГОДУ? а спустя четырнадцать лет, в 1849 году, вышел и окончательный вариант главного произведения карело-финской литературы.
Гениальный труд Элиаса Лённрота обрел широкое признание. Современники по праву ставили «Калевалу» в один ряд с «Илиадой» и «Одиссеей», «Песней о Нибелунгах» и «Старшей Эддой». В 1850 году ученый стал почетным членом Берлинской Королевской академии наук. В1853 году его пригласили в Гельсингфорский университет на должность профессора финского языка и литературы. Спустя шесть лет избрали почетным членом Венгерской академии наук. А в 1876 году Элиас Лённрот был торжественно избран почетным академиком Императорской академии наук. Этому успеху финского ученого искренне радовались его русские друзьяизвестные литераторы Яков Грот и Петр Плетнев.
Финляндия вошла в состав Российской империи в начале XIX века как Великое княжество Финляндское. Благодаря полученным правам широкой автономии в стране начался процесс государственного строительства, который включал и формирование национального самосознания. Публикация эпической поэмы «Калевала» удостоверяла, что финский народ постепенно начал обретать свою национальную идентичность. Элиас Лённрот подарил финнам свою древнюю историю, подарил им славное героическое прошлое, а значит и достойное грядущее.
Не случайно последняя песнь поэмы завершалась знаменательным событиемдева Марьятта чудесно рожает младенца, которого тут же нарекают «королем Кале-валы». Увидев это, бывший вождь Вяйнемейнен навсегда покидает родную землю. Нетрудно догадаться, что перед намисимволическая картина перехода от языческих времен к светлому христианскому бытию.
* * *
Сборник «Мир Калевалы» посвящен 170-летию со дня публикации окончательного варианта великой эпической поэмы «Калевала». Элиас Лённрот создал ее на основе тех древних рун, которые собрал во время путешествий по северным карельским землям. Именно поэтому в сборнике приняли участие 50 поэтов и писателей, фольклористов и ученых из самых разных городов России и Финляндии. К ним присоединились авторы из Бельгии и Израиля. Это значит, что удивительный карело-финский эпос служит благородному делу объединения народов. Авторы сборника, создавая свои произведения по мотивам «Калевалы», тем самым воздают должное великому подвигу великого финского ученого Элиаса Лённрота.
Евгений Лукин,
Санкт-Петербург
Русская Калевала
Мир Калевалы
Михаил Аникин
(Санкт-Петербург)
Помню, как солнце вставало,
Мир согревая кузнечным теплом.
Все в этот миг оживало
Под светозарным лучом.
Многое помню из детства,
Мне его не позабыть
Тропка леснаяв наследство,
Можно ль ее не любить?
Шел я по ней, собирая
Белых грибов хоровод.
Славься, отчизна родная,
Славься, великий народ!
Сопки и скалы, и вереск,
Финского берега даль
Чем это можно измерить,
Как успокоить печаль?
Разве стихом Калевалы,
Русскою песней родной?
Жизнь отошла, отыграла
Невской холодной волной.
Только и нынче, как раньше,
Луч светозарный горит
Плуг все тоскует о пашне,
Север о юге скорбит.
Мир Калевалы не умер,
Многое переживет,
В сердце звучит, словно зуммер,
К истине вечной
Зовет!
«В детстве читал «Калевалу»»
В детстве читал «Калевалу»,
В детствебродил по песку
Память туда зазывала,
Где не пройти старику.
Был молодым и здоровым,
Шел сквозь торосы легко
Словно волшебное слово
Солнце текло высоко.
Словно стекло, лучезарны,
Дали сквозь годы влекли
Где вы мои «Несмеяны»,
Где вы, мои корабли?
Сосны и скалывсе те же,
Солнце все так же парит.
Только мечтаю все реже.
Сердце о жизни
Болит!
Из детства
Павел Алексеев
(Петергоф)
Мама! Мамочка!
Что? Что случилось?
Плохо мне. Плохо!
Огонь. Огонь. Кругом всполохи рвутся, мечутся, обжигают,
закручиваются вихрями. Рвут темноту на куски. Пот. Жар.
Все разбросано. Смерч. Стихия. Пламя гудит, устремляясь
вверх. Ревет. Пространство изменяет себе, себя. Не на что
опереться взгляду. Ураган.
Чернота сталкивается с огнем. Пожарище. Шипение. Пар.
Холод. Озноб. И снова волны огня накатывают. И я тону,
тону, погружаясь.
Забвение. Тьма.
И вдруг раздается едва слышный голос. Голос?
Пение.
Песня. Да!
Это руна Вяйнемёйнена.
Он поет, и голос рушит наважденья и туманы.
Он идет сквозь мрак и пламя, сквозь дожди и ураганы.
Тише, тише плещут волны, и огонь покойней, вроде.
Старый, верный Вяйнемёйнен говорит с огнем и стужей.
И с водою говорит.
Женский голос что-то шепчет, недоволен отвечает:
Не отдам тебе мальчишку. Он скорее тут утонет.
Но смеется Вяйнемёйнен, говорит еще три слова.
И рождается лодчонка. И плывет челнок сквозь воды,
сквозь проливы Тоунелы.
Я лежу на дне той лодки.
И выводит Вяйнемёйнен к берегам родимым нас.
Мама, мама мне не верит.
Улыбается, смеется.
Гладит, плотно укрывает
и уходит по делам.
Я смотрю, а у кровати распахнула гладь страница старой
книги «Калевала».
А на ней мне Вяйнемёйнен машет, машет, ухмыляясь.
Не расскажем нашу тайну,
не расскажем никому,
как избавил от болезни старый, добрый Вяйнемёйнен.
Вон и солнце за окном!
«Мы хмурым вечером пошли через болото»
Татьяна Алферова
(Санкт-Петербург)
Мы хмурым вечером пошли через болото.
Цвел вереск, клюква нежилась во мху,
и впечатлений свежих позолота
неспешно превращалась в шелуху:
как заблудились, как грибы искали,
как пел ручей под соснами внизу,
где берег сумрачный, летя по вертикали,
пронзал небес сырую бирюзу.
Но озеро в болоте как посредник
меж мифами и нами пролегло.
Старуха Лоухи, узорчатый передник
макая в это темное стекло,
изламывала отраженья сосен,
высвечивала ягельником тень,
напоминалаосень, скоро осень,
и месяц август проходил как день.
Я соглашаласьосень скоро, скоро,
и молодость прошла, июль прошел
Как трепетал в лесу за косогором
его коротких дней неяркий шелк!
Но все казалосьнебылое рядом,
мы молоды, мы счастливы сейчас,
а гром вдали катился виноградом,
сомнением сочась.
Калевальские мотивы
Мария Амфилохиева
(Санкт-Петербург)
Вяйнемёйнен вещий
Заклинанья мещет,
Вяйнемёйнен старый
Не находит пары
Тридцать лет во чреве девы
Вяйне по морю носился
Он, когда на свет родился,
Знал священные напевы.
И еще лет двадцать с гаком
В водах безначальных плавал,
И о нем гремела слава
По горам да буеракам.
С бородою долгой белой
Наконец пришел он к людям.
Помогал средь трудных буден,
И в руках кипело дело.
Слушались его березы,
Племена пред ним склонялись,
Лишь одна свербила малость,
Мучили ночные грезы.
Те желания однажды
Воплотились в милой Айно.
Потрясен черезвычайно
Был он, как мужчина каждый.
И, к любви большой готовый,
Сватался он неотложно.
Да к тому ж неосторожно
Айно брат дал старцу слово.
Но судьба была печальна,
Мы о том доселе тужим:
Не желая старца мужем,
В бездну вод уходит Айно
Не любовью, а корыстью
Иль политикой влекомый,
Вяйне снова прочь от дома
В Похъёлу несется рысью.
Красотой другой невесты
Лишь успел он восхититься,
Понеслось желанье птицей
Но и тут нет Вяйне места,
Потому что Сампо сделать
Только Ильмаринен может.
Знать, и эта дева тоже
Бороде не дастся белой.
Сядь же ты под дряхлой елью,
Струны кантеле тревожа.
Быть судьба такою может:
На чужом пиру похмелье
Знают все в народе строгом
Смысл печальной этой сказки:
Или мудрость, или ласки
Так завещано от Бога
Вяйнемяйнен вещий
Заклинанья мещет,
Вяйнемёйнен старый
Не находит пары
Детство
Алексей Ахматов
(Комарово)
Карело-финский эпос Калевала
Упорно не давался мне сначала,
Казалась скучной северная лира,
Не потрясало сотворенье мира,
Пока в той книжке на картинке Айно
Меня не увлекла чрезвычайно.
Ее забыть не в силах до сих пор,
Изгибы тела, страха полный взор.
С полсотни рун я как единый текст
Преодолел тогда в один присест.
Так Галлен-Каллела кистями спас
Перо, что мучил Лённрот Эллиас
Возвращение Калевалы
Наталия Берзина
(Санкт-Петербург)
Шел пятьдесят третий год. В США Дуайт Эйзенхауэр сменил на посту президента Гарри Трумэна, в Египте приняли конституцию, в Аргентине перед дворцом Хуана Пе-рона в Буэнос-Айресе взорвали бомбу. В СССР умер Сталин. А трехлетней Вале из поселка Васкелово подарили книгу «Калевала».
Красивая большеформатная книга в коричневом ледериновом переплете стала в семье настоящей ценностью.
Книг тогда было мало. Радио в поселке не было. О телевизоре даже не мечтали. Новости узнавали из газет и от соседей.
В то время читать сама Валя еще не научилась. Но с большим интересом под керосиновой лампой рассматривала иллюстрации. Рисунки художника Николая Кочергина заполняли воображение сказочными образами и переносили девочку из дома в волшебный мир Калевалы.
Рассказы из карело-финского эпоса Вале вечерами читали родители.
Мудрый Вяйнемёйнен, отважный Илмаринен, веселый Лемминкяйнен, злая старуха Лоухи и красавица Северадочь хозяйки Похъёлыбудто оживали, готовые сойти со страниц книги на усеянную первыми весенними ветреницами землю поселка Васкелово.
В шестьдесят первом году Гагарин полетел в космос. А в Васкелово провели электричество. Примечательно, что этот поселок, населенный с давних временпервые упоминания о нем содержатся в Писцовой книге Водской пятины в XV веке, расположен отнюдь не в сибирской тайге, а всего в пятидесяти километрах от Ленинграда.
Электрификация проходила непросто. Сельчане должны были внести плату за подключение. Жили трудно. Средств не хватало. Но на такое дело в итоге их, конечно же, изыскали. И однажды в доме загорелся электрический свет! Теперь не надо было опасаться, что пламя керосиновой лампы задует ветер от сквозняка или лопнет стекло, или утром из рук выскользнет спичечный коробок и придется искать его впотьмах, чтобы поджечь фитиль Теперь живи да радуйся!
Приходя со школы, Валя спешила управиться по хозяйству и сделать уроки, а в остаток вечера садилась читать. Нередко брала в руки и любимую книгу, с удовольствием пролистывая знакомые страницы.
Но вскоре Валиной семье пришлось на время покинуть свой дом.
Когда же через несколько месяцев хозяева вернулись, все вроде бы нашли на своих местах. Только книги не было. Не нашли как ни искали. Узнали потом, что сосед, присматривающий за хозяйством, взял почитать своим детям, да так и не вернул
Через несколько лет Валентина закончила университет, стала инженером-конструктором. В ее жизнь пришло много книгсамых разных. Но то прекрасное издание
Калевалы своего детства она не могла забыть долгие годы. Часто вспоминала рисунки, чтение родителей под керосиновой лампой темными вечерами Новые издания были хороши, пахли свежей полиграфией, удобно вставали на полку шкафа. Но той книги детства все равно не хватало.
Шли годы. И однажды книга все же вернулась к своей владелице.
Здесь, пожалуй, напрашивается история о необычайном стечении обстоятельств и удивительной судьбоносной встрече, в центре которой должна неожиданно появиться книга
Но ничего подобного не произошло.
Просто тиражи в Советском Союзе были огромными.
В пятьдесят третьем году типография Полиграфиздата в Сортавале отпечатала семьдесят пять тысяч (!) экземпляров Калевалы. На переплете тиснением проставлена цена4 рубля 30 копеек, сделавшая издание доступным для читателей. В результате книга пошла в народ. Благодарю этому и сейчас, спустя более полувека, букинистическое издание можно найти в продаже.
После оформления заказа в два часа ночи через интернет-магазин в два часа дня этих же суток в телефоне просигналило сообщение: «Ваш заказ готов к выдаче».
Вечером мы всей семьей пили чай и читали Калевалу.
Молитва
Александр ВОЛКОВ
(Петрозаводск)
Слово лучшее в сердце оставлю
и молитвою дух растревожу,
и родимую землю восславлю:
помоги ей, о Господи Боже!
Пусть в озера ее на рассвете
вечно смотрятся ели сторожко,
свежей рыбою полнятся сети,
а болотные кочки морошкой.
Ей, политой и потом, и кровью,
на планете нет места иного