Нет, он служащий...
Вот мне и не ясно. Если в нашей стране главные пролетарии, то почему директор главнее рабочего?
Нет, не главнее. Я неточно выразилась. Просто на нем лежит большая ответственность. Понял?
Не понял.
Со временем поймешь. Но, знаешь, мне нравится нетривиальный ход твоих мыслей. Если еще что-то будет непонятно, обязательно спрашивай, не держи в себе... Хорошо?
Хорошо.
На следующий день наша староста Верка Короткова, которая обычно относила классный журнал в учительскую, отвела меня в закуток возле Музея боевой славы и шепотом рассказала интересную вещь. Вставляя журнал в ячейку, она услышала, как историчка жаловалась Ирине Анатольевне, нашей классной руководительнице:
Ир, а Полуяков-то у тебя с душком.
Что ты такое говоришь, Марина?занервничала классная.Хороший, пытливый мальчик.Верка почему-то глянула на меня с иронией.
Вот именнопытливый... Даже слишком! Семья-то вроде правильная. Матьсекретарь партбюро завода. А в голове у мальчишки черт знает что! Присмотрись! Надеюсь, ему еще можно помочь...
Да в чем же дело, черт побери? Рассказывай немедленно!вспылила Ирина Анатольевна: она у нас вообще нервная.
Но в этот момент Марина Владимировна заметила в учительской Верку и попросила быстро очистить помещение. В общем, я понял: спокойнее держать интересные мысли и сомнения при себе. Однако после того случая историчка никогда больше на уроках не поминала дворников, даже если кто-то лепетал у доски вздор. А вот Ирина Анатольевна стала поглядывать на меня с какой-то секретной симпатией.
Ренат учился не в нашей, в другой школе359-й, для недоразвитых. Вслух никто ее так не называл, но все знали: она специальнаядля детей «с задержанным развитием». Клавдия Савельевна Иерихонская частенько, грохоча, обещала перевести какого-нибудь лентяя или прогульщика в «триста пятьдесят девятую». «Потрешься среди дебилов, тогда узнаешь, что почем!»
Но мой друг Ренат не был похож на «недоразвитого». Наоборот! Например, никто не умел так выгодно меняться, как он. Однажды Билялетдинов выманил у Витьки Расходенкова серебряный рубль с царским профилем за монету якобы Золотой Орды. На ней в самом деле с одной стороны был изображен всадник с копьем и русскими буквами для непонятливых написано: «Бугд Найрамдах Монгол Ард Улс». «Ардэто и есть Орда!»утверждал Ренатка. А на другой стороне стояло: «15 менге». Идиоту не понятно, что речь идет о самой настоящей монгольской Орде. Когда дома Витьке объяснили, что эта надпись означает «Монгольская Народная Республика» и он пришел «меняться обратно», серебряный рубль с царем уже затерялся где-то среди многочисленных Билялетдиновых, но взамен Ренат предложил ему белого голодного котенка с разными глазамизеленым и голубым, что неопровержимо свидетельствовало о принадлежности к редчайшей ванской породе. Расходенков загорелся и согласился. И вот что удивительно: его за это не выпороли, а простили, так как котенок понравился Витькиной матери и был принят в семью со словами: «Твой папенька и того-то в дом принести не может!»
А вот отец Рената, дядя Амир, видимо, на самом деле учился совсем плохо, да еще скверно говорил по-русски, мешая наши слова с татарскими, потому и пошел подметать улицу, жечь листву, колоть лед и убирать снег. То есть стал пролетарским дворником. Еще он в свободное время бродит по переулкам с тележкой и жалобно кричит: «Старье берем!»выискивая по домам «утильсырье». В обмен за старую бумагу, тряпье, цветмет, пустые бутылки и флаконы дядя Амир предлагает свистульки, жужжалки на веревочках, фонарики с цветными стеклышками, а главноетяжелые, серебристые пугачи-наганы, их отливает артель инвалидов в Лефортове. К пугачу прилагаются шестнадцать наклеенных на картонку «патронов», они напоминают с виду магнитные шашечки из дорожного игрального набора. Патрон вставляется в специальное отверстие под дулом, где есть острый штырь на пружинебоёк. Бабахает пугач оглушительно, выбрасывая сноп огня, особенно яркого в темноте. Со своей тележкой дядя Амир ходит по домам в основном днем, когда родители на работе, потому что взрослым свистульки и жужжалки, сами понимаете, даром не нужны.
И вот Ленька Пархаев за такой пугач сдуру отдал материнское пальто, а также отцов кожух с меховой подстежкой, да ещеунты, привезенные из командировки на Север. Тряпье принималось на вес. О чем Ленька в этот момент думал, не знаю, но парень он странноватый, учится, как и Ренат, в спецшколе, тоже, видимо, для детей с задержанным развитием, но зато с углубленным изучением английского языка, на котором уже прилично стрекочет. У нас-то в 348-й немецкий только с пятого класса, и за год я усвоил одну-единственную фразу: «Майн брудер ист тракторист».
Пархай постоянно влипает в какие-нибудь истории. Как-то мы, объехав на велосипедах окрестности, сели отдохнуть на лавочке возле его дома, и он похвастался, мол, его бабке родственники прислали банку варенья из неведомой ягоды, название которой он забыл, но она очень полезная. С помощью такого варенья тетя Элла вылечила язву двенадцатиперстной кишки, хотя от нее отказались лучшие врачи.
Я ел все существующие на свете варенья,возразил Мишка Петрыкин.Если попробую, сразу скажу тебе, что это за ягода.
Не скажешь!
Скажу!
Спорим на новый ниппель!
Спорим! Калгаш, разбей!
Андрюха Калгашников разбил. Пархай сбегал домой и принес, прикрывая полой куртки, трехлитровую банку. Мы внимательно осмотрели и понюхали содержимое. Варенье было желтоватого цвета, наподобие крыжовникового, но еще светлее, без особого запаха, не то что земляничное. А цельные ягоды напоминали крупную белую малину.
М-да, на вид и не поймешь,покачал головой Мишка.Надо пробовать...
Пархай снова сбегал домой и принес серебряную ложку с кучерявой ручкойякобы фамильную.
Но по чуть-чуть!предупредил он.Чтобы бабка не заметила. А то мнеконец!
За кого ты нас принимаешь!обиделся Калгаш.
Варенье оказалось густым, приторным, без запоминающегося вкуса, лишь мелкие семечки приятно похрустывали на зубах.
Оч-чень странно!свинтив вторую ложку с верхом, пожал плечами Мишка.Я знаю все на свете варенья, но такого... Не помню.
Мы тоже съели по второй ложке с верхом и тоже пожали плечами.
Наверное, какая-нибудь африканская ягода?предположил Калгаш.
Почему африканская?обиделся Ленька.Из Тбилиси прислали.
Что же ты молчал!подскочил Мишка.Тетя Манана точно знает. Я сейчас!
Он, прижав к груди банку, рванул к нам в общежитие. Там в 17-й комнате жила одинокая Манана Гурамовна, работавшая на заводе в лаборатории, где проверяют, чтобы ни в маргарине, ни в майонезе не завелись никакие вредные микробы. Из родительских приглушенных разговоров я знал, что раньше Манана жила в Грузии и сошлась с каким-то Ашотиком, чего ей не могла простить родня, ведь грузины и армяне как кошка с собакой. Молодые убежали в Москву, но очень скоро Ашотик нашел себе другую жену, русскую блондинку, а Манану бросил, как последний подлец. С тех пор она ходит, точно вдова, в черном, никогда не улыбается, а мужчинам, если с ней хотят поближе познакомиться, советует не тратить понапрасну времени. Иногда с Кавказа приезжают ее носатые братья, но никогда к ней в комнату не поднимаются, оставляя посылки с сыром, вяленым мясом и сухофруктами для передачи у дяди Гриши, который обожает сулугуни.
Мишка вернулся минут через пятнадцатьнаверное, забежал заодно к себе и угостил необычайным вареньем тетю Валю, дядю Витю, брата Вову и сестру Таньку: содержимое банки заметно убавилось.
Это белая шелковица!гордо объявил он.По-грузинскитута...
Точно, тута!закивал Пархай.Бабка так и говорила. Как вы думаете, она заметит?
А чего здесь замечать? На полсантиметра уменьшилось...отводя в сторону глаза, успокоил Калгаш.Правда же?
Правда. Максимумна сантиметр,подтвердил я.У бабушки твоей зрение хорошее?
Ни черта не видит. Катаракта!повеселел Пархай.
Ну тогда точно ничего не заметит!И мы съели еще по ложке.
Бабка конечно же заметила, страшно кричала, мол, все хотят ее смерти от прободения язвы, и бедному Леньке родители на месяц запретили кататься на велосипеде, заперев новенький «Орленок» в железный гараж, где раньше стояла инвалидка его дедапенсионера всесоюзного значения. Когда он помер, на весь переулок выл духовой оркестр и стояла вереница автобусов с красно-черными полосами на боках. Мы старались облегчить Ленькину участь: я давал ему свой «Школьник», а Мишка«Украину». После того как Пархай принес подряд три пятерки по английскому и выучил наизусть «Песнь по купца Калашникова», его помиловали.
Однако не успела забыться история с сожранным тутовым вареньем, как приключилась другая бедас «вторсырьем». Мы как раз в палисаднике, перед хижиной дяди Амира, играли с Ренатом в «Землю», когда на мотоцикле с коляской подрулил участковый Антонов. В «люльке», едва умещаясь, сидела толстая черноволосая женщина с оскорбленным лицом, напудренным так густо, что со щек из-за встречного ветра летела белая пыль, как от сухой тряпки, которой стирают мел со школьной доски. Страшно расстроенная, мамаша Пархаева второпях даже не выбрала до конца из волос скрученные бумажки. Они очень смешно называются, но забыл, как именно...
Капитан Антонов заглушил мотор, сурово посмотрел на нас и предупредил:
С холодным оружием, парни, вижу вас в последний раз. Ясно?
Ясно,ответил я, пряча ножик за спину.
Ренат, отца зови! Быстро!
Пока тот бегал в дом, участковый строго, но сочувственно уточнил:
Дора Вениаминовна, вы ничего не забыли? Может, еще какие вещи у вас пропали?
Да, еще белый плащ, кажется, с вешалки исчез. Импортный.
Кажется или точно?
Исчез... Я в заявлении напишу.
С заявлением пока подождите.
Ах, нет, простите! Плащ я в химчистку сдала.
Вот, уже лучше! А с сыном вам следует серьезно поговорить. Лучше сводить к детскому инспектору.
Отец с ним поговорит. А этот ваш Бляудинов...
Билялетдинов. И он такой же мой, как и ваш.
Нет, послушайте, этот аферист специально днем по квартирам шастает, когда взрослые на работе, а дети... ради пистолета... чистые души...
Допустим. Сынку-то сколько лет?
Двенадцать.
Не младенец, должен уже за свои действия отвечать. Как у него вообще... с соображением? Врачам не показывали?
Зачем? Вы с ума сошли! Наш мальчик для своих лет невероятно развит!вскинулась пархаевская мамаша, и скрученные бумажки (ага, вспомнил: папильотки) смешно подпрыгнули в ее пружинистых волосах.
Невероятно, говорите? Оно и видно.
Появился смущенный дядя Амир. Казалось, он нес, обхватив и прижав к груди, человека, одетого в кожаное пальто.
Что же вы себе это позволяете, гражданин Билялетдинов?спросил, качая головой, участковый.
Гражданин начальник, мальчик сам отдал!рыдающим голосом объяснил дворник.По-честному. Вес. Цена. Как в заготпункте. Пугач очень хороший. Только отлили. Теплый совсем был.
Разберемся. Дора Вениаминовна, вещи проверьте! А где унты?
Завтра дам.
Допустим. Иначе, Амир Раисович, следом за Равилем на лесоповал отправлю!
Аллахом клянусь! Утром сам принесу гражданочке на дом и пугач заберу.
Пугач забирать не надо, чтобы тебе впредь наука была.
Как скажешь, начальник...
Ну, вот видите, Дора Вениаминовна, никакого заявления писать не надо!повеселел капитан Антонов.
А если не принесет?нахмурилась Пархаева.
Тогда напишете заявление. Заведем дело. И ответит гражданин по всей строгости советского закона! А с Леонидом надо очень серьезно поговорить или лучше дажевыпороть.
Как вы можете, товарищ капитан, мы детей не бьем!снова вскинулась она.
Оно и видно. Поехали...Участковый ударил ногой по педали, вскочил в седло, и они умчались, оставив горькое облако дыма.
Сам вещи отдал, клянусь Аллахом!повторил вдогонку дядя Амир, почему-то улыбаясь, и я впервые заметил: зубы-то у него золотые, а не железные, как у Антонова.
Дворник ушел в дом, а мы продолжили игру в «Землю», и в тот день я впервые победилнаверное, из-за того, что Ренат сильно переживал за отца. А вообще-то он здорово кидает нож, который ему специально изготовил и прислал с «откинувшимся другом» старший брат Равиль из Медвежьегорска. Лезвие с наборной ручкой, как его ни брось, всегда глубоко втыкается в землю, это потому, что вовнутрь запрятан кусочек свинцадля равновесия. А у меня ножик самый обыкновенный, купленный в «Хозтоварах» за рубль двадцать семь копеекс ручкой в виде пластмассовой лисы. Но в тот день у Рената не осталось земли даже для того, чтобы встать на нее хотя бы одной ногой, и он признал поражение, а потом всем врал, будто поддался, так как ему просто надоело со мной играть. Я обиделся и месяц с ним не разговаривал...
А теперь вот скучаю и часто вспоминаю моего друга. Прошлой осенью их пристройку, похожую на хижину дяди Тома, снесли и разровняли бульдозером за неделю. Там теперь пустырь, усыпанный битым кирпичом, шифером и стеклом. А Билялетдиновым дали новую квартиру где-то в Чертанове, которое так называется, потому что находится, как сказал Тимофеич, у черта на рогах. Уезжали они на грузовике с прицепомтак много у них оказалось вещей. Мы с ребятами стояли и махали вслед, покуда машина не скрылась, повернув на Бакунинскую улицу...
12. Мушкетеры короля
Год назад я шпагой попал Ренату в глаз. До сих пор, когда вспоминаю ту жуткую историю, у меня выступают на коже мурашки, а во рту делается кисло, будто я проверил языком контакты батарейки для фонарика.
Дело было так. Посмотрев раз пять в «Радуге» и в «Новаторе» фильм «Три мушкетера», мы поняли: игры в казаков-разбойников закончились. Пора заняться делом! А тут как раз французский потомок Серега Шарманов нашел в плитах моток неизвестно откуда взявшейся там толстой проволоки. С помощью зубила мы нарубили ее на куски необходимой длины и выровняли молотком на поребрике. Сначала Колька Виноградов предложил пролезть на пути Казанки и там разложить проволоку на рельсах. После прохождения состава мы, по идее, должны были получить плоские клинки, совсем как настоящие. Во всяком случае, такая же операция, проделанная с длинными гвоздями, давала настоящие кинжалы, которые, правда, потом надо было долго точить об асфальт, и тупились они после первой же обструганной палочки. Но совсем недавно к нам в школу приходил железнодорожник в красивой форме и, хмурясь, говорил, что в последнее время участились случаи, когда несознательная детвора, посмотрев антипедагогический фильм «Армия Трясогузки», в порядке вредительства кладет на пути разную железную дрянь, а это может привести к крушению и даже человеческим жертвам. А с вредителями, даже малолетними, у нас разговор короткий.
В колонию никому не хотелось, пришлось довольствоваться проволочными клинками, насадив их на деревянные рукояти, полученные из распиленного на чурки черенка от сломанной лопаты, валявшегося в сарайчике дяди Амира. Эфесы мы вырезали из мягких жестяных коробок, испещренных смешными иероглифами, в такой таре на завод привозят китайский яичный порошок. Правда, Шармана за испорченные большие ножницы мать-портниха потом наказала: кроить ими материал после жести стало невозможно! Но дАртаньян и не такие лишения перенес на пути к заветной целиголубому плащу и благосклонности Констанции. Чтобы эфесы не сползали вниз, мы подмотали их тонкой медной проволокой, ее завались на заднем дворе «Физприбора». В мушкетерские плащи легко превратились холщовые мешки из-под соли, которые мы с Мишкой вынесли с завода под видом грязного белья, когда ходили в душ. Их пришлось хорошенько вытрясти и выбить, как ковры, развесив на турнике, а шармановская мамаша, раскаявшись, что подняла руку на ребенка, распорола мешки по двум швам, вырезала отверстия для головы, а потом замочила в густо разведенной синьке. Оставалось гуашью, красной (для мушкетера) и черной (для гвардейца), нарисовать спереди и сзади кресты.
Сложней всего оказалось добыть шляпыа без них, как понимаете, никто в тебе не только Атоса или Портоса, даже какого-нибудь занюханного Планше не признает. Мы от отчаяния уже собрались слепить «наполеонки» из бумаги, но не из газет, как иногда делают перегревшиеся на солнышке граждане, а из крашеного ватмана. И тут Ренат обнаружил в том же сарайчике целый склад всевозможных шапок, кепок и шляп, конечно старых, потрепанных, а то и рваных, ведь их сдали с глаз долой запасливому дяде Амиру в виде утильсырья. Зачем он берег этот хлам, непонятно. Видимо, для нас... Оглядев рвань, я всех успокоил: в давние времена дворяне по сто раз на дню, приветствуя знакомых, обметали в поклоне полями шляп мыски своих ботфортов, и можно себе представить, в каком состоянии были их головные уборы! С разрешения отца (татары тоже детей любят) Ренат раздавал нам эти шляпы перед началом игры, а потом собирал и относил в сарайчик.