Кто-нибудь разговаривал с Тильдой сегодня? продолжает она.
Я кошусь на остальных.
Она собиралась ужинать с отцом и дядей, говорит Аманда. Ей захотелось взять таймаут.
И это впервые, бормочет Хампус, облизывая жир с пальцев.
Аманда начинает заплетать прядь своих волос. Ее лицо слегка перекашивается, когда она смотрит на нее.
Я не понимаю, о чем думает Тильда.
Где она вообще достает это дерьмо? спрашивает Али.
Я не знаю.
Интересно, как она расплачивается? говорит Хампус с такой ухмылкой, что у меня сразу возникает желание врезать ему ногой по лицу.
В комнате воцаряется тишина. Али таращится в свой телефон. Хампус начинает опять жрать чипсы. Только Юханнес встречается со мной взглядом. Он качает головой.
Внезапно я понимаю, что они, скорее всего, говорят о Тильде по-другому, когда меня нет с ними.
Вопрос в том, насколько спокойно ей будет у Класа и его братца, говорит Элин.
Она обменивается с Амандой многозначительными взглядами. Похоже, у них общий секрет. Юханнес тоже это замечает.
В чем дело? спрашивает он, а я радуюсь, что мне не пришлось самому задавать тот же вопрос.
Тильда просила никому не говорить, отвечает Аманда.
Они с Элин опять переглядываются. Обеим явно не терпится рассказать.
Ну, выкладывайте же! встревает Хампус.
Элин вздыхает. Она скрещивает ноги и теребит золотую сережку в ухе.
Клас присоединился к Истинной церкви, сообщает она.
Именно поэтому Каролин выставила его, добавляет Аманда быстро, словно опасаясь, что подруга протараторит все новости сама и не оставит ей ничего.
Но как он попал?
Это единственное, что мне удается выдавить из себя. Я пытаюсь представить Класа в Шведской Истинной церкви, но не могу. Настолько я знаю отца Тильды, он никогда не имел никакого отношения к религии, за исключением того, что обожает смотреть сериал «Игра престолов», где она показана довольно своеобразно.
Братец его туда притащил, говорит Элин.
Это все еще не укладывается в голове. Дядя Тильды и его семейство перебрались сюда из Эребру прошлым летом. Я встречался с ним несколько раз. Он, конечно, настоящий придурок, но не до такой же степени, чтобы примкнуть к Истинной церкви.
Хотя, с другой стороны, не мне судить об этом.
Отколовшаяся от Церкви Швеции группа, взявшая себе это название, сформировалась почти сразу после новости о комете. Хотя Стина говорит, что она существовала давно. Все началось с того, что один известный священник из Сконе стал проповедовать в духе традиционного христианства, с богом, наказывавшим людей и подвергавшим их немыслимым испытаниям, что никак не соответствовало образу, который рисовали в известной своей политкорректностью и либеральностью Церкви Швеции. Святого отца, естественно, попросили уйти, он стал героем-мучеником местного значения, и то, что начиналось с крошечной группы в социальных сетях, превратилось в многочисленные приходы по всей стране.
Несколько ее приверженцев по ошибке позвонили в нашу дверь в надежде завербовать новых членов, но наверняка серьезно пожалели об этом. Нам точно не стоило опасаться их повторных визитов. Они ведь и представить не могли, что их пригласит на кофе лесбиянка-священник Церкви Швеции, которая никогда не откажется от дискуссий, особенно на религиозные темы.
Неужели Клас тоже ходил по округе и стучал во все двери?
Неожиданно до меня доходит, насколько сильно мы с Тильдой отдалились друг от друга, если я даже не знал об этом.
По-моему, Истинная церковь чушь собачья, говорит Аманда. Они вроде как
Она машет рукой, словно в попытке поймать вылетевшее из головы слово.
Новообращенные? подсказывает Юханнес.
Точно!
А вдруг они наподобие американской секты, где убивают людей для жертвоприношений? говорит Хампус.
Это была не секта, а просто отдельные безумцы, уточняет Аманда.
Так всегда говорят, когда речь идет о христианах, ворчит Элин и смотрит на Али. Зато будь они мусульманами
Али бросает на меня усталый взгляд.
Здесь, наверное, нет ничего странного, если масса людей свято верит, что бог только и ждет жертв с нашей стороны, говорит Юханнес. Ему ведь нравится подобное, не так ли? Даже его собственному сыну пришлось умереть за наши грехи.
Ну, ты скажешь, бормочет Аманда и поднимает на него взгляд.
Матушка Симона подтвердила, отвечает Юханнес и, ухмыляясь, смотрит на меня. Но если серьезно, я думаю, есть секты, занимающиеся такими вещами, какие нам и не снились даже в самых страшных кошмарах.
А вы слышали о дамочке из Истинной церкви из Карлсхамна? спрашивает Хампус. В Библии написано, что человеку нельзя иметь татуировок, поэтому она срезала их канцелярским ножом.
Кончай, ноет Аманда.
Она ободрала себе пол руки, продолжает Хампус.
У Аманды такой вид, словно ее вот-вот стошнит.
Прекрати, говорит Элин. Это же ты сам придумал.
Помните историю о язычниках из Даларны, вступает в разговор Али. Они еще в день летнего солнцестояния приносили в жертву животных
Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? перебивает его Аманда.
Я читал об одной японской секте, говорит Хампус, приподнимаясь на руках и садясь, где приносили в жертву собственных детей. Они использовали огромные ножи и вспарывали их отсюда
Пожалуйста! кричит Аманда.
Хампус смеется так, что крошки чипсов летят изо рта ему на футболку.
Я просто хочу сказать, что люди совершают чудовищные вещи, и нет никого хуже религиозных фанатиков. Ничего личного, Симон.
Я пожимаю плечами.
Христиане все равно наихудшие, заявляет Элин. Посмотрите только на всех этих американских конгрессменов, которые один к одному, как наша Истинная церковь, и считают, что комета это наказание за аборты и гомосексуальность.
Пожалуй, немного чересчур со стороны бога уничтожать нас только за то, что какие-то парни предпочитают себе подобных вместо девиц, говорит Хампус.
Или вспомните фильм, который мы только что видели, продолжает Элин. Все разговоры ее папаши и тех, с кем он работал, о
Хампус громко вздыхает. Аманда бросает в него диванную подушку.
Элин не обращает на них внимание. Она наклоняется к Али:
А что, собственно, говорит ислам о происходящем сейчас?
Я не знаю, отвечает он и косится в мою сторону. Мои родители уезжают завтра. Соберемся у меня перед футболом?
Мы соглашаемся не раздумывая.
ИМЯ: ЛЮСИНДА
TELLUS 0 392 811 002
ПОСЛАНИЕ: 0003
ОСТАЛОСЬ 4 НЕДЕЛИ ИЗ ДНЯ
Если смотреть последние выпуски новостей, может создаться впечатление, что шведов сейчас в первую очередь интересуют только две вещи: футбол и еда.
И действительно, именно футбол стал главной страстью этого лета. Мы не успеваем завершить чемпионат Швеции, поэтому чемпиона решено выявить, играя по кубковой схеме. Сегодня вечером первый полуфинал. Все хотят, чтобы именно их команда стала последним победителем в истории человечества. В городах по всей стране матчи будут показывать на больших экранах. Все новости заполнены болтовней о «народном празднике».
Папу на всякий случай вызвали в больницу. Они опасаются сцен в стиле картин Иеронима Босха, когда тысячи людей, которым надо выпустить пар в атмосфере всеобщего страха, соберутся на площади.
Я сама сказала ему идти и пообещала, что все будет нормально. Он и так из-за меня уделяет работе слишком мало времени.
Но вернемся к новостям. Люди озлоблены из-за «однообразности» нашего питания, ведь мы не можем больше ничего импортировать. Один шустрый, специализирующийся на еде блогер придумал способ приправить шведской мелиссой куриное рагу так, чтобы из него получилось некое подобие «деликатеса тайской кухни». Тридцатисекундную нарезку кадров о том, как миллионы людей сидят в лагерях беженцев, не имея возможности выбраться оттуда, и умирают от голода и дизентерии, сопроводили ее комментарием: «Но как выживать нам, тем кому не хватает наших любимых специй?»
Мне надо меньше смотреть новости. От такого времяпровождения уж точно нет никакой пользы. Только еще тяжелее на душе. Но когда наши дни сочтены, кажется, что важно знать, что происходит в мире. Не бояться наблюдать, как все заканчивается, и пытаться это понять.
СИМОН
Я проталкиваюсь между телами в тесной кухне дома Али. Музыка в гостиной грохочет так, что пол дрожит под ногами. Такое впечатление, словно мы в любой момент можем провалиться в квартиру, расположенную этажом ниже. Там никто не живет больше. В этой части города хватает пустующего жилья.
Моа из гуманитарного класса танцует на столе. Она нашла драгоценности матери Али и повесила их рядами вокруг шеи и нацепила на руки. Солнечные очки со стразами закрывают половину ее лица. Хампус толкает меня, протягивает свой телефон, я вижу, что открыто приложение TellUs.
Скажи что-нибудь инопланетянам! кричит он.
Я отталкиваю мобильник. Закрываю глаза и слушаю музыку. Повторяю движения других тел.
Здесь все, кроме Тильды. Единственно, меня утешает, что Саит тоже в гостиной, а значит, не с ней. Пусть это уже не должно играть никакой роли. Тильда ведь больше не со мной. Но хоть как-то греет душу.
Я делаю большой глоток самогонки с черничным соком. Нам не удалось достать никакого лимонада в этот вечер. Открывая глаза, я вижу Оскара с другой стороны стола. Он ковыряется в своей пластиковой чашке, вылавливает из нее кусочек льда. Сует его в рот. Ухмыляется и смотрит вокруг.
Игра в льдинку. Я не знаю, когда все началось, но мы теперь играем в нее каждую вечеринку. Оскар поворачивается к коротко стриженной блондинке, которую я никогда раньше не видел. Они целуются, и она принимает кусочек, и, держа его между зубов, смотрит на Моа и дергает ее за руку. Моа опускается на колени. Сквозь грохот музыки я слышу, как ожерелья звенят, соприкасаясь друг с другом. Девицы устраивают короткое представление, смеются, когда остальные ликуют. Когда их рты размыкаются, Моа поворачивается ко мне и перебирается на мою сторону стола. Ее губы округлились вокруг кусочка льда. Она кладет одну руку мне на затылок. Я чувствую холод, когда ее рот оказывается напротив моего. Наши языки играют с льдинкой каждый со своей стороны. Но скоро она попадает ко мне. Кто-то дергает меня за плечо, и, когда я поворачиваюсь, там стоит Юханнес.
Сейчас когда я еще чувствую прохладу от льдинки, губы Юханнеса кажутся горячими, когда они соприкасаются с моими. Он должен забрать кусочек льда, но мы не перестаем целоваться, и я пытаюсь заполучить его назад. Он смеется, всасывает мой язык, держит его у себя во рту секунду, прежде чем отодвигается от меня. Смеется снова, пока я грызу остатки льдинки.
В гостиной кто-то меняет песню. Делает звук еще громче. Потная щека Юханнеса трется о мою, он шепчет что-то, но я не слышу. Как раз собираюсь спросить, когда что-то в его взгляде заставляет меня передумать.
Он почему-то нервничает. И я внезапно догадываюсь, что, о чем бы он ни хотел сказать, мне все равно не разобраться с этим.
Аманда возникает словно из ниоткуда. Она пытается увести Юханнеса с собой на кухню.
В чем проблема? спрашиваю я.
Ты проблема, отвечает Аманда. Ты можешь пойти сейчас, Юханнес?
Она уходит, не дожидаясь ответа.
В чем дело? кричу я.
Мне надо поболтать с ней, говорит Юханнес. Из-за меня она такая кислая.
Я не понимаю, что происходит. Не могу даже пытаться понять.
Телефон вибрирует в кармане джинсов. Пришло сообщение от мамы Стины:
«Ты обещаешь не ходить в город смотреть матч? Там уже без того хватает драк».
Я пишу, что обещаю. Когда я поднимаю глаза, Юханнеса уже нет рядом.
Я снова делаю глоток. Этот самогон, по крайней мере, лучше того, который мы пили в бассейне. Время от времени новые кусочки льда попадают мне в рот.
Жарко. Я сильно пьян. Кто-то таращится на меня. Блондинка. Она сидит на столешнице мойки. Наливает себе стакан воды из-под крана. Кивает, чтобы я подошел. Я направляюсь к ней. Протискиваюсь мимо пары, похоже, занимающейся сексом прямо на полу. Блондинка протягивает мне стакан, и я пью большими глотками. Вода течет вниз по подбородку, и она смеется. Когда я ставлю стакан на мойку, она говорит что-то, по-моему, назвала свое имя. Я кладу свою руку очень близко от ее бедра. Говорю ей на ухо, как меня зовут.
Я знаю, говорит она и улыбается.
Вибрация от пола будто поднимается вверх по ногам. Мое тело начинает дергаться в такт музыке.
Я хочу, чтобы Тильда была со мной. И сама хотела того же.
Но ее здесь нет. А мне нужен кто-то другой рядом. Одиночество измучило меня и сводит с ума.
Мне надо расслабиться. Все другие делают это.
Я целую незнакомку. Ее губы тоньше, чем у Тильды, и вызывают другое ощущение. Она меняет положение так, что ее грудь касается моей руки. Ее нога оказывает у меня в промежности. Мое тело сразу же отвечает.
Она берет меня за руку. Мы протискиваемся в прихожую, выскальзываем на лестницу, не включаем свет. На площадке этажом выше она целует меня снова. На выключателе мерцает красный огонек, подобно глазу, наблюдающему за нами. Я неловко задираю ее юбку. И ласкаю так, как обычно поступал с Тильдой. Она дышит мне в ухо.
В темноте мне кажется, словно Тильда здесь со мной. Как будто с ней я занимаюсь любовью. Музыка, звучащая из квартиры Али, заполняет всю лестницу. Заглушает звук, с которым двигаются наши тела. Нам следует поторопиться, пока никто не пришел, но я не хочу, чтобы все закончилось. Ведь в следующее мгновение действительность заполнит мою голову снова.
Сейчас она дышит быстрее.
Дверь квартиры Али с шумом открывается. Музыка на лестничной площадке становится еще громче. Кто-то зажигает лампу, и мы вдруг оказываемся в лучах искусственного света. Волшебство разрушено. Девушка хихикает, когда мы торопливо приводим одежду в порядок.
Из квартиры доносятся голоса и смех, в прихожей, где все пытаются найти свои куртки, настоящее столпотворение.
Вы закончили? интересуется Али и, ухмыляясь, смотрит на меня из дверного проема. Матч скоро начнется.
ИМЯ: ЛЮСИНДА
TELLUS 0 392 811 002
ПОСЛАНИЕ: 0004
Моя младшая сестра Миранда спит в моей кровати. Ей одиннадцать лет, но этим летом она снова начала сосать большой палец. Говорит все более по-детски. И вдобавок стала бояться темноты. Сейчас она похрапывает на куче тряпья, в которую превратила мое постельное белье. Но я не могу спать. С трудом дышу. Такое ощущение, словно я падаю в черную бездонную дыру.
Я пытаюсь напомнить себе, что страх прошел. Тело не способно сохранять его в себе так долго. Мне же это прекрасно известно.
Матч уже начался. Вопли, звучащие в той части города, слышны повсюду. Они подобно волнам то затихают, то снова становятся громче. Эхом отдаются в моей голове. И превращаются в новые волны паники. Как раз сейчас мне хочется просто позвонить в отделение «скорой помощи» и попросить папу прийти домой. Не только Миранда нуждается в утешении в этот вечер.
Мы с ней вдвоем смотрели документальный фильм о тропических лесах (она сама выбрала его ей нравится все, связанное с животными). Камера следовала за синей, блестящей ядовитой жабой, и, смотря на нее, я впервые поняла, что она тоже исчезнет. Не только мы, люди, но и все прочие живые существа тоже. Не останется даже бактерий. Ничего. Если верить ученым, планета станет стерильной.
За окном темное небо. Луна и звезды скрыты тучами. Но где-то там наверху находится Фоксуорт. Немыслимо далеко, но уже на пути к нам. Все ближе с каждой секундой.
Миранда задала мне массу вопросов перед сном, и я в конце концов поняла, какой хаос творится у нее в голове. Она спросила, что произойдет после кометы, и я трусливо несла какую-то чушь о том, что после мы встретимся на небесах. А Миранда поинтересовалась, как мы найдем друг друга там, ведь небо, наверное, огромное, если на нем всем найдется место. Моя сестренка, получавшая так мало внимания в последний год после всего случившегося со мной. Как долго она размышляла об этих вещах?
Она не хочет спать одна, и я, честно говоря, тоже. Сердечко Миранды стучит напротив моей руки, когда она лежит рядом со мной в кровати. И я подумала, что ее сердце, и мое, и еще почти восемь миллиардов других перестанут биться одновременно.
А сейчас мое бьется так сильно, что мне становится больно. Словно оно пытается наверстать все удары, упущенные в будущем.
СИМОН
Я едва вижу, что происходит на больших экранах, но все равно ору, когда орут другие. Кричу так, как никогда не кричал раньше. Стараюсь избавиться от напряжения, накопившегося внутри.