В ванной комнате вы ничего не трогали? громко спросил он у техников.
Всё как в музее, ответил ему голос из первой комнаты.
На полу, под раковиной стоял голубой пластиковый таз с замоченным в стиральном порошке бельём. Сквозь мутную жижу проступали воротники голубых и белых мужских рубашек.
Будучи холостяком, Жечков однажды вот так же оставил на несколько дней в стирке свою одежду, и с тех пор он знал, что так делать нельзя. Длительный контакт с «Лотосом» разъел краситель ткани, и одежду пришлось выкинуть. Шадрин холостяком не был, а его жена, как и все хозяйки не могла на два дня (у друзей на даче они планировали гостить до понедельника) оставить белье в порошке. Может быть, она неумёха? подумал он и сам же отмёл это предположение. В тридцать два года Марина Шадрина имела десятилетний опыт супружеской жизни, к тому же она вырастила дочьнет, не знать таких азов женского хозяйства она не могла!
Интересно, задумался онобратил ли внимание на этот таз Федосеев или его люди? Жечков припомнил, как, спускаясь по лестнице после встречи с родителями Шадрина, Федосеев поведал ему об одной странной детали: спустя буквально три или четыре с момента исчезновения сына к нему в квартиру пришла его мать и деловито забрала из холодильника несколько банок с домашними соленьями. Такое поведение родителей Шадрина показалось КГБ странным. Жечков согласился тогда с Федосеевым, он тоже считал это действие неадекватным ситуации. Однако, про таз с бельём Федосеев ничего не сказал. Почему?
«Не потому ли, что с самого начала Федосеев отвёл мне лишь криминальный аспект, не желая, чтобы я вмешивался во всё остальное?»впервые задался вопросом Жечков.
Если замоченное бельё было оставлено демонстративно, а другого объяснения он не находилзначит, это было использовано как маскировка: вошедшие в квартиру должны видеть полное отсутствие каких-либо сборов или подготовки к отъезду, вот, мол, даже белье в стирке оставили; вся обстановка в доме должна была указывать, что жильцы вот-вот вернутся.
Мы на сегодня закончили и уходим, прервал мысли Жечкова один из техников.
Я тоже закончил, ответил он.
И, вдруг, в квартире зазвенел телефон.
Техники поспешили покинуть комнату, словно, звонивший мог их увидеть. Абонент на том конце был настойчив, снова и снова набирая номер Шадрина. Из-за непрекращающихся звонков три техника, а вместе с ними и Жечков не могли покинуть комнату: старший группы запретил открывать дверь, пока телефон не умолкнет. В результате, не меньше десяти минут всем пришлось проторчать в коридоре в ожидании команды на выход. Когда Жечков оказался, наконец, на улице, у подъезда его уже с нетерпением поджидал водитель Юра.
Геннадий Викторович, вас Федосеев ищет. Он звонил в квартиру, но там не брали трубку. Сейчас вызов перевели на машину. Вас ждут на линии, указав на свою бордовую «Волгу» доложился Юрий.
Какие кнопки здесь нажимать? спросил у Юрия впервые пользующийся радиотелефоном Жечков.
Юрий быстро что-то нажал и бросил:
На связи.
Федосеев спешил поделиться с ним новостью: оперативники из областного управления вышли на след банды, совершающей разбойные нападения на дорогах. Говорил он спешно, словно, опаздывал:
У них в руках есть человек, который даст нам ключ. Парень напуган, заявлять в милицию боится, говорит, что доверяет только нам. В общем, чем раньше ты снимешь с него показания, тем лучше и для нас, и для него.
Через двадцать минут бордовая «Волга» под управлением Юрия съехала с развязки московской кольцевой дороги и по Минскому шоссе устремилась в сторону области. Жечков вглядывался в проносившееся мимо пейзажи, памятуя о том, что именно по этой дороге десять дней назад ехал Шадрин. Или не ехал?
Тридцать пять километров, отделяющих Москву от Голицыно, Юрий пролетел минут за двадцать. В местном филиале КГБ его встречали как важную персону, поскольку были предупреждены телефонограммами из центра.
Первым делом местные чекисты попросили Жечкова пересесть на другую машину, а «Волгу» Юрия оставить пока в управлении. Другой машиной оказался видавший виды, пыльный и неопрятный 412-й «Москвич», в который он еле поместился. Сзади, на удалении за ними следовала такая же бывалая первая модель «Жигулей». Итого, на две машины приходилось три чекиста. Жечков не понимал, чем вызвана такая конспирация и почему свидетеля нельзя было вызвать в управление.
Голицыно очень маленький город, многие знают друг друга в лицо и постоянно пересекаются на улице, объяснил ему человек за рулём.
Неужели у вас нет конспиративных квартир?
Водитель лишь улыбнулся в ответ.
Миновав лес и железнодорожный переезд, «Москвич» свернул с шоссе на грунтовую дорогу и двигался вдоль высоких заборов, за которыми виднелись дома частного сектора. Перед большой лужей водитель притормозил, аккуратно опустив передние колеса в выбоину, при этом он внимательно смотрел на забор с табличками номеров домов.
Внезапно, Жечков заметил тень, откуда-то сзади метнувшуюся к их машине. Через мгновенье на сидение за его спиной плюхнулся молодой парень, опасливо оглядывающийся по сторонам. Водитель внимательно посмотрел в зеркала и прибавил газа.
Ехали молча. Молчал и парень на заднем сидении. Жечков решил не нарушать тишины и подождать, пока ему представят заднего пассажира.
Обе машины заехали в близлежащий лес и заглушили двигатели.
Сидящий рядом с Жечковым водитель, не оборачиваясь, а глядя в салонное зеркало, сказал парню:
Вот, познакомься. Это следователь по особо важным делам прокуратуры России. Можешь ему верить, как нам.
Жечков услышал, как парень за его спиной ухмыльнулся.
Давай знакомиться. Жечков Геннадий Викторович, обернувшись в пол-оборота, обратился он к парню.
А вы мне не накатите как в прошлый раз? А то я чё-то волнуюсь, нагло сказал парень, на руке которого Жечков увидел татуировку.
Вообще-то тут не подают, ответил водитель, протянув ему плоскую бутылку коньяка.
Отхлебнув с запасом, молодой человек стал более раскован:
С чего мне начинать? спросил он.
С самого начала. Повтори то, что сказал нам.
Ну ё, опять двадцать пять. Ну, короче, подзаработать мне предложили. Сказали, что, типа, есть один деловой, который ищет гаражи.
Кто вам сказал про этого делового? сразу прервал его Жечков.
Ну, Леха с Вязём, знакомый мой.
Посёлок Малые Вязёмы, специально для Жечкова уточнил водитель.
Ну, да. Рубль, говорит, даёт, но только если гараж в частном секторе.
Сто рублей, вновь уточнил водитель значение слов.
А чо, поди хуёво рубль на халяву. Я отцовскую колымагу откатил нахер и, типа, давай, в чём проблема?
Вы живёте в этих Вязёмах? спросил Жечков.
Я на Кубе живу, в Вязёмах дом отца.
Кубинка, двадцать километров по минскому шоссе отсюдаопять перевёл арго водитель.
Так, и он вам заплатил?
Да, типа, послал за три месяца. Я прифигел, конечно. Ну а чо, если деньги дают, я должен отказываться? Понятно, там, я же не дурак, что просто так бабки не дают. А мне похуй. Машина постоит, постоит и уходит. Ну и пошла она нахер, ничего не видел, не знаю.
Что значит «уходит»?
Приходит чел и её угоняет.
Не понял.
Ну, перегонщик приходит, чё непонятного.
Продолжайте, попросил его Жечков.
Парень отхлебнул еще коньяка, тяжело вздохнул и перешёл к самой тяжелой для себя части рассказа.
А что продолжать? Полез в машину, а там под ковриками кровью всё пропитано. Снял чехлы. Ну, видно, что пидарасили, но в складках замыли херово. Короче, думаю: не, ребята, идите на хуй. У меня срок был, так что накинут мне легко и повесят всё паровозиком. А куда мне идти? В ментуру? Они же и засадят меня. Ептыть, участие в преступной группе! Вот, пришёл я к чекистам. Спасайте меня, ребята! Я ни в чём не виноват.
А с этим деловым, как ты говоришь, ты встречался?
Вообще его не видел.
А как же он тебе деньги платил?
Перегонщик платил, когда машину ставил.
А перегонщика ты знаешь?
Нет, конечно. Приехал затемно, сунул три бумажки, даже слова не сказал.
А как он выглядел, ты помнишь?
Хмырь какой-то в кепке, лет сорок.
А потом забирал машину он же?
Не, другой.
А за что ты сидел?
Двести шестая, часть вторая.
Сейчас у тебя в гараже какая машина стоит?
«Шаха» жёлтая.
Давно её пригнали?
Дней десять назад.
И сколько времени у тебя, в среднем, отстаиваются машины?
Месяц-два, не больше.
Машина просто стоит или с ней кто-то работает?
Не, вообще никого. Просто стоит.
А этот твой друг, Лёха, откуда он узнал про «делового»?
А я хуй знает.
А где Лёха живёт?
Лёха-то? Лёха в Жаворонках живёт. Пионерская, двадцать семь.
На обратном пути в Москву Жечков попросил Юрия не гнать быстро. Ему хотелось чуть продлить поездку, полюбоваться красотой свежего майского леса и хотя бы на полчаса отрешиться от служебных забот.
Всё было сложно. Вероятность гибели семьи Шадриных от рук этой банды была не намного выше, чем от падения метеорита. Эта математическая выкладка, конечно же, не освобождала Жечкова от дальнейшего раскручивания криминальной версии. Вне зависимости от исхода дела Шадрина, банду убийц необходимо было в кратчайшие сроки изобличить и предать суду. Однако, его не покидало ощущение, что Федосеев руками прокуратуры хочет довольно грубо пришить одно к другому. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы просчитать дальнейшую комбинацию: с большой кровью на руках, идущим под «вышку» бандитам помогут «вспомнить» еще один эпизод, и дело в шляпе.
Невесёлые раздумья Жечкова прервал зуммер радиотелефона. Это был Федосеев.
Ты где? спросил он.
Возвращаюсь из Голицыно.
Какие-то зацепки есть?
Думаю, да.
Это дело надо быстрей раскручивать, пока соседи не проснулись.
Я понимаю, ответил Жечков, знавший о том, что «соседями» в структурах Федосеева называли МВД.
Но главную новость Федосеев припас для конца разговора:
Прокуратура приняла решение усилить твою группу. Буквально с завтрашнего дня в твоё распоряжение откомандированы шесть следователей. Если не хватит, дадут еще, твоё дело поставлено в приоритет.
С такими силами, надеюсь, мы будем быстро продвигаться.
Давай, шуруй!
Жечков убрал трубку в бардачок, когда они уже проезжали мотель «Можайский» на самом въезде в Москву. Отключиться от забот и полюбоваться весенним лесом не удалось.
КГБ хочет видеть Шадрина мёртвымэто Жечкову было ясно. Как и то, что в этой игре ему отводилась главная роль.
Что сказала Ванга
Утром, в субботу, 31 мая, Грибин, не заезжая в Большой Дом, отправился на своей служебной машине в дачный посёлок Кратово. Неделю назад он позвонил Игорю Петровичу Старостину, ветерану разведки и, справившись о здоровье, попросил у него помощи. Старостин давно уже был на пенсии, и ему было приятно время от времени помогать действующим сотрудникам, когда им требовалась консультация. Поэтому он с удовольствием согласился принять участие в предложенной ему Грибиным оперативной игре. По условиям этой игры он должен был поставить себя на место американцев и, полагаясь на знание методов ЦРУ и свой личный оперативный опыт, составить план побега Шадрина (вместе с семьёй) из Москвы.
Четырнадцать лет назад, когда из английской тюрьмы бежал Джордж Блейк, успешно затем покинувший остров и добравшийся до восточного Берлина, Старостин работал в лондонской резидентуре. И хотя даже в приватных комитетских разговорах никогда не поднималась тема причастности КГБ к побегу Блейка, тем не менее, спустя несколько месяцев после этого события, Игорь Петрович был награждён Орденом Боевого Красного Знамени. Для Грибина это было достаточным подтверждением истинной роли своего старшего коллеги в той легендарной операции.
Пожилого человека с палочкой он увидел издалека и, попросив водителя остановиться в начале длинной дачной аллеи, покинул машину и зашагал ему навстречу.
А я не с пустыми руками! Теперь вся рыба ваша! издали приветствовал Старостина Грибин.
Он извлёк из кармана набор японских лесок для рыбной ловли. Затем они обнялись.
Здравствуйте, Игорь Петрович. Ну, как вы тут?
Спасибо, спасибо. Да потихонечку.
Когда на рыбалку пригласите?
Да ведь на мелкую рыбёшку у вас, наверное, времени нет.
Грибин засмеялся.
В отстранённых беседах на рыболовно-дачные темы они неспешно прогулялись по Кратово.
Хочу поменять дачу, признался Старостин.
Почему? Где вы еще найдете такой чудесный сосновый бор?
Как раз эти сосны и неприятны мне.
Грибин удивлённо-вопросительно повернулся к собеседнику.
Вот все эти дачи, Старостин указал поднятой палкой на зелёные заборы справа и слеваэто же люди Ежова получали. Когда их расстреляли, в них въехали люди Берии.
Грибин опустил голову, никак не комментируя скользкую сталинскую тему.
Порой я задумываюсь, как они жили в этих домах? Как им спалось?
Что было, то было, пытаясь закруглить этот разговор, сказал Грибин.
Это понятно. Вот только сосны
А что сосны?
Напоминают, что-ли Не знаю. Неприятно.
Грибин поднял голову, пытаясь взглянуть на высокие стволы корабельных сосен с точки зрения Игоря Петровича. «Сосны как сосныподумал он. Просто на пенсии у человека появилось больше свободного времени: быть может, он стал больше читать, думать, а при возрастной склонности к сентиментальности в голову полезли совершенно не свойственные ему прежде мысли».
Полчаса спустя на дачной веранде за крепким индийским чаем они уже обсуждали детали их внутренней оперативной игры.
Итак, если бы я был на месте американцев, начал Старостин. Вывезти сотрудника КГБ из Москвы, да еще и с семьейэто чистая авантюра, поскольку вероятность провала операции очень высока.
То есть вы бы отказались?
Я заявил бы свое особое мнение, в котором выразил бы все свои сомнения. И я убеждён, что что-то подобное происходило и у них на кухне.
Допустим. Однако, несмотря на ваше особое мнение, вы получили приказ на разработку операции.
Я начал бы с изучения каналов. Конечно, самый безопасныйэто дипломатический канал. Посольство регулярно вывозит за из Москвы весь свой «мусор». Самолёт и багаж не досматриваются. Контейнеры достаточно большие, чтобы там уместить двоих взрослых и ребёнка.
Итак, это ваш первый вариант? уточнил Грибин.
Это вообще не вариант. Я сказал только то, что он самый безопасный для ЦРУ, но в реальности он не выполним.
Почему?
Эта операция требует активного вовлечения посла и госдепартамента. И я не могу представить силу, которая заставит и без того запуганного посла в Москве и толпу бюрократов из Вашингтона на пустом месте рисковать сверх всякой меры.
А если риск оправдан? Ведь они получают ключи к нашей глобальной шифровальной системе? Это они и попытаются объяснить дипломатам.
Тем более! Чем глубже погружать дипломатов в детали, тем выше у тех будут волосы вставать дыбом! Что? Вы хотите прямо с Лубянки выкрасть русского шифровальщика и засунуть его в наш багаж? Вау, отлично придумановот что они скажут.
Хорошо, но сама попытка договориться с дипломатами могла иметь место?
Ни в коем случае, отрицательно покачивая головой, ответил Старостин. Сама попытка такого рода просьбыэто уже скандал.
То есть они никого не ставят в известность?
И проводят операцию собственными силами под свою ответственность и немалую, кстати, подтвердив правильность предыдущего утверждения, продолжил мысль Старостин.
Это не похоже на них.
Согласен.
Как ты это можешь объяснить?
Моё мнение ты слышал. Я с самого начала был против.
Допустим. Но если это настолько рискованная операция, то, в таком случае, как её могли утвердить?
Значит, яя же цэрэрушник по правилам игры, да? разработал такую операцию, при которой риск провала сведен для управления к минимуму.
Каким образом это возможно?
Об этом я думал всю неделю, и знаешь, что решил?
Что?
Не использовать в операции личный состав.
Ты хочешь сказать, что никакой операции не было?
Можно и так сказать.
Объясни.
Я бы предоставил агенту информацию об окне на границе, но при условии, что добираться туда он будет сам. В случае его задержания ЦРУ остается в стороне от инцидента. Здесь, в Москве, агент, конечно, сознается в причастности управления, но открытого скандала не будет. Вот как бы я поступил.