Андрей МурайПисьма к незнакомцу. Книга 3. Только раз бывают в жизни встречи
-1-
Приветствую Вас, Серкидон!
Пишу, едва отдышавшисьтолько приехал. Был на юбилее писателя Краковского в стольном граде Владимире. От группы питерцев вручал мастеру художественного слова фаянсовую скульптуру токующего глухаря. Очень хороший подарокбольшой и бесполезный. Надолго сохранится. В пространной поздравительной речи мне (неожиданно для самого себя!) пришло в голову уподобить писательский труд глухариному токованию: когда ничего не слышится, ничего не видится, кроме своей собственной песни.
Да что я все о себе! «Да не я один!// Да что я, лучше что ли?!». Много было подарков и речей, писателя хвалили дружно. Его, кстати сказать, так же дружно (в былые времена) хулили. Воистину творец должен жить долго, дабы, сумев пережить бурю критики, зайти в гавань поклонения. Что и сделал Владимир Лазаревич.
В качестве алаверды юбиляр попросил прочитать «кое-какие байки» из нового романа, и ему с восторгом разрешили. Привожу по памяти историю, которая запомнилась более всего:
Жил-был художник один. С раннего утра брался он за работуписал картину. Работалось по-разному. Иногда дело спорилось: краски сами ложились на холст и радовали яркостью и чётким мазком. Художник смеялся, ликовал, восторгался, бил в ладоши, крича: «Ай да Пупкин! Ай да сукин сын!». Но вот радужный период в работе заканчивался и наступал мрачный. Кисть застывала в руке, а сам художник, подолгу стоя у картины, словно в ступоре. Яркие краски ему казались блёклыми, а ровные линиикривыми. Очнувшись, художник, ломал с рыданиями кисти, бил кулаками о стены, с криками отчаянья бегал по мастерской и, наконец, падал без сил на пол. А на утро снова принимался за работу. Так проходили дни. Наконец, работа была завершена. Нанеся последний штрих, художник, полюбовавшись картиной, отнёс её на помойку. Потому что считал: всё главное вовсе не в картине, всё главноев криках отчаянья и восторга, в горе и ликовании. В том приращении, которое получила во время работы душа
Очень странная история, такая нетипичная для нашего сугубо практичного времени
А потом был банкет, и уже застольные речи, и мой заготовленный ещё в Питере «экспромт»:
Друзья мои! Для всех не тайна
У нас сегодня юбилей,
И с этим словом не случайно
Рифмуется глагол «налей»!
Короче говоря, возвращался в родные пенаты Ваш горе-письмонаписатель с кой тбольной головой, что даже перестук вагонных колёс не радовал. Но вот какая история (и тоже про художника) по пути всё же припомнилась:
Жил-был художник другой. И надо же! Он тоже рисовал картину, а за трудами его наблюдал друг-приятель, он же критик-консультант. Однажды утром приятель посмотрел на холст и сказал: «О, работа приближается к концу!»
Нет, что ты, что ты, ответил художник, тут ещё хлопот полон рот.
Прошла неделя, опять зашёл приятель-консультант в мастерскую:
Я вижу перед собой готовую картину. Неужели ты будешь ещё что-то добавлять.
Конечно, конечно, ответил художник, я вижу столько недоработок
В следующий раз приятель зашёл к художнику через три дня и выступил уже как критик:
Ты знаешь, мне кажется тебе надо остановиться Стало меньше воздуха, стало как-то мрачновато
Как можешь, как ты можешь так говорить, тут ещё столько белых пятен.
Приятель махнул рукой и зашёл только через месяц. Перед собой он увидел художника, который внимательно вглядывался в чёрный прямоугольник, выискиваягде бы ещё мазнуть
Внимание, Серкидон! Сейчас художников-живописцев поверим художником словаБорисом Пастернаком! Бессребренника, который отнёс картину на помойку, Борис Леонидович оправдал бы строчками: «Цель творчества самоотдача,//А не шумиха, не успех», а холстомарателя вразумил бы словами: «И надо оставлять пробелы », «И окунаться в неизвестность»
Пожалуй, достаточно о художниках, кистях и мольбертах. Вы же не планируете поступать в Академию Художеств. И это верно. Даже Василий Иванович Чапаев и тот не смог прорвался в это строгое учебное заведение. А когда Петька спросил, мол, как же такое произошло, Василий Иванович ответил: «Да почти всё сдал, Петька! Рисунок сдал графику сдал а вот обнажённую натуру ЗА-ВА-ЛИЛ!»
Поздравим лихого красного командира с очередной любовной победой и будем потихоньку возвращаться к нашим милым серкидонствам
Дела у Вас не так хороши, как у Василия Ивановича. План по обнажённым натурам безнадёжно завален, а Ваш эпистолярный вдохновитель то виночерпствует, то, словно глухарь, поёт свою песню, токуя, пардон, толкуя о своём. О совершенных органах чувств, о том, что люди-человеки разделены на мужчин и женщин. О том, что женщина прекраснаи любить её большое счастье А подшефный молодой человек сидит в углу, нахохлившись наподобие воробья, без девичьей, и даже без женской ласки. Такая выходит пара: глухарь и воробушек. А где же наши голубицы сизокрылые?..
Нет, так дальше жить нельзя. Будем добавлять конкретику в излишне вольную и сверхизбыточную переписку. Надо поскорее Вас оснастить, снабдить, вдохновить ивперёд, вперёд в скопленье дев прекрасных! «Под сенью девушек в цвету// Найдём и эту Вам, и ту». Этостихи.
Планирую написать ряд писем о встречах-свиданьях, о любовных флиртованиях. Назовём эту, Вами долгожданную, тему песенной строкой: «Только раз бывают в жизни встречи» В конце темы возможен робкий поцелуй в девичью щёчку А может быть, и не в щёчку А может быть, и не робкий Это как у нас пойдёт. Мечтаю, что Вы, «новобранец Венериной рати» (Овидий), выскочите из окопа и побежите на штурм прекрасных крепостей. Вас, шустрого, сразу заприметят, однаглазами стрельнёт, другаяволосами тряхнёт, третья декольте приоткроет, четвёртая бедро выставит. А дальше как у поэта-спринтера Владимира Вишневского«И сводки мои всё тревожней,//И дамы ложатся всё ближе»
Но вот что беспокоит меня уже сейчас: молодые люди, «в девках засидевшиеся», впоследствии, по приходу плотских благостей, впадают в иную крайностьв донжуанство, усугубленное казановством. Маятник, минуя золотую середину, из одной крайности попадает в другую. Каждая следующая любовная победа становится не переживанием, а статистикой. Точно первый художник, вдруг изменив сугубо эмоционально-творческому подходу, стал штамповать картины с холодным носом, продавая их одну за одной Либо, как у второго художника: юбки заслоняют белый свет и от брюнетокв глазах темно И то и другоеперебор.
Серкидон, к этому письму, которое заканчиваю с компрессом на лбу, будьте снисходительны, ибо писано оно мною после определённых жизненных испытаний Иду восстанавливать добрые отношения с Лёвой. Не любит он, когда я уезжаю, обижается. Нет, конечно, за ним присматривали добрые люди, но всё же, всё же, всё же Пойду кота поглажу, потрясу его за лапки.
А Вам крепко жму руку, идо следующего письма.
-2- .
Приветствую Вас, Серкидон!
Совсем уж было я собрался Собрался, засучив рукава, приступить к освещению обозначенной намедни темы, нозвонок. Звонок в дверь! Кто же, кто же тревожит смиренного анахорета?..
Наша почтальонша Вера Даниловна принесла письмо от Вас. Я её предупредил, что уезжаю, и вот добрая женщина не стала опускать Ваше послание в ненадёжный ящик, а приберегла и ныне поднялась ко мне на пятый этаж. Не иначе она в меня влюблена Тогда почему же от чая вежливо отказалась
Когда ушла Вера Даниловна, мне припомнилась старинная припевка: «Почтальон принёс письмоой какая радость!//Распечатали егофу, какая гадость» Но Вы знаете, обошлось. Ничем Вы меня, конечно, не порадовали, да и откуда им, радостям, взяться, но тон Вашего послания спокойный, почерк не такой ужасный как бывалоча. Есть любопытный момент, имею в виду разговор, который Вы невольно подслушали, едучи в троллейбусе:
« Может быть, хоть в кино сходим, сказал девушка.
Лучше пойдём ко мне, музыку послушаем, отозвался юноша.
Знаю я твою музыку! »
Вы долго не могли забыть этот разговор. Незнакомка из троллейбуса Вам понравилась. Вам хотелось, чтобы она «слушала музыку» только с Вами Лёжа на диване, Вы долго думали об этом. У Вас так и написано: «А я лежал и мечтал, лежал и мечтал»
К этому «лежал и мечтал» мы вернёмся, и к письму Вашему вернёмся. Пока оно не осело в моём сознании, и я не знаю, что Вам писать. Словно ведущий передачи «Что? Где? Когда?» беру музыкальную паузу. Юноша из троллейбуса правпусть в наших душах зазвучит музыка! Дирижёр возносит руки, и
Но сначала теория, латынь: «Tam turpe est nescire Musicam, quam Litteras» «Не знать музыки также постыдно, как не знать грамоты».
Теперь пройдёмся по персоналиям. Словомудрецам! Слава мудрецам!
Древнегреческий философ Платон, дитя горних сфер, сказал: «Музыка воодушевляет весь мир, снабжает душу крыльями, способствует полёту воображения».
Реформатор церкви Мартин Лютерчеловечище масштаба неохватного. Сочинённая им музыка гремела над Германией шестнадцатого века. О делах богослова, даст бог, напишу, а покавот его слова по теме:
«Музыка есть божественное искусство, волшебный Божий дар. Она изгоняет соблазны и чёрные мысли. Помните, как пением Давид смирил гнев царя Саула? Для сердец, увязших в сомнениях, музыкабальзам, она успокаивает и освежает душу. Повсюду она несёт с собой мир и радость. Она прогоняет злобу, нечестивые побуждения, гордыню и порок. После богословия музыкалучшая и достойнейшая добродетель».
Выдающийся знаток искусства Густав Густавович Шпет сказал прекрасные и не сразу доступные к постижению слова: «Музыкаколыбельное имя всякого художественного искусства».
«Всякое искусство старается быть похожим на музыку» добавил театральный педагог Михаил Александрович Чехов.
Эти слова понять куда как легче. Они истинны! Вспомним, что к числу достоинств писателя литературоведы часто относят «мелодию фразы», восхищаясь художником, критики пишут: «Симфония красок!», а то, что творения зодчих называют застывшей музыкой, и писать неловко. Настолько эта фраза стала расхожей. У Гёте было иное мнение. Великий немец назвал архитектурные произведения искусствонемевшей музыкой. И тожекрасиво! Знаменитый композитор Сергей Сергеевич Прокофьев называл искусство шахматной игры музыкой мысли.
Не против музыкальных сравнений знаменитый скульптор Огюст Роден. Более того он радовался им:«Недавно один публицист критиковал моего «Виктора Гюго», выставленного в Пале-Рояль, заявляя, что это относится более не к скульптуре, а к музыке. Он простодушно добавил, что эта вещь напомнила ему симфонию Бетховена. Дай-то Бог, чтобы сказанное им оказалось правдой!»
А поэты! Хорошие стихи легко и просто ложатся на музыку, а прекрасные строкисама музыка в чистом её воплощении. Вот что писал Пётр Ильич Чайковский: « Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело шагает в нашу область. Поэтому часто Фет напоминает мне Бетховена, но никогда Пушкина, Гёте»
Обратите внимание как славно смотрятся рядом поставленные имена «Пушкин, Гёте» Вернее, конечно, написать «Гёте, Пушкин». Наш-то на полвека моложе будет, но Пётр Ильич был русским человеком и выстраивал имена гениальных поэтов не по возрасту их, но по значению для себя лично
Вернёмся к упомянутому Фету и приведём строки Афанасия Афанасьевича, обращающие догадку великого композитора в прозрение:
Не так ли я, сосуд скудельный,
Дерзаю на запретный путь,
Стихии чуждой, запредельной,
Стремясь хоть каплю зачерпнуть?
А можем ли мы, Серкидон, приравнять к искусству любовь мужчины и женщины? Не только можем, но и должны! А почему? Потому что прав звонкий карбонарий Джузеппе Мадзини: «Мужчина и женщинаэто две ноты, без которых струны человеческой души не дают правильного и полного аккорда».
Тут же вспомним пушкинское: «Из всех доступных наслаждений одной любви музЫка уступает, но и любовьмелодия».Что подтверждают зеземгейские песни Гёте, напоённые музыкой любви.
Гюстав Флобер в непрочитанном Вами сентиментальном романе пишет о счастливой поре жизни праздного героя: «Общения с этими двумя женщинами составляло как бы две мелодии; одна была игривая, порывистая, веселящая, другая жеторжественная, почти молитвенная».
Уже знакомый Вам современник Пушкина князь Владимир Одоевский в чудесной новелле «Себастиан Бах» называет музыку «тем языком, на котором человеку понятно божество и на котором душа человека доходит до престола Всевышнего». Вот как возвышенно! Истинные dilletanti di musica (любители музыки)неаполитанцы восклицали: «Ando a stele», возносит к звёздам. Выше, вроде, уже и некуда. В ином контексте, но тоже позитивно упоминает музыкальное наследие великого немецкого композитора джентльмен-женолюб Константин Мелихан:
Я люблю свою подругу.
Больно музыкальная!
Даже слушать Баха фугу
Приглашает в спальную.
Вспомнилось, поскольку из той же оперы: пойдём, музыку послушаем
Теперь дадим слово и тем, которые «сontro». Самый древний «контрик» (древнее трудно сыскать)Гомер. Он указал: «Греховная музыка и сладострастные напевы развращают молодёжь и ослабляют характер».
Это о той музыке, которую предполагал предложить коварный соблазнитель Вашей девушке из троллейбусаТак! А кто ещё хочет вставить своё лыко в ноты? Лев Толстой!
Лев Николаевич к музыке относился настороженно. Написать «не любил» рука не поднимается. Вот и Ромен Роллан пишет: « Считается, что Толстой не любил музыку. Это далеко не так. Ведь сильно боятся именно того, что любят. Вспомните, какое место занимает музыка в «Детстве» и в особенности в «Семейном счастии», где все фазы любви, и весна её и осень, разворачиваются на музыкальном фоне, создаваемом сонатой Бетховена «Quasi una fantasia»
Впрочем, Толстой говорил, что музыка отрывает человека от реальностей, от решения насущных проблем, переносит его в заоблачные миры, возвращаться из которых и трудно, и не хочется. Это серьёзное обвинение. В «Крейцеровой сонате», умело скрывшись за героем-ревнивцем (ревностьдосадный диссонанс в мелодии любви) Толстой говорит по-другому: «страшная вещь музыка Музыка заставляет меня забывать себя, моё истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не своё положение: мне под влиянием музыки кажется, что я чувствую то, чего я, собственно, не чувствую, что я понимаю то, чего не понимаю, что я могу то, чего не могу».
Сердился на музыку и немецкий писатель Жан Поль: «Прочь! Прочь! Ты мне вещаешь о том, чего во всей моей бесконечной жизни я не обрёл и не обрету».
Какое глубокое проникновение в душу слушателя! Не иначе эти слова навеяла музыка немецких композиторов-романтиков. С подобной восприимчивостью ничего серьёзней Иоганна Штрауса-сына слушать нельзя
Вот такие дела, такие мнения, Серкидон.
Советую Вам, пока душой не окрепнете, закрывайте уши, заслышав музыку всевозможных Сирен, музыку отвлекающую и завлекающую. Оставьте в друзьях музыку мобилизующую. Бодрый марш для утренней зарядки, к примеру.
А вот когда окрепнете телом и разумом, поднатореете в межполовых отношениях, тогда станете использовать музыку и в соблазняющих целях. Но только не так простодушно, как тот парень из троллейбуса. Для решительного предложения девушку надо подготавливать, выгуливать, часа два-три, чтобы озябла она конкретно. Заболтать её надо так, чтобы она забыла, кто она и где, и уже потом сказать низким и нежным голосом ту самую коронную фразу: «Слушай, Машутка, а что мы с тобой по морозу слоняемся? (в темноте шарахаемся, грязь месим), пойдём лучше ко мне, камин разожжём, глинтвейну выпьем, МУЗЫКУ послушаем».
И тогда Маша, подозревая истинные Ваши цели и намеренья, зная, что не будет глинтвейна и откуда бы ему взятьсякамину, но очарованная Вашим предложением, воскликнет: «О, Серкидон, музыкаэто прекрасно!..»
Что касается отсутствия обещанного, как-нибудь можно выкрутиться. Уже ранее в этом письме упомянутый женолюб приглашал даму посмотреть рыбок, а дома открывал банку шпрот и доставал бутылку водки. Учтите, Серкидон, приведённый «джентльменский» приём не рекомендация к действию, а лишь констатация скорбного факта.
Сделаем вывод: музыка может быть и прекрасна, и опасна. Может помочь достигнуть благой цели, а может и отвлечь от неё далеко в сторону, может увлечь в астральные выси к ступеням престола Вседержителя, а может (вспомним музыку Паганини) низвергнуть так низко, что ниже некуда