Только через несколько дней Ксюшка узнала, что выпускной в школе явно не удался. Помимо того, что основной темой разговоров стала ее с Настей стычка, так еще Настины друзья пронесли с собой наркотики, и бал закончился передозировкой у самой Насти и, в итоге, приездом скорой и милиции.
Ксюшка снова посмотрела на часы. Осталось полтора часа, все основное она уже сделала, горячее поставила, значит можно начинать накрывать стол. Сегодняшний вечер должен стать особенным. Самым особенным в ее жизни. Пару недель назад она почувствовала неожиданную тошноту. Но списала это на подготовку к экзаменам и нерегулярное питание абы чем. Задуматься о том, что все это не просто так, заставила уже приличная задержка цикла.
Этим утром она сделала экспресс-тест на определение беременности. И на пару часов даже потеряла способность думать о чем-либо, кроме двух ярких полосок. Когда же способность соображать вернулась, Ксюшка позвонила Ежу, узнала, во сколько он будет дома, и все оставшееся время посвятила приготовлению к праздничному ужину.
Девушка очень хорошо знала, как сильно ее избранник любит детей. Во время одной из их нечастых в последнее время пеших прогулок, где-то около года назад, Еж заметил девочку лет пяти, сидевшую в одиночестве на лавочке в городском парке. Проходившие мимо люди бросали на ребенка сочувственные взгляды, но все же проходили мимо. А Еж остановился, подошел к ребенку и даже сумел малышку успокоить и разговорить.
Оказалось, девочка потерялась. Она убежала из своего двора за более старшими ребятами, но не смогла вернуться. И ребята, за которыми она убежала, тоже куда-то пропали. Ситуация, которая, наверно, случалась в жизни каждого. Но Ксюшку поразило то, как Василий повел себя по отношению к этой девочке. Парень потратил последние наличные деньги, но, первым делом, накормил ребенка и даже угостил мороженным. А потом еще два часа терпеливо катал девочку на собственных плечах, бродя по округе в поисках ее дома. И только на автобусной остановке, когда они уже передали ребенка встревоженной маме, которая, похоже, только недавно хватилась пропажи, Еж достал из кармана два билета в кино и выбросил их в мусорную урну.
Прости, Рыська. Хотел тебе сюрприз сделать. Не удалось.
Какой ты все-таки романтик, ответила тогда Ксюшка. Не переживай, ты сегодня сделал доброе дело. А кино мы с тобой в другой раз посмотрим.
Девушка снова улыбнулась своим воспоминаниям. Ежик. Романтичный и добрый парень, который даже спустя три года отношений не утратил этой романтики. Смыслом жизни для него было помогать тем, кто не способен этого сделать самостоятельно. Не самый общительный, часто отвечающий одним-двумя словами. Но сколько раз за эти три года ее истерики и проблемы разбивались о его ледяное спокойствие. Она могла приехать с института и вывалить на него все накопившееся раздражение. Что опять ее кто-то назвал сатанисткой, или преподаватель сильно предвзято отнесся к идеальной, по ее мнению, курсовой работе. Но стоило ему улыбнуться, как она забывала обо всем, что случилось.
Он стал для нее всем. Ее первый и единственный мужчина, ее опора и надежда. Ксюшка чувствовала, что Еж будет рад ее новости, но очень хотела, чтобы этот день запомнился, если и не навсегда, то хотя бы надолго. А потому она порхала по кухне, расставляя свечи, тарелки, салатники И продолжая предаваться воспоминаниям.
Три года Не такой уж большой срок, если вдуматься, но сколько всего произошло в ее жизни за это время. В первый год своей студенческой жизни Ксюшка от души вкусила бесконечных поездок на пригородных электричках, ранних пробуждений и толкучки по утрам. Дорога до института занимала почти два с половиной часа, и ей приходилось вставать чуть ли не в пять, чтобы успевать на занятия. Именно тогда Еж впервые завел разговор о том, чтобы снять квартирку недалеко от учебы. Тогда не разрешила мама, сославшись на то, что Ксюшке еще нет восемнадцати.
Через год Василий пришел к ее маме. Улучив момент, когда самой Ксюшки дома не было. О чем они тогда говорили, Рысь не знала, никто не посчитал нужным рассказать, но уже через месяц они въехали в эту маленькую однокомнатную квартирку. Большую не позволяет скромная зарплата проходящего интернатуру в детском отделении педиатра, а его подработки, связанные с ремонтом автомобилей, были слишком нерегулярны, чтобы на них рассчитывать. Да и не хотелось ей большего. Это было пусть маленькое и тесное, но ставшее за прошедший год таким родным гнездышко.
Девушка регулярно поднимала вопрос о том, чтобы самой пойти работать. Не то, чтобы ее тяготил вопрос нехватки денег. Как управлять семейным бюджетом, она освоила достаточно быстро, да и того, что зарабатывал Еж, им вполне хватало. Просто ей невыносимо было сидеть вечерами дома одной, когда Василий был на дежурстве в больнице, и мысль заполнить это время каким-нибудь, полезным для их молодой семьи, делом казалась ей подходящей. Да и учеба давалась ей на удивление легко, и много времени на подготовку рефератов, курсовых и прочих домашних заданий не занимала. Но Еж каждый раз отвечал на это просьбой сосредоточиться на образовании, хотя бы до последнего курса. И, стоило ему улыбнуться, как все ее аргументы, старательно заготовленные к очередному разговору на эту тему, рассыпались, забывались, а желание спорить пропадало напрочь.
А потому она продолжала много читать, и раз в неделю ездить в родной город по вечерам, на тренировки. Бросать занятия с Арчи она не собиралась, хоть и появлялась в зале гораздо реже. Но приседания, отжимания и пресс по утрам по-прежнему были для нее обязательным ритуалом. По крайней мере, до этого утра.
Ксюшка в который уже раз посмотрела на часы. Еж задерживался уже на час, и это было очень странно. А выключенный телефон только добавлял беспокойства. Он никогда не задерживался, не предупредив об этом. И, тем более, никогда не выключал телефон. Ксюшка сидела за накрытым праздничным столом, сжимала в руках мобильный телефон и совершенно не знала, что ей думать. Ожидание становилось невыносимо, и она набрала номер Кобры.
Рита, привет. Еж не у тебя?
Нет, ответила удивленная Кобра. И не появлялся. А что?
Он сегодня к маме уехал утром. Уже час, как должен был вернуться. И телефон выключен. Голос Ксюшки дрогнул от накативших слез. Рит, я не знаю, что уже думать.
Ты дома? голос Кобры прозвучал собранно, даже как-то сухо.
Да.
Через десять минут буду, сестренка. Разберемся.
Кобра отключилась, оставив девушку наедине с мыслями. И эти мысли становились все страшнее и страшнее.
Рита приехала позже обещанного, минут через двадцать. Не разуваясь прошла на кухню и уселась возле окна.
Я позвонила Арчи, он сейчас город носом роет. А мы с тобой сидим и ждем. Ясно? Кстати, по какому поводу полянка?
Сюрприз ему хотела сделатьответила Ксюшка. Новостью порадовать.
Какой?
Вот. Ксюшка взяла с подоконника тест-полоску, и протянула собеседнице.
Кобра с минуту непонимающе смотрела на тест, потом расплылась в самой искренней улыбке.
Рыська, девочка моя Ты Ксюха Дай я тебя обниму. Рита стиснула девушку в объятиях. Ты давно знаешь?
Сегодня тест делала, честно призналась Ксюшка. А мутит уже недели две.
А Васька знает? Хотя да, ты же только собираешься ему рассказать
Именно в этот момент мелодичной трелью отозвался телефон Кобры.
Да. Что? Кобра поменялась в лице, и это насторожило Ксюшку. Вадик, ты уверен? Где? Я уже с Рысью. Сама скажу, ты там реши все вопросы, хорошо. Спасибо, брат.
Кобра швырнула телефон на стол и потерла виски. В глазах непробиваемой оптимистки стояли слезы.
Что там? не утерпела Ксюшка.
Рысь, ты сядь, пожалуйста, и постарайся отнестись к этому спокойно. Тебе нельзя нервничать.
Да что случилось-то?
Еж разбился. На выезде из города какой-то пенсионер его подрезал Рысь Рысь!
Ксюшка самым банальным образом потеряла сознание.
Кобра закрыла дверь за фельдшером скорой и вернулась в комнату, в которой на не разобранном диване лежала Ксюшка. Лежала, невидяще глядя в потолок и почти не реагируя на происходящее вокруг. Врач сказал, что ей необходимо беречь себя от стрессов, но как это сделать, когда мир рухнул. И раздавил ее всей своей тяжестью. Да и какой смысл? Его нет. Он больше не придет уставшим под вечер. Не поставит привычным жестом свою косуху в угол прихожей. Не обнимет. Не спросит, что на ужин и как прошел ее день. Никогда уже не спросит. Ксюшка смахнула набежавшие слезы и скорее почувствовала, чем увидела, чье-то присутствие.
Почему так? За что?
Кобра села рядом, на самый краешек дивана, и взяла Ксюшку за руку.
Потому, что такая у нас жизнь, Ксюш. Рисковая и беспощадная. И иногда нам приходиться переживать и потерю близких. Стискивать зубы и жить дальше.
Ксюшка посмотрела на Риту.
Зачем? Для кого?
Для того, кто у тебя в животе, Рысь. Сейчас мы с тобой не имеем права быть слабыми. Кобра помолчала, будто что-то вспоминая, и потом продолжила. Знаешь, Васька всегда с презрением относился к тем, кто бросает своих детей Одному даже морду разбил, когда услышал, как тот хвалился, что алименты не платит.
Почему?
Он считал, что детиэто билет в бессмертие. И в чем-то он прав. Был. Детиэто сохранение частички наших душ и характеров, сохранение генетики. Это наш след в этом мире, наконец.
Кобра резко повернулась к окну, как будто пряча от девушки слезы. Ксюшка с некоторым удивлением посмотрела на старшую подругу, видя перед собой сейчас не вечно молодую Кобру, а разом постаревшую, тридцатилетнюю женщину.
Я обычно это никому не рассказываюПродолжила Кобра, с видимым усилием преодолевая дрожь в голосе. Даже Ежу не говорила Разве Костику недавно Я ведь не могу сама иметь детей И Васька был мне не просто брат Он был как сын, которого никогда не будет
Рита
Нет, я сама виновата. Надо было рожать, когда был шанс А я аборт сделала. НеудачноКобра резко повернулась и посмотрела Ксюшке в глаза. Обещай мне, Рысь, что сбережешь малыша. Сейчас же обещай. Это все, что останется от Ежа, кроме памяти.
Я Я не могу, Рит. Не могу этого обещать. Ксюшка отвела глаза, не в силах выдержать взгляда собеседницы. Я для себя не вижу смысла жить дальше. А ты про ребенка А вдруг я не справлюсь Одна
Не смей так думать. В голосе Кобры скользнули нотки металла. Справишься. И ты не одна. У тебя есть мы. Она посмотрела на часы. Нам собираться надо. Сейчас Стелс подъедет на машине, отвезет тебя к родителям. Одну я тебя не оставлю сейчас, даже не спорь.
Ксюшка рывком поднялась с дивана и, едва не столкнув Кобру на пол, быстрым шагом ушла к туалету. Приступ тошноты накатил столь внезапно, что ответить подруге что-либо девушка просто не успела. Встречать Стелса пришлось Кобре.
Привет, ты как? услышала девушка хорошо знакомый голос крестного в прихожей.
Держусь. А вот Рысь совсем раздавлена.
Неудивительно. Где она?
В уборной. Тошнит ее.
Почему?
Костя, не тупи. Ну, сам подумай, от чего может тошнить молодую здоровую девушку? Беременна наша Рыська.
Ох тыЧто Стелс говорил потом, Ксюшка не расслышала за новым приступом тошноты. Когда же девушка все же привела себя в порядок и вышла из уборной, мужчина просто обнял ее, не говоря ни слова.
По дороге на Ксюшку снова накатили слезы. Нет, она не устроила истерики и рыданий. Просто молча смотрела в окно на такие знакомые пейзажи, и слезы текли сами собой. Каждый метр этой дороги был просто пропитан воспоминаниями.
Вот поворот на Волшебную Лагуну. То самое место, где она, зачарованная видом леса, так бездумно промочила одежду и потом провела весь день в его футболке. Их, можно сказать, первое свидание. Странное, как и все, что было связано с Ежом.
Восемнадцатый километр. Первая ее самостоятельная поездка на мотоцикле. Прошлый август, чуть меньше года назад. Она тогда здорово шлепнулась, не удержав свой, довольно легкий, кавасаки. И Еж почти полчаса не разрешал ей встать, пока не проверил чуть ли не каждую косточку и не убедился, что кроме испорченных штанов и пары ссадин, с девушкой ничего не случилось.
Поворот в город. Пробка. На встречной полосе стояла поперек движения старенькая «семерка» со следами сильного удара. Перед машины был разворочен с правой стороны. А осколки разбитых фар и ветрового стекла украшали дорогу в радиусе, наверно, метров пяти. Рядом стояла машина скорой, возле которой оказывали помощь пожилому мужчине. Возле разбитой машины неспешно что-то замеряли рулеткой два сотрудника дорожной инспекции. И там же, всего в паре метров от «семерки», лежал на боку приметный черный «урал».
Ксюшка закрыла глаза, но все равно видела впечатавшуюся намертво в память картину. Вмятое в двигатель, раздавленное чудовищным ударом переднее колесо, искореженный руль, сорванные подсумки, слетевший глушитель. Мотоцикл мало напоминал того зверя, которым Еж гордился, самостоятельно собрав его из списанной рамы и переделав под себя. Но не узнать байк она не могла. Аэрография на баке. Подарок Лисы на его последний день рождения. Маленький, но лихого вида ежик в рогатом шлеме и защитных очках, верхом на мотоцикле. Маленький, смятый в жестокой аварии ежик.
Девушка с силой ударила спинку переднего сидения, и, спрятав лицо в ладонях, заплакала в голос.
Костя, твою мать, услышала она рассерженное шипение Кобры. Ты другой дорогой проехать не мог?
Да я думал, тут уже растащили все
Думал он Три часа всего прошло.
И что?
А то. Хрен кто чего растащит за три часа. Думать головой надо было, а не
Замолчите! крикнула Ксюшка и, в наступившей в салоне тишине, добавила: Пожалуйста, замолчите. Хватит уже собачиться. Цените, блин, друг друга Пока вы друг у друга есть.
На похороны Василия она поехала, вопреки всем уговорам и угрозам. Не могла не поехать. Не простила бы себе. Но вид закрытого гроба настолько ошеломил ее, что она очень долго не решалась к нему подойти. Не верила.
Ты как, Рыська?
Она дернулась и обернулась к подошедшему сзади Арчи.
Вадик, а почему гроб закрыт? Ты уверен, что это именно Васька?
Уверен К сожалению. А закрытАрчи провел пальцем по ее щеке, смахивая слезы. Закрыт потому, что то, что осталось от Ежика, лучше не видеть. Особенно тебе, Рысь.
А что?..
Не нужно Уж на что я крови в свое время повидал, и то передернуло в морге. Не нужно, Ксюш Поверь
Девушка развернулась и все-таки подошла к гробу. Точнее, попыталась И сделать-то ей надо было не больше пяти шагов, но ноги предательски слабели, а в глазах с каждым шагом становилось темнее. Кто-то, она уже не видела кто, подхватил ее под руку, не дав упасть. Но дальше уже не пустили. И, пока девушка пыталась освободиться из поддерживавших ее рук, кладбищенские грузчики ловко опустили гроб в могилу и уже начали закапывать. В глазах стало совсем темно, и последнее, что она услышала, был призыв вызвать неотложку.
Она пришла в себя и с минуту непонимающе рассматривала потолок.
Ксюша. Услышала она голос мамы. Ты как? Как же ты нас напугала.
Жить будуРазговаривать ей не хотелось, но не ответить маме она не могла.
Доктор говорит, тебе покой нужен, так что придется полежать.
Хорошо, ответила Ксюшка, все так же безразлично рассматривая потолок.
Очнулась?
«Голос мужской, не знакомый. Возможно, и есть тот самый доктор. Ну и пусть».
Да.
Вот и хорошо. Идите, пожалуйста, домой. Мы сейчас ее посмотрим и успокоительного дадим. Она все равно будет спать.
«Какой успокаивающий голос. Подумала Ксюшка. Ежик, наверно, так же говорил с родителями своих маленьких пациентов Ежик»
Опять потекли слезы. Рысь закрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь их остановить. Не помогло. Мама, судя по удаляющимся шагам, ушла, но Ксюшку это не сильно беспокоило.
Ну, Ксения. Доктор сел рядом. Девушка открыла глаза, и снова уставилась в потолок. Как вы себя чувствуете?
«Не хочу отвечать. Он не мама, не папа И уж тем более не Еж».
Ну что ж, тишинатоже ответмужчина помолчал с минуту, перебирая какие-то бумаги. А вы еще и в положении?
Рысь согласно кивнула.
Давно?
Она отрицательно мотнула головой и нервным жестом смахнула продолжавшие бежать слезы.
Понятно. У меня в неврологии вам делать нечего. Переведем вас в гинекологию на сохранение. Сейчас к вам сестра подойдет, сделает укол, после которого вы, Ксения, уснете и проспите примерно сутки. Проснетесь уже в другом отделении. Не бойтесь, плоду это не повредит. Уж точно не страшнее обмороков. Надеюсь, вы не будете сопротивляться?
Колите, что хотите, ответила Рысь и отвернулась к стене.
Из больницы ее выписали через пять дней, но еще весь следующий месяц Ксюшка прожила, как в тумане. Воспоминания ее были обрывисты и не давали полной картины происходившего, но ей это было безразлично. Девушка оказалась в полной власти апатии и отчаяния, и о том, что она еще жива, ей напоминали только приступы токсикоза да ругань мамы и Кобры, чуть ли не силой заставлявших ее съесть хоть что-нибудь. Она замкнулась. Перестала разговаривать. Перестала отвечать на телефонные звонки и открывать дверь квартиры. Даже из комнаты своей выходила только в случае крайней необходимости. С ней постоянно кто-то находился, за нее вполне искренне переживали. Но Ксюшке это было безразлично. Пока с ней не случилось еще одно в ее жизни чудо.