После завтрака, когда июньское солнце ещё не так жарко припекало, перед персоналом лагеря-госпиталя для военнопленных в Кёсеге, собранных у здания канцелярии, вышли начальник охраны и дежурный офицер. Персонал лагеря почтительно затих, офицер зачитал приказ:
«Во время победоносного прорыва русского фронта в Карпатах пленён был у города Горлице, со всем своим штабом, один из наилучших генералов русской армии, генерал Корнилов. В короткое время этот генерал дважды пытался бежать из плена и, лишь благодаря наблюдательности и исполнительности стражи, повторенный побег не удался. Генерал Корнилов теперь заболел и будет отправлен в здешнюю больницу на излечение. Военное командование видит в генерале Корнилове человека в высшей степени энергичного и твердого, решившегося на все, и убеждено, что оный от замысла побега не откажется, болезнь лишь симулирует, дабы легче было повторить попытку бегства. Бесспорно, что в случае удачного побега в настоящее время державы нашли бы в нем серьезного, военным опытом богатого противника, который все свои способности и полученные сведения в плену использовал бы для блага России и вообще наших врагов. Обязанность каждого этому воспрепятствовать. Высшее военное командование, поэтому приказывает генерала Корнилова, хотя и тайно, но строго охранять, каждое сношение с кем-либо запрещать и, в случае попытки побега, воспрепятствовать этому любой ценой. Начальник больницы лично является ответственным за точное исполнение этого приказа и ежедневно обязан давать сведения о положении дела. Тот, кто будет способствовать побегу генерала Корнилова, будет осужден на основании § 327 воинского государственного закона, как за преступление против государственного благополучия, устанавливающего наказанием смертную казнь».
Среди персонала лагеря-госпиталя, был один человек, который с восхищением и восторгом слушал о подвигах русского генерала. Эточех Франтишек Мрняк, помощник аптекаря. В его представление, генерал был широкогрудым великаном с огромными кулаками. Как даст этим кулаком по макушке австрияка и тот копыта отбросит. Чех даже зажмурился от удовольствия, представив это. И тогда помощник аптекаря решил, что если этот прославленный русский генерал появиться в лагере, то он обязательно поможет ему бежать из плена. Мрняк, как и все славяне Австро-Венгерской империи видели в русских солдатах освободителей от немецкого рабства. Мряк не чем не был примечателен: ни ростом, ни статью. Но душа его жаждала подвига.
В это время в замке Эстергази в своей кровати вторую неделю симулировал болезнь генерал-лейтенант русской армии Лавр Георгиевич Корнилов. Генерал был небольшого роста, щуплого телосложения, редкой бородкой и усами, с чуть раскосыми чёрными азиатскими глазами. Последний, второй побег действительно не удался, но Лавр Георгиевич не отчаивался, а упрямо и настойчиво добивался своего. Он лёг в кровать, отказался от еды и сна и стал пить только крепкий чай. От этого у него участилась сердцебиение и ещё больше пожелтела кожа. На Корнилова было страшно смотреть, но австрийские врачи подозревали что-то неладное, но и оставаться безучастным тоже было нельзя. В результате медицинская комиссия принимает решение о переводе Корнилова в лагерь, а охрана выпускает соответствующий приказ.
Австрийцы удивлялись этому необъяснимому стремлению русских к свободе. Почему им не сидится в лагерях для военнопленных? Работать не заставляют, кормят хорошо, особенно офицеров. Офицерам разрешено иметь при себе вестового и денщика, тоже из пленных. А если офицер даст честное слово не воевать, то он может вообще гулять чуть ли не по всей Австро-Венгрии. Но русских офицеров тянуло назад к своим, на фронт, под пули. Правда, не всех. Кто-то всё же предпочёл переждать лихую годину в австрийском плену.
Корнилов и в лагере под Кёсеге изображал смертельно больного. Он лежал на кровати в своей комнате, не выходя на улицу.
Франтишеку Мрняку натерпелось поскорее осуществить свою мечту и помочь Корнилову. Но как?
Комната Корнилова располагалась в «офицерском павильоне», который примыкал к канцелярии. Вход усиленно охранялся.
Франтишек стал крутиться возле «павильона», и постепенно завёл дружбу с деньщиком Корнилова. Встретил он чеха поначалу не приветливо.
Что надо, немец? недовольно спросил денщик.
Несем немец. Ясем чех. Ясем слован, яко ты. Ясем твуй брат.
Мрняк немного знал русский, но решил говорить по-чешски, что бы показать близость родного языка к русскому.
Хорош братс винтовкой на меня бросаться.
По́роба.
Что?
Рабство.
А! Ну, если воля не своя.
Потихоньку разговорились. Франтишек расспрашивал о генерале.
Генерал-то наш из сибирских казаков, из простых, охотно рассказывал денщик. Своим умом и храбростью генеральские погоны заслужил. Отец у него казак, а мать из киргиз-кайсаков.
В конечном итоге, Мрняк передружился со всеми русскими, окружавшими Корнилова и с охотой и восхищением слушал их рассказы о прославленном генерале.
Все эти его действия дошли до Корнилова.
Однажды пленный русский доктор прописывает Корнилову лекарство «веронал», и Мрняку надо было его доставить по назначению.
С робостью и благоговением зашёл Франтишек в комнату. Мундира, усыпанного орденами, он, к своему удивлению, не увидел. Зато увидел маленького человека в белой рубашке и кальсонах, сидевшего на краю кровати. Он с неподдельным интересом внимательно взирал на помощника аптекаря.
Корнилов принял у Мрняка порошки и сказал на чистом немецком языке с ярко выраженным прусским акцентом:
До меня доходят слухи, что вы интересуетесь моей персоной и моей участью. Это становиться заметно и не только моим людям. Советую вам это прекратить. Иначе вы будете иметь крупные неприятности. Я знаю австрийские законы и знаю, что вас ожидает. Будьте поэтому осторожны и не подвергайте себя опасности.
Такая атака в лоб ошеломила чеха, но он справился с собой и с достоинством ответил:
Мой генерал. Я не просто австрийский солдат, я чех. И я, как и все славяне жду русскую армию, которая освободит нас от векового рабства австрийцев. Я помогу вам бежать, так как считаю, что в рядах русской армии вы скорее приблизите час освобождения славянских народов.
В случаи неудачи, солдат, меня вернут сюда или в замок, а тебя расстреляют.
Я рад погибнуть за свободу Чехии, серьёзно сказал Франтишек.
Мы с генерал-лейтенантом Мартыновом в прошлый раз пытались подкупить кастеляна замка. Мы ему предлагали 20 тысяч крон золотом
У вас есть 20 тысяч золотом? удивился Франтишек.
Нет. У нас есть честное слово русского офицера. Как только мы бы добрались до России, мы бы ему выслали. Но он нас выдал, доложил по начальству о нашем плане.
Так кастелян замка Эстергазимадьяр, презрительно сказал чех, разве можно верить мадьярам?
А чехам можно?
Чехам можно, мой генерал.
Корнилов задумался.
Хорошо, наконец сказал он, я принимаю ваше предложение. Но, как вы знаете, денег у меня нет, отблагодарить мне вас будет нечем. Но даю честное слово офицера, что как только доберусь до России
Моя наградасвобода моей родины, перебил генерала помощник аптекаря.
Что ж, возразить мне на это нечем, развёл руками Корнилов. Осталось только придумать план побега.
Я буду думать, мой генерал.
Я тоже, сказал Корнилов и протянул чеху руку.
Они стали часто встречаться, не только они двое, но и все доверенные лица Корнилова, что хотели и могли помочь ему бежать из плена.
Однажды на таком импровизированном совещании Корнилов сказал:
По моим сведениям, австрийцы дали жару нашим союзникам-итальянцам. И те как обычно взмолились о помощи. Наше командование перенесло задуманное ранее наступление на более ранний срок и, как я понял, оно развивается успешно. Думаю Нет, я уверен, что скоро на стороне Антанты вступит в войну Румыния. Англичане их уговорят, пообещают земли Австро-Венгрии и Болгарии. Не своё, не жалко. Через линию фронта переходить сложней, чем через границу. Поэтому предлагаю
Генерал развернул на столе карту Австро-Венгрии.
Вот Кёсег, где мы находимся.
Все склонились над картой.
Нам надо добраться вот сюда, в Карансебеш. И там перейти границу с Румынией.
Вестовой Корнилова, служивший когда-то в царской охранке в Одессе предложил:
Самое простое, это изготовить документы на двух полицейских, что ищут сбежавших пленных. Или хотя бы одного полицейского и одного сопровождающего его солдата.
Все посмотрели на Мрняка. Было уже решено, что Корнилов бежит с ним, остальные только помогают.
Не́ко вы́мыслим, сказал Франтишек от волнения по-чешски.
Придумывайте, улыбнулся чеху Корнилов, но в любом случаи, нужны будут деньги.
У меня есть 180 крон, заявил Мрняк.
Этого мало, сказал Корнилов. Вот ещё триста, тратьте, не стесняясь, если чтодобавлю ещё. Действуйте.
И Франтишек начал действовать. Он купил два чистых бланка отпускных удостоверений и поставил на них печати, воспользовавшись отсутствием в канцелярии дежурных унтер-офицеров. У себя в аптеке он их спокойно заполнил. Корнилов стал Штефаном Латковичем, а сам онИштваном Неметом. На обоих удостоверениях Франтишек делает надпись, разрешающую бесплатный проезд до Карансебеша и обратно, за подписью начальника госпиталя, которую он мастерски подделал. На чистом листе с настоящей казённой печатью, чех делает удостоверение, в котором сказано, что военному полицейскому Иштвану Немету поручается розыск сбежавших военнопленных.
В городе Франтишек закупил всё необходимое для побега: два ранца, два поношенных штатских костюма, револьвер, бинокль и компас, карта местности и электрический фонарик у Корнилова уже были.
Побег наметили на 11 августа.
Мрняк отпросился в отпуск, в Прагу, проведать мать.
Русский пленный доктор, в обязанности которого входило не только навещать больного генерала, но и докладывать по начальству о его здоровье. И он доложил, что генералу становиться всё хуже и хуже, а ежечасные посещения дежурного санитара только раздражают и нервируют больного. Требования доктора были удовлетворены, санитар перестал посещать Корнилова, но охрана снаружи была усилена.
Наступил вечер 11 августа 1916 года. Франтишек закончил работу в аптеке, собрал ранцы. Накануне были закуплены продукты в дорогу и тоже уложены в ранцы. Осталось только ждать. Мрняк сел писать прощальное письмо своим родным в Прагу.
«Убегаю вместе с пленным русским генералом в Россию. Твёрдо надеюсь, что нам это удастся. А если нет, то лучше смерть на воле, чем жизнь в неволе. Мама, не бойся за меня »
Написанное письмо он положил пока в ящик стола, собираясь бросить его в почтовый ящик на станции. Время приближалось к полуночи.
По договорённости, на место больного генерала, ляжет его вестовой. А доктор будет по-прежнему ходить с докладами о здоровье Корнилова к начальству. Заговорщики надеялись, что побег обнаружиться дней через пять.
Доктор перевязал Корнилову голову на пол лица, генерал встал, попрощался и направился к туалету. Он уже был переодет в форму русского пехотинца. В туалете Корнилов открыл окно и выпрыгнул наружу.
Мрняк сидел за столом и задумчиво смотрел на часы. Сзади скрипнула дверь, на пороге стоял Корнилов.
Не передумал? Тогдапошли.
Сначала вам надо переодеться, генерал.
Привыкай называть меня на «ты», Иштван.
Хорошо, Штефан.
Корнилов опять переоделся, на этот раз в форму рядового австрийской армии, повязка с головы была снята. Ляписом (азотнокислое серебро) Франтишек выжег генералу родинку во всю левую щёку, сбрил ему бороду, постриг усы. Последний штрихтрубка во рту и образ бравого солдата австрийской армии был готов.
Они надели ранцы и не спеша вышли из аптеки. Прощальное письмо осталось лежать в ящике стола.
Непринуждённо беседуя по-немецки, они беспрепятственно миновали ворота лагеря и направились на станцию. Там они заверили свои удостоверения, получили бесплатные билеты и сели в вагон поезда. Поезд тронулся и вскоре Кёсеге остался далеко позади.
На станцию Раб, где следовало пересаживаться на поезд до Будапешта Корнилов и Мрняк прибыли в семь часов утра. До отхода нужного им поезда оставалась ещё два часа, и они решили скоротать это время за кружечкой пивка в дешёвом привокзальном ресторанчике, как это делают все добропорядочные австрийские солдаты.
И не успели они расположиться за столиком, как в ресторанчик вошёл Карл Шварц санитар лагеря в Кёсеге, только что прибывший из Вены. Корнилова он знал в лицо, так как в его обязанность тоже входила слежка за пленным генералом. Франтишек сорвался с места с радостным воплем:
Карл, из отпуска, сочувствую.
Ты меня понимаешь, Франтишек.
Карл оглядел рассеянным взглядом зал ресторанчика, на мгновение остановился взглядом на Корнилове, но не узнал его. Корнилов невозмутимо взял газету, раскрыл её и сделал вид, что читает.
Конечно, сам недавно из отпуска.
Дапонимающе закивал головой Карл. Постой, а что ты тут делаешь?
Жду. У меня тут живёт, ну, как тебе сказатьЗнакомая. Идти к ней ещё рано. Вот и жду.
А что в Кёсеге перевелись женщины?
Мне не нравятся мадьярки.
А что есть разница?
Не в этом дело, Карл. Тут всё серьёзно. Она чешка, живёт в Праге на соседней улице со мной. Когда в июле был дома в отпуске, там и познакомились. Маме она понравилась. Возвращались из отпуска вместе, она здесь сошла, а я дальше поехал.
А вот почему ты опоздал тогда немного.
Да. Только ты, пожалуйста, никому не говори. Скажут: война, а он жениться надумал.
Почему? Что здесь такого?
Ну, не надо, я прошу. Я ещё не делал ей предложенияБоюсь, смеяться будут.
Ну, если ты настаиваешь, Франтишек
Настаиваю.
Они беседовали ещё какое-то время, потом Мрняк проводил Карла до вагона поезда и лично убедился, что он уехал. Чех поспешил в пивную.
Франтишек подошёл к Корнилову и со стуком опустил кружку с пивом на стол.
Уехал? спросил Корнилов, отрываясь от газеты и вынимая трубку изо рта.
Уехал, кивнул Мрняк и залпом осушил кружку, выдохнул и сказал: И нам пора.
В двенадцать часов ночи их поезд прибыл в Будапешт, а поезд на Карансебеш будет только в шесть утра. На вокзале ночью находиться, кому бы то ни было, запрещалось.
Ну, что в отель? сказал Корнилов.
Отель нам не по чину, Штефан.
Согласен, не подумал. Так что будем делать? Я простой казак и в еде и ночлеге не привередлив.
Беглецы стояли на привокзальной площади, мимо них по одному, по двое шли куда-то солдаты.
А куда это все солдаты идут? спросил Корнилов.
Тут ночлежка при вокзале для солдат, возвращающихся из отпусков на фронт.
А мы разве с тобой генералы, Иштван? Нам туда.
Там документы проверяют.
Но ты же их хорошо сделал, в Кёсеге не заметили. На твоих бумагах настоящие печати. Не робей, пошли.
Дежурный офицер в ночлежке внимательно разглядывал документы беглецов.
Вы вдвоём направляетесь в пункт назначения?
Да, вдвоём, в Карансебешь, герр офицер.
Тогда в общем зале одна кровать на двоих, вон та.
Франтишек замялся.
Что-то не так, солдат? строго спросил офицер.
Всё так, ответил за Мрняка Корнилов, спасибо, герр офицер. Наши документы?
Получите утром.
Понял. Разрешите идти?
Идите, рядовые.
Они отдали честь, развернулись через левое плечо и направились в общую залу.
Ты что ж, городской житель, брезгуешь лечь в одну кровать с простым казаком? весело блестя чёрными глазами, спросил Корнилов.
Вы же генерал, как-то
Где ты здесь видишь генерала?
А где ты видишь здесь казака? поддержал шутку Мрняк.
Беглецы добрались до своей кровати и, не раздеваясь, легли «валетом» и тут же уснули.
Их разбудили в пять часов утра, накормили завтраком, вернули проштампованные станционной комендатурой документы и вручили билеты до Карансебеша.
В вагоне поезда, наблюдая за вокзалом, Мрняк заметил солдата, опустившего письмо в почтовый ящик. Всё похолодело внутри: «Письмо! Как же я забыл про него?» Внешне Франтишек казался абсолютно спокоен, Корнилов ничего не заметил, а чех решил ничего ему не говорить, а сам стал внимательно наблюдать за происходящим на станциях, через которые проходил их поезд. Но всё было тихо, и Франтишек успокоился.
Между тем в Кёсеге, в лагере-госпитале умер русский офицер. На панихиде лагерное начальство не заметила генерала Корнилова. И отсутствовал помощник аптекаря чех Мрняк. Санитар Карл Шварц сообщил, что видел его в городе Рабе. На квартире у Мрняка произвели обыск и нашли то, злополучное письмо.