Из лифта выходили Аракава и Джун. В первый момент они замешкались, не узнавая меня. Потом Аракава вообще онемел и потупил очи, а шустрый Джун «отвалил» мне спонтанный комплимент:
Вот это да Такого парика я ещё не видел! Клёвый, правда, Аракава?
Угу, промычал тот, ковыряя ногой ковровую дорожку.
Уже подходя к кабинету режиссёра, на перекрёстке кулуаров я столкнулась с госпожой Фуджи, держащей в руке толстый журнал. Она ойкнула, осмотрела меня с ног до «ананаса» и, как старая добрая знакомая, ласково заговорила:
Это для сцены помолвки, да? Красиво А у меня тёмно-синее платье Я в нём как тумбочка!
Ну что вы, Фуджи-сан Вам всё к лицу!
Восхитительно! Будешь говорить с милым акцентом это как там «Вы на удивление сладкая парочка» Так? Зрители будут в восторге, вот увидишь! Только не простудисьстановится холодно Береги себя
У меня выступили слёзы от её заботы. Поклонившись примадонне, я постучалась к режиссёру. Сато-сан с пристрастием подверг контролю «продукт», только что выпущенный в его мастерских, и поставил знак качества:
Превосходно! Одежда и реквизит соответствуют образу! Парик выполнен госпожой Ойкава на пять с плюсом. Только вот он увеличивает вас в росте. Распоряжусь, чтобы заменили обувь на высоком каблукенизким. Какой у вас размер, напомните-ка
25. Но Но Сато-сан, к такому великолепному платью нужна красивая обувь на каблуке
Ничего, под шлейфом не видно
Ой-ой, Ойкаве-сан, кажется, хорошенько влетит от режиссёра! Пожалуй, он пойдёт разбираться с ней за недосмотр, то бишь «парик» на пять с плюсом. Высоким омега-актрисам не положено, как Эйфелевым башням, возвышаться над альфа-статусами!
Прошу прощения, это не парик, выполненный Ойкава-сан! Причёска из моих волос.
Не может быть! И это вы сами соорудили?
Да, за пять минут. Пожалуйста, Сато-сан, позвольте мне выходить на сцену приёма у господина Мураниши без парика. У меня от него начинаются головные боли.
Головные боли? От кого? От Мураниши-сан или от парика? пошутил режиссёр.
«От обоих» хотелось ответить режиссёру.
Сато-сан по-хозяйски оглядел «ананас» с боков и сзади, затем пощупал его.
М-м-м-да-а Хорошо получилось точно в образ Ну что ж, завтра проверим, как это будет выглядеть на сцене. Сделайте такой же шиньон и на завтрашний прогон. А пока реквизитор подберёт вам туфли без каблука.
На четвёртом этаже мне преградили путь два разгорячённых лондонских денди. Один из них раскинул руки, пытаясь заключить меня в объятия:
Где это ты была, дорогая? Я по тебе скучал!
Ну-у, прямо Мэрилин Монро! разглядывая меня, вторил ему друг.
Ты с коронации? Глянь-ка, Джонни, моя супруга будет королевой бала! патетически голосил «honey».
Congratulations! не унимался Джонни, обвивая меня за талию.
Да ладно вам, парни See you
Их смех и шуточки раздражали. А от громких голосов и тряски даже «ананас» закачался и чуть не сполз мне на плечо.
Подойдя к гримёрной, я колебалась объявить или нет девушкам о том, что режиссёр почти разрешил мне выходить на сцену без парика. Но все шестеро были очень заняты. Они сбились в кучку возле кипы толстых журналов. Там, в кулуаре, заботливая Фуджи-сан держала такой же.
А вот я! веселилась Рена, водя пальцем по страницам.
Ой, а я на фото как моська Ошейника не хватает! восклицала Каори.
Аска-сан, вы очень фотогеничная! сдержанно льстила Мива.
Таня протянула мне журнал, шепнув:
Вот Только что принесли буклеты Посмотри! Я ж тебе говорила? Напечатали целую кучу материала о репетициях, а нас, четверых иностранцев, как-будто там и не было! Ни одной фотографии!
Я пролистала яркий буклет «Камелии на снегу». И правда в нём было множество красочных фотографий участников труппы. Всех, кроме Марка, Джонни, Татьяны и меня.
А зачем тогда фотограф крутился вокруг да около, делая наши крупные планы?
Решает не фотограф! заключила Таня.
Нас, видимо, «затирали». Две недели назад меня бы это возмутило. А теперь было всё равно.
Я распотрошила «ананас» и переоделась в ядовито-зелёное платье с длинным рукавом, для начальной сцены. К нему прилагались твидовое пальто в форме эклипса, шляпа-колокол и сумочка из крокодильей кожи. Две пары колготок лежали на дне корзины. В таком наряде я была похожа на английское судно «Faith» вся по горло покрыта тяжёлой обшивкой. Но зато получила от девушек радующие слух комплименты: «Очень идёт!» Даже Аска высказалась:
Тебе так лучше А вон то, давешнее сексапильное неглижепрямо жуть!
Танцовщицы, все в одинаковых пышных капроновых платьях и с бантами на головах, хлопали наклеенными ресницами. У Аски они были до того увесистыми и длинными, что она еле поднимала веки. Как дюймовочки, они принялись кружиться в танце, репетируя свою сцену.
Татьяна собрала сумку, готовясь уходить. Я тоже затолкала Думку в целлофановый пакет, отклеила ресницы и стёрла яркую помаду с губ.
Вышли мы из театра вместе. И снова наткнулись на Кейширо-сан, будто он караулил нас:
Ну что, подружки, на сегодня всё?
Попрощавшись с «разведчиком», мы направлялись в сторону метро. Таня показала вдаль:
И меня, и Агнессу поселили вон там, в дешёвом отеле. И что за логика у руководства? Почему мы должны оплачивать жильё в Осаке из собственного кармана?
А мне агентство арендовало квартиру. Отсюда на метро одна остановка. Придётся заплатить десятую часть гарантий.
Ну-у, у тебя хоть квартира! И стирать и готовить можно. А мне целый месяц в тесном номере тусоваться. Ну я пойду Докупить надо кое-что из косметики
* * *
Мне тоже требовалось многое купить из предметов гигиены, но на магазины у меня не было сил.
Я шла к входу в метро, качаясь на ветру и отшатываясь, как битая кляча, от прохожих. В тонких колготках у меня застыл весь низ. Мамочка! Ты ведь всегда тревожилась, что я застужусь «по-женски»? Обещаю тебе, мама, непременно куплю «вниз» тёплое нижнее бельё! Рейтузы с начёсом тут, пожалуй, и не найти Поищу тёплые леггинсы. Завтра мама а сегодня я до потери сознания вымотана от притворства! Мне бы только добраться до кровати, не упав по пути
В метро не вошла. Остановила такси и за несколько минут добралась до жилого комплекса. Квартирка у меня была игрушечная. В десятиметровой комнате стояли впритык кровать, холодильник и письменный стол. Проходя между ними с втянутым животом на крошечную кухню, я без конца ударялась об углы двуспальной кровати. Единственное окно выходило на железные лестницы и мусорные баки. Но зато светлый паркет в коридоре был начищен до блеска, в комнате было тепло, и в ванной стояла стиральная машинка. А в туалетефешенебельный унитаз с множеством кнопок и сиденьем с подогревом.
Меня сильно тошнило. Жизненно важной стала элементарная бытовая вещьснова начать есть. Из такси я заметила, совсем рядом с домом, круглосуточный мини-супермаркет «Seven Eleven». Побрела за ланч-боксом и соками. Заодно и вход в метро нашлав двух шагах от дома.
Времени было пять часов. Давясь рисом и жареным лососем, я любовно поставила на стол семейную фотографию: молодые мама и папа, мы с Алексом и две бабушки. Мне на фотографии лет четырнадцатьгляжу в объектив с надутыми губами. Кажется, тогда папа отругал меня за распущенные волосы, требуя, чтобы мне заплели косу.
Наконец-то вокруг никого. И мне не надо насиловать себя, играя «прекрасную маркизу».
Заведя будильник на пять часов утра, я выпила первую из трёх таблеток снотворного. Затем обняла маминого петушка, и минут тридцать, до того момента, пока подействовало лекарство, мы с Думкой катались по кровати и выли.
Глава 2
Проснувшись, первым делом я, как обычно, стала соображать чистые у меня волосы или надо мыть. Затем силилась вспомнить расписание предстоящего дня. Вроде бы какой-то прогон спектакля Пальто-эклипс Размер обуви 25 Маме я вчера не звонила Ну, значит, позвоню вечером
И вдруг разбуженный мозг, голосом тёти Лики, жахнул: мамы больше нет! И так каждое утро Безотрадность, бессилие что-либо изменить нарушали работу моих мозговых клеток, мешали им управлять ситуацией, принимать решения, корректируя расшатанную до предела нервную систему. Мозг заходил в тупик от своего безвластия: повернуть время вспять не под силу, избежать тяжёлой утраты невозможно, вернуть маму нельзя.
Тогда он посылал электрический импульс в опорно-двигательную системубуйствуй, расшвыривай подушки и одеяло, бей ногами матрац. Что я и делала. Затем пила успокоительное.
* * *
Всю ночь я проспала верхом на Думкеу него даже клюв вдавился в красный гребешок на затылке. В ванной у зеркала потренировалась, не улыбаясь, поднимать уголки губ, чтобы складки горечи не выдали коллегам моей драмы. А вот сияние глаз никак не удавалось. Сознание ругало «Не притворяйся! Ты тут одна!»
Благодаря напутствиям Тамаки-сан я села в метро на правильную ветку, потому что она была одна. И в нужном направлении. Вышла на следующей станции, ища выход 2. У театра, возле служебного входа собралась толпа поклонников. Видимо, до начала спектаклей уже караулили звёзд. На меня посмотрели удивлённо, недоумевая, зачем это чужестранка входит в японский театр.
В вахтерной сидела худенькая пожилая дама. Мне требовалось «расписаться» в своём присутствии. Для этого я повесила деревянный жетон со своим именем на панель в форме пагоды, с выгравированными на ней ветвями елей, а также японским котом Манеки-неко, который своей поднятой лапой загребает счастье, удачу и большие доходы. Затем дама показала мне обувной шкаф с ячейкой под номером 29. Мне требовалось сменить уличную обувь на «домашние тапочки», то есть тенниски.
* * *
В гримёрной все были в сборе. Ресницы наклеены. Грим наложен. Девушки одевали костюмы и парики для начальной сцены. Аска вкладывала в бюстгальтер силиконовые вкладыши. Таня сидела у зеркала в одном нижнем белье. Агнесса ела шоколадное пирожное.
У моего зеркала, на бумажной тарелочке, расписанной ягодами клубники, лежало такое же пирожное под прозрачной плёнкой. Сидящая рядом Агнесса, с шоколадной крошкой на губах, произнесла:
Аска-сан угостила всех! Вкусные-е-е!
Аска мило улыбнулась мне:
Кушай, пожалуйста! Только что купила! Во французской кондитерской.
Рена и Каори дружно закивали:
Необычайно вкусные! Спасибо, Аска-сан!
Мива добавила:
Очень любезно с вашей стороны, госпожа Аска! При вашей-то занятости вы с утра забежали в кондитерскую, чтобы угостить нас сладким!
Я простила госпоже Аске её вчерашнюю язвительность:
Шоколад высшего качества. Дорогие, наверное?
Аска с улыбкой человека щедрого, но скромного, помотала туда-сюда головой «Ну что вы Не стоит благодарности»
Мне надо было поспешить с гримом. Без пятнадцати десять все должны быть на сцене. Надела реквизитные колготки, ядовито-зелёное платье, яхонтовое ожерелье, пальто-эклипс, шляпу-колокол, коричневые туфли и повесила на руку сумочку-конверт. Думку усадила на его место, за лосьонами, и покинула гримёрную последней.
* * *
На сцене красовалось английское судно «Faith», выполненное из картона, а эффект был такой, будто его только что отбуксировали в театр из Нагасакской гавани. Матросы сбегали по железному трапу. Джун переносил к третьей кулисе коробки со шляпками английской леди, то есть мои. Ему очень шла парадная форма моряка японского морского флота начала XX века.
Все артисты первой сцены прохаживались по подмосткам, разглядывая декорации. Я подошла к Татьяне. Бутафорская лисица из натурального меха и с глазами-пуговицами шиковала у неё на шее. Нагао-сан на сцене не было. Режиссёр хлопнул в ладони, требуя внимания. Держал речь он минут пятнадцать, но я его не слушала. Там, над зрительным залом, в бархатном полумраке, прямо у купола, пускавшего крупную хрустальную слезулюстру, витали души моих родителей. Разведённые судьбой, и вновь повенчанные на небесах, они обнялись, любуясь своей дочкой. Я смотрела вверх так долго, что Татьяна шепнула:
Да, люстра роскошная Стоит твоих и моих гарантий вместе взятых!
Ага, вот и я глаз от неё отвести не могу, согласилась я.
Сато-сан, как чародей, сделал знак осветителям, и тут же за судном «Faith» заплескались морские волны, покрытые рябью в лучах восходящего солнца. Загудел прибой Крики чаек будили нагасакских рыбаков Начиналась мистика, белая магия
Помощник ассистента режиссёра, господин Гото, увёл нас со сцены к третьей кулисе. Возле лестницы с десятком ступеней, ведущей на «стартовую площадку» английского судна, стоял изысканный господин, одетый по последней моде лондонских кутюрьехозяин Мураниши. Рядом, держа его шляпу, маячил Кейширо-сан, верный вассал господина Нагао. Он поправлял хозяину парик и сдувал пылинки с его великолепного пальто.
Очерёдность была отработана на репетициях: первым на палубе появлялся Сам. За ним спускалась по трапу дама с лисицейТатьяна. И уже потом, когда на сцене вовсю шла картина встречи хозяина со своей невестой, а также с английскими партнёрами по бизнесу, Марком и Джонни, на публике появлялась я.
Кейширо-сан помог хозяину Мураниши надеть шляпу, надавил двумя пальцами на края его накладных усов. И наконец Нагао-сан с опаской поднялся по закулисной лестнице, задержался на площадке, сосредоточившись перед выходом на сцену.
Гото-сан поддержал под локоть кутающуюся в лисий воротник Таню, пока она кокетливо поднималась по железным ступеням. Перед спуском по трапу судна «Faith» она подмигнула мне и исчезла. Гото-сан поддержал и меня за локоть, чтобы я в целости и сохранности добралась до палубы. И правильно сделал, не то я, качающаяся и падающая даже на ровном месте, запнувшись о ступеньку, уже хваталась руками за воздух. Джун с картонками и коробками легко, через две ступеньки, допрыгал до площадки и мотнул подбородком: «Пора!»
Я вышла на трап корабля. Передо мной раскинулась Нагасакская гавань, то есть зрительный зал, и пирс, то есть сцена. В зрительном зале сидели Накамура-сан, драматург госпожа Инуэ и ещё несколько персон. Придерживая на затылке шляпу-колокол, я задрала голову, будто любуясь в восхищении чистым утренним небом. А на самом деле выглядывала под потолком, у люстры, своих родителей. Сзади забурчал Джун:
На кой чёрт дамам привозить из Англии столько шляпок и бижутерии?
Спускаясь по трапу, я пожурила его:
Не ваше дело, милейший! И осторожней! Вон в той картонке оч-ч-чень дорогая шляпа!
На «земле» меня встречала китайская парочка в национальных костюмах. «Китаец» воскликнул: «Наконец-то, мэм! Добро пожаловать в Нагасаки!» И как-то уж очень жарко обнял меня, тесно прижимаясь. Всё. Джун шептал сзади: «Уходи со сцены!» До следующего выхода был весь первый и почти весь второй акты.
Не переодеваясь, я решила спуститься в зрительный зал, чтобы посмотреть первое действие и понять наконец, в чём суть пьесы. В кулуаре, у входа в зрительный зал, на высоком замшевом табурете восседал в одиночестве небожителя господин Нагао. Одетый с иголочки, с профилем Кесаря, он был неотразим. Я слегка поклонилась ему, здороваясь и пристально глядя на его усы.
Сэр, вы просто шикарны! Вот только ус простите
Что? Опять? Нагао-сан раздражённо придавил ус к верхней губе. О-о! Надо отрастить свои Больше не буду бриться!
Я прошла в глубину зала. Режиссёр расставлял на сцене массовку вокруг Фуджи-сан, одетой в розовое кимоно шестнадцатилетней девушки с розовым цветком камелии в волосах. Господин Кунинава почему-то лез к ней с объятиями. И тут я поняла, что он в спектакле являлся женихом служанки.
Картины первого акта менялись медленно. Режиссёр то и дело останавливал актёров, чтобы внести лёгкие изменения в расстановку статистов на сцене.
* * *
Наблюдая из зрительного зала за примой Фуджи-сан, я отдавала должное её актёрскому мастерству. Издалека пятидесятилетняя актриса без труда убеждала меня в том, что ей не больше шестнадцати. Походка застенчивой деревенской девушки, неуверенные жесты, поправляющие камелию в причёске. Трепетный голосок противостоял цинизму и жестокости хозяина Мураниши, храбро давал отпор его самодурству. Простодушие молодости всё более растапливало безжалостное сердце властелина. После очередной вспышки гнева, блестяще сыгранной господином Нагао, юная служанка в отчаянии, закрыв лицо ладонями, убегает от тирана. Тот, один в пустом доме, падает на колени, схватившись за голову и почти рыдает. Затем закуривает сигарету, долго смотрит в зрительный зал и бархатным баритоном, задевающим за живое, заставляющим прикладывать к глазам носовые платки, поёт о том, что, кажется, влюбляется, и, противясь этой любви, становится всё грубей и безжалостней к девушке из деревни, где зимой на снегу цветут сотни розовых и пурпурных камелий.