Павел МихельМир, который не вернуть. Том 3: Год Второй
Посвящаю всему человеческому роду.
Только потерявмы начнём ценить,
только опоздавучимся спешить,
только не любивможно отпустить,
только видя смертьнаучиться жить.
День 445-447
Эй ты как? вошёл робко мальчик, лет одиннадцати. Он тихонько прикрыл за собой дверь и, пройдя мимо зеркала на шкафу, сел рядом с другим мальчиком, помладше, который лежал лицом к стене. Кость
Старший мальчик тронул младшего за плечо, но тот никак не отреагировал.
Мама волнуется Хочешь хочешь я тебе анекдот расскажу? спросил он. В ответ было лишь глухое молчание. Слушай, как-то собрался новый борувенянин в Грим. Едет, едетмальчик внезапно замолчал, и удручённо продолжил: Едет Блин, дальше не помню. Мне ведь вчера Женька рассказывал
Старший мальчик всё говорил. Но другому мальчику на это было всё равноказалось, что весь мир потерял ценность для него. Неинтересны ему были ни рассказы своего брата, ни что-либо ещё. Он даже не слышал этого.
Ну, Костястарший мальчик тихо подошёл и потряс брата за плечо, перевернулмальчик даже не сопротивлялся. В его глазах стояли наполовину высохшие слёзы, а на подушке был небольшой влажный кружок. Я понимаю он ведь он
И у старшего мальчика тоже полились слёзы.
И мама она тоже плачет и бабушка все! Всем грустно, понимаешь? говорил, пытаясь сдерживаться от того, чтобы не разреветься, старший мальчик. И мне. Я я понимаю, что и тебе тоже Но ты не один, и маме мы сейчас нужны. Особенно сейчас. Пожалуйста
Лежащий мальчик медленно перевёл взгляд с потолка на своего брата и уставился, выпуская новые слёзы.
Ты меня слышишь? Слышишь ведь, да? спросил старший мальчик. Младший кивнул и тихо привстал. Пойдём. Там все, в зале.
Младший мальчик молча, с помощью своего брата, встал, и они медленно пошли из комнаты. В глазах младшего, казалось, был какой-то туман, а красные припухлости вокруг них говорили о том, что он недавно сильно плакал.
Костечкатемноволосая женщина, что стояла до этого посреди зала, кинулась и обняла младшего мальчика, прижимая к себе покрепче, как бы пытаясь найти в нём всю ту силу, что необходима была ей самой сейчас. По её щёкам протянулись две тоненькие влажные нити. Мальчик в ответ слабо приобнял её.
За столом, у окна, молча сидела бабушка и наблюдала. Она не плакала, нет. Но ей тоже было очень больно. Эта потеря оказалась таким ударом, который её материнское сердце отказывалось приниматьпоэтому она до сих пор не могла поверить в происходящее. А какая мать смогла бы? Вот ты родила ребёнка, он в школу пошёл, а вот привёл к тебе знакомиться свою девушку, с которой позже не сложилось, вот уже и свадьба с «той самой», внукикажется, будто всё будет хорошо, и умрёшь счастливой бабушкой, но вот ты целуешь его мёртвого, в гробу. Сначала смерть мужа, когда сын был маленький совсем, но ведь нужно было дальше житьработать, чтобы вдвоём протянуть. Да, сейчас страшнее потеря, но остались ведь внуки и невесткаразве их бросишь? Конечно, нетнужно было жить дальше
Кость скажи, хоть что-нибудь, тихо попросила женщина. Мальчик молчал, и это вызвало новую волну рыданий. Пожалуйста
Мам, он слышит Он кивнул, сказал старший.
Младший мальчик тихо отстранился и подошёл к столу. Он молча посмотрел на бабушку, а затем в окно: там голубое небо простиралось, казалось, далеко ввысь. Жаль только, окрестные дома стояли стенами вокруг, мешая ощутить всё это великолепие обычного дня.
Правда, красиво? спросила пожилая женщина тихо.
Мальчик кивнул.
Всё-таки праздник Огня прошёлприрода заново оживает жаль, что мы уже так не можем. У каждого свой срокэто лишь Богу решать.
Зинаида Ивановна, ну что вы к немупроговорила мама мальчика.
Но ему, на самом деле, было всё равно. Перед его глазами, бесконечным повтором, стояли одни и те же образы: удар, крики, кто-то убегает
К слову, этих парней поймали через несколько днейвсю группу нашли «под кайфом» в квартире одного из них.
Почему он не говорит? спросила мама, неизвестно у кого. И, спрятавшись в ладони, ушла в другую комнату: Боже
Костьподошёл к нему брат. Ну, скажи что-нибудь Зачем ты маму изводишь?
Маленький мальчик обернулся медленно, словно во сне, и побрёл мимо брата, в свою комнату.
Мне тоже больно, но я ведь ты ведь не один! сказал старший мальчик, догоняя его в проходе. Костя!
* * *
Медленно открыл глаза, тщетно пытаясь задержать остатки сна.
«Что же там постоянно снится?..»
Перевернулсявнизу заскрипели пружины. Пошарил рукой, взял фонарик с пола, включил его и поставил рядомкрохотная комната осветилась слабым мягким светом.
«Что ты здесь забыл?» спросил Голос.
Проигнорировал его и встал с кроватитело объял слабый холод. Взял фонарик и вышел за дверь, в маленький коридор. Здесь, сквозь окна, уже проникал слабый утренний свет. Глянул на часы«11:21». Спустился по лестнице вниз и зашёл в зал слева. Повсюду на полу валялся разный мусор. Глянул, на всякий случай направодверь в квартиру была плотно заставлена широким комодом. После этого прошёл на кухню и подошёл к одной из тумбочек, достал из одной пачку печенья, плотно закрытую. Сел за стол, открыл упаковку и принялся за завтрак.
Стены сверху, по углам, были с лёгкими подтёками, а обои наполовину уже отклеились. Кое-где ещё на тумбочках оставался тот слой пыли, который я застал, открыв квартиру, но за два дня более-менее постиралось.
«Когда ты поедешь дальше? я молчал и кушал дальше. Почему ты меня игнорируешь?».
Продолжал молчать, тихо жуя. Прошла минута, другая.
«Иди ты в жопу, ясно?» и на этом Голос замолчал. Даже собственный голос в голове я взбесил
От этого невольно улыбнулся, встал, захватив печенье, и подошёл к окну: по серому небу летела одинокая ворона. На земле небольшим слоем лежал снег. Возле дома была начатая стройка, но ей так и не суждено было когда-либо завершитьсявремя разрушит её до основания. За этой самой стройкой медленно шёл, пошатываясь, восставший. Он периодически останавливался и поднимал кверху головукрикун. Значит, где-то рядом были ещё и бегуны, а, может, и охотники прячутся Через несколько секунд из-за здания выбежали на четвереньках две фигуры. Они пробежали вперёд крикуна, потом вернулись назад, забежали за правую сторону домапатрулируют. Нужно будет осторожно выходить. Отошёл от окна.
Сегодня нужно было, наконец, попасть на военную базуна карте отметка была совсем рядом с этим городом.
«Зачем ты вообще туда идёшь? Ты действительно веришь, что кто-то мог остаться? Выжить? Если бы люди и выжили, то ты бы услышал сигнал, но, скажи мне, что ты слышишь на просторах радиоволн, когда едешь в машине, кроме монотонного шума? Может, ты слышишь предложения помощи выжившим? Может, эфир заполнен людскими голосами и просьбами о помощи? М? Хоть что-нибудь? Голос выждал несколько секунд, а затем продолжил: Ничего ты не слышишь из этого. Только помехиникого».
Скажи, почему ты меня спас? Зачем? тихо спросил я, уходя с кухни в комнату, где нужно было взять рюкзак. Почему не дал мне умереть? Ты ведь сам говорил, что нужно сделать последнее дело, а сейчас отговариваешьпочему?!
Голос молчал. Ему нечего было сказать на это, потому что единственное, что ему нужноэто мучить меня. Всему миру это только и нужно. Но он был прав: осталось последнее дело, а потомхоть потоп.
Подхватил рюкзак, повесил катану за левое плечо, проверил всё ли взялнож был на месте, а пистолет лежал в рюкзаке, вместе с картой. Еды почти не бралвсё равно потом вернусь.
Плотно застегнул куртку, вышел из квартиры и прикрыл дверь. Осторожно прошёл по коридору, по привычке нажал на кнопку вызова лифтавсё уже давно безнадёжно замерло, в ожидании своего конца. Вышел на улицу. Снег медленно падал, набирая слой за слоем. Изо рта небольшим облаком вырывался пар. Я оставил машину в другом дворе, чтобы, если восставшие меня найдут, смог оторваться и уехать без проблем. Поэтому сейчас шёл по опустевшему дворутипичному, с потускневшей от времени детской площадкой по центру, окружённому серыми домами. Слева, пошатываясь, шёл восставший. Он двигался медленноне заметил ещё меня, поэтому я прибавил шагу и решил обойти дом, чтобы добраться до машины.
До машины дошёл нормально, проверил дноникого. Надо было проверить, а то мало ливдруг охотники спрятались. Осторожность не помешает. Если уж и умирать, то, хотя бы, человеком.
Открыл дверь, достал из нагрудного кармана ключи, сел в салон и завёл мотор, закрывая дверь. Внутри было холодно, а металл двери обжигал льдом, но вскоре тепло начало проникать в салон из-под капота, и заметно потеплело. Через несколько секунд вспомнил о том, что забыл убрать снег на корпусепоэтому выключил зажигание, быстро вышел из машины и принялся руками сгребать вниз снег со стёкол. Кто-то мне говорил, что если этого не делать, то стекло может лопнуть.
Как только снежный слой был, более-менее, убран, сел обратно и снял мокрые перчатки, кинув их на соседнее месторуки жгло от холода. Теперь точно можно было ехать. Снова завёл мотор и начал быстро тереть ладони, чтобы их хоть как-то согреть. Из-за дома рядом вытянулась голова, а потом и телокрикун. Он остановился на секунду, вслушиваясь, а затем быстро пошёл в мою сторону. Я отъехал назад, чтобы развернуться, а затем припал к рулюего крик оглушающе бил по ушам. Когда поднял взглядон уже бился головой об лобовое стекло, а позади него, чуть дальше, к нам бежали трое бегунов. Я вжал педаль газа в пол, попутно сбивая одного из нихмашину сильно тряхнуло, занесло в повороте, но я справилсязатем выехал на главную дорогу и поехал прочь.
Небо было чистым. Серым, но чистым. Ничего не предвещало плохой погоды. До ближайшей базы ехать несколько часов. Я слушал, как гудит ветер, задуваемый в корпус, и рычал мотор, собирая на себя всё окружающее внимание, но пока едешьэто не страшно. Редкие восставшие только и успевали, что обернуться, как машина уже проезжала мимо. На пустынных дорогах то тут, то там встречались брошенные машины-одиночки. Кто-то бросал машины на обочине, а кто-то их оставлял посреди дороги. Возле одной такой, проезжая, заметил ссохшийся труп, облачённый в тёмную одежду и засыпанный снегомэто точно был охотник. Но проверять я, конечно же, не стал, а только проехал дальше.
Меня всё ещё волновал вопрос о том, где же все люди. Казалось бы, в стране больше ста миллионов людей, а за всё время этого ада встретил не больше нескольких сотен. Может даже тысячу, но не больше. Хотя, лучше бы и их не встречал
«Ты сам виноват. Я тебя предупреждал».
Заткнись, пожалуйста, тихо сказал я, включил на удачу радио, которое встретило меня лишь монотонным шипением. Покрутил ручкуто же самое было везде. Эфир был мёртв, как и вся остальная цивилизация.
«А разве что-то бы поменялось от того, что услышал? Поехал бы, сломя голову, неизвестно куда? Не смеши меня».
Лучше уж что-то, чем ничего.
«Скажи это Кристине».
Сука, выдавил я, сквозь зубы.
«Это не я решил оставаться с группой зеков».
Ты сам мне сказал, чтобы мы с ними остались!
«Тогда ещё я не знал, кто они такие. А ты, когда узнал, ещё неделю с ними оставалсяа почему? Почему не сбежал?»
Куда?! не выдержал я. В лес? Ночью? С маленькой девочкой зимой?! Там на много километров вокруг был лишь лес!
«Это не мои проблемы. Мог бы придумать, если бы захотел. А мог бы и прикончить их всех давно».
Я молчал. Голос знал, что ничего не отвечу. Ему это и не нужно былоэтот разговор поднимается далеко не в первый раз. Каждый раз, когда закрываю глаза, вижу маленькие, застывшие от ужаса, зрачки и замёрзшие слёзы на мёртвых синих щеках.
Вскоре дома кончились, и только лес стоял стенами по бокам дороги. Остановился на обочине и достал потрёпанную, неаккуратно заклеенную по центру, карту, которая лежала на заднем сидении. Сверился с тем, где сейчас находилсянужно было по этой дороге ехать, вплоть до поворота на «Андреевку» маленькую деревушкупотом на следующем повороте свернуть налево, на скрытую дорогу в лесу, и проехать несколько километров. После этого по полю, на развилке свернуть на небольшой поворот направо и ехать по лесу несколько километровтам и была на карте отметка «ВБ». Часы показывали «12:41». Как же быстро время идёт, когда за ним не следишь. Хотя, какая разница? Ничего не изменится от того, что буду торопитьсявсё равно некуда. Вряд ли кто-то будет жив. Вряд ли найду хоть кого-то на этих базах. Сколько уже смотрелничего. Казалось бы, зачем тогда идти? Но должен попытаться, чтобы уйти свободным от долга. Перед концом мне нужно знать, что, хотя бы, попытался.
Слева, за большим полем, виднелись небольшие домики. Кажется, будто всё так же, как и было, и тут уж непонятното ли я не знал как выглядел настоящий мир, то ли раньше было всё так плохо.
Апокалипсис как будто ничего не поменял: дома стоят так же, монументы, дворцы, магазины, вокзалы, автобусы, лодки в докахтолько людей нет, всё пустое. И они, слово забытые инструменты в сарае, просто ждут своего часа и гниют. Правда, мастера уже никогда не придут.
В нужном месте я свернул. Из-за снега пришлось сбавить скорость, чтобы не пропустить поворотеле его разглядел, и то лишь по промежутку в лесу. Конечно, завернув, остановился и ещё раз сверился с картойвроде бы, это место. После этого медленно поехал вперёднеизвестно, что могло бы быть под снегом. Нужно ехать аккуратнее.
Проехав небольшую лесополосу, выехал в поле, где снег полностью закрывал колёса. Хотя, нет, сугробы были даже немного больше, но, пока что, машина не встряла, и это было хорошо.
«Сейчас посреди поля буксовать начнёшь. Давай, встрянь ещё, просри тачку Зря ты поехал сюда».
Помолчи, не мешай, я с силой сжимал руль, будто эта хватка как-то могла помочь. Дай последнее дело сделать и сдохнуть спокойно. Узнаю, что они мертвыи точка.
«А если найдёшь ихчто дальше? Будешь и в этот раз притворяться, что всё хорошо пока они не умрут?»
Нет. Еслиповторяю, «если» они и живы, то порадуюсь и уйду. Большего не нужно.
«Ну-ну, посмотрим А точно не было другого пути? Или ты, как обычно, выбрал самый сложный?»
Медленная езда и так выводила меня, а сейчас вообще начал терять терпение.
Не было! Это единственная ближайшая дорога, а в объезд ехать долго. И та дорога тоже через лесне факт, что было бы лучше. Понятно?
Голос ничего не ответил, и я продолжил ехать в тишине. Лишь только снег скрипел, потираясь о корпус.
Только сейчас заметил, что небо стало голубым, и где-то вдалекетам, где крыша не давала мне увидетьсветило солнце, и, отражаясь от снега, ослепляло. Сейчас всё поле было словно одно большое зеркало. Конечно, снежные шапки на деревьях выглядели красиво, но пробираться по такой дороге было тяжело.
Наконец, спустя минут пятнадцать, поле кончилось, и я снова въехал в густой лес. Как-то так получилось, что попал прямо к правильному въезду, если он тут был один. Ехать уже стало заметно легче, так как слой снега здесь был в два, если не в три, раза меньше из-за деревьев.
Проехав пару метров, заметил кое-что очень странное, а именноследы. Но не хаотичные, неаккуратные, как у восставших, а чёткие, системныечеловеческие. Совсем свежие.
Неужели? сказал я вслух и прибавил газу.
«Не надейся. Это могли быть и восставшие».
Мёртвые таких не оставляют.
«Лучше будь готов к тому, что это, пусть и живые, но уже не люди».
Знаю, тихо ответил и быстро глянул на катану, что лежала на заднем сидении вместе с рюкзаком, в котором был ещё пистолет.
Следы через несколько минут слегка свернули вправов направлении военного лагеря для выживших.
«Может, это та самая возможность? Может, они там всё-таки? Эта самая ближняя точка к Номиру. Тем более, там ведь живые люди»
И тут перед глазами пронеслись образы тюрьмы, где убивали людей ради развлечения, а живых держали лишь в качестве рабов. Пронеслась мерзкая наглая ухмылка на окровавленном лице Толика, перед тем как я выстрелил в него первый раз. Вспомнил и того бедолагу, в деревне, с дробовиком, и его дневник, куда он записал последние дни своей общины и то, как люди, сойдя сума от голода, убивали за еду, не щадя даже детей. Вспомнил и Старейшину, который скармливал людей восставшим. И даже дерзкая улыбка Максима, когда он решил нас предатьэто было так давно, но уже в этой, новой жизни.
Но одновременно с этим вспомнил и Павловачеловека, без которого не смог бы прожить даже первые несколько дней, и который пожертвовал жизнью, чтобы спасти другого. Вспомнил Свету, которая тоже защищала меня, рискуя собой, и научила выживать. Вспомнил Кристинудевочку, которая заставила меня поверить в людей, но именно они же и отняли её у меня