Мать завершала экзекуцию.
Жаль только, что в конце ты немножко сфальшивила.
Камешек так и остался лежать на дороге.
* * *
Да чтоб вы все провалились, чтоб вы сдохли, только и подумала она. Надо же, а так прекрасно выглядел! Да, влипла, кажется, основательно. Понятное дело, полиция испытывает повышенный интерес к особе, с которой он сначала поужинал и которой потом так по-джентльменски оплатил гостиничный номер. И вероятность того, что таинственная, объявленная в розыск женщинане Сибилла, а кто-то другой, столь же велика, как и того, что сейчас подойдут и спросят, не хочет ли она принять во владение домик с белыми наличниками в стокгольмских шхерах.
Ее охватила сильная злость. Влетев в магазинчик, она схватила одну из газет и раскрыла ее на середине.
УБИЙЦА РАСЧЛЕНИЛ СВОЮ ЖЕРТВУ
Четыре слова жирными крупными буквами. На одной половине разворота красовался портрет улыбающегося в объектив Йоргена Грундберга.
Из неподтвержденных источников известно, что убийца вскрыл тело жертвы и удалил внутренний орган. На месте преступления обнаружен также некий религиозный символ, что дает полиции основания полагать, что убийство носило ритуальный характер.
Кошмар, да?
Сибилла подняла глаза. Мужчина за прилавком кивнул в сторону газеты, показывая, что он имеет в виду. Она кивнула в ответ.
Восемь крон. Что-нибудь еще?
Она замешкалась. Для нескольких листов бумаги восемь кронслишком большие деньги. Она нащупала в кармане монеты.
И керосин.
Мужчина показал на полку, она взяла оттуда бутылку.
После оплаты у нее осталось девятнадцать крон.
Когда она вернулась, Ельм уже уехал. Громко захлопнув за собой дверь, она раскрыла газету. И, прочитав всего четыре строчки, убедилась, что ищут именно ее.
Кто та загадочная женщина, которая вчера вечером ужинала с Йоргеном Грундбергом и которой удалось уйти сквозь полицейское оцепление? Любую информацию на эту тему предлагалось сообщать по телефонам горячей линии полиции. Все номера приводились тут же.
В животе у нее противно засосало, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, в чем дело.
Она чувствовала угрозу.
Что делать? Может, просто позвонить по этому номеру и сказать, что она не имеет ко всему этому никакого отношения? Но в таком случае ей придется себя раскрыть, а это плохо. Достаточно набрать ее личный номер на ближайшем компьютере, чтобы стало ясно, что ее практически не существует. Да, у них наверняка проснется любопытство, а ей хотелось только одногочтобы ее не трогали. Чтобы ее предоставили самой себе. Последние пятнадцать лет все, собственно, так и было. Ею никто никогда не интересовался.
Все свои мелкие правонарушения она тоже хотела бы сохранить в тайне. Нищих вообще трогают редко, а она к тому же человек не злой. Просто не укладывается в общепринятую норму и слишком долго существует вне социума, так что уже поздно что-либо менять.
Она не является частью системы.
Она просто пытается выжить. На собственных условиях. Но что газеты могут сделать из ее истории, даже подумать страшно! Жизнью своей она отнюдь не гордится, но никто, черт возьми, не имеет права вмешиваться в твое существование со своими идиотскими соображениями! Понять можно только то, что пережил сам. Сложилось как сложилось. Из всего нужно уметь извлекать хоть какую-то пользу. Ее не поймут! Она же родилась с золотой ложкой во рту.
Но, Хенри, я не могу взять ее с собой. Ты же помнишь, чем все кончилось в прошлый раз.
Беатрис Форсенстрём собиралась в Стокгольм, чтобы навестить мать и теток. Директор Форсенстрём их не особенно жаловал, те отвечали взаимностью, так что визиты Сибиллина мама обычно наносила одна. Может, она действительно вышла за отца по любви. Во всяком случае, это произошло против воли ее родителей. Второе поколение владельцев Металла и ковки Форсенстрёмадля семейства Халль, обитающего в аристократической квартире на Эстермальме, этого явно недостаточно. Нувориш, он и есть нувориш, а ценилась порода. Родниться следовало со старинными семействами. И потом, ради всего святого, ну что их дочь будет делать в этом Хюлтариде? Какая-то дыра посреди смоландской возвышенности. Впрочем, поступай как знаешь. Только потом не жалуйся, когда убедишься, что мы оказались правы!
Все это Сибилла усвоила, сидя за столом у бабушки в Стокгольме и слушая ее разговоры с дочерью. Еще бабушка была крайне недовольна, хоть и не слишком удивлена тем, что для обзаведения потомством им понадобилось так много времени. Ну как это выглядит со стороны? На момент рождения Сибиллы Беатрис успело исполниться тридцать шесть.
Бабушка обладала удивительной способностью объясняться недомолвками и скрытыми инсинуациями, и способность эта явно передавалась по наследству. Иногда Сибилле казалось, что она тоже так умеет, просто никогда этим не пользуется.
Но пока ей одиннадцать, и, спрятавшись на лестнице, она слушает разговор родителей.
Двоюродные братья и сестры над ней смеются. Никто ни слова не понимает из того, что она говорит. Я этого не вынесу!
Хенри Форсенстрём не отвечал.
Наверное, читал какие-нибудь бумаги.
У нее же выговор хуже, чем у последнего смоландского работяги, продолжала мать.
Она услышала, как вздохнул отец.
А что тут страшного-то, ответил он с еще более ужасающим смоландским произношением. Она же тут выросла.
Беатрис Форсенстрём на мгновение замолчала. И хотя Сибилла не могла видеть свою мать, она точно знала, как та сейчас выглядит.
В любом случае я считаю, что ей лучше остаться дома А я тогда наконец куда-нибудь выберусь. Мама сказала, в следующую пятницу премьера Травиаты.
Конечно. Делай как хочешь.
Именно так мать всегда и делала.
Сибилла никогда больше не ездила с ней в Стокгольм. В следующий раз она окажется здесь при совсем других обстоятельствах.
* * *
Проснувшись на следующее утро, она всем телом почувствовала, что что-то не так. Ей казалось, что она заперта в домике, как в клетке, и ей захотелось поскорее отсюда уйти. Камин погас, она замерзла, но с горлом, слава богу, стало легче. Накануне вечером она боялась, что это гнойная ангина, которой однажды она уже болела. Лечится пенициллином. Попасть к врачу без карточки пациента нелегко, так что хорошо бы все обошлось.
И потом, какой врач, если ее разыскивают!
Еще она сильно проголодалась. Съела остатки хлеба, хотелось пить, но всю колу она выпила вечером. Помидор и последнее яблоко завершили завтрак.
Собрала вещи. Аккуратно поставила на место подсвечник и миску. Вернув на место подушки, огляделась по сторонам, проверяя, все ли в порядке, и, взвалив рюкзак на плечи, открыла дверь. Не отпуская ручку двери, помедлила.
Страх. Она его давно не испытывала.
Рюкзак сполз с плеча, она снова закрыла дверь.
Черт, да соберись же!
Вытащив одну из табуреток, она села и обхватила голову руками. Плакать она тоже разучилась. Давно поняла, что это не помогает. Да и с тех пор как ее оставили в покое и предоставили самой себе, повода для слез, в общем, не было. Хотя был один Но он прятался так глубоко, что боль туда не доходила. Мысли занимала еда. А еще то, где провести следующую ночь. Остальное отодвигалось в сторону.
К тому же сейчас у нее есть деньги.
Она положила руки на грудь, туда, где в плоском кошельке под одеждой хранилось 29 385 священных крон.
Еще немного, и ей хватит. Еще немного, и она у цели, за которую боролась последние пять лет, цели, благодаря которой она не сдавалась. Да, она приняла решение всерьез изменить свою жизнь. Пойти дальше. Дойти до домика с белыми наличниками. До собственного домика, где она сможет жить спокойно. Так, как ей хочется. Может, она будет выращивать овощи. Заведет кур. Воду можно брать в колодце. Она мечтала не о роскоши, а всего лишь о четырех стенах. И чтобы в этих стенах никого, кроме нее, не было.
Тишина и покой.
Если без водопровода и электричества, вдали от больших дорог, где-нибудь в глуши, то 40 тысяч должно хватить.
Она мечтала именно о таком месте.
На севере, в Норрланде, можно, конечно, найти убежище еще дешевле, но она сомневалась, выдержит ли холодные зимы. Уж лучше еще немного поднапрячься.
Каждый месяц в течение последних пяти лет, получая щедрую материнскую подачку, она откладывала все, что могла. Если деньги попадали в нагрудный кошелек, они прекращали для нее существовать. Какой бы голодной она ни была.
Еще пару лет, и сумма наберется.
Вытащив деньги, она разложила их на столе веером. Она всегда ходила в банк и меняла купюры на другие.
На такие, к которым не прикасалась мать.
Полюбовавшись ими, она снова почувствовала себя лучше. Для дальнейшего поднятия духа можно посетить риелторскую фирму.
Нужно следить за ценами на недвижимость!
Собрав деньги, она убрала их на место и подняла рюкзак, задвинула под стол табуретку, открыла дверь и легко вышла на улицу.
Она успела добраться до кольцевой. И только здесь в витрине магазинчика увидела газетный анонс, который снова начисто лишил ее надежды.
Теперь не нужно думать о том, как пережить день.
Теперь нужно бежать.
В убийстве с расчленением обвиняется женщина
Таков был заголовок.
А под заголовком размещалась фотография. И имя.
Сибилла Форсенстрём, 32 года.
Сибилла, пожалуйста, не надо так смотреть. Неужели ты не можешь сделать ну хоть капельку веселое лицо?
И послушная девочкаа Сибилла тогда еще была такойизо всех сил попыталась это сделать, но с плачевным результатом. Впрочем, как бы она ни выглядела, на фото все равно получалась еще хуже. Так, видимо, считала даже мать, потому что Сибилла вообще не помнила эту фотографию. Завитая щипцами челка и маленькие локоны по бокам. Затравленные глаза.
Ей стало дурно.
В кармане лежало девятнадцать крон. Газета стоила восемь.
В расследовании убийства 51-летнего Йоргена Грундберга, случившегося прошлой ночью в Гранд-отеле, совершен значительный прорыв. Подозреваемая32-летняя Сибилла Форсенстрём, та самая женщина, которую, как уже сообщалось, видели в четверг вечером вместе с убитым мужчиной, объявлена в розыск. Дежуривший в ту ночь сотрудник отеля только сейчас сообщил, что убитый сам заказал для подозреваемой номер. Проверка показала, что имя, которым она ему представилась, является вымышленным. В пятницу утром 32-летней женщине удалось пройти сквозь полицейское оцепление, но в ее номере найдены предметы, которые могут классифицироваться как вещественные доказательства. Наш источник сообщает, что в течение вечера накануне убийства подозреваемая носила парик, который впоследствии оставила в номере. Там же полиция обнаружила портфель, в котором, как сообщает тот же источник, вероятно, находится орудие преступления. Вид найденного оружия полиция пока не сообщает.
Сибилла Форсенстрём была идентифицирована благодаря найденным на портфеле отпечаткам пальцев. Эти же отпечатки обнаружены на магнитном ключе от номера жертвы, а в номере подозреваемой найден бокал с отпечатками пальцев жертвы.
Тридцатидвухлетняя женщина пока является для полиции загадкой. В 1985 году она сбежала из психиатрической клиники в Южной Швеции, где проходила лечение, и с тех пор ни разу не вступала в контакт с государственными или частными учреждениями. Полиция сняла ее отпечатки пальцев после того, как в 1984 году подозреваемая совершила угон автомобиля, управляя им без водительского удостоверения.
Подозреваемая выросла в состоятельной семье в одном из небольших городов Восточной Швеции. Начиная с 1985 года у женщины нет постоянного места жительства, поэтому полиция обращается ко всем с просьбой сообщать любую информацию, касающуюся возможного места пребывания подозреваемой. Полиция также предупреждает, что женщина может вести себя неадекватно и иметь предрасположенность к насилию. В забытом ею портфеле обнаружен ежедневник, анализом которого в настоящее время занимаются судебные психиатры. Несвязные записи в блокноте, как сообщает наш источник в полиции, подтверждают неадекватное психическое состояние женщины. Полиция также просит обратить внимание на то, что опубликованная фотография Сибиллы Форсенстрём сделана 16 лет назад. Официант, обслуживавший 32-летнюю женщину и будущую жертву в четверг вечером, утверждает, что она была корректна, хорошо одета и имела ухоженный вид. В настоящее время этот человек помогает полиции составить фоторобот разыскиваемой. Свидетельские показания и любую другую информацию о личности подозреваемой можно сообщить по телефону 4010040 или в ближайшее отделении полиции.
Она узнала этот привкус во рту. Вкус пришел откуда-то снизу, точно живот признал то, что отказывался признавать мозг.
Они хотят взять ее под контроль.
Снова.
Что-то душило ее изнутри. Старое, забытое, но знакомое чувство, смертельный испуг. Оно пряталось где-то, ожидало своего времени, и вот время настало. И все вернулось. Все, что она сознательно стремилась забыть. Все, что она так успешно оставила позади.
А теперь, пожалуйста, читайте об этом в газетах!
Читайте все, у кого есть желание.
Что-что? А, Сибилла-Сибилла. Вшивая кобыла.
Мы всегда были уверены, что из нее ничего не получится.
Она сжала кулак в кармане.
Разве она виновата, в том, что была чужой? Чужой всегда и везде? Но она же выкарабкалась! Чего еще они от нее хотят? Она борется за выживание. Она, та самая. Которая выжила вопреки всему.
А теперь они уничтожат все, чего она добилась. Они превратят ее силу в склонность к безумию. Ее скромное существованиев убогую нищету.
Нет, она им не позволит.
Ни при каких обстоятельствах она им этого не позволит.
Сейчас это у них не пройдет.
* * *
Это не я.
Она звонила из таксофона на Центральном вокзале Стокгольма. В трубке замолчали. Она повторила сказанное еще раз:
Его убила не я.
Кого?
Йоргена Грундберга.
Краткая пауза.
Простите, с кем я разговариваю?
Она огляделась по сторонам. Суббота, народу много. Люди едут домой и из дома, встречаются и расстаются.
Я Сибилла, та, кого вы ищете. Это не я его убила.
В двух метрах от нее остановился мужчина с портфелем. Посмотрел на свои наручные часы, а потом на нее, давая понять, что торопится и хочет, чтобы она поскорее закончила разговор. Вокруг было множество телефонов, но она обнаружила, что разговаривает по единственному, где не требуется телефонная карточка.
Она повернулась спиной к мужчине.
Где вы находитесь?
Это не имеет значения. Я только хочу, чтобы вы знали, что это не я
Замолчав, она повернула голову. Мужчина не ушел, а в ожидании раздраженно на нее пялился. Снова отвернувшись, она понизила голос:
Это сделала не я! Больше мне сказать нечего.
Постойте.
Она хотела повесить трубку, но замешкалась. Ей казалось, она слышит, как женщина на другом конце провода взвешивает слова.
Почему мы должны верить, что вы действительно Сибилла?
Что?
Вы можете назвать свой личный номер?
Сибилла чуть не рассмеялась. О чем речь?
Мой личный номер?
Да, сегодня нам уже звонили, представившись Сибиллой. Почему мы должны верить, что именно вы говорите правду?
У нее даже рот открылся от удивления.
Потому что я и есть Сибилла Форсенстрём! У меня давно не было необходимости пользоваться личным номером, так что я его забыла! И звоню я для того, чтобы вы, черт бы вас побрал, оставили меня в покое!
Она забыла о мужике, который стоял сзади. Развернувшись, увидела, что теперь он притворялся, будто не замечает ее.
Где вы находитесь?
Сибилла фыркнула и посмотрела на трубку.
А вот это не твоего ума дело.
Нажав на рычаг, она закончила разговор. Мужчина бросил на нее ангельский взгляд. Она протянула ему трубку.
Ваша очередь.
Нет, спасибо.
Ах нет? Тебе же только что было невтерпеж!
Из кармана его пальто торчала Экспрессен. Она видела собственный глаз и жуткую челку.
Ну и на фиг тогда!
Она повесила трубку на место. Тревожно улыбаясь, мужчина отошел в сторону. Нужно срочно исчезнуть. Да, злость лучше, чем страх. Но опрометчивой быть нельзя.
Начиная с этого мгновения она больше не знает, кому и в какой связи известно ее имя.
Какого черта они назвали ее Сибиллой?
* * *
Ей без труда удалось узнать все, что нужно.
Газеты напечатали о Йоргене Грундберге столько, что при желании по этим материалам можно было запросто набросать краткую версию его мемуаров.
До Эскильстуны поезд идет недолго. Большую часть пути она провела в клозете. После того как кондуктор, проверив билеты, открыл туалет, она вышла и села в одном из купе. Ее неожиданное появление ни у кого не вызвало ни малейшего интереса. С тех пор как она догадалась, что щипцами для завивки можно открывать туалеты в поездах, она иногда позволяла себе попутешествовать. Пробиралась в поезд на стокгольмском вокзале и пряталась в туалете. Только однажды ее обнаружили и высадили на вокзале в Халльсберге.