От компьютера закружилась голова. Я почистил историю браузера и вышел на перекур. Никого, кроме Руслана, там не было. Он заметил меня, но не стал подходить или обращать внимания. Это было взаимно. Мне он никогда не нравился. К его сожалению, ему стало скучно, и он обратился ко мне:
Как дела, Игорь?
Нормально.
Хорошо, хорошо
Ты не можешь так же сказать о своих?
С чего это ты решил? не скрывая агрессии спросил Руслан.
Потому что ты скрываешь смерть своего лучшего друга, а это означает только одно. Что его смерть позорна и порицаема. Что он умер не так, как вы хотели этого.
Никогда раньше я не видел Руслана настолько злым. Он набросился меня, но я успел отскочить в сторону. Покраснел, рассвирепел, я оказался прав. Мне стало интересно что должно произойти дальше.
Я тебе последний раз говорюотъебись, Мамлеев, крикнул Руслан и забежал внутрь.
Бросив окурок на землю, я пошел за ним, приговаривая:
Руслан, давай, признай это. Скажи, что это было.
Отъебись! кричал он.
Ты сдал уже всех собственным видом. Пообещал молчать ведь, да? Хороший друг называется.
Ты еще получишь, через зубы прошипел Руслан и зашел в туалет; я зашел за ним.
Мне повезло, что я замешкался. Был бы я чуть быстрее, кулак прилетел бы не в закрывшуюся дверь, а мое лицо. Я ответил ударом коленом в бедро, отчего Руслан согнулся и повалился в сторону. Хоть тело и пережило болезнь, оно оставалось вялым и затвердевшим. Подобная ловкость была явно не моей, о ней я даже подозревать не мог. Чувствовал, что порвались штаны. Руслан успел подняться и прыгнуть на меня. Он был веганом, весил почти нисколько. Мне не составило труд сбросить его на пол. Бам, еще бы сантиметр, и я бы лежал с разорванными яичниками. Повезлоего нога попал в бедро, я отделался легким испугом. Когда он встал на ноги, я не стал ждать и ударил его справа. Мне не приходилось драться, в школе я отделывался слезами; о постановке удара даже речи не шло. Моя масса превосходила его в два, а то и три раза, потому словив кулак лицом, Руслан полетел о стену. Было больно, мне нравилось это. Не поднимаясь с пола, Руслан стал рыться в карманах. В руках его заблестел нож. Я по-настоящему испугался, как животное, загнанное в угол. Он медленно шел на меня, я отходил дальше. Спина чувствовала приближение стены. Глубокий вдох, и Руслан бросился вперед. Я отпрыгнул вбок, оставив вмятину на двери туалета, и схватил руку с лезвием. Так мы бодались несколько минут, пока не услышали смыв в соседней кабинке. Из нее вышел Петр Кнопка, заместитель.
Что вы вытворяете? закричал он своим детскими голоском; отвлекшись на него, Руслан успел вырваться и порезать мне руку. Я крикнул и ударил его по лицу. Нож вылетел из его рук. Я поднял его, схватился крепче, нацелился на шею и со всей силой бросился с ним к целе. Теперь закричал Петр. Открыв глаза, мы увидели, как из его тыльной стороны ладони, закрывающей шею Руслана, торчал окровавленный нож. Петру не хватало воздуха, он тяжело задышал. Ему хотелось вопить, ему хотелось плакать, но на людях надо держаться. Тогда я заметил, что мы все стояли в крови. Руслан взял Петра за руку и повел к раковине. С рукоятки ножа падали капли. Сквозь шум воды он сказал:
Слушай, Ты мне никто, и значишь ты для меня нихуя. Но сейчас делаем так. Ничего не было, все хорошо. Петя, ты как?
Я в порядке, только больно очень, жалобно промямлил Петя, рука же цела?
Да, ты чего! засмеялся Руслан. Это так, царапина. Сейчас вызовем тебе скорую, скажем, что я случайно тебя задел, ты подтвердишь и вернемся к работе, да?
Конечно, давай, давай. Игорь, а что у вас произошло?
Ничего, я злобно посмотрел на Руслана. Мы обменялись кивками.
Они вышли из туалета. Я осмотрелся. Разбитая плитка, пот, кровь. Но кровь разная. Одна светлее другой. Намного. Одна красная, бордовая, человеческая. Другаячерная, даже при касании ощущение совсем другое. Злое. До меня дошлоэто была моя. Из руки, ближе к плечу, сквозь белую рубашку, капала черная жидкость. Она напоминала чернила и пахла смертью. Кровью это можно было назвать с большой натяжкой. Я промыл рану, закрыл ее как мог туалетной бумагой и выбежал из здания. Петя и Руслан уймут инцидент. Уборщица все приведет в порядок. Надеюсь, Пете хватит ума не рассказывать Семену Юрьевичу об этом. Его слабое сердце такого не выдержит. Руслану такое событие в резюме не нужно больше, чем мне, я мог быть спокойным.
К счастью, дома не было жены. Я спокойно лег в ванну и уснул, не боясь, что не проснусь. Что со мной происходило, никак не укладывалось в голову. Столько всего, столько всего непонятно. Мне хотелось размышлять, думать, но не получалось. Многое не поддавалось ответу, а если он и былто сомнительный. Я плавал в нем, в черноте. Я плавал в злости. Мне подсказывало последнее доброе началово мне завелся дьявол. Он был во мне всегда, как гость, раз от разу, но сейчас он переселился, и в его новом доме проводится капитальный ремонт. Когда мне полегчало и кровь остановилась, я вылез из наполненной чернотой ванны и купил себе билеты в Екатеринбург. Жена весь оставшийся вечер жаловалась, что я поселился в ванной.
14.
У меня не было плана. Как я узнаю этого Пенделя? Что я ему скажу? Плевать, я был уверен, что мне нужно увидеться с ним. Такси быстро довезло меня до центра. Не забирая сдачи, я побежал в сторону главного входа. Психбольница. Это было самое депрессивное здание на свете. Песочная коробка в процессе разрушения, она кричала от боли., Окна блестели солнцем. Вокруг курили люди, огромные кучи дыма закрывали остальные уродства. Я, спрятав голову в капюшон, прошел ко входу. Телефон не переставал вибрировать, звонили и писали все. Я набрал Пенделю. Гудки. Молодой, но тяжелый голос ответил:
Але.
Привет, мы с тобой переписывались вчера и
Заходи внутрь, скажи, что ты к Пашину. Я буду во внутреннем дворике ждать.
Неудивительно, что люди сходят с ума. Увидев рожи сотрудников больницы, мне стало не по себе. Они вызывали ничего, кроме ненависти. Сострадания в их глазах никогда не было. Они громко засмеялись, когда я спросил про внутренний дворик. Им оказалась закрытая на ремонт дорога за территорией психбольницы. Стоны и крики, никакой тишины, меня ошеломили внутренние ужасы. Люди лежали привязанные к кроватям, ходили стройными бритыми рядами. Санитары заламывали буйным руки и били их о стены. Чтобы не оказаться среди них, я выбежал на улицу. Увидев меня, кто-то закричал:
Эй, ты! это был высокий стройный блондин в телогрейке, сидевший на кусках покрытого грязью асфальта. Ты ко мне.
Как тебя зовут? спросил я.
Правильный вопрос задаешь. Спросил бы здесь любого мою фамилию и сказали бы «да, да, это я» в надежде, что сейчас их заберут на свободу, хэх.
Ты не выглядишь как псих, отметил я.
А ты не выглядишь как потенциальная убийца. Считай это комплиментом.
Слушай, я не хочу здесь находиться. Давай сразу к делуоткуда ты знаешь Сашу?
Это кошмарное место, и клянусь, нашел бы я Сашу, я бы именно здесь ему сердце вырезал.
Ближе к делу.
А что ты сделаешьубьешь меня?
Ты точно человек, которому не место здесь? Тебя по другую сторону никто не ждет?
За живое задел Как тебя зовут-то?
Это неважно. Ты можешь мне уже все рассказать?
Хорошо, хорошо. Успокойся. Я пытаюсь как-то себя порадовать, абсурдно все. Пока на свободе.
А ты свободный? усомнился я.
А разве не видно? Ладно, на самом деле есть нюансы.
Давай к делу, пожалуйста.
В общем. Яконтрактник. В армии не сладко. И случилось так, что мне, а значит всем, подбросили наркотики. Девушка кое-как собрала денег, но этого не хватило. Нас перевели сюда недалеко, я ходил в увалы, пустой, думал, как денег заработать. Снег убирал, на сходки ходил и тому подобное. Копейки, все забирали офицеры. В таком кошмарном состоянии первому встречному отдашься, если тот пообещает помочь. Так и вышлоя встретился с Сашей.
Знакомая история. И про армию, и про Сашу. Как он выглядел? Маленький, лысый и с добрыми глазами
Но черной душой, да, закончил предложение Пашин. Мы с ним обсудили все произошедшее, и он предложил мне решение. Завел меня в свой подвал, положил на стол, и ты, видимо, знаешь сам что произошло дальше. Я выпал на неделю, лежал в больнице. Что еще кошмарнопозвонила девушка и сказала, что между нами все кончено. Представь, как это все в совокупности ударило по мне. Представляешь? Я был разбит, меня уничтожили. Черт, она меня предала. Я сюда-то попал только из желания ей помочь, сделать ей жизнь, достать хоть какие-то деньги. Наступил ад. Я умирал в больнице, мне уже гроб заказывали, мужик, я не шучу. Но потом все стало легче. Спокойствие. Плевать на нее, плевать на все. Я перестал быть, я начал жить. Оставался только долг перед офицерами. Один из них, ночью, подошел ко мне и потребовал сумму еще больше. И во мне не то что нехватка справедливости заиграла. Мне захотелось его убить. Все что держало раньше исчезло. Это тварь должна была заплатить. Я достал бритву и начал резать этого пидораса. Такой марафет ему навел, он лежал и кровью истекал. Пришли сослуживцы, офицеры. Все сообща избили меня. После я желал каждому из них смерти. Признаюсьмне всегда этого хотелось. Коллектив, семья Хуйня все это. Каждый из них заслуживает долгой и мучительной смерти. Я обрел возможность отомстить. И чтобы как-то сделать это, мне надо было вырваться из заключения. Пришел врач, опросил меня, и я не планировал намеренно врать, когда, знаешь, прикладываешь усилия, палишься. Говорил как есть: я хочу убить вас, я вас всех ненавижу, вы все должны умереть. Моральэто лишнее, каждый человек волен делать то, что должен, ничего держать не может, это мы сами себя держим, придумываем все это.
У меня было не так. Я просто начал делать то, о чем всегда думал, но не решался.
Ты всегда хотел убивать.
Нет, нет! запротестовал я. Это не так. Просто желание самореализоваться, стать самим собой.
А до этого собой ты не был?
А ты?
Я всегда был собой, просто я признался себе в том, что я чудовище. Саша открыл мне это.
Мне кажется, услышав тебя, все совсем не так. Ты был движим, может, и эгоистичной мыслью. Но не злой, но не чудовищной. Доброй. Помочь близкому человеку, не факт, что с его воли, но все же. Когда я сначала чувствовал облегчениепрямо как и ты, дая думал, Саша лишил меня злости и желчи, мир стал моментально красив и хорош. Но потом, во мне стало что-то нарастать. Что-то мне подобное в чем-то, но не совсем. Зла стала много. И, если раньше казалось, что он убрал из меня зло, сейчас мне кажется, что он, наоборот, в меня поселил его.
Это злоты сам.
Наверное. Но его стало слишком много. Я не вижу в нем себя. Я бы подрался с коллегой, но не стал бы бить его ножом, пока Сашу не встретил. Еще и кровь
У тебя она тоже черная? возбудился Пашин.
Да. Да, черная кровь. Говорил же уже, нет?
Значит, с нами случилось одно и тоже! Не показуха, он действительно с нами сотворил что-то. Ты не поверишь, насколько я рад тебя видеть. Что не один я изуродованный.
Ты чуть ли это даром не называл несколько предложений назад, ты чего?
И сейчас готов сказатьэто дар.
Ты считаешь это жизнью? спросил я.
Почему нет?
Потому что все переменилось. Житьэто не думать о слабостях, о силе. О желаниях. А сейчас это выживание. Ты и ямы говорим, что стали сами собой, но за счет чего? За счет насилия и злобы? Находя во всех вокруг врагов? Это жизнь? Кто сильнее, тот и прав, возможно. Действительно ли вопрос жизни в том, что кто-то прав? Что кто-то один сильный, а другой слабый? Мы сами своими действиями вовлекаем их в эту игру, устраиваем ад на земле.
Мы приводим это к нужному порядку.
Кому? Саше?! я схватил Пашина за шиворот, и он засмеялся.
Именно так. Он нужен нам, мужик.
Закурили. Разговор ни к чему хорошему не привел.
Я все еще боюсь убить человека, сказал я. И сейчас я счастлив из-за этого. Рано или поздно это произойдет, ведь так? Когда ты ходил к Саше.
Не помню. Вторая неделя января?
Я был через неделю после. Значит ты уже, почти
Да. Я новое создание.
Ты звонил Саше?
Нет, он трубку не берет. Но я пытался его найти. Бродил по улицам, искал его, в каждом проходимце видел его лицо. Так ненароком школьника избил.
Адрес не помнишь? Ты знаешь где был?
Помню только подвал, Пашин потушил сигарету и поднялся. Ух, ноги болят. Ладно. Хорошо, что мы увиделись напоследок. Сейчас соберу вещи и поеду.
Куда? удивился я.
К ним, Пашин показал пальцем на мужчин в черной форме; они держали пальцы на курках. Сотрудники ФСИН меня вместе с военными к себе везут, в мой новый дом на ближайшие пятнадцать лет. Знаешь, это, наверное, даже лучше. Тут полный ад. Людей колят тем, от чего мышцы сжимаются и все болит, таблетки превращают в дурачков, за бычки люди в туалетах дерутся. Порядокчисто тюремный, так тебя еще и пытают. Хотя в тюрьме, наверное, так же будет. Разница вроде бы есть, а вроде бы нет. Там от холода торчишь, тут от препаратов.
То есть ты
Добил я того офицера. И всех его приближенных. Товарищи-то, знаешь, как радовались? Так что обругали меня и плевали в лицо. Рады были, как бы ни скрывали. Свинья должна была сдохнуть.
Жестоко. Это все, чего ты хотел? Ты рад тому, что вышло?
Все что я хочуэто просыпаться в девять утра, нажираться, дрочить и слушать The Strokes. Увы, этому не быть.
Всегда есть выбор.
Да это так. Но чаще всего он хуевый, и лучше бы его не было.
Глупо это.
Ты через неделю-другую иначе на это посмотришь, самое весело у тебя впереди. Знаешь, я подумал, что Лизе об этом говорить не буду. Совсем с ума сойдет, поехавшая.
Кому?
Лизе. Моей девушке. Ну, уже бывшей. А жениться должны были. Рад был знакомству. Хоть сейчас-то имя скажешь, а?
Игорь, я неловко протянул ему руку.
Не, не так, сказал Пашин, и мы взялись интуитивно за предплечья. Вот, другое дело. Меня Женя зовут.
15.
Я спустился в подвал и, спасибо хорошей памяти, вспомнил необходимый путь. Бежал и спотыкался, вслед мне неприлично кричали. Конец коридора, дверь с кротом. Я бил по двери кулаками и ногами, железо гремело на весь коридор. Никакой реакции. Попробовал еще разничего, потом еще. Ноль реакции. На руках не осталось живого места. Кожа в мясо, черные синяки. Я подходил к каждому встречному и расспрашивал про Сашу. Никто ничего не знал, никто ничего не видел. Шансы сходились к нулю. Большинство и так тут на нелегалке, так они и сдадут кого-нибудь, ага. Мне повезло наткнуться на знакомую уборщицу.
Здравствуйте! кричал я. Слава Богу я вас встретил, спасибо огромное. Помните меня? Я к вам несколько месяцев назад подходил, спрашивал про Сашу. Скажите, пожалуйста, где он. Телефон не берет, не отвечает.
Вы ошиблись, раздраженно ответила она. Никогда здесь Саши никакого не было, я не понимаю, о чем вы.
Я оттолкнул ногой ее ведро с тряпками и схватил за шею. Она выпучила глаза и застонала.
Где Саша?! Говори! Маленький, лысый. Дьявол. Крот на ручке. Курит много. Саша! Саша!
У
Давай!
Умер.
Отпустил ее. Она заплакала. Я посмотрел в потолок, желая увидеть там ответ, что делать дальше.
Когда?
Позавчера.
Надо же? оторопел я. Поминки когда?
Не знаю, ответила она и заплакала.
Не, потом будете плакать, решительно сказал я. Мне нужно, чтобы вы сейчас же узнали это. А то иначе
Уборщица уже листала в телефоне номера. Гудки. Короткий разговор.
Они сейчас у него дома, скоро будут выезжать. Поминки после.
Где живут?
Зачем вам это? Я ничего не скажу, если вы собираетесь семье больно сделать.
Мне нужен именно он. Увидеть его. Помогите, разве я много прошу? Мне просто необходимо его увидеть.
Она продиктовала мне адрес. Во мне пылала злоба. Во мне вновь появилась обида. Как он смел во мне поселить всю эту желчь, использовать меня для своего плана? Был ли он? Женя, блин, Женя Как же так. Как тесен мир. Неужели я буду тем, кто сообщит ей о том, что ее парень оказался в Екатеринбурге, так еще и в психбольнице, так еще и перед тем, как отправиться в колонию. Все сложилось, и нас придавило. Может, за этим она и звонила мнесообщить о том, что они больше не вместе? Потом буду выяснять, думал я. Самое главное, цель номер один, цель абсолютувидеть Сашу.
Машина остановилась около общаги. Что оставалось делать? Я ходил вдоль коридоров и высматривал самую грустную компанию. Одет я был не к месту, несколько детишек пробегали мимо и пытались забраться в мои карманы. Взрослые улыбались, а потом кричали им, что они так ничему и не научились. Коридор закрыл сигаретный дым. Стены разрушались на глазах. Я стал как герой фильма «Дурак», бегать по этажам с ужасом на лице. Одно отличие толькоя был бы не против, чтобы здесь кто-нибудь умер под горой советского кирпича. Взрослым побольше, детям поменьше. На восьмом этаже около одной из квартир стояли люди. Они скрывали свои лица. Протер лоб, зашел внутрь. На кухне стоял накрытый стол, вокруг него скорбили. Никто в горе меня видеть не хотел, оно и к лучшему. Молодая девушка стояла отдельно от всех. Я подошел к ней и спросил, где Саша. Не поднимая головы, она указала пальцем на приоткрытую дверь в конце квартиры и ушла.
Внутри было темно, прикрыты шторы. Вокруг гроба стояли несколько человек. Они рассматривали покойника, будто видели его впервой. На лице Саши закоченело смирение. Спокойствие навсегда. Его тело больше ничего не волновало, а душу разбирали на части специалисты. Смущало лицо. Улыбка, застывшая на нем. Он злорадствовал, он смеялся. В последние минуты своей жизни, встретившись с неизбежным, он все равно над этим насмехался. Мне казалось надо мной. И над Женей, парнем Лизы. Сколько еще человек попали ему в лапы? Скольких он еще оставил навсегда калеками? Будущее грозило быть ужасным если землю топчут такие же как мы. Я схватился за голову Саши и сказал: