В.Золотухин:БАНЬКА ПО-БЕЛОМУ
Мне казалось, что я обладаю каким-то богатством, потому что я много лет вёл дневники, записывая что-то и о нём, и о своих товарищах по театру. Но когда я читаю сейчас свои записи, то они мне не кажутся нужными, потому что это не имеет никакого отношения к явлению, которым является В.Высоцкий. И всё же я не могу несколько слов не сказать о том, что, может быть, известно только мне или работавшим с ним.
У колыбели театра на Таганке стоял такой замечательный, может быть, даже гениальный драматургНиколай Робертович Эрдман. И в 67-м или 68-мя точно сейчас уже не могу сказатьгоду, когда мы репетировали «Пугачёва», Ю.П.Любимов заболел, и репетициинескольковёл Эрдман. Он писал туда такие прозаические вставки. И вот на одной из репетиций мы сидим в зале, и Володя спрашивает: «Николай Робертович, а Вы пишете что-нибудь сейчассценарий или пьесу, там, прозу?». А он немного заикался, Эрдман, кто его знал, тот, наверное, помнит, он говорит: «А в-вы, В-володя?». Владимир говорит: «Я пишу. На магнитофоны». «А я, В-володя, на века». Володя говорит: «Да я, в общем, Николай Робертович, тоже кошусь на эти в-века». «К-коситесь, В-володя, к-коситесь, у вас получается. С-смотрю телевизор, в-вижуВ-высоцкий, знаюне может быть. С-слышуВ-высоцкий, знаюне м-может быть. Жду титровВ-высоцкий! В-вы п-понимаете, В-володя, что это такое, когда п-поэта можно узнать и п-по строке? Вы м-мастер, В-володя!».
Ю.П.Любимов вспоминает, что Эрдман неоднократно говорил ему: «Юра, ваш Высоцкийчёрт знает что! Я знавал в жизни многих поэтов, (он был знаком с Есениным, Маяковским, в общем, это была ещё вот та гвардия) многих я знавал поэтов, у которых были блёстки гениальности. Но всё-таки я понимал, как они работают. Как работает ваш Высоцкий, я понять не могу».
Когда мы с ним снимались в «Хозяине тайги», мы жили в одной заброшенной избе. Там дворов двести. Это была его «Болдинская осень»: он очень много там написал, в том числе и «Баньку». У меня на парижском диске, который он мне подарил, надпись: «Валерию Золотухину, соучастнику «Баньки»
Почему так? Я несколько слов скажу. Онднём снимается, ночью пишет. Огромная, сто пятьдесят свечей или большелампа горела, окна всё же оборудованы, без ставен, без занавесок Он пишет, а в крапиве, в бурьяненарод лежит А я не снимал милицейскую форму. И поскольку они меня не знали, они думали, что я приставлен к нему для охраны. Ну, зная, что милиционер в хате, они, значит, тихо-тихо лежат и наблюдают. Уж я это потом обнаружил. А ребятишки ко мне часто подходили и говорили: «Дядя милиционер, нельзя ли посмотреть живого Высоцкого?». Ну, я сначала как-то не решался Человек работает, чего я его буду дёргать? Потом решился: «Знаете что, несите молока. Молока принесётепокажу».
Они принесли молокаодин раз, второй раз Володя говорит: «Ну что ты, Золотухин, развёл молочную ферму эту?» А у нас подпол был, и я спустил туда это молокопро запас. Но потом стал думать: не дешевлю ли с молоком, чёрт возьми? Может, брать самогоном? Мне-то его не давали, я в милицейской форме.
Ну, это всё, конечно, из области шутки, юмора, но я думаю, что и не может Володя без этого вообще существовать.
Вот теперь о «баньке». Он из меня, когда мы с ним познакомились, зная, что я колхозник, всю «колхозную прелесть» вытягивал. Всё про жизнь я ему рассказывал, как в колхозе там у нас живут, как косят, как пашутвообще чем мы занимаемся там. И он потом уже признавался, что несколько песен написал«Письмо на выставку», «Письмо с выставки»на крестьянскую эту тему. Его внимание к разного рода человеческой деятельности было поразительно.
Вот однажды сплю я себе на раскладушке, а он сидит, работает. Вдругтолкает. Растолкал меня, говорит: «У вас в бане Во-первых, что такое баня по-чёрному, по-белому?». Я ему, значит, растолковываю, что такое баня по-чёрному, куда дым по-чёрной, куда по-белой Если белая баня, то в трубу, если чёрнаясразу всюду Каменка
«А на чём паритесь?» Я говорю: «На полке». Он: «На полке Значитиди на полбк, да?» Я говорю: «Да!»«И на полбке парься?»«Нет, говорю, на полке». «А я, говорит, написал «на полбке». Я говорю: «Ну, раз написал, так куда ж теперь денешься?».
Так оно и вошло в песню, так и звучит на пластинке:
Протопи ты мне баньку, хозяюшка,
раскалю я себя, распалю,
на полдке у самого краешка
я сомненья в себе истреблю,.
Алла Демидова:ТАКИМ ЗАПОМНИЛСЯ
13 июля. Мы играем в 217 раз «Гамлет». Очень душно. И мы уже очень усталиконец сезона, недавно прошли напряжённые и ответственные для нас гастроли в Польше. Там тоже играли «Гамлет». Володя плохо себя чувствует, выбегает со сцены и глотает лекарства. За кулисами дежурит врач «скорой помощи» Во время спектакля Володя часто забывает слова. В нашей сцене с Гертрудой после слов Гамлета «Вам надо исповедаться», тихо спрашивает меня: «Как дальшезабыл». Я подсказываю, он продолжает. Играет хорошо. В этой же сцене тяжёлый занавес зацепился за гроб, на котором я сижу, гроб поехал, и я очутился лицом к лицу с Призраком отца Гамлета, которого я не должна видеть по пьесе. Мы с Володей удачно обыграли эту «накладку». В антракте поговорили, что «накладку» хорошо бы закрепить, поговорили о плохом самочувствии и о том, чтослава Богуможно скоро отдохнуть. Володя был в мягком, добром состоянии, редком в последнее время.
Всё, что сейчас пишут о Высоцком, будет, наверное, неполным. Потому что понадобится время, чтобы со стороны оглядеть, разобрать и оценить наше поклонение, а Володя был одним из самых ярких его выразителей.
В начале 60-х годов все мы начинали очень весело и беспечно. Весело карабкались по гладкой стене искусства, кто-то срывался, кто-то удобно устраивался на выступах достигнутого. Но те, кого природа одарила талантом, продолжали карабкаться по этой стене, которая не имеет концаэтот путь бесконеченгде край? Иногда не хватало физических сил, и люди срывались. Он терял друзей: Гену Шпаликова, Василия Шукшина, Ларису Шепитько Но это было потом, а начало было лёгким и прекрасным.
Я вспоминаю Володю, когда он пришёл в наш только что организованный театр на Таганке. Он стоял на лестнице после спектакля «Десять дней, которые потрясли мир», стоял с неизменной своей гитарой и пел недавно сочинённую песню «На нейтральной полосе цветы» Мы бежали мимо, торопились по своим делам, не останавливаясь, а он стоял и пел. Пелпросто от хорошего настроения, от молодости, от здоровья, от надежды, от лёгкой влюблённости, оттого, что не петь не мог. Мне тогда не могло прийти в голову, что у Володи будет такой яркий и трудный путь. Мы все бежали, спешили тогда, не очень оглядываясь друг на друга. Это потом Володя напишет: «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее».
Когда мы стали взрослеть, подходить к профессии серьёзнее, вернее, стали что-то постигать в ней, у Володи это совпало с большими, серьёзными работами в театре. Он прекрасно сыграл Хлопушу в есенинском «Пугачёве», брехтовского Галилея, стал репетировать Гамлета
Гамлетроль, требующая от актёра полного самовыражения, отточенного профессионализма, глубоких человеческих качеств и точного адреса во времени. За десять лет, прошедших с премьеры, я видела, как менялся Володя в этой роли, рос и профессионально мужал, взрослел человечески, вырастал в крупного актёра, за плечами которого стояло Время. Начинал он в Гамлете с узнаваемых мальчиков 60-хв джинсах, с короткими крепкими шеями, спортивной, взрывной пластикойдля которых не существовало вопроса «не быть»а был только ответ«быть» а закончил эту роль мудрым философом, с душевной болью, с неразрешимыми вопросами, с глубокой ответственностью перед временем и людьми.
18 июля. Опять «Гамлет». Володя внешне спокоен, не так возбуждён, как 13-го. Сосредоточен. Текст не забывает. Хотя, в сцене «мышеловки» опять убежал за кулисыснова плохо с сердцем. Вбежал на сцену очень бледный, но точно к своей реплике. Нашу сцену сыграли ровно. Опять очень жарко. Духота. Бедная публика! Мы-то время от времени выбегаем на воздух в театральный двор, а они сидят тихо и напряжённо. Впрочем, они в лёгких, летних одеждах, а на насчистая шерсть, ручная работаочень толстые свитера и платья. Всё давно мокрое. На поклоны почти выползаем от усталости. Кто-то сказал: «Фронтовые условия». Я пошутила: «А слабо, ребятки, сыграть ещё раз». Никто даже не засмеялся, только Володя вдруг остро посмотрел на меня: «Слабо, говоришь. А слабо!». Понимая, что это всего лишь «слова, слова, слова», но зная Володин азарт, я на всякий случай заслоняюсь: «Нет, Володя, сыграем 27-го»
Актёрпрофессия женского рода: желание нравиться на сцене, и потом это переходит в быт. Отсюда вспыльчивость, капризность, непостоянство, некоторая манерность.
Сегодня часто сетуют в газетах и на страницах журналов, и просто в беседах, что женщины растеряли свою женственность, а мужчины переняли много женских черт: слабость, незащищённость, отсутствие воли и постоянное прислушивание к собственному состоянию и настроению. Актёрызеркало жизни, и все эти черты, естественно, отразились в них.
Володя Высоцкийодин из немногих актёров, который постоянно нёс «пол», вёл мужскую тему. Вести женскую тему на его крепком фоне было легко. На фоне его неудержимой силы, мужественности, темпераментасама собой у меня шля тема незащищённости, слабости, растерянности В такой расстановке сил у нас проходили дуэты и в «Гамлете»Гертруда-Гамлет, и в «Вишнёвом саде»Раневская-Лопахин. Таким же дуэтом мы хотели играть и в пьесе Уильямса «Игра для двоих», которую репетировали в последний год. Это был бы, кстати, и режиссёрский дебют Высоцкого. Работа эта для нас была очень важной и нужнойона подводила определённую черту в нашей профессии и жизни
Вместе со спектаклями, которые ушли из репертуара нашего театра со смертью Володи, для меня ушёл лучший партнёр, у которого я училась, как быть всгегда в форме (а Володя не давал себе спуску даже в самые тяжёлые дни, когда был нездоров); как читать стихи (Володя, как поэт, остро чувствовал ритм и строчку); как не уставать и приходить на репетицию утром в творческом состоянии; как работать, расширяя постоянно рамки своих возможностей, как быть безжалостной к себе во имя любимого дела
25 июля. Приезжаю в театр к 10-ти часам на репетицию. Бегу, как всегда, опаздывая. У дверей Алёша Парайкошиц, зав. постановочной частью: «Не спеши». «Почему?». «Володя умер». «Какой Володя?». «Высоцкий».
Репетицию отменили. Сидим на ящиках за кулисами. Отупление. Рядом стрекочет электрическая швейная машинкашьют чёрные тряпки, чтоб завесить большие зеркала в фойе 26-го тоже не могли репетировать. 27-го всех собрали, чтобы объявить техническую сторону похорон. Я выступила в концене хотелось, чтобы все вдруг разошлись. «Мы сегодня должны играть «Гамлета» начала я и минут пять молчалане могла справиться с собой. Потом сбивчиво говорила о том, что Володя был человеком, с которым легко было работать, говорить о профессии, договариваться, как сегодня играть. Говорила о том, что закончился для нашего театра определённый этап, который так трагически совпал со смертью Володи. Говорила о нелепости смерти, о горьком чувстве необратимостисожалении: сожалении, что не успели сказать то, что хотели, сожалении, что заставили делать то, что не мог
Очень много людей пишут стихи. А поэтов мало. Научиться писать стихидело, наверное, нехитрое. Владеть размером, отработать безукоризненный стильтоже можно. Но услышать ритм своего времени, раствориться в этом музыкальном ритме, жить им и уметь при этом убедительно говорить о том, что видишь и чувствуешьэто может только поэт. ВысоцкийПоэт. И жил как поэт (кто-то сказал, что поэтэто прежде всего судьба), и умер как поэт, сорвавшись на самой высокой ноте.
По сути Высоцкий очень похож на Пушкина. Та же многоплановость воплощения. Очень русское проявлениев одном не укладываюсь. И во всех проявленияхталант. Талант сам за себя говорит, определить его словами трудно. Это прежде всегосвой мир. Заставить людей воспринимать этот вымышленный мир как реальностьэто талант. И мастерство.
В этой разносторонностиочень чёткое ощущение своей роли. Кто он? Актёр театра? Автор и исполнитель песен (их написано более 600)? Киноартист? Писатель (осталась его проза, сценарии, сказки)? Режиссёр (не успел снять фильм, над которым работал, а в театре поставить пьесу Уильямса)? Эта синтетическая природа таланта говорит о безусловной его масштабности. Разносторонность не мешала, а помогала. В театр шли «на Высоцкого», потому что знали и любили его песни, а песни облагораживали театр. Может быть, театр научил его фактурности, образности в песнях: когда в песнях рождались конкретные образы, Володя прекрасно исполнял тех, от лица которых он пел: то он был волком, то ЯК-ом-истребителем, то говорит от лица жёсткого человека в надвинутой кепочке, с желваками и ложной романтикой, то становится какой-нибудь Зиной, сидящей у телевизора
Если бы не был прекрасным музыкантом, не сыграл бы в театре (как это ни парадоксально звувчит) так многогранно и глубоко Лопахина в «Вишнёвом саде», например. Это одна из любимых мною ролей в Володином репертуаре. Лопахинкупец. Но не купец Островского. Это купец начала века, когда появились Морозовы и Мамонтовы. Из тех купцов, которые создавали МХАТ, картинные галереи, помогали революционерам, а в конце жизни вешались или стрелялись Володя очень точно передавал эту трагическую ноту образа. Несмотря на то, что Лопахины приходят на смену обитателям Вишнёвого сада, они тоже обречены. Лопахин говорит: «Иной раз, когда не спится, я думаю: Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные моря, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами». Как замирал зал, когда Володя произносил эти слова! И как точно по адресу звучали слова Пети Трофимова Лопахину-Высоцкому: «У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа».
28 июля. Похороны. Утром с мужем поехали на рыноккупили розы, ябелые, онкрасные. К театру подъехать нельзя. Всё перекрыто. Движение транспорта остановлено. Вверх по Радищевской от Котельнической набережнойстройная, тихая колонналюди пришли попрощаться с Высоцким.
На сцене, затянутой в чёрное сукно, стоит гроб. Над гробом свисает занавес из «Гамлета». В гробу Володяуставший, постаревший (ему только 42 года!), может быть оттого, что волосы непривычно зачёсаны назад. На нём костюм Гамлета. На чёрном заднике сцены висит большая Володина фотографиятрагически спокойно, скрестив руки, смотрит немного сверху вниз на всё происходящее
На осенних гастролях в Тбилиси за кулисы пришёл молодой нам неизвестный фотограф и стал показывать снимки Высоцкого, которые только что сделал. Он явно гордился своей работой. Володя плохо себя чувствовал, он был в нервном, раздражённом состоянии, и не очень внимательно перебирал эти фотографии. Последнее время он стал уставать от бесконечных писем, поклонников, самодеятельных фотографов, плохих записей его песен, любителей автографов. Иногда уже не делал в этом различия истинного от наносного. Фотограф попросил подписать одну из фотографий. Володя, насторожившись: «Зачем?». «Но я же автор!». И Володя, уже не стесняясь меня, грубо выгнал этого автора. Я пыталась успокоить Володю, не очень понимая причин этой неожиданной грубости, но в ответ слышала только одно: «Надоели!».
28 июля. Теперь эта фотография висит на сцене и провожает Володю в последний путь
С 10-ти до 2-х мимо гроба шли и шли люди. Скорбно. Немного торжественно. Много цветов. На панихиде очень хорошие слова говорили Ю. Любимов, В.Золотухин. М.Ульянов, Г.Чухрай, Н.Михалков. Любимов вспомнил наши гастроли на КАМАЗе. Мы шли по очень длинной, прямой улице к гостинице. Было жарко, окна настежь. И из всех окон на полную громкость звучали песни Высоцкого. Володя шёл по этой улице, как Спартак, как гладиатор, выигравший победу.
Когда мы выносили гроб из театра, вся Таганская площадь была запружена народом. Сияло солнце. На крышах домов тоже стояли люди. Было удивительно тихо. В толпе у Ваганьковского кладбища я увидела Сергея Михалковаон как поэт не мог не проводить поэта. Я стояла немного в стороне с М.Казаковым и О.Далем. Жара. Пекло. Вдруг Казаков: «Ну вот, застучали» Это заколачивали гроб.
Истинное творчество питается индивидуальностью и народностью. У Высоцкого-поэта слово приходило с улицы и, очистившись его талантом, на улицу уходило. В его творчествепрорыв к каждому. Каждый себя узнавал Может быть, любили его и не все, но знала, безусловно, вся страна. Разные слои и разные поколения. Отцы и дети. Старики и молодёжь. Космонавты, пионеры, шахтёры, ответственные работники, пенсионеры, студенты. Поистиненародный певец! Демократическое направление в его творчествене на индивидуальном начале, а на понимании социального среза своего времени. Хотя во всём прочитывается его отчётливая интонация. Его интересжизнь всех. Но интонационно он защищал всегда не идею, а человека. У него нет злых песен, хотя он касался разных, отнюдь не самых светлых сторон жизни Он очень любил Человека!