Немного позже этим утром дождь прекратился, и Ник вышел из редакции, собираясь направиться в морг. Директор морга позвонил ему и сообщил, что процедура кремации будет проходить вечером. Нику там смотреть было не на что. Не будет ни гроба, ни похорон. Сэм не отличался религиозностью, а само тело было слишком изуродовано, чтобы на него можно было смотреть. При этом Ник понимал, что это его последний шанс попрощаться с братом.
Он уселся в небольшой комнате, где проводились поминальные службы. Тело Сэма было в каком-то другом помещении, и Ник не знал, где именно. Вероятно, в морозильной камере в подвале. В руках он сжимал большой желтый конверт. Это были личные вещи Сэма, которые директор передал ему пару минут назад. Внезапно Ника захлестнула волна чувств. Перед глазами возникло лицо братавоспоминания не о самом Сэме, а о фотографии, сделанной, когда они были еще детьми. На снимке Сэм стоял рядом с ним перед их домом в Мэдисоне и держал в руках пакет с обедом. Ник в этот день должен был впервые пойти в школу. Он помнил, каким молодцом выглядел брат на этом снимке. Ник на фотографии тоже улыбался, но он понимал, что не нервничал только благодаря Сэму. Брат всегда делал его жизнь легче. Он прокладывал путь, и Нику только оставалось идти по проторенной дорожке.
Что-то продолжало его мучить. Желание, с которым он ничего не мог поделать. Он хотел увидеть Сэма. До тех пор пока он не увидит труп, он не сможет смириться с мыслью о смерти брата. Это напомнило Нику ситуацию с Лорой Дейли, потерявшей сына. Гарольд просто исчез, и у Лоры не было возможности попрощаться с ним. Она столько дней ждала, что сын снова появится в ее жизни, что трагедия слишком растянулась во времени и ускользала от восприятия. Ник посмотрел на платформу в центре комнаты, где стоял пустой гроб, выложенный цветами. Как поступил бы Сэм? Потребовал бы он, чтобы ему показали тело брата? Ник знал, что Сэм добился бы своего.
Ник разорвал желтый конверт и вытряхнул его содержимое наружу. Некоторые личные вещи Сэма конфисковала полиция: мобильный телефон, бумажник и все, что было в кармане. В пакете лежали тяжелые наручные часы, которые родители подарили Сэму на выпускной.
Нику раньше и в голову не приходило, что привязанность Сэма к этим часам была странной. Все остальное, чем пользовался брат, было отражением его успеха, а эти старые нелепые часы говорили о том, что Сэм тоже тосковал по родителям. Что их детство в Висконсине для него что-то значило.
Положив тяжелые часы назад в конверт, Ник встал и направился к выходу.
Глава 21
Вернувшись в редакцию, он сел за компьютер. Он уставился на экран, но ничего не видел. Его захватили воспоминания десятилетней давности, подстегиваемые приснившимся кошмаром.
Сэм стоял рядом со столом отца в комнате родителей. Он был в комнате один и испугался, когда туда зашел Ник. Черный сейф был открыт. Ник сразу понял, что брат делает что-то не то. Сейф постоянно был заперт, и, насколько он знал, единственный ключ хранился у отца. Ник увидел, что Сэм уже вытащил из сейфа документы и разложил их на столе.
У них на счету двадцать три тысячи долларов.
Сэм странно улыбнулся.
Ник удивился.
И все? спросил он.
Это всего лишь банковский счет, ответил Сэм. Я пока не смог выяснить, сколько у них сбережений. Должно быть примерно вдвое больше. Что-то в акциях, что-то в других банках.
А что это ты смотришь?
Иди сюда и взгляни сам. Сэм подождал, пока младший брат подошел к столу. Это их чековые книжки, видишь? Вот чек, который они выписали для меня на прошлой неделе для подачи документов в Вашингтонский университет. Семьдесят пять долларов. А вот чек для твоей школы. Наверное, за футбол.
Зачем ты это делаешь?
Зачем?
Да, зачем?
А тебе что, не любопытно?
Ник понял, что все это его совершенно не интересует.
Мне плевать.
Нам следует об этом знать, заявил Сэм. Это важно. Может быть, для тебя и нет, но я в этом году поступаю в университет. А вдруг мне захочется машину или еще что-то в этом роде? Я хочу знать, сколько у них денег.
Оттого, что ты это узнаешь, ничего не изменится. Ник пожал плечами. Ни для меня, ни для тебя.
Сэм нахмурился.
Это ты так думаешь.
А ты не боишься, что папа обо всем узнает?
Нет, отмахнулся Сэм, продолжая рассматривать документы на столе. Они вернутся не раньше чем через час И я знаю, как все нужно сложить.
Телефон на столе отца зазвонил, и оба подпрыгнули от неожиданности. На их телефоне был механический звонок, и крошечный молоточек бил по стальному колокольчику, так что получался громкий, раскатистый звук.
О господи! выдохнул Сэм.
Вот видишь! воскликнул Ник, как будто звонок телефона подтверждал его слова. Тебя поймают.
И он потянулся к трубке.
Не бери!
Что?
Ник уже опустил руку на телефон.
Не бери трубку, Ник!
Почему?
Подожди немного. Пропусти еще пару звонков. А что, если это папа? Ты же не хочешь, чтобы он догадался, что мы в его кабинете?
После двух звонков Ник поднял трубку, но Майкл Симмонс не захотел с ним разговаривать. Он работал на электростанции, был начальником отца, а после пятнадцати лет совместной работы стал другом семьи.
Позови Сэма.
Ник понял, что что-то произошло.
Выражение лица Сэма за время разговора не изменилось. Он ничего не говорил, только, побелев как полотно, слушал Симмонса, а потом сказал ему, что поговорит с братом. Затем он отдал трубку Нику, и тот положил ее на аппарат.
Братья переглянулись. Сэму уже ничего не нужно было говорить. Ник и так понял, что с их родителями случилась беда.
Папа вел машину. А ты знаешь, какие сейчас скользкие дороги
У Ника затряслись ноги, и он почти упал в кресло. Перед глазами все плыло.
Отец не справился с управлением и врезался в мчащийся на большой скорости грузовик. Он умер мгновенно, а мать дожила до прибытия «скорой», которая появилась через пятнадцать минут. Зажатая металлическими обломками машины, она истекала кровью, и ее слабеющие крики слышала группа людей, собравшихся поглазеть на место аварии.
Я хочу увидеть маму, сказал Ник. И папу. Поехали. Давай заберем их.
Они мертвы, Ник, ответил Сэм. Слишком поздно Они уже мертвы.
Эй, Ник! Николас Уайлдер!
Задумавшись, Ник не услышал, как к нему кто-то подошел, и очнулся только тогда, когда перед носом у него помахали листом бумаги. Ник поднял глаза.
Парня звали Джонни. Он был одним из лучших журналистов в газете, всего на три или четыре года старше Ника, а в волосах у него уже появилась седина. Джонни бросил на стол Нику газету. В глаза ему бросился кричащий заголовок: «Бездомный грабит магазин. Двое мертвы».
Это прислали из Нью-Йорка пару часов назад. Я только начал обрабатывать информацию. Лора подумала, что тебе будет интересно.
Конечно, спасибо.
Ник повертел газету в руках.
Ты какой-то сонный, приятель.
А кто у нас высыпается? пожал плечами Ник.
Придвинув к себе газету, он начал читать.
Через пятнадцать минут он вошел в кабинет Дейли с папкой под мышкой. Лора даже не подняла глаз от статьи, которую редактировала.
Интересная цепь совпадений, согласен? заметила она, осторожно вычеркивая несколько предложений. Ничем не спровоцированные жестокие убийства в трех разных городах. Сиэтл. Милуоки. Нью-Йорк. Все убийства совершены бездомными и включают нанесение ножевых ранений. Лора наконец-то посмотрела на Ника. Неплохая получается история, да?
Сняв очки, она бросила их в открытый ящик стола.
Вы оплатите мне расследование, Лора? Хочу взять пару интервью.
Дейли его просьба не удивила.
Привезешь статью, Ник, и я оплачу тебе перелет и аренду машины. Но если ты едешь туда только для того, чтобы удовлетворить собственное любопытство, то денег не получишь.
Понял.
Ты ведь уже забронировал билет? улыбнулась Дейли. Нику даже отвечать было не нужно.
Так чего же ты тогда ждешь?
Взяв красную ручку, которой вносила исправления, она вернулась к статье.
Ник не сдвинулся с места.
Я знаю, что в последнее время сильно напортачил Лора взглянула на него.
Но я воспользовался вашим советом и сделал на приеме пару снимков.
Дейли отложила ручку, и на ее губах заиграла улыбка.
Вот как? Хорошие получились фотографии?
Это не совсем то, что вам было нужно, покачал головой Ник.
И?
Дейли поджала губы, ожидая дальнейших объяснений.
Я не смог сделать снимок, который вы хотели поместить в воскресную передовицу. Зато у меня есть вот это.
Ник положил папку ей на стол.
На первой фотографии был Гэмлин, разговаривавший с усатым толстяком в тот момент, когда Ник их впервые увидел. Качество фотографии было настолько хорошим, что Дейли разглядела даже капли пота на лбу толстяка Рассмотрев снимок, Лора отложила его и взяла следующий, на котором эти двое сидели в центре пустого зала. Лицо толстя* ка покраснело, став одного цвета с бархатом кресел. Он явно был вне себя.
Кто это?
Вы его не узнаете?
Лицо знакомое, но я не знаю, кто он, покачала годовой Дейли.
Я сегодня утром кое-кого порасспросил. Меня смущает то, как Гэмлин с ним говорил.
Гэмлин давил на него, заметила Дейли.
Возможно, пожал плечами Ник. Разговор вышел неприятный.
Так кто же это? снова спросила Дейли.
Ральф ван Ганди.
Это Ральф ван Ганди? удивилась Лора. Глава Вашингтонского управления по охране окружающей среды?
Ник кивнул.
Думаю, в том, что Гэмлин пригласил сотрудника управления на прием, нет ничего странного.
Он не просто сотрудник, перебила его Дейли. Именно этот человек заключил с компанией Гэмлина контракт на очистку бухты Эллиотт, и это принесло Гэмлину двадцать пять миллионов долларов. Деньги он получил дня два-три назад, так?
Кстати, еще одна причина, почему Гэмлин мог пригласить его на праздник. В его признательности нет ничего странного.
Ты и сам знаешь, что тут что-то не так, возразила Дейли, иначе зачем бы ты стал делать эти снимки? Ты понял, что дело нечисто, еще до того, как выяснил, кто этот человек.
В любом случае, эти фотографии теперь ваши.
Сунув снимки назад в папку, Лора вернула их Нику.
Нет.
Вы не думаете, что все это стоит проверить?
Я этого не говорила. Ты же знаешь, что больше всего на свете я хочу придушить Джейсона Гэмлина.
Но вы их не возьмете?
Ник взял папку.
Не могу, покачала головой Дейли.
Потому что он владелец газеты.
Все гораздо сложнее, опершись на стол, Дейли потерла глаза. Я же тебе говорила, мы с Гэмлином знакомы не первый год.
Вы его боитесь.
Он знает о скелетах в шкафу, скажем так. Окажешь такому, как Гэмлин, пару услуг, и в итоге ты уже зависишь от него. Понимаешь, о чем я?
Конечно, кивнул Ник.
Это может подождать до твоего возвращения. Как ты сам сказал, может, ничего тут и нет. Это же не улика. Но фотографии ты сохрани. Даже если я не смогу ими воспользоваться, нет никаких причин, по которым фрилансер, который официально не работает на газету, не может провести личное расследование. Дейли покосилась на часы. В котором часу у тебя самолет?
Да, точно. Пора идти.
Глава 22
Генри Дин ворвался в магазинчик на пятой авеню в Манхэттене, вооруженный разбитой бутылкой, и напал на первого же подвернувшегося ему человека. Свидетели рассказывали, что Дин буквально изрезал женщину. Он действовал настолько стремительно, что невозможно было уловить движения его рук. Он отшвырнул жертву только тогда, когда кровь хлынула из ее перерезанного горла, а внутренности вывалились на пол. Потом он повернулся к продавцу и полоснул его по горлу, чуть не отрезав голову. Остальным трем посетителям магазина бежать было некуда. Все произошло так быстро, что они просто упали на колени и вжались в стены, ожидая смерти. Но нападение прекратилось так же резко, как и началось. Бросив разбитую бутылку, Дин подошел к прилавку и схватил черные очки. Не притронувшись к наличным в кассе, он просто вышел из магазина. Через пятнадцать минут полиция задержала его в квартале от места происшествия. Бездомный просил милостыню на перекрестке, с ног до головы покрытый засыхающей кровью своих жертв.
Ник думал, что увидит чудовище, но перед ним появился низенький жилистый мужчина с узким лицом и аккуратной копной каштановых волос. Из-под слишком большой тюремной робы выглядывала одежда нищего. Запястья и лодыжки бездомного были закреплены на стальном стуле, и он даже не пошевельнулся, когда Ник вошел в камеру на острове Райкерс в Нью-Йорке. И глаз не поднял. У Ника сложилось впечатление, что заключенный пребывает в кататоническом ступоре.
Генри, Генри Дин?
Мужчина не отвечал, и через некоторое время охранник, который привел сюда Ника, прервал интервью.
Его осматривал врач? поинтересовался Ник, выходя из камеры.
Мне об этом ничего неизвестно, сэр, пожал плечами охранник.
И давно он так?
На этот вопрос охранник не ответил.
Уже через пару часов Ник был на Восемнадцатом шоссе в Висконсине, направляясь в Мэдисон. В аэропорту в Милуоки он арендовал белый «форд-таурус» и ехал теперь в Боскобельскую тюрьму.
Осеннее утро было ясным, вдоль шоссе тянулись золотистые деревья. Ник впервые вернулся в Висконсин, с тех пор как переехал с Сэмом в Сиэтл десять лет назад после смерти родителей. Впрочем, думал он не об этом. Свернув с Двенадцатого на Восемнадцатое шоссе, Ник никак не мог отделаться от какой-то неясной, но назойливой мысли. Что-то в облике Генри Дина его тревожило. Что-то Ник там заметил, в этой камере, но пока не мог понять, что именно.
Он подъехал к гигантскому бетонному зданию в Боскобеле около полудня. Какое-то время он сидел за рулем, осматривая эту тюрьму строгого режима. Атмосфера здесь была обманчиво мирной. Наконец, хлопнув дверцей арендованной машины, он вышел на недавно отстроенную парковку. В лицо ударил порыв холодного ветра, и Ник услышал голос по интеркому, отдававший команды за стенами тюрьмы. Кутаясь в куртку, репортер направился к входу.
Тюремный охранник, проводивший Ника в комнату для свиданий с заключенными, оказался удивительно говорливым.
Сам-то я с ним не общался, рассказывал он Нику, но судя по тому, что говорят, никаких проблем с ним нет. Держится особняком, не шумит, на неприятности не нарывается.
Расскажите мне о суде.
Каком суде?
Ну, вы же, наверное, слышали о нем по телевизору?
Не было никакого суда. Уоррена признали виновным, вот и все.
Понятно. Ник попытался вспомнить статью. Мне казалось, что после убийства были арестованы сыновья Гилбертов.
К тому шло, подтвердил охранник. Полиция полагала, что мальчишки убили родителей, когда те спали. Как дети в Калифорнии, прикончившие отца с матерью ради наследства.
Братья Менендез.
Да, точно, братья Менендез. Но этих мальчиков полиция не арестовала, до этого дело не дошло. Уоррена нашли спустя день-два на улице, он был в одежде жертвы.
Он сознался?
Этого не понадобилось, покачал головой охранник. В доме Гилбертов были обнаружены следы его крови. Они как раз дошли до белой комнаты для свиданий, где были только стол и два металлических стула. Уоррен будет в наручниках, и его прикуют к этому стулу.
Ник заметил, что стул, на который указывал охранник, был привинчен к полу, а по бокам выступали крепкие скобы, чтобы можно было закрепить наручники.
Когда они говорят с адвокатами, мы им руки не сковываем. Ну, на тот случай, если нужно будет что-то подписать. С репортерами дело обстоит иначе. Мы оставим вас с ним наедине, чтобы вы могли поговорить, но руки закуем.
Через пару минут другой охранник ввел в комнату Джеймса Уоррена, Преступника подстригли, но Ник узнал человека, о котором он читал в Интернете. Двигался Уоррен так, будто его руки и ноги были сделаны из свинца и нужно было контролировать каждое движение в отдельности. Охранник усадил его на стул напротив Ника.
Я буду прямо за дверью на тот случай, если понадоблюсь вам. Вы меня не увидите, а я вас не услышу, но буду следить за происходящим, сказал он напоследок.
Когда дверь за охранником закрылась, ее стеклянная панель превратилась в зеркало, и Ник с удивлением отметил, какой у него встрепанный вид. Он сел на самолет до Нью-Йорка, не сменив одежду, и теперь на нем были те же джинсы и футболка, что и последние пару дней. Они с Джеймсом Уорреном вполне могли бы поменяться местами.
Спасибо, что согласились на это интервью, начал репортер. Меня зовут Ник Уайлдер. Я работаю в газете «Сиэтл телеграф».