Я этого никогда не забуду. С Новым годом и спасибо тебе.
И тебя с наступающим, ты не представляешь, как я рада, что ты позвонил.
Я нажал на кнопку завершения вызова. При этом телефон выскользнул из моей руки и, издав громкий бульк, погрузился на дно ванны.
Теперь-то я, наконец, понял, что хорошее произошло со мной, и чем я с тобой поделился. Я позвонил Надежде Наде, и у нас состоялся откровенный разговор. Вот только Надя помнила его в деталях, а я даже не помнил, как набирал ее номер.
Как я смогу теперь ей в этом признаться? Ведь судя по тому, что она мне только сказала, Надя излила мне всю свою душу, а я не только не смог сохранить в своей дырявой памяти этот день, но и нечаянно стер все те впечатления, что тщетно пытался сохранить.
Как ни в чем не бывало жена кричит мне с кухни: «Включи, пожалуйста, плойку! Пусть греется!». Я выполняю ее просьбу. Теперь я лежу в теплой воде, а на тумбочке рядом с ванной греется плойка, издавая при этом неприятный запах жженых волос.
Конец файла «Дневник.docx»
Приложение к анамнезу 2
Стенограмма беседы пациента (имя скрыто) с лечащим врачом Фромовой В.А.
Здравствуйте, (имя скрыто).
Добрый день, Варвара Андреевна. А мы должны вот так официально общаться или можно, как обычно?
Лучше, как обычно. Это просто хроника для моей научной работы, будет здорово, если мы будем общаться, так как у нас заведено.
Ну да, а лет через двадцать кто-то зальет это на видео хостинг и миллионы людей будут надо мной потешаться.
Ты хотел бы прекратить?
Нет, Варь, я просто так шучу, по крайней мере, пытаюсь.
Хорошо, приступим. Ты здесь по своей воле?
Серьезно? Тебе это надо на камеру зафиксировать или что?
Просто есть определенный порядок
(пациент смотрит в объектив камеры)
Меня зовут (имя скрыто), я по собственному желанию прохожу стационарное лечение в данной клинике. На протяжении месяца я пребывал под постоянным наблюдением, ныне же я уже мог бы покинуть больницу, но предпочел продолжить лечение в рамках стационара.
Кстати, почему ты решил остаться?
Дело в руке. Она плохо заживает, и я хотел бы быть под постоянным наблюдением врачей. Я еще надеюсь, что смогу полностью восстановиться.
(пациент показывает оператору перебинтованную кисть левой руки)
Да, а ты не мог бы еще раз рассказать, что случилось?
Рассказать, что случилось с моей рукой? Да, почему бы и нет. Я так понимаю, что те, кто будет это смотреть, будут в целом в курсе той ситуации, что сложилась вокруг меня?
Да-да. Лучше начать с самого эпизода.
Хорошо.
(пациент нервно чешет перебинтованную руку)
Канун Нового года, тридцать первое декабря. Это был тот день, когда жена сообщила мне о своем намерении подать на развод. Не знаю почему, но я решил, что мне просто необходимо сейчас принять ванну. Я прямо в одежде залез в теплую воду и принялся достаточно подробно фиксировать на своем ноутбуке то, что происходило со мной в тот момент.
И тут жена попросила меня включить плойку для волос, видимо, собиралась сделать себе к празднику красивую прическу. Плойка у нас была довольно старая и ей требовалось много времени для того, чтобы выйти на нужный температурный режим. Посему супруга обычно включала ее и еще какое-то время занималась своими делами.
Так вот, я включил плойку, отложил ноутбук и просто лежал в воде. Кстати, где-то там, в ванной, в этот момент плавал и мой телефон. В общем, я просто лежал и смотрел в потолок, а теплая вода поднималась все выше и выше. Одежда, что была на мне, вскоре промокла и довольно неприятно прилипала к телу. Но мне было плевать.
(пациент делает долгую паузу)
И тут я чувствую, что отделяюсь от этого мира. Вода из крана начинает течь чуть медленнее, а мои конечности в воде теряют чувствительность. Словно бы я лежу не в теплой воде, а замурован в бетон. Я лишился слуха, а заодно и возможности самостоятельно думать. И только одна мысль вертится в голове: «Я хочу, чтобы все закончилось». Это не моя мысль, но отогнать ее от себя нельзя, она слишком навязчива.
И тут мне на глаза попадается плойка, я смотрю на нее и не могу оторваться. Я соображаю, что это начало приступа. Но в тот момент я уже ничего не контролировал, да уже и не особенно-то и хотел
Я не уверен, мне надо сейчас описывать сам характер приступов?
Нет, это вовсе не обязательно.
Я понял. Так вот, чья-то рука тянется к плойке. И я спрашиваю себя: «Это что, моя рука? Да, это определенно она». То есть я видел свою собственную руку, но мне требовалось, как бы уточнять не принадлежит ли она какому-то другому человеку.
И тут я словно бы попытался вступить в полемику с самим собой. Тот я, что сидит сейчас перед вами, попытался пересилить того я, что появился во время приступа
Я не знаю, как это объяснить так, чтобы было понятно.
Ты очень хорошо все объясняешь, продолжай, пожалуйста.
В общем, я сказал сам себе: «Если это произойдет здесь и сейчас, то близкие увидят мой изувеченный труп. Жена и сын увидят меня мертвым, а я этого не хочу».
И моя собственная рука на секунду замирает, а затем резким движением я хватаю плойку. Очень странно, но это движение каким-то непонятным образом успокоило мое внутреннее смятение. Я чувствовал лишь эйфорию. При этом, беря плойку с тумбочки, я почему-то схватился именно за раскалённый конец, и мне было совсем не больно. Я занес прибор над водой. Кстати, только теперь я заметил, что ванна уже давно полна и вода вовсю переливается через борта.
Я разжимаю кулак, а плойка не падает. Она прикипела к мясу.
(пациент смотрит на свою руку)
Я несколько раз встряхиваю руку, чтобы она упала, наконец, в воду, но, к счастью, прибор намертво прилип к руке.
И тут кто-то резко хватает меня за руку. Время возвращает свой бег. Вместе с этим возвращается и слух.
Что ты делаешь? Не надо! слышу я крик своей жены.
Она выдергивает вилку из розетки, выключает воду и открывает слив. Супруга держит меня за руку, баюкая ее как младенца. Я чувствую сильный запах, запах горелого мяса, и не сразу понимаю, что он исходит от моей руки.
(пациент закашливается)
Простите.
На пороге ванной стоит сын и громко рыдает. Мальчик очень напуган. Он зовет меня. То по имени, то просто в ужасе кричит: «Папа!» Господи, бедный ребенок.
(пациент долго молчит, отвернувшись к окну)
Давай я расскажу вам о чем-нибудь другом, хорошо?
Да, на этом остановимся. Расскажи, что было потом?
Потом я сначала попал в ожоговый центр, а затем и сюда, в психдиспансер.
И как ты себя сейчас чувствуешь?
Замечательно. И это не шутка, не сарказм и не преувеличение. Знаешь, когда под действием лекарств я впервые лег спать в десять вечера и проснулся в восемь утра, то это было очень странно.
Я проснулся утром, и перед глазами у меня все плыло, будто бы накануне я крепко выпил. Голова была чугунной, и меня немного подташнивало, но я был невероятно рад. Я что-то чувствовал, какие-то мысли проплывали в моем сознании, и самое важное было в том, что все это впечатывалось в мою память. Словно бы кто-то, наконец, поставил пленку в диктофон и нажал на запись.
Я помню, что напугал
(пациент внимательно осматривает людей, стоящих за камерой)
Вон того медбрата, да? Верно. Он зашел в палату, для того чтобы дать мне таблетки, и я помню, что сказал ему, что запомню его.
Глупо, конечно. Эта фраза чаще всего звучит в контексте угрозы, но вкладывал в нее абсолютно иной смысл. Я имел в виду то, что к вечеру не забуду о том, что он вообще существует.
Так что с тех пор, как я смог нормально спать мое состояние начало быстро улучшаться. Память в целом восстановилась, но что касается событий, описанных в моем «дневнике», можно лишь догадываться, что из написанного произошло именно так, как я это описал, а что просто плод моей больной фантазии. Мне ведь три раза казалось, что я видел сюжет о покончившей с собой молодой матери буквально накануне вечером.
Она не покончила с собой.
Что, прости?
Следствие показало, что она лишь хотела помыть окна, но неудачно поскользнулась и сорвалась вниз.
Правда? Я не знал.
(пациент смотрит на потолок)
(имя скрыто), как сейчас обстоят твои семейные дела?
(пациент делает долгий вдох)
Нормально. С женой мы с тех пор общались ровно два раза. В первый раз она позвонила сказать мне о том, что съехала с квартиры, и мы договорились оформить развод официально, когда я окончательно выпишусь из больницы. А второй раз мы по телефону условились о том, что пока я прохожу амбулаторное лечение, сын будет гостить у меня по воскресеньям. Кстати, спасибо тебе, что убедила ее в том, что я вовсе не буйный душевнобольной, и мне можно доверить ребенка. Так что теперь с понедельника по пятницу я пребываю в стационаре, а выходные провожу дома.
А что насчет остальных родственников?
Они Кажется, для них я перестал существовать. Не в том смысле, что они обозлились на меня, вовсе нет. Просто у меня складывается такое впечатление, что они словно бы считают меня заразным. Что мол, если они будут со мной общаться, то тоже станут психами. Я теперь для всего мира в своем роде бракованный. Это неприятно, но я думаю, что со временем это забудется, думаю, все люди в моем положении проходят через это.
А девушка, которая часто тебя навещает, кто она?
Надежда. Она мой бывший начальник. Но сюда она, естественно, приходит не как мой начальник.
(пациент замолкает)
Если ты не хочешь об этом говорить, то мы можем
Просто она оказалась единственным человеком, кто заметил, что со мной что-то не так. И единственным, что решилась мне помочь. Ни моя жена, ни мама, ни брат не увидели никаких изменений во мне, а девушка с работы увидела.
Вы сейчас с ней близки с ней.
(пациент кивает и улыбается)
Да, определенно. Недавно я познакомил ее со своим сыном и стал замечать, что после выходных она «забывает» у меня дома некоторые свои вещи. Полагаю это естественный ход вещей, и я даже рад, что все идет именно так, как идет.
Мне нравится, как ты улыбаешься, когда речь заходит о Надежде. Вам комфортно вместе?
Да, определенно. Причем комфортноочень удачное слово. Между нами нет какой-то необузданной страсти или сумасшедшей любви, как это было у меня с моей супругой. Но когда в пятницу вечером, будучи дома, я слышу, как она звонит во входную дверь, то я сразу чувствую себя лучше. Более целостным.
Единственная неприятность в том, что я так и не смог вспомнить самый первый наш с ней телефонный разговор. И хотя мы сейчас полностью открыты друг другу, мне кажется, что она где-то в глубине души рада, что этот наш диалог превратился в монолог, и она все-таки сумела сохранить в себе некую тайну.
Скажем так, я знаю, почему она никогда не носит одежду с коротким рукавом, но я словно бы утратил право знать, почему она на самом деле сделала ровно то, что сделала.
Как ты думаешь, могло ли твое обращение за помощью быть более своевременным?
Я полагаю, что под конец прошлого года я скорее был куда более близок к смерти, чем к госпитализации. (пауза) Сейчас мне страшно это говорить, но так и есть. Приступы были частыми и сильными, мне буквально очень сильно везло, что я всегда успевал прийти в норму до того, как ну до того, как отнять у себя жизнь.
Вместе с тем я умудрился пребывать уже за гранью безумия, и не привлечь к себе внимания. Я подрался в автобусе с мужчиной! Я несколько раз пытался открыть чужую дверь! Да, в конце концов, я декабрьской ночью вышел из последней электрички прямо посреди густого леса. Но всем было на это решительно плевать.
Знаешь, когда я еще мог трезво дать оценку своим действиям, я еще не видел масштабов надвигающихся проблем и мне не требовалась помощь. А потом я уже не до конца понимал, что со мной происходит. И эта грань, между «у меня все хорошо, просто небольшие проблемы со сном» и «я не помню, является ли ребенок в соседней комнате моим сыном» очень тонка, и ты не замечаешь, как преодолеваешь ее.
Я рад, что остался жив. Рад, что скоро все придет в норму. Счастлив оттого, что нашелся человек, готовый разделить все это со мной. Но знаешь, мой сын никогда не забудет этот Новый год. Моя жена так и не сможет понять, как она допустила подобный исход. А моя семья всегда в глубине души будет считать меня сумасшедшим.
Раньше я очень любил играть на гитаре
(пациент поглаживает руку)
Но недавно я говорил с врачом, и он нехотя признался, что мои пальцы уже никогда не обретут былую гибкость. Я уже никогда не смогу полноценно заниматься тем, что приносит мне удовольствие.
Моя болезнь не только разрушила мою жизнь до основания, она еще и забрала с собой ту важную часть меня, что и делала меня мной.
***
Я писал бы стихи о любви и счастье,
Но людям плевать на чужую судьбу.
Боимся влюбляться, устали смеяться,
Нам все эти чувства заменил суррогат.
Весь мир суета, в нем нет вдохновенья,
Работа и домвсего два направленья.
Нервозы и стресс как гимн поколенья,
Людей, рожденных на стыке веков.
Машина в кредит, квартира и дача.
Мы это представим на страшном суде?
Великий герой из новенькой сказки -
Теперь это тот, кто купит мечту.
У каждого есть своя искорка счастья.
Но множество дел увлекают нас прочь.
А завтра угаснет тот слабенький лучик,
Исчезнут все те, кого ты любил.
Я писал бы стихи о любви и счастье
Но на них, к сожалению, всем наплевать.