Дневники обреченных - Алексей Шерстобитов 19 стр.

Надо отдать должноеКирилл Самуилович держался достойно, вслушиваясь в каждую букву произнесенного им под гипнозом. Даже у адвоката несколько раз пробегали мурашки от попыток перенести чужие переживания на себя, чтобы понять, что тот перенес.

Видео не могло не произвести тяжелого впечатления, последствием чего стала надрывные рыдания перенесшего вновь стресс, от той трагедии, которую он так и не вспомнил, зато уже несколько раз просмотрел со стороны.

Дав успокоиться в течении часа, Марина и лично Захар Ильич, принялись за вопросы, коих было несколько десятков. Аппарат вновь был подключен, Алексей, наблюдая со стороны, что-то записывал в большой блокнот, фиксируя параллельно все происходящее на маленький диктофончик, разумеется только для личного использования, для подготовке к суду.

Уже после, на следующий день, ставший днем отдыха в исследованиях, «защитник» не поленился приехать вновь:

 Во-первых, Кирилл Самуилович, докладываюдоступ к счету, о котором вы дали мне знать, получен, на нем чуть больше семи миллионов евро. Что делать с этими деньгами?

Второе: я бы хотел просить вас ответить на несколько вопросов, главный из которых: что вы можете сказать, то есть, как бы смогли ответить на вопрос, предположим, обвинителя об отсутствии у вас мотивации убивать свою семью Если этот вопрос не поднимет обвинение, что скорее всего, тогда его сделаю я

 Не знаю, не знаю, у меня не могло быть никакой, даже самой мизерной мотивации, это же глупо! Какая может быть мотивация у счастливого человека, чтобы оборвать это счастье?! Я не знаю, как это рассмотреть, как к этому даже подойти!

 Отлично! Замечательно! Это хорошие словазапишите их или запомните На присяжных это обязательно подействует

 Присяжные?

 Именно У нас нет и единственного шанса, выбери мы другой варианттолько участие присяжных заседателей.

 Но разве известно, что мне предъявят?

 Увы

 Иии?

 Убийство двух и более лиц, с отягчающими, иии нам не дадут смягчить

 Да, я понимаюэто более чем справедливо

 Оххх, справедливый вы мой! Сначала, психиатрию под нож пустили по справедливости, теперь себя, а потом что?

 А потом не будет От куда ему взяться

 Не верите в загробную жизнь, Царствие Небесное? В Бога то верует?

 Где Он? Где Он был, кода я все это вот

 Да Он то всегда рядом, только вот мы от Него отворачиваемся, отвернемся и Его же в этом виним. Пойдем на поводу гордыни, эгоизма, тщеславия, похоти, натворим дел, а потом орем: где Он был и почему допустил такое?!..

 Знаете, я просто боюсь об этом думать, только совсем недавно, вот неделю назад, я первый раз в жизни рыдал, вот прямо, как вчера, а все потому, что понялтолько я и больше никто не виноват в случившемся И при чем здесь Бог какая разница, есть Он или нет, от Его наличия или отсутствия моя вина не перестанет быть моей, ни Нина, ни дети не оживут, я не захочу жить, не перестану желать смерти, а вы говорите

 Я не священник, возможно, мне каяться нужно больше, чем вам, нооо «блаженны нищие духом»и это, как раз то, что вы сейчас чувствуете. Это первое из блаженств, о которых говорит Господь в «Нагорной проповеди» * («Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» Евангелие от Матфея. Гл.5, Ст.3), Он, Христос, и называет это началом пути к Нему Поверьте! Сейчас Господь не рядом, но вы на Его руках

 Не знаю, значит, в Его руках так хочется умереть

 Это отчаяниеэто то чувство, точнее тот грех, с помощью которого враг рода человеческого стремиться разъединить нас с Создателем. Часто это получается, особенно тогда, когда человек надеется только на себя, не замечая, что он лишь бесконечно мизерная песчинка в Вечности. Вы думаете, что только вы в таком отчаянии?! Да ничего подобного! Я видел и худшее. Представьте себе человека, после приговора суда, всего-то три года общего режима, и знаете, до чего довел себя этот умник?

 Мне безразлично

 Он трижды пытался кончить жизнь самоубийства, а через пол года освободился по условно досрочному, и никак не мог понять, что его толкало на суицид

 У меня совершенно другое, он не убивал, тем более свою семью

 Я о другомо том, что каждому по силам Господь дает испытание

 В моем случае Он видимо ошибся

 Он видит вас одновременно еще до рождения, в момент той трагедии, сейчас, послеу него нет возможности ошибиться!

 Вы полагаете, что смерть от моей руки моих жен и троих детейэто закономерность?

 В некотором роде да, простите, за откровенность

 В таком случае, в таком случае, если Бог не желает человеку ничего губительного, значит, Он желает только спасительное?

 Можно так сказать

 Хм Чем же тогда спасительно для меня произошедшее? Как может быть спасительна смерть ребенка, убитого его же отцом, для обоих?! Если это Бог, так поступает, то он извращенец  Силы Буслаева иссякли, он попросил перенести разговор на следующий день, оставив своего адвоката в совершенно ошарашенной задумчивости

Сил у него не было, как не стало и смысла жизни, но кто сказал, что даже в благополучии и самодостаточности не ошибаемся, думая о нем?! Господь всегда отвечает, да мы не слышим, если вообще хотим, знать истину!..

Не успела голова Кирилла коснуться подушки, как он услышал звонкий смех своих детей, голос жены, запах счастья«умерев» для этого мира, он ожил во сне

ОТМОЛЕННАЯ ДУША

«Буслаев совершенно реально ощущал себя сидящим на кровати в спальне своего дома. Холод сковал его движения настолько, что даже дышалось с трудам, впрочем, он чувствовал это, как-то отстраненно, совсем онемевшим, от долгого нахождения в одной позе, телом. Казалось, все живое в мире вымерлоименно такой виделись ему последствия трагедии с ним произошедшей. Он очень долго уже убеждал себя, что это ни так, отсутствие же кого бы то ни было, стало последствием реакции на произошедшее человеческим сообществом, его не считали виновным, но и не хотели быть рядом. От куда-то он знал, что его никто не осуждает, никто не занят расследованием, никого не интересует его отсутствие на рабочем месте, будто с ним никто и знаком никогда не был!

Растерянный, не имеющий возможности принять даже самое постое решение, Кирилл Самуилович уже дольше нескольких месяцев «охранял» покой нескольких полусгнивших тел, лежавших у его ног: двух взрослых людей, двух детей, примерно пятисеми лет и одного, прожившего, чуть больше годика. Его голова постоянно была занята одним и тем же вопросом: кто это? Ненадолго вспоминая, он впадал в сильнейшее раскаяние, страшно рыдал до крови, идущей горлом, при этом силы иссякали, ощущения слабели, но становилось легче морально с каждой выливающейся из него красной, густой капелькой.

Лужи не получалось, трупы вбирали в себя все без остатка, пока не лишались признаков разложения, обретали здоровую кожу даже румянец, последними затягивались раны от пуль, и они постепенно приходя в себя, садились вокруг него, начиная стенать о невозможности быть вместе.

После этого Буслаев, каким-то образом осознал, что так продолжалось настолько долго, что весь мир, с населявшими его живыми организмами, оказывается, давно вымер, и именно это настоящая причина окружавшей его пустоты. Только он и эти пять существ, не могут покинуть навсегда это пространство, умирая и воскресая заново.

Когда муж и отец, вот-вот должен был упокоиться, наверное, от потери крови, откуда-то неожиданно появлялся, кто-то злобный и невероятно страшный, подходил к нему с изуверской, издевательской улыбкой, обнимал его обессиленное тело, вкладывал в руки автомат и, направляя в любимых им детей и жену, разряжал всю обойму!

Бес был невыразимо безобразен, одно его появление вселяло ужас, смотреть на него было не возможно без содрогания. Страх, неприязнь, бессилие смешиваясь обессиливали Кирилла, не в состоянии претерпевать эту душевную мукупростое присутствие злого духа многократно превосходило все земные муки вместе взятые! «Так вот как выглядит самое слабое место в аду!». Он пытался избежать хотя бы вида, но не мог страсти сами тянули к падшему ангелу, а отсутствие воли лишало всякой возможности сопротивления. Страсти! Как же они мучили его неутолимой жаждой своего пожара: ему нужно было призвание, но он не получал его; он завидовал всем, кого мог вспомнить, но зависть лишь усиливалась; власть, которую он так полюбил, стегала его полным бессилием, он изнывал от невозможность приказать, хоть кому-то; ему некого было осуждать, но навык, выработанный всею никчемной жизнью, томил его, требуя обвинений; ложь, немилосердие; блуд; неверие; злоба; убийство; воровство и весь прочий список истязал его самыми страшными и тяжелыми переживаниями, испытанными через эти пороки. Бесы, представляющие любой из них, требовали наслаждения, которое получали раньше, вместе с ним вполне эмоционально испытывая так же, как и он. Нечего было противопоставить, плоть его, безвольная и почти отсутствовавшая, не требовала ни пищи, ни отдыха, ни испытывала боли, болезней, удовольствияничто не могло отвлечь от постоянно усиливающихся желаний грехов, которым он давно уступил свою душу.

Больше всего его мучил факт самоистязанияни один из духов не делал ничего, кроме, как присутствовал в наслаждении наблюдая за его мучениями, к которым его притягивала его же страстная душа и ее же привычки. Не было облегчения ни в чем!

Он любил поесть, теперь его мучил голод, привычка курения, заставляла страдать, как это было в момент отсутствия сигарет, он понимал, что есть возможность уменьшить эти страдания, сделать это сам не мог, только, чьи-то молитвы облегчали подобную участь, но кто мог вспомнить о нем, хотя бы одним хорошим словом?!

В этих мучениях он пребывал, как ему казалось, почти бесконечность, на еле сон только начался, но сон ли это?! И если страсти истязали его не прекращая свои усилия, то эти тела имели ужасающую цикличность, не удаляющуюся из памяти. Знание его личности того, что новый цикл ввергнет снова в жуткое состояние его разум, постоянно подвергало превышающие в миллионы раз воздействие переживания, которое он испытал в первые мгновения осознания совершенного им убийства жены и детей. Если тогда он не хотел жить, то сейчас это паническое жжение души острием ада, разгоралось, обещая лишь стоны безысходности, трепет бесконечности, содрогание конвульсий смерти духовной, что не поменяется и не закончится никогда, потому как и копеечную милостыню за него подать не кому!..

В этом состоянии он расстреливал их раз за разом, бесконечно повторяя однажды содеянное, изнывая от нежелания и невозможности остановить этот процесс, но сам же тянулся своими пороками к убийству, не имея возможности хоть что-то изменить. Падающие тела, кровили, напитывая тела его и этого страшного существа, толкнувшего Кирилла в «сумеречном состоянии» на уничтожение всего, что ему было дорого. Бес исчезал в момент, когда убитые начинали гнить. Сначала, душа несчастного переживала заново первые мгновения, испытанные ей дома, после осознания произошедшеговсе, принадлежащее духу личности Буслаева, рвалось на мелкие клочки, растаптывалось, сгорало в муках безысходности и отчаяния, но гадкая его плоть не хотела следовать духовному, крепла с каждым его вздохом, собираясь жить вечно.

Он знал, что все это повториться заново, разрывался между желанием увидеть снова детей и жену, хотя бы ненадолго, пусть и с автоматом в руках, но только не с ужасом во взгляде, чего никогда не получалось, и между ужасом и убийством собственноручно вновь. В течении всего этих мытарств, а это не могло быть ничего, кроме них! что, значило, что он уже упокоился! он не испытывал физической боли ни разу не шелохнувшегося тела, что бы предпочел, поскольку любая боль телесная в любом своем протяжении несравнимо легче истязаний души пытками отчаяния, издевательства страхом, безысходностью ничтожного одиночества отрешенности без Бога, беспомощности, муками осознания бесконечности и только ухудшения.

Он надеялся, что что-то не правильно, не логично, не настоящее, но сделать ничего не мог! Мысли его так же «ходили» по кругу, замкнутость рассуждений не имела ни выхода, ни обрыва, но каким-то образом он знал, что существует единственная возможность все это прекратить.

Помысл об этом крутился возле его разума, ожидая чего-то, что не могла дать его личность, необходимо было перестроение, основанное на чем-то хорошем, сделанном, отя бы раз, что тоже опыт, и раз он есть, то его можно использовать! Но что же можно сделать и когда?! Постепенно пробилась светлая мысльименно в момент появления злобного исчадия ада. Именно тут он мог разорвать этот круг. Господь милостив! Не дела нас спасают, но Господь, однако не без нашего усилия, но что можно сделать не имея воли?! Что может душа в оголении и безволии своих, запряженная страстями и пороками, несущимися галопом в самую гущу ада, притягиваемыми родственными существами зла?!..

Миллион раз он повторял одну и ту же фразу: «Я не могу сам не могу!..»она обрывалась в самый неподходящий момент и он принимал оружие в руки, не мог сопротивляться, безвольно следуя началу цикла заново, пока, не понятно как, не произошел прорыв (всего одной молитвой, но кто же молился о его душе) и он глядя сквозь «мушку» и «целик» прицельного приспособления на глаза сына, которого любил больше второго, на глаза, которые вот-вот должен был прострелить, он увидел, вдруг, в них мольбу за свою душу: «Господи помилуй!»вырвалось само собой из духовных уст его, переменив моментально и незаметно всю картину.

Детишки его качались на белоснежной перине подобия облака, облаченные в светлое синие, их мать, какая же прекрасная она была, взяла его за руку и взглядом показала на детей. Буслаев не верил в произошедшую перемену, страх обуял его, из-за понимания, что это временное счастье, вернувшееся так нежданно, быстро закончится и прежнее мучение, вырвав его навсегда, ввергнет в прежний сущий ад, где ему, как он сейчас думал, самое место.

 Что же я сотворил, Господи?! Как мне исправить все это?!.. Простите меня, мои любимые!..  Он ожидал обличения его прежней жизни, осуждения, объявления недостоинства, совесть и стыд резали его на куски, от чего он явственно ощущал не соответствие своего нахождения в этом месте, но неожиданно услышал голос, проникающий в его мозг тяжелой раскаленной жидкостью, будто чугун в заранее приготовленные формы:

 Если бы остались живы, то вобрали в себя всю полноту грехов твоих, все стези их, испещренные твоими деяниями, отражались бы на их существовании, они привыкли бы только брать, ничего не давая взамен, забыли бы Бога, к Которому ты их не смог бы привести, поскольку не знал Его сам. Богатство, накопленное тобой, тратили бы они в погибель свою, а положение твое и возможности, оставляли бы их преступления безнаказанными, смерть, каждого из них настигла бы преждевременно, была бы мучительной из-за страхов и отчаянияпо грехам их. Так было бы до четвертого колена твоего, что ты бы смог наблюдать. Супруга твоя, не выдержав испытаний этими событиями, покончила жизнь самоубийством в том же отчаянии, о чем ты, совершенно ставший бесчувственным, циничным, отрешенный, и переживать бы не стал. Ты и вся твоя семья переходила бы в новый мир без покаяния, представ в свое время перед Создателем нераскаянными грешниками, имея только одну перспективуотойти туда, где стоны, вечные мучения и скрежет зубов, туда, где был ты только сам. Если они не ушли преждевременно по земным меркам, некому было бы молить и за твою душу здесь! Спроси их  Раб Божий Кирилл застыл в исступлении и страхе, от сов Архангела, не в состоянии, обличаемый собственной совестью, и мысли заиметь, тем более слово молвить.

Переведя глаза на ангельские взгляды душ своих детей, он почувствовал, сначала, их любовь, затем горячую любовь, державшей его за руку, жены, сразу проникнутый насквозь, какими-то теплыми лучами, исходящими сверху, настолько яркими, что ослеп, но потеряв зрение, прозрел душой, чувствуя безграничную, никогда не прерываемую, спасающую любовь к себе Бога. Душа его чувствовала только любовь и восторг счастья Небесного, благодать охватила его, что стало истинным наслаждением, не испытываемым никогда ранее и близко. Жажда страстей и требования пороков исчезли разом, унеся с собой и страх и ожидаемый от предполагаемого возврата в ад, ужас, он, вдруг, почувствовал их личности родными, близкими, до боли знакомыми. Все четыре души: супруги и трех детей, отпустив пятую, бывшую с ними восвояси, приблизившись, будто летя по воздуху, обняли его и он услышал: