«Гомер» же, находясь с самого утра в полуобморочном состоянии, почти в бессилии, был спущен санитарами на складной каталке к специальной машине амбулатории, в кабину которой сели огромных размеров спецназовец справа от водителя, сам водитель, санитар же, один из выносивших пациента, расположился отдельно от всех, рядом с Кириллом Самуиловичем непосредственно в кунге.
Буслаев, вряд ли хорошо понимал, что происходит с ним, в его разуме происходила осознание своих обновленных внутреннего мира и личности. Нечто похожее на галлюцинации, как последствия сильно отравления, мешали этому процессу, они до сих пор возвращались, не желая расставаться.
Не то, что бы организм его был полностью отравлен, но подвергнутый воздействию сильнодействующих натуральных препаратов, вряд ли мог восстановиться, к тому это не требовалось, поэтому все происходящее в нем, было направлено на поддержание в состоянии жизни.
Работа мозга не могла в своей не присущей нормальному человеку скорости и объеме, не вызвать отрицательную реакцию жизненных функций, все его естество пыталось изо всех адаптироваться к произошедшим изменениям, при которых никто из современных людей не способен прожить достаточно долго. Вопрос, на самом деле, состоял не в том останется он «овощем» или, а сколько еще физически просуществует
Машина в сопровождении двух автомобилей охраны и разинутых ртов зевакпациентов клиники, двинулась в открытые ворота, ровно в этот момент, санитар, сидевший рядом с «Гомером» с глубоко надвинутой на глаза белой шапочкой, вынул из кармана металлическую коробочку, открыл ее, достал странно запаянную ампулку, сломал стеклянную головку, достал от туда же тоненький инсулиновый шприц, вооружил его иглой, набрал жидкость, затем, убрав ампулку вместе с отломанной частью, достал из коробочки другую, почти пустую, с каким-то порошком на дне, отломал головку у неё и выжил из шприца жидкость только втянутую в него. Ему пришлось подождать с минуту, потом взболтать, подождать еще немного, глядя на свет, пока она не приняла янтарный цвет, после чего втянуть с помощью поршня шприца готовую инъекцию в емкость. Осталось дождаться остановки, что бы ввести содержимое в приемник «бабочки», как называют медики часть катетера, для капельницы, вставляемый один раз на несколько дней, дабы не промазать в тоненькое отверстие.
Но сейчас его волновало не это, а каким образом он покинет этот автомобиль не замеченным, притом, что окружен охраной со всех сторон, а даже оружием не обладает.
Этот человек много повидал в своей жизни, не очень-то ее ценил, был предан до безумия своему начальнику лично, хотя и знал, что используется, как простой механизм, сломавшись который не останется даже в памяти, как любое, даже самое малое воспоминание.
Эмоции его не были слабым место, можно даже сказать, что он разучился, хоть как-то реагировать, давно не произносил за раз больше двух слов, ничего из происходящего в окружающее среде его не интересовало, он ничего не искал, не развлекался, презирал зависимость от удовольствий и наслаждений, не пил, не курил, не употреблял наркотики, просто существовал машиной для, безразлично каких, поручений.
Хотя одна слабость у него былаэтот «нечеловечный» человек был увлечен чтением! Он безумно с упоением поглощал любые попадавшиеся на его пути книги по всемирной истории. Странным был этой интерес, поскольку изучая историю людей, он испытывал к ним неприязнь, и буквально лютую ненависть к сегодняшнему, совершенно измененному, миру, в тоже время умудряясь любить тот прежний, несущий признаки и запахи первозданности, описываемые в этих книгах.
Людей он просто не уважал, большинство не замечал и считал лишними, вредными, паразитическими существующими, в чем ошибки, в сущности не было, и причиной были те самые изменения, что претерпел мир из за этих существ, а может быть в том, что в сегодняшнем он не смог найти себе достоянного места, предполагая, что в первобытной красоте, простоте и целесообразности ему самое место.
Тебе, читатель судить об этом человеке, но я бы заметил еще, что по-настоящему он не был самим злом, просто никто, никогда не показал ему светлую строну, не просил сделать доброе дело, никогда не поступал по отношению к нему добродетельново зле он жил, начиная с детского интерната, и единственно, кто обратился к ему, не что бы ударить или унизить, а попросил помочь, был тот самый человек, которого многие звали Сергеем Петровичем. Он стал ему и семьей, и ее главой с тех пор, как он сам себя помнил.
Не стоит пока увлекаться одинокой и странно жизнью этого мужчины, нам не удастся многого узнать или что-то понять, тем более, что сейчас он собирался сделать совершенно нерациональную вещь, не нужную, опасную для него самого, гибельную для Буслаева и губительную для исследования, которые многое могло дать миру
Загоревшийся впереди светофор остановил колону, причем не сам по себе, но образовавшейся пробкой, «зажглись» проблесковые маячки, затошнили и закрякали сирены, впереди стоявшие машины старательно убирались с пути кортежа, быстро преодолевавшего затор, но и краткой остановки хватило, а вот для чего, мой дорогой читатель узнает, когда откроются задние дверцы амбулатории, уже достигшей своего назначения
Казалось бы, все препятствия устранены, Игнатьев снят с дистанции, исполнителю, не знающему промахов, удалось пробраться в кунг спецмашины, дело осталось за малым. Конечно, адвокат не допустил бы такой промашки и поехал бы сам рядом с Буслаевым, но нанятые им люди действовали по обычному предписанию, и, надо сказать, обеспечивали безопасность пациента на должном уровне. В документах значился «сопровождающий врач» без указания паспортных данных, врач он или нет, мало кого из конвоя интересовало, поскольку определить его профессиональную пригодность могли только в центре, именно этот крепыш вывозил слепца на каталке, а потому и мысли не закралось подозрительной
Всегда есть возможность того, чего не хотят допустить. Тут я говорю не о плохом или хорошем, а об имеющейся всегда возможности, нужно просто найти ее, всегда прячущуюся среди прочего мусора предостережений, чужой прозорливости и даже предопределенности.
Водитель амбулатории «сдавал задом» к приемному покою, чтобы удобнее было выкатить каталку сразу на парапет, а не понимать на него снизу. Офицеры конвоя оцепили со всех сторон, зону безопасности, двое из них вошли внутрь, сразу начиная опрашивать медперсонал на предмет наличия посторонних, получив отрицательный ответ, попросили сообщить ответственному за прием пациента, что бы сдать с рук на руки. Вышел сам Лагидзе в сопровождении Марины Шерстобитовой, оба в нетерпении, ожидали появления Буслаева в сопровождении Игнатьева, не зная еще о случившемся в полночь несчастии. Быстро появился и начальник безопасности, после чего пломбу с двери сняли, показали и пломбу на маленькой дверце со стороны водителя, затем, вдвоем распахнув обе створки, моментально отшатнулись от увиденного: Буслаев лежал пристегнутым через живот и грудь ремнем, притягивающим его к каталки, как делается обычно ради безопасности. Он не подавал признаков жизни, но и не казался мертвым, в отличии от стоящего перед ним на коленях живого существапо-другому и не скажешь о горе мышц, затянутых в халат оливкового цвета, не сходившийся сзади на спине, обхваченный наспех поясом.
Человек этот держал руку с засученным рукавом Кирилла Самуиловича, где краснела красного цвета «бабочка». На полу рядом катался шприц, на который сразу обратила внимание Марина, подняла и исчезла, буквально убежав в сторону лабораториисвоевременно решение будет иметь свои положительные последствия, а пока спецназовцы, вопросительно смотрели на онемевшего, а точнее, будто в беспамятстве оцепеневшего человека, пока Захар Ильич не подал команду обыскать его, определить личность, узнать есть ли такой в центре, от куда был этап, а пока неизвестного сопроводить в самый надежный изолятор и глаз с него не спускать.
Сам же директор центра, исчез так же быстро, как и его помощница, а через пятнадцать минут в ворота влетали три огромных джипа черного цвета с одинаковыми номерами с флажками РФ, из которых после остановки у подъезда выбежали вооруженные люди, разбившиеся на две группы, одна из которых направилась к боксу-изолятору с задержанным, вторая в кабинет директора.
Захар, е-мое, че за спектакль?!
Это я у тебя хочу спроситькак такое возможно, притом, что эти исследовании предмет государственной важности! Между прочем, подпись Президента на документе стоит!
Нууу
Что «ну»! Сначала предмет исследования увозят в неизвестном направлении, теперь, я даже не знаю, что это за тип оказался в машине реанимации и что находится в шприце!.. На последних словах в кабинет влетела Шерстобитова даже не соизволив спросить разрешения, на что обо мужчины отреагировали отчаянным остолбинением и громогласным молчанием, зато не молчала ворвавшаяся:
Захар Ильич! И снова белладонна! Только здесь состав уж больно сложный, но разберемся, я вам как химик заявляюэто нечто новое в психотропном направлении «психфарма», хотя по словам Королины, старее говна мамонта
Захар, это кто? Человек в генеральском мундире смотрел на Марину со спины, она его и совсем не заметила, повернувшись на голос только сейчас, и взглянув вопросительно нагло, будто спрашивая: «А сам то ты кто?!»
Этооо мой сотрудник, многообещающий, специалист по «реактивному психозу» иии, вообще специалистМарина Никитична Шерстобитова
Оно и видно, что в армии не служила!.. Генерал с усмешкой посмотрел на довольно большие губы, дорогой брючный костюм, обтягивающий стройные формы, деловой умелый макияж, хотя и удивился отсутствию длинных ногтей
Я майор, между прочем Прошу прощение, товарищ генерал-лейтенант, сами понимаете, экстремальная ситуация, разрешите продолжить?
Ну раз экстримальная будьте любезны
Есть! Так вот «беладона» та же, что и на смывах пота с одежды Буслаева, ну в смысле сбор тот же, значит, этот крепыш, имеет отношение к происходившему с «Гомером» в том самом центре Может быть это не наше дело она вежливо посмотрела на генерала и продолжила:
и нам не стоит суваться, но что-то подсказывает, что ни оборонка, ни любое другое ведомство к этим разработкам отношение не имеет
Почему?!.. Одновременно произнесли оба.
Да потому, что состав любого средства с компанентом белладонны не устойчив к окружающей среде, то есть готовить смесь придется непосредственно перед применением, а потому для «массового применения», так сказать, не подойдет, только для разового, ну, типа вот так вот, кого-то из строя вывести, «овощем сделать», лишить воли, и так далее, то есть частое применение в спокойных условиях
Майор, познания такие откуда?
Так, я же судмедэксперт
Но вы разве не психиатр, раз специалист по «реактивному»?
А запас карман не жмет! Это моя вторая специальность, есть и еще парочку
Понятно Будьте любезны, теперь по порядку о применении, белладонны, ваши предположения, конечно
Захар Ильич нужно принять меры в отношении это здоровяка, сдается он не просто санитар, да и не просто крепыш
Уже девочка моя, уже Вот и генерал по этому поводу тут
Шерстобитова
Слушаю, товарищ генерал
А на основе этой донны, вы вот сможете сделать нечто, отключающее волю
Так этого выше крыши, вон берите транквилизатор любой и
Нам любой не нужен, но только тот, применении которого контролировать можно Сделаете?
О как Попробовать можно, но сначала изучить, ну и я, конечно, не такого уровня химик, хотя ничего сложного здесь не вижу Дадите команду, согласуете с Захаром Ильичом, займемся Но мне кажется, что работа с Буслаевым представляет больший интерес
Если я правильно осведомлен, Буслаев ваш, типа груши созревший на ветке: упадетразобьется, останется висетьсгниет Ну вы ж хотите быть подполковником
Капитаном второго ранга, хотя я на дембель собиралась
ВМФ?
Именно
Служите пока
* * *
Состояние сопровождающего Буслаева «медика», с точки зрения психиатрии представляло интерес, но его возможные навыки, что исходило из задачи, которую он собирался выполнить, однозначно вызывали большие опасения, в случае выхода его из этого полушокового состояния. Так же было совершенно не понятно, кто его «хозяева» и что они способны предпринять, поэтому после разговора генерала с Лагидзе было принято решение сделать ложное этапирования задержанного в одну из закрытых тюрем, а на деле запереть в подземный бункер центра, куда доступ будут иметь только два человека из медперсонала, остановились на самом директоре и, конечно, Марине Шерстобитовой. Весь бункер, где поместили и Кирилла Самуиловича и его «попутчика», обслуживали два санитара, выбранные из пациентов, с диагнозами олигофрения. Огромные, более двух метров, кучи мышцпо два центнера весом, не имеющих равных в силе, причем не приобретенной, а имеющейся от рождения, с очень маленькими головами, и еще более низким уровнем интеллекта, не поддающиеся ни на каким ухищрения, оба немы.
Злоба была им чужда, хотя гнев обостренного чувства справедливости иногда имел ужасные проявления, особенно в моменты, когда обижали близкого им человека, такой был только один у обоих, и конечно, читатель догадался, что им была Марина, которую оба принимали матерью, так и обращаясь к ней в коротеньких записочках.
Эти создания, очень восприимчивые к чужим эмоциям, были способны оказываться проницательными и предупредительными, как звери в моменты повышенной опасности. Заговаривать с ними было бесполезно, поскольку они были, к тому же и глухи, именно поэтому и полагались на эмоциональный фон, свое биополе, зрение, очень четко предупреждавшее их о намерениях человека.
Несколько подумав, Лагидзе решил спрятать, как читатель понял, в один из трех боксов изоляторов в подвале и Буслаеваочевидно, что он кому-то представлялся опасным. Найти это место было довольно сложно, ибо и работники имели весьма смутное представление о нем и точно из сегодня работающих никого там не было, даже на экскурсии.
Боксы, оборудованные по последнему слову техники, снимающей и записывающей не только видео, звуки, но физические параметры, благодаря, как специальным датчикам, вмонтированным в стенах, потолок, пол, но внедренным в тело человека. Ни одно изменение не упускалось из виду, а сама система позволяла использовать себя, в том числе и как детектор лжи.
Все показание приходили на компьютер в лаборатории, с которой мы уже знакомы, так же, как и двумя ее работниками, фанатично преданными своей работе молодыми людьми. Иногда они не выходили за пределы большого зала по нескольку дней, занятые обработкой информации, не заметив пролетевшего времени.
То есть всего шесть человек касалось информации о поступивших в центр двух пациентах, понимали же кто они только двое.
В боксе «Гомера», как его сразу окрестили, создали атмосферу схожую со средиземноморской, добавили воздействия масла эвкалипта, инфракрасного излучения, подобного русской печьки, с подачей свежего фильтрованного воздуха, что должно было ускорить восстановительный процесс, что и наблюдалось. Королина, подруга Марины, пришла к выводу, конечно, пока теоретическому, что именно попало в организм несчастного, и попыталась предложить составы некоторых антидотов, что пока не осмелились применить, поскольку точно не было известно, что именно попало в кровь Кирилла Самуиловича.
Второй же бокс пронизывался волнам ультразвука, атмосфера напитывалась воздухом, имеющим не достаточное количество кислорода, зато изобилующим углеводородом с неопасным для жизни человека уровнем, с примесью компонента, нарушающего правильную деятельность вестибулярного аппарата, что лишало сил и воли. Капельницы, не содержали достаточного количества питания, необходимого для полноценной жизнедеятельности, при этом имея в своем составе все необходимое для мозговой деятельности. В таком состоянии предполагалось продержать пациентов неделю, максимум две, что позволит и восстановить организм, насколько это возможно, снять необходимые показания, особенно были интересны данные мозговой деятельности слепца, ни на миг не прекращающие высокую активность, будто он вел очень активную жизнь в мире подсознания, оставаясь здесь только телом.
При этом его мозг оказывался способным выбирать, необходимую ему энергию из окружающей среды, алгоритм чего пытались определить врачи, правда совершенно безуспешно, так и не поняв, каким образом внешняя преобразуется во внутреннюю. Лагидзе, предположил было источник внутри самого человека, пополняемый, как он сказал волей Создателя, но на большее человеческих знания не хватало. Приборы только и могли аккуратно отмечать ее рост и трату, находящихся в прямой зависимости от активности мозга.