Помню Тебя, любимый Певец.
Письмо
Здравствуй, Коленька!
Илюша пока не выздоровел и в садик не ходит, вчера была ещё температура, но, правда, уже небольшая. Пришла к нашим молодым рано утром, сын уже умчался на работу, невестку отпустила по своим делам, а мы с Илюшенькой остались на хозяйстве.
Утром было морозно, на градуснике за окном минус пятнадцать, но солнечно, светло и синее ясное небо. Я не помню такого холодного октября, последнее время до самого Рождества всё тепло и тепло. Помнишь, три года назад, в эти же дни я тяжело заболела гриппом, а когда поправилась, мы с тобой поехали в пансионат на Клязьминском водохранилище. За время болезни я очень похудела, ничего кроме минеральной воды не пила, не ела, а там шведский стол шикарный, и это было ужасно, потому что я, как ненормальная, ела всё подряд и, конечно, поправилась потом дома худела. Тогда, в начале декабря, на удивление, была зелёная трава, цвели какие-то мелкие белые цветочки на берегу, а на аллеях парка, особенно около пихт, росли кругами непонятные большие грибы, похожие на моховики, и ещё на старых деревьях мы видели вешенки, помнишь? Чудеса просто.
А в этом году на Покров землю припорошило снегом, как будто кулич посыпали сахарной пудрой. Коленька, вот ты в командировке больше года уже, и на Пасху не ел моих куличей, а тебе так нравится, как я их готовлюс курагой, изюмом, ванилью, корицей и орешками! А запах какой!
И вот из-за этого холода мы с Илюшей сидели до обеда дома, смотрели «Ну, погоди!», читали книжки. «Колобок», «Репка», «Теремок» его уже не интересуют, но нравится Корней Чуковский. Ты знаешь, Коленька, мне тоже очень нравится Чуковский, и чем больше читаю, тем больше нравится. Ну прямо в детство впадаю! Нашим детям я на ночь всегда читала «Краденое солнце», «Муху-цокотуху», «Айболит», да не читала даже, а рассказывала наизусть. А ты не любил читать вслух.
После обеда распогодилось, мы выпили горячего молока с ванильными сухариками, и я рискнула пойти с Илюшей погулять, так как температуры у него уже не было, и он был весёлый и активный. Оделись тепло и вышлисолнышко светит, небо синее, бодрость такая!
Гуляли по той пешеходной улице за парком, где нет движения, где сейчас высаживают на клумбах разные цветы в зависимости от времени годато нарциссы и тюльпаны, то ромашки и анютины глазки, то астры и хризантемы. Идём мы тихо, спокойно, Коленька, как вдруг вижу я впереди показалось, что собака какая-то особенная, а гляжукозлик, серый, с бородкой, с длинными рожками. Это выглядело забавноМосква, красивая улица, выложенная плиткой, клумбы, газоны, усыпанные опавшими листьями, а по ним бегает буквально «серенький козлик».
Помнишь, на одной стороне этой пешеходной улицы находится бассейн, а рядом небольшая конюшня. Из этой самой конюшни и сбежал озорник, но, поскольку он был ручной, то далеко не убегал, а всё прыгал рядом. Две девчушки хотели его поймать, но не получалоськак только они устремлялись к нему, он отскакивал в сторону, а когда никто не двигался, старался подойти к людям, всё-таки домашний был. Девочки звали его: «Тимошка, Тимошка, стой!» Козлик подошёл, тут они его схватили за ошейник и увели в конюшню. Жаль, что я не сфотографировала эту сцену на мобильный, получились бы интересные фотографии.
Потом Илюша катался на качелях на детской площадке, потом пошли домойя побоялась гулять дольше, всё же недавно у него температура была. Тут Настя пришла, Илюша к ней: «Мама, мама, я козлика видел!»
А я, Коленька, принесла нашей невестке две сумки тёплых вещейона же носила всё в обтяжку, всё коротенькое, узенькое, теперь же в её «интересном» положении всё стало мало, а впереди-то зима. Жилетку принесла пуховую, помнишь, на базаре давно покупали? Она в хорошем состоянии, а главное, очень тёплая, длинная и тонкая, и можно надеть под любое пальто.
Принесла ещё два своих зимних пальто, они тоже и лёгкие, и тёплыесверху ткань типа болоньи и подкладка из синтепона. Ты, наверное, уж и забыл, в чём я зимой ходила! Одно пальто светло-песочного цвета, длинное, с меховым капюшоном, другое чёрное, типа полупальто с большим пушистым воротником из чернобурки. Настя выбрала чёрное, значит, я буду ходить эту зиму в светлом. А зачем же молодым тратиться на новое пальто, когда и в моём можно сезон походить, правда, Коленька?
Пришла к себе домой поздно вечером, выпила чая с молоком и батончиком «Рот-Фронт», приняла горячий душ, надела тёплый махровый халат и уснула, Коленька, прямо в этом халате, даже не сняла его, не помню, как свет погасила.
И спала сладко до самого утра, как Илюшенька. Сил вечером уж не было, поэтому вчера не написала тебе.
Жду, не дождусь, любимый, когда закончится твоя затянувшаяся командировка.
Целую, твоя Катя.
В электричке
Ольга Сергеевна едва успела на электричку в 13 часов, до Москвы было ровно два часа езды. Будни, середина дня, на платформе никого.
«Сяду в третий вагон, там, может быть, народу больше», подумала она.
Но в вагоне было всего три человека вместе с ней. Минут через пятнадцать вошли четыре цыганки, и одна из нихпрямо к Ольге Сергеевне. Встала почти вплотную, слегка наклонилась, смотрит пристально:
Дай погадаю, красавица! Если не хочешь сглаза, дай денежку! Сегодня праздник у нас.
Ольга Сергеевна избегала цыган и никогда с ними не разговаривалапросто уходила. А тут в вагоне почти никого и они
«Какой праздник? Не знаю. Дать что ли, чтобы она ушла? » и протянула двадцать рублей, деньги тут же исчезли в кармане цыганки.
Дай сто рублей, я их подержу только, потом отдам, и будет у тебя всё хорошо, дай.
«И надо же мне было вступить с ними в разговор!» огорчилась Ольга Сергеевна.
Между тем, цыганка, одетая в модную кожаную куртку и длинную зелёную юбку, зашла в купе напротив и положила деньги под сиденье на пол, потом сразу почему-то подняла их.
«Какой-то ритуал? подумала Ольга Сергеевна. Кто же их поймёт».
Дай, красавица, сто рублей, не пожалеешь, к Ольге Сергеевне подошли остальные трое цыганок.
Дай руку, погадаем тебе, всё узнаешь!
Уйдите ради Бога от меня! воскликнула Ольга Сергеевна, и это подействовалоцыгане ушли.
За окном электрички моросил мелкий частый дождь, мелькали тёмные ели, тоненькие берёзки, размашистые сосны. Хвойный лес сменялся лиственными перелесками, полями, заросшими небольшим кустарником, ивняком. Цвела в низких сырых местах душистая и пушистая таволга, недалеко от неё красовался иван-чай, соцветия которого розово-сиреневым нежным облаком покрывали большие поляны.
«Какая красота!» восхищалась Ольга Сергеевна.
Уважаемые пассажиры, здравствуйте! Предлагаю вашему вниманию защитную сетку на магнитах от комаров и других насекомых, сетка удобна, надежна, послужит долго, отечественная, цена триста рублей, предлагала женщина-продавец, стоя в проходе вагона.
Ваш билет, два контролёра подошли к парню напротив Ольги Сергеевны.
Я опаздывал, не успел.
Покупайте билет у нас.
Парень полез в карман, другой, растерялся.
Извините, забыл кошелек дома.
Тогда выходите.
Подождите, вмешалась Ольга Сергеевна, сколько за билет?
Дала нужную сумму, контролёры ушли.
Спасибо вам большое.
Ничего, всё бывает. Ты в Москву едешь?
В Москву. Неделю работаю, неделю дома, сынишка родился полгода назад, жена детдомовская, трудновато без бабушек-дедушек, а мои далеко, да и со здоровьем у них проблемы.
Бог в помощь, всё будет хорошо, улыбнулась Ольга Сергеевна.
Лицо парня озарила улыбка, трогательная, наивная, он задумался и стал смотреть в окно.
Здравствуйте, дорогие пассажиры! Прибор для поискаОльга Сергеевна не расслышала. Посвистишь, и он ответит, продолжал продавец.
«О чём он?» подумала Ольга Сергеевна.
Ближе к Москве народа становилось больше, как и продавцов.
Прибор для поиска ключейнезаменимая покупка, демонстрирую вам его действие, продавец посвистел в свисток, и в ответ раздался мелодичный звук то ли ключей, то ли другого предмета.
Вот если бы так же легко можно было найти любимого человека, сказал сосед напротив и, вздохнув, добавил. Один раз и на всю жизнь.
Потом прошли продавцы носков и колготок, газет и журналов, средств защиты от клещей, комаров и других вредителей, продавали мороженое, орешки, шоколадки
Прошла черноглазая смуглая, восточная женщина с чебуреками.
Чебурэки-чебурэки, громко, с акцентом зазывала она.
«Раньше продавали пирожки с капустой, картошкой, а теперь одни чебуреки», с грустью подумала Ольга Сергеевна.
А теперь у нас одни чебуреки, сказала бабушка в белом платочке, сидящая напротив, как будто прочитав её мысли.
Из задумчивости Ольгу Сергеевну вывел певец с гитарой, появившийся в начале вагона, в трёх метрах от неё. Это был крепкий сероглазый мужчина лет пятидесяти, одетый в военную форму. Он смотрел ей прямо в глаза и будто только для неё, с чувством, громко и выразительно запел:
Призрачно всё в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим
Двое мужчин, стоящие рядом, дружно, во весь голос подхватили, словно только этого и ждали: "А для звезды, что сорвалась и падает, есть только миг, ослепительный миг"
Ольга Сергеевна рассмеялась, глядя на вдохновенных артистов, и невольно стала негромко подпевать: "Счастье дано повстречать иль беду ещё"
Оказалось, те двое, что подхватили песню, были такие же пассажиры, как все. Когда троица закончила, раздались аплодисменты. Потом бросали денежку в сумку. Проходя мимо Ольги Сергеевны, главный певец улыбнулся ей и помахал рукой.
Перед Клином снова появились цыганки:
Ай, кому погадать, нагадать! Дай руку, красивый!
Знаете, обратилась к Ольге Сергеевне ближайшая соседка, мою знакомую вот так обчистили до нитки. На станции тоже подошли, заговорили, загипнотизировали, она их к своему дому подвела да вынесла деньги, и немалые. И потом они её подкарауливали, и она всё выносила и выносила деньги, целый месяц это продолжалось, пока муж разобрался. Такой ужас, просто напасть.
Помогите ради Бога, помогите, прошу вас, буду молиться за вас, ваших детей, за всю вашу семью, посмотрите, люди добрые, на меня, громко взывал к помощи хрипловатый женский голос.
Ольга Сергеевна с трудом разглядела в проходе молодую девушку инвалида, маленькую, худенькую, ноги у нее были ампутированы до половины бёдер, она передвигалась, сидя на маленькой тележке и отталкиваясь от земли руками в грязных резиновых рукавицах.
«Как после войны», горестно вздохнула Ольга Сергеевна, раскрывая кошелёк.
Все пассажиры тоже давали милостыню несчастной.
На пригородных платформах асфальт был мокрый от тёплого летнего дождя, уютно шелестящего по крышам. А в Москве в это время расцветала липа
Она манила к себе
своим светом,
трепетно дрожащим в ранней утренней дымке, ослепительно-ярким в знойный летний день, льющимся золотым потоком осенним вечером, мерцающим и серебристым лунной ночью
манила цветом,
красным от всполохов зари морозным зимним утром, оранжевым от сияния спелых гроздей рябины, манила жёлтым листом, зависшем в седой осенней паутине между деревьями, манила зелёным покрывалом весенней зелени и голубой россыпью упавших с неба незабудок, манила синей черникой, собранной в тенистом овраге и фиолетово-бордовыми соцветиями сирени, случайно выросшей рядом с юными осинками
она манила запахом
свежести после летнего ливня, благоуханием цветущих трав и земляники, грустным ароматом опавших листьев, запахом сена и первых снежинок, упавших на ладони
манила звуками
дрожащих на ветру листьев и дождя, шелестящего между деревьями, раскатами грома, жужжанием шмеля над клевером, гаданием кукушки и шуршанием ёжиков в траве
это была поляна на опушке леса, рядом с моим домом, совсем близко
Ле-на! Ле-на!
Ле-на! Ле-на! кричал перед окнами роддома высокий худощавый парень с длинными волосами, в джинсах и тёмной футболке.
Леон неожиданно замолчал, потому что рядом остановилась немолодая женщина в белом халате и косынке, завязанной сзадито ли акушерка, то ли медсестра.
Ты что же это так раскричался, не на футболе ведь, строго сказала она и, помедлив, спросила. Жена?
Жена. Увидеть хотел.
В какой она палате?
В одиннадцатой.
Это на первом этаже. Скоро всех мамочек переведут на второй, а пока они ещё здесь, ладно, иди уж к своей ненаглядной, окошко её второе от угла справа.
Спасибо. Она сказалапозови меня.
Позови её, милый, позови, кормление у них сейчас только недолго. И вот ещё, женщина улыбнулась, ты погляди-ка, что на заборе пишут и пишут и ведь стираем, закрашиваем каждый раз, а всё равнона следующий день снова.
Парень оглянулся, сзади на заборе, поверх ещё свежей краски большими буквами было написано: «Люблю тебя!». Он засмотрелся, а когда повернулся, женщина в белом халате уже ушла. Парень подошёл к приоткрытому окнувторому от угла справа, постучал, позвал:
Ле-на!
И вскоре у окна появилась девушкарусые волосы небрежно заколоты в пучок, веснушки, голубые глаза, худенькая, она просто утонула в безразмерном больничном халате.
Лен, ты вы как?
Девушка наклонилась и подняла с кровати малютку, завёрнутую в линялую больничную пелёнку непонятного цвета.
Смотри твой нос и глаза, и реснички длиннющие, как у тебя, Костик, она поднесла ближе к окну свёрток, из которого выглядывало розовое личикозакрытые глазки, чуть курносый носик, смешно чмокающий рот, светлые волосы.
Какой маленький
Ну что ты, три восемьсот очень даже большой.
Кормление закончилось, раздался громкий голос медсестры, кладём деток на тележку аккуратно, мамочки, аккуратно, бочком друг к другу. Молодой человек, отойдите от окна.
Приду завтра, Костик помахал жене рукой и направился к выходу, ошеломлённый и счастливый.
В воротах роддома он столкнулся с Викторомсоседом по дому.
Привет, Костик, тебя можно поздравить. Кто?
Сын.
Как думаете назвать?
ПавелПавлик. А ты к кому пришёл? Костя никак не мог вспомнить, чтобы жена Виктора, которую он видел часто, готовилась стать мамой.
Понимаешь, у нас ведь проблемы с детьми. Обследовались, лечились и вот решили А тут из роддома позвонили: «Девочка отказ». Мы думали недолго, а документы уже готовы были.
А мама кто?
Нам знать не положено. Сказали только, что студентка, приезжая, живёт в общежитии, встретила, полюбила, поверила А он, как узнал о ребёнке, сказал: «твои проблемы». И исчез. Хорошо, что родила.
А вымолодцы! Жму руку. Теперь на детской площадке увидимся с колясками. Женепривет!
***
Ле-на! Ле-на! кричал высокий худощавый парень в джинсах и тёмной футболке, стоя перед роддомом.
И вот уже появились в окнах Лена, Таня, Наташа, Ирочка, Галочка, Лизонька «зайчик», «лапочка», «кошечка», «солнышко», «радость моя» «моя»
Ле-на!
Павлик, не кричи. Наверное, сейчас у них кормление, обратилась Елена Петровна к сыну и подумала:
«Всё-таки удивительно, что мою невестку тоже звать Лена»
Молодые мамы смотрели в окна роддома, их лица, будто невидимой печатью Свыше, были освящены особым тихим сиянием, а на заборе о чём-то вечном всё так же спорили воробьи, и поверх ещё не высохшей краски большими буквами было написано: «Люблю тебя!».
Примечания
1
Ах, как птицы поют! песнопениеиеромонах Роман, в миру Александр Иванович Матюшин
2
Грустная маленькая звёздочка была так высоко, слезинка поцеловала твои губы, и яЗдесь и далее в рассказе цитируется песня британского эстрадного певца Энгельберта Хампердинка «Тень твоей улыбки». Англ.
3
Бытие, Гл.1, 2.
4
Взгляни мне в глаза, моя любовь, и ты увидишь всю мою любовь и то, что ты значишь для меня. Англ.
5
Бытие, Гл.1, 3-5.
6
Тень твоей улыбки, когда ты уйдешь, раскрасит все мои мечты и зажжет рассвет. Теперь, когда я вспоминаю весну и всю радость, которую приносит любовь, я вспоминаю и тень твоей улыбки. Англ.