Валерий Попов и его герои
Герои Валерия Поповаобыкновенные мальчишки, которых можно встретить в любой школе, на любом дворе. Стремление к неизведанному, активное отношение к жизнивот что привлекает в них. «Мы ленивы и нелюбопытны»эту фразу герой книги повторяет каждый раз, когда хочет подзадорить ребят, вызвать у них стремление бороться и искать, потому что он, как и писатель Валерий Попов, более всего не приемлет равнодушия.
Первая взрослая книга В. Попова «Южнее, чем прежде» вышла в 1969 году, когда ему исполнилось тридцать лет. В 1963 году он окончил Ленинградский электротехнический институт имени В. И. Ульянова-Ленина. Как специалист, электрофизик, он много ездил по стране. Впечатления от этих поездок, встреч с людьми и вошли в эту книгу. В 1970 году вышла книга рассказов для детей «Все мы не красавцы». Пять лет спустя также в детском издательстве выходят рассказы о телевидении «Ти-Ви», затем «Похождения двух горемык» (1978), «Кубик, который чуть не потерялся» (1980), «Нас ждут» (1984).
Став профессиональным писателем, В. Попов много работает в детском кинематографе. В 1971 году он поступает и затем успешно заканчивает сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии.
Уже в первой книге для детей проявилось своеобразие видения мира В. Попова, характеров людей. Вот как он представляет своего героя:
«Почему-то считается, что мальчишки должны быть сорванцами. А я был другим. Я не лазил через заборы. Не бил стёкол на переменах. Я был потенциальным ябедой. Каждый четверг по дороге домой меня окружали мои одноклассники. Они били меня портфелями, в которых лежали пеналы. Я приходил домой и шёл к бабушке. Она рассказывала мне свои странные истории. В них не было богатырей, без разбору отрубающих головы. В них действовали какие-то чудики, во всём находившие смешное...
В очередной четверг я стоял в тупике, а у выхода из него собрались кружком мои мучители. И вдруг я заметил, как смешно у них торчат вешалки. Почти у всех. Смеющегося человека бить очень трудно. Озадаченные одноклассники разошлись».
Персонажи В. Попова неистощимы на выдумки, из-за своих фантазий часто попадают в комические положения. Писатель слегка преувеличивает особенности их характера, чудаковатость, и это сразу выделяет их, делает запоминающимися.
Лирическим героем многих детских книг В. Попова, от имени которого ведётся повествование, является Саша Горохов. Саша растёт от книги к книге, всё больше узнаёт об окружающем мире, но самое важноетот нравственный багаж, который он накапливает. Честное отношение к труду, мастерское владение своим деломвот что одинаково необходимо в любой профессии.
Иногда приходится слышать разговоры ребят о том, что, мол, в наш век все важнейшие научные открытия уже сделаны, величайшие вершины покорены, белых пятен на земле не осталось,следовательно, делать нечего, можно и на диване всласть поваляться, и в подъездах с магнитофоном «побалдеть». Против этого убеждения и выступает В. Попов в повести «Тёмная комната». Её герои увлечены вполне современными научно-фантастическими идеями. А за открытиями им не приходится далеко ходить: они находят неизвестный подземный ход в подвале своего дома, построенного ещё в девятнадцатом веке. Пустующая тёмная комната в квартире Гаги Смирнова представляется им то чёрной дырой, которая втягивает людей, перемещая их в пространстве и времени, то местом контактов с «внеземными цивилизациями». Остров на задворках кажется необитаемым.
Не беда, что и тёмная комната, и кочегарка, и остров обретают впоследствии свою вполне объяснимую историю,важен не результат, а путь к открытию. А открытие они всё-таки совершают: тёмная комната таит в себе эхо войны.
Валерий Попов мастерски владеет юмористической палитрой: он мягко посмеивается над незадачливыми искателями приключений в «Похождениях двух горемык», создаёт остроумную пародию на шпионскую литературу («Случай на молочном заводе»), которую так любят некоторые ребята. Но его смех становится более жёстким, когда он рассказывает о Дзынемальчике, поражённом душевной ленью и равнодушием («Превратись во что хочешь»). Писатель прибегает к жанру сказки. Его Дзыня похож на Емелю («По щучьему велению»), но, обладая сказочными возможностями, он не способен ничего создать, только потребляет.
«Что посеешь...»повесть об известном учёном-селекционере, лауреате Государственной премии Георгии Ивановиче Попове. В основе её судьба отца писателя, прошедшего нелёгкий путь от голодного деревенского мальчишки до крупного учёного, занимающегося выведением новых сортов ржи. И опять вспоминается фраза, которую мы привели в начале. В самом деле, как мало знаем мы о простом, ежедневно потребляемом нами продуктечёрном хлебе. Сколько загадок таит в себе древняя наука о хлебопашестве, занимающаяся сегодня изучением генной инженерии, выведением новых сортов зерновых культур. Рассказ о научных достижениях захватывающе интересен, полон драматизма, но за открытиями В. Попов не забывает о человеке, создавая яркий, незаурядный характер учёного, с его жизнелюбием и упорством, радостью познания нового. Он не предаётся отчаянию при неудачах и не обольщается лёгкими успехами. Он призывает повнимательнее оглядеться вокруг и вступить на неизведанный путь, где вас обязательно ждут новые открытия и обретения.
ДЕД, С ИГОЛОЧКИ ОДЕТ
Я сидел вечером дома: надо было кое над чем подумать. Неожиданно звякнул звонок. Я удивился: у родителей были свои ключи, из друзей я никого не ждалсо всеми установились достаточно прохладные отношения. Я даже немножко испугалсякто же это?но всё же взял себя в руки, открыл дверь. На площадке стоял дед с обычным своим выражением лица: щёки глубоко втянуты, глаза, наоборот, задумчиво вытаращены, голова вопросительно повёрнута слегка вбок. Увидев меня, дед в знак приветствия ещё подвытаращил глаза, потом кивнул и молча вошёл.
Он повесил тяжёлое своё пальто, обвисшую бывшую тёмно-зелёную шляпу, снял галоши (меня, честно говоря, слегка коробила эта допотопная его привычканосить галоши, но что поделаешь: дед!). Я слегка удивился: где он так сумел измазать галоши глиной? Хоть он жил и работал за городом, всё равно в таких галошах раньше не приезжал.
Один?проговорил он.
Так точно!отрапортовал я. У нас с ним давно уже выработалась привычка разговаривать слегка насмешливо.Прошу!Я показал рукой на кухню (у меня в комнате были разложены кое-какие бумаги, если честно говоритьстихи, я и не хотел, чтобы дед их читал).
Дед, кряхтя, болезненно сморщившись, придерживая поясницу, побрёл. Я посмотрел ему вслед, потом на пальто и галоши в прихожей. «Дед... с иголочки одет!»едва заметно усмехнувшись, подумал я.
Я вошёл за ним на кухню.
Ну, что нового?всё ещё продолжая морщиться, проговорил он.
Всё нормально!как обычно, ответил я.Всё хорошо!
Что хорошего-то?недоверчиво проговорил он.
Всё!бодро ответил я.
А!Ещё сильнее сморщившись, он махнул рукой.Мне кажется, ваше поколение мало на что способно!
Ну почему прямо уж так?Я засмеялся.Ну, хочешь, отличный кофе тебе сварю? Наверняка никогда такого не пил! Недавно научился!
Я вскипятил в специальном кувшинчике с длинной ручкою воду, одновременно размолол горсть коричневых зёрен в кофемолкеразнёсся удивительный запах,потом соединил воду и размолотые зёрна, поставил кувшинчик на газ и, как только поднялась пена, сразу снял кофе и разлил в чашечки.
Ну и что?разглядывая густой, почти не льющийся, а тянущийся напиток (высший класс!), недоверчиво проговорил дед.Это надо пить?
Я слегка обиженно пожал плечом: многие мечтают о таком кофе, а он! Дед недоверчиво сделал маленький глоток. Мы некоторое время молчали.
А я сейчас с кладбища еду!вдруг, снова болезненно сморщившись, проговорил он.
А что там было?испугался я (вот откуда такие грязные галоши!).
ДаГалю Тарасову хоронили!вздохнул он.Помнишь, может, на станции профессор Тарасова была?
Помню... кажется,пробормотал я.
Вот...произнёс дед и вдруг печально усмехнулся.Я специально потом остался там, походил. Хоть посмотрю, думаю, что и как: ведь, когда самого привезут, не увижу ничего.
Ну и как там?проговорил я.
Да так себе.Он вздохнул, прихлебнул густого кофе и взглянул на меня.Слушай, а дай лучше горячего молока: я что-то простыл!
Пожалуйста!Обидевшись, я с чёткостью и спокойствием робота открыл холодильник, достал банку молока, налил в тазик, поставил на газ. Молоко быстро закипелов тазике стала быстро подниматься белая пористая шапка. С точностью до микросекунды выбрав момент, я выключил газ, и шапка осела.
О!вдруг оживился дед.Вот ты скажи мне: отчего молоко так кипит? Ни вода, ни суп так стремительно не поднимаются, а тутр-раз!чуть зазевалсяи уже перелилось?
Дед обожал делать такие открытия из живой природы, а потом требовал, чтобы и я тоже догадался: пытался пробудить мой дремлющий мозг, как он говорил.
Ну... не знаю.Я пожал плечом.Наверно... молоко нагревается более быстро, чем вода!
Эх ты!Глаза его радостно заблестели.Нагревается быстрее! Не в этом вовсе дело!
Ну а в чём?
Смотреть надо уметь! От воды и супа пар поднимается!
А от молока разве нет?
То-то и оно!
И куда же пар девается?Я на всякий случай усмехнулся.
В том-то и дело, что никуда. Недавно об этом задумалсяи открытие сделал! Оказывается, молоко сверху клейкой плёнкой покрыто и, когда закипает оно, плёнка эта не выпускает пар и он быстро накачивает её, как мяч, словно поршень вверх идёт, и, если не выключить огонь, всё выплёскивается! Понял?!Он задорно шлёпнул меня по колену.
Понял,холодно проговорил я, а про себя подумал: «Тоже мне открытие, кухонного масштаба! Понял, как молоко выкипает! Очень интересно!»
Но дед колоссально обрадовался, развеселился. Он опустил в тазик ложку, намотал на неё толстую пенку, показал мне: «Видал-миндал?»и, подмигнув, сунул ложку в рот. Потом налил себе молока и стал прихлёбывать.
Да, а тетрадку прочитал?!Вдруг снова всполошившись, он вытаращил глаза.
Какую тетрадку?
Как какую? Которую я тебе принёс!
A-а... Нет ещё. Не успел.
Я вспомнил: в прошлый свой приезд с селекционной станции, где дед работает, он оставил мне тоненькую тетрадкув ней сестра его, живущая до сих пор в деревне, написала свою биографию с детства до последних лет. Я заглянул тудатам было накарябано что-то неразборчивым почеркоми тут же её и закрыл.
А скажи...Он вдруг прикоснулся ко мне как-то осторожно и сконфуженно, как к больному.А что-нибудь на свете тебе интересно?
Ну почему же... многое!сказал я.
Да? Ну скажи тогда: какая сейчас погода на улице?
Я отодвинул штору, посмотрел.
Мерзкая!усмехнулся я.
Ну а какая конкретно?
Я пожал плечом.
Да-а.Он даже с какой-то жалостью посмотрел на меня.Плохо же ты живёшь, если природа тебя не касается!
Ну касается... немножко,проговорил я.
Немножко!повторил он.Мы, помню, с самых ранних лет на природу смотрели во все глазаи интереснее ничего нет, никакой театр не сравнится, никакой телевизор!
И... на что же вы смотрели там?
На всё! Но может, всё дело в том, что от природы вся жизнь наша зависела, от неё кормились,а вы теперь даже не понимаете, что откуда!
Понимаем! Я же был у тебя на полях!
Был! Ну и что ты видел там... внук агронома?
Грязь!Я усмехнулся.
Грязь!проговорил он и снова с жалостью посмотрел на меня.Бедные вы, бедные!Он вздохнул.У нас каждый день года был полон событий! А у вас!
У нас тоже бывает... иногда!обидевшись, проговорил я.
Иногда!повторил он.А у нас событие было каждый день!
Каждый?
Каждый!задорно проговорил он.
Ну... и какие же это были события?с некоторой уже завистью поинтересовался я.
Рассказать?!
Я глянул на часы:
Ну расскажи.
ДЕД С ДВУХ ЛЕТ
Знаешь, от чего зоркость человеческого глаза увеличивается?сначала спросил он.
Нет. От чего?
От голода! Когда человека особенно ребёнокголодный, он сразу всё вокруг очень чётко начинает видеть! И соображать тоже. В деревне у нас очень рано человек начинал понимать: что сам сделаешьтолько то и поешь! Как в деревне говорили у нас: «Как потопаешь, так и полопаешь»! Поэтому мы очень зорко вокруг смотрели. С двух лет, а может быть, и раньше. Особенно это проявлялось ранней весной, когда все запасы кончались. Бывало, ходишь за матерью: «Мам, дай хлебца!» А она: «Так нету, сынок». Поэтому знаешь как мы ждали весны, когда хоть что-то из земли начнёт расти?! Вы сейчас, наверное, и не помните, какое число,а мы тогда каждый день считали, особенно весной. Как только снег сойдёт, солнышко пригреет, так мы сразу бежим в поля. Знаем уже, что должны вылезти из-под земли всякие съедобные растения. Вот ты какие растения знаешь?
Лопух!крепко подумав, ответил я.
Вот именно!усмехнулся дед.А мы, только научившись ходить, уже десятки растений зналии не просто с виду, но и на вкус!
Ну и какие это были растения?
Много их. Касатка! Такая луковичка, выпускает сочный такой лист, похожий на ласточкин хвост. Ещёкупырь борщевой!Дед даже причмокнул от наслаждения.Вроде морковкихрусткий, сочный!
А сейчас... нигде их нельзя найти?!Я вдруг почувствовал сильный голод, даже слюнки потекли.
Почему же нельзя?проговорил дед.Всюду растут! Только уж не замечает их никто.
Пойдём, покажи!Я поднялся со стула.
Какое время года, по-твоему, сейчас?поинтересовался дед.
Осень, кажется.Я глянул в окно.
А я про весну толкую тебе,сказал дед.
Но когда весна будет, покажешь?попросил я.
А, всё равно ты не запомнишь!Дед махнул рукой.
Почему это я не запомню?обиделся я.
Ну ладно, покажу, когда май придёт. Но ещё раньше, в апреле, важное происходило событиедаже не знаю: с каким событием в теперешней жизни можно сравнить? Корова отелилась! Значит, скоро будет молоко! Все дети это очень даже хорошо понимали, ждали с нетерпением, какой телёночек родится. И вотпочему-то это обычно ночью случалосьвдруг шум, колгота: телёнка тащат из хлева в избу. Он ещё еле стоит, ножки подгибаются. Все сбегаются смотреть, какой он: пёстрый, коричневый, есть ли звёздочка на лбу, как у матери? И теперь надолго уже любимая игрушка у ребят этот телёнок! И не просто играют, а ухаживают за ним, причём уже со знанием, с толком. Взрослые и не подходят к нему, знают: дети всё правильно сделают! Вообще, живность им не в диковинку: зимой в избе то поросят маленьких держат, то козлят. Это сейчас заведут дома щенка или котёнка и счастливы, а тогда по десять поросятрозовых, прозрачных, как фарфоровых,и штук пять козлятокбеленьких, красивыхвсю зиму в избе держали. Козлята особенно нас веселили: как начнут вдруг прыгать по всей избедети радуются, смеются. А козлёнокна сундук, оттуда через всю избу на печь, с печи на полку! Помню, один козлёнок даже в открытую дверцу печи запрыгнул: не успели опомнитьсяон уже там, еле успели за задние ноги вытащить его! Но телёнокэто особое дело. Потому что все уже знают: раз телёнок, значит, у коровы скоро будет молоко, а вкуснее молока ничего я на свете не пробовал. Это сейчаслимонад, пепси-кола, но разве может это сравниться с молоком от своей собственной Зорьки! Первые две недели молока не дают: всё телёнку идёт. Никто и не думает капризничать, требовать молока себе, даже самые маленькие дети всё понимают. Наконец корова раздоится, мать надаивает большое ведротогда оно называлось «конное»,процедит через марлю его, чтобы всякий мусор отделить, и горячее, с пеной, разливает нам по кружкам! Вот это радость была! Вот тут мы и чувствовали раз и навсегда, как накрепко мы с природой связаны! Что ты сам сделаешьто и будет! Ничего не сделаешьничего и не получишь! Больше поработаешьбольше и получишь.
Это я чётко понял лет в пять. Поручили мне корову пасти. А травы ещё нет настоящей, торчит в основном из земли пырей-острец. Корова своими мягкими губами не может его ухватить, потычется и голодная отойдёт. Овца-то вместе с землёй выгрызает его, а корова не может! Так проходили вместе с ней целый день. Вечером мать доитмолока мало, только телёнку, нам нет.
«Плохо ты, Егорушка, Зорьку пас!»мать говорит.
Да я и сам чувствую, что плохо: в животе от голода урчит!