Выбрасывать этих переростков,сказал я.И на следующий год не сеять их!
Правильно!кивнул дед.Но в тех гибридах, которые вроде бы нравятся нам,в двухстах из них тоже «а» маленькое притаилось! И на следующий год два маленьких «а» снова соединятся и снова длинностебельные растения дадут!
Значит, только те гибриды надо отбирать, у которых этого вредного «а» маленького нет! Брать, в которых только два больших «А»!
Правильно! Только как это делать?вздохнул дед.По всем внешним признакам растения с «А» большим и с «а» малым ничем не уступают растениям с двумя «А» большими! И стебель у обоих короткий, и колос одинаковыйи как узнать, в котором из них зараза эта«а» маленькаяпритаилась?
И что же вы делаете?растерялся я.
Работаем!ответил дед.Смотрим, какие растения короткостебельные вырастают, выкапываем их ещё до цветения, в отдельную клумбу высаживаем, чтобы они не соприкасались с длинностебельными, эти отобранные гибриды снова опыляем той пыльцой, которая работает на нас... снова сеем, снова отбираеми наконец через сколько-то лет получаем устойчивый сорт, без отклонений. В отборе растений большое значение интуиция играет и выдержка. И далеко не всегда приходишь к успеху. Я уже тридцать лет рожью занимаюсь, а вывел всего три сорта...
А какие... три сорта ты вывел?пробормотал я.Что-то я подзабыл.
Подзабыл, говоришь?усмехнулся дед.Придётся напомнить. Первый мой сорт ржи называется «гибрид сто семьдесят три».
По номеру делянки, на которой этот удачный гибрид появился!воскликнул я.
Начинаешь соображать!кивнул дед.Сорт этот дал прибавку от двух до семи центнеров на гектар и полегает меньше, чем «вятка»: у «вятки» длина соломы сто восемьдесят, а у него примерно сто шестьдесят.
Двадцать сантиметровнеплохо!оценил я.
Для начала неплохо,согласился дед.Вывел я его в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, и теперь сеют его в Ленинградской, Архангельской, Новгородской, Калининской, Кировской, Вологодской областях,так что во всех этих районах в булочной хлеб моего сорта продаётся в основном.
И у нас... тоже?поразился я.
Что?не понял дед.
И я, значит, тоже этот сорт ем?
Ну,усмехнулся дед.Если ты в булочную не в Москву ездишь, значит, ешь «гибрид сто семьдесят три».
А я ел... и не думал вовсе!проговорил я.
Ну что ж, теперь думай!улыбнулся дед.Но после тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, к счастью, ещё кое-что сделать удалось. В тысяча девятьсот семьдесят первом сдал сорт «ярославна»урожай сороксорок пять центнеров с гектара, то есть добавка, по сравнению со сто семьдесят третьим, приблизительно десять центнеров на гектар. Высота уже сто сорок сантиметровнеполегаемость, значит, ещё улучшилась. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем сдал сорт «волхова»примерно шестьдесят центнеров с гектара, высота в среднем сто двадцать сантиметров. Эти сорта ещё не так распространены, как сто семьдесят третий, но распространятся, потому что лучше.
Здорово... а я и не знал!
Теперь знай!улыбнулся дед.Сейчас вот четвёртый сорт на подходепри выведении его я очень интересный метод применил, никто его пока не использовал!гордо проговорил дед.
Расскажи!попросил я.
Да...Дед с сомнением посмотрел на меня.А терпения хватит?
На тебя мне терпения всегда хватает!сказал я.
Ну тогда слушай... Для этого скрещивания выбрал я «московскую карликовую». Известна она давно, но никто её до меня не брал. Потому что известно широко: ген карликовости у нее рецессивный и, кроме того, один и тот же ген определяет карликовость и скудость колоса.
То есть после второго скрещивания появляется четверть растений с низким стеблем и плохим колосом. Проявляется рецессивный ген «а» малое!отчеканил я.
То есть это уже школьники теперь знают!поглядев на меня, улыбнулся дед.Ну а я всё-таки профессор, немалые деньги получаюмне вроде бы положено подальше заглядывать...
Ну и куда ты заглянул?
Куда?Дед посмотрел на меня.А вот куда! Год за годом продолжал скрещивать я этот гибрид с «вяткой» и вдруг стал получать какие-то странные особиочень мало их было, наверно десятая доля процента, но появление их всю генетику вверх дном перевернуло.Дед почему-то перешёл на шёпот.
И что ты увидел?
Что я увидел? Сказать?Дед почему-то оглянулся по сторонам.Увидел несколько особей... с коротким стеблем... и большим колосом! То есть единый ген, который сразу диктовал и низкий рост, и скудный колос, после многократного скрещивания... расщепился!прошептал дед.То есть маленький рост он по-прежнему задаёт, а скудный колосуже нет. То есть половинка гена в это соединение вошла, а другая отщепилась. Мало таких особей получилось, очень мало, но есть, и они моё открытие подтверждаютрасщепление гена!
А как в последующих поколениях этот... отщепенец себя ведёт?поинтересовался я.
Как?Дед ликующим взглядом посмотрел на меня.Идеально! Даёт абсолютно устойчивое потомство: низкий рост, хороший колос! Да и что, скажем, может его рост изменить, если в нём сидят два маленьких «а», в нашем случае определяющие низкий рост, и никакими «А» большими мы его больше не бомбардируем! Отбор по рецессивному признакутоже открытие моё!Дед выпятил грудь и оскалил зубы.
Ну и как относятся... к открытиям твоим?поинтересовался я.
Аплохо!неожиданно легкомысленно вдруг проговорил он.Ближайшему другу своему и единомышленнику, Алексею Кротову, сказалон огромные глаза сделал: «Не может ген расщепляться! Опомнись!» Ну, это примерно то же самое, если бы кто-нибудь сказал, что электрон распадается... такой же примерно неожиданности открытие!сказал дед.
Ну и что же тебе теперь... как Менделю?расстроился я.Сто лет ждать, пока открытие признают твоё?
Будем оптимистами!бодро проговорил он.Надеюсь, этот мой сорт моё открытие подтвердит!
Да-а...Я даже запарился, пришлось вытирать ладошкой пот, текущий со лба.
Эх!Дед вдруг остановился.Неплохой как раз экземплярпочему-то проглядели. Видишь, и колос большой, и стебель короткий... Ну-ка, давай-ка мне его!
Я начал отламывать стебель ржи, но тут дед, побагровевлысина так и налилась кровью,закричал:
Ты что? Не понял, что ли, ничего? Я тут толкую ему, как мне длина стебля важна, а он посередине отламывает его! Как я мерить буду его? Селекционер должен бережно с растением обращатьсявместе с корнем его выдёргивать, чтобы видеть длину, и осторожно нести, чтобы ни одно зёрнышко не упало!
Извини!пробормотал я и осторожно вынул растение с корнем из земли.
Вот так-то!проговорил дед и осторожно понёс его на двух руках перед собой.
Поле кончилось, начался посёлок. Мы прошли мимо длинного здания с маленькими окнамиконюшни. Конюшню я всегда любил и каждое лето гонял с местными ребятами на лошадях в ночное... Но серьёзно поговорить с дедом о его делах как-то всё не удосуживалсяи теперь чувствовал стыд.
После конюшни пошла улица каменных сараев с высокими воротами. Возле одного из таких сараев, на воротах которого было написано большими чёрными буквами: «ОТДЕЛ СЕЛЕКЦИИ ЗЕРНОВЫХ. САРАЙ6», дед остановился.
Ну, открывай!проговорил он.
Я сначала торопливо надавил на ворота, потом потянул их на себяи с тягучим скрипом они открылись. Мы вошли в огромное темноватое помещение с цементным полом. Перед самым входом была небольшая свободная площадка. Всё остальное помещение от пола до потолка было заложено сухими жёлтыми снопами. Сверху донёсся какой-то быстрый шорох. Я посмотрел наверх. Два ярко-рыжих котёнка гонялись по снопам друг за другом. Я тут даже удивился: как нарочно подобрались под цвет снопов! Не зря существует мимикрияживотные приобретают цвет окружающей среды! И котята тоже когда-то успели подобрать себе подходящий цвет.
За высоким столом из досок сидели две женщины. К столу была привинчена какая-то маленькая машинка, раструбом вверх. В другом конце площадки сидел худой человек в кепке, покрытый толстым слоем пыли. Он сидел на маленьком деревянном стульчике и развязывал, положив его перед собой на пол, пыльный сноп.
Вот, познакомьтесь,сказал дед.Это мой помощник, Николай Васильич!
Помощник улыбнулся, коротко и устало.
А это мой внук Александр!
Я поклонился.
А это помощницы мои!весело проговорил дед, поворачиваясь к женщинам.
Внучок ваш? Похож, похож!заговорили они.
Давай, Николай Васильич,сказал дед.Иди узнай насчёт сеялки!
Николай Васильевич кивнул, поднялся и, стряхнув с себя ладонями пыль, вышел из сарая.
Дед, держа в руках вынутый нами в поле экземпляр, сел на низенький стульчик. Рядом лежала доска с глубокими зарубками.
Вот видишь,сказал дед.Доска эта давно мне уже служит. Вот под эту зарубкусто сорок сантиметровя «ярославну» подбирал, под следующую вот этусто двадцать«волхову», а новый сорт должен за эту вот зарубку не заходитьза один метр!
Дед приложил наше растение к метруколосья слегка заходили за отметку.
Годится!успокаивающе проговорил я.
Надеюсь, это ты не подумавши брякнул?Дед зло посмотрел на меня и отбросил наше растение в сторону.
Я расстроенно замолчал.
Ничего!Дед поднялся.Найдём, что нужно! Вон какой запас!Дед кивнул на штабеля снопов, закрывающие окошки под потолком.
И всё это надо просмотреть?ужаснулся я.
Всё это и ещё пять таких же сараев!усмехнулся дед.И как можно скорее: сев не ждёт!
Он взял из крайнего штабеля огромный сноп, положил его на пол и осторожно развязалрастения с сухим шорохом рассыпались. Дед, присев на стульчик, брал по одному растениюпучок стеблей с колосьями на одном корне,прикладывал к мерке, отбрасывал. Так он перебрал весь сноп, поднялся; осыпав пылью голову и плечи, снял со штабеля следующий сноп, положил, развязал.
Монотонность его движений усыпляла. Из забытья меня вывел голос деда:
Обмолотите, пожалуйста, это, Надежда Ивановна!
Годится?обрадовался я.
Дед молча приложил опять растение к доскеверхушки колосьев не доставали до метровой зарубки. Потом дед снова протянул растение женщине за столом.
Хорошо!сказал я.
Хорошо, но мало,усмехнулся дед.
Женщина сунула колосья в раструб машинки, нажала кнопкумашинка заверещала. Потом Надежда Ивановна вынула пустую солому и отбросила в сторону, а другая женщина выдвинула сбоку машинки ящичек с зерном, взяла со стола громко шуршащий пергаментный пакет, высыпала зерно в пакет. Потом списала какой-то номер с бирки, отвязанной дедом от этого снопа, на пакет и в тетрадь и поставила этот пакет в ряд других похожих пакетов, стоящих в блестящей жестяной коробке,штабель таких продолговатых прямоугольных коробок, уже закрытых, стоял перед ней.
А дед уже стаскивал сверху следующий сноп.
Я вздохнул и присел на корточки.
Притомился?проговорил дед.Быстро! Тогда я скажу тебе, что это только начало дела. Так и быть, ради тебя покажу, что после этого надо делать!
Он взял одну из блестящих коробок, открыл, достал пергаментный пакет, высыпал из него зерно на ладонь, сморщившись, посмотрели высыпал это зерно в большой ящик, где уже была беспорядочно насыпана гора зерна. Потом он высыпал на ладонь зёрна из следующего пакетика, посмотрел и тоже выбросил их в общую кучу.
Чего это ты делаешь?
Так называемый малый анализ,ответил дед.Отбираю только лучшие зёрна для посевакрупные, не пожухлыеи которых много в пакете. Остальные выбрасываю.
Только, наверное, пятый пакет дед поставил обратно в коробку, предварительно ссыпав туда зёрна.
Хорошее зерно?
Дед кивнул.
И знаешь, сколько таких движений надо мне сделать?спросил дед.Несколько сот тысяч! Причём это только лично мненикто, кроме меня, не может решать, сеять эти зёрна или не сеять,всё-таки я сорт, вывожу, а не дядя Вася! Примерно десять тысяч растений отбираем для сева.
Да,проговорил я,слушай... одной вещи я не понимаю... сейчас же осень... а сеют ведь весной?
Рожь, чтобы ты знал,проговорил дед,сеют большей частью осеньюна зиму. Так называемая озимая рожь! Слыхал?
А зачем на зиму-то сеют её?
Затем, что до зимы она проходит очень важные стадии, из земли вылезти успеваети весной уже всё не с начала начинает, а с середины! Раньше поспевает, лучше созревает, иначе не успела бы: лето ведь короткое в наших краях.
Ага!кивнул я и вытер пот. Что-то позорюсь я нынче раз за разом.
Потом дед просмотрел пакеты ещё в нескольких блестящих ящиках и ставил ящики к стенеони уже образовали большое трюмо, отражающее нас.
За закрытыми воротами послышалось тарахтенье, дед распахнул ворота, и в сарай въехало сооружение на высоких колёсах. За рулём сидел водитель, а сзади, на маленьком приподнятом кузове, сидел Николай Васильевич, ещё более запылившийся. Агрегат остановился, Николай Васильевич снял с кузова несколько больших пластин с белыми стаканчиками, торчащими в них.
Женщины стали открывать уже просмотренные дедом зеркальные ящики, брать оттуда пергаментные пакеты и высыпать из каждого пакета зерно в отдельный белый стаканчик.
Вот,сказал дед.Этот набор стаканчиков называется «кассета».
А весь этот агрегатсеялка?
Дед посмотрел на меня, потом кивнул.
Наконец женщины заполнили зёрнами все стаканчики в пластинах, и Николай Васильевич задвинул их в кузов сеялки.
Вот теперь,сказал дед,сеялка пойдёт и всыплет на строго намеченную делянку семена от определённого растения. Взойдёт, на следующее лето вызреети вся картина как на ладони.
Тарахтя, сеялка с Николаем Васильевичем выехала за ворота. Дед подошёл к штабелю и стал снимать следующий сноп.
А пойдём поглядим, как сеялка сеет,сказал я.
Что, надоело уже?Дед посмотрел на меня.Эх ты, товарищ Микитин!проговорил он.
Мы вышли за ворота, пошли к полям.
Навстречу нам попался сутулый дядя в зелёном плаще.
Привет!поздоровался он с дедом.Внучок твой?Он насмешливо поглядел на меня.Не похож.
Мы разошлись.
Кто это?поинтересовался я.
Друг мой, Платон!улыбнулся дед.Селекцией трав занимается, клевера и люцерны. Когда мы с ним вдвоём только переехали сюда, решили по его предложению кур завести, чтобы нормально питаться. Он, вообще, мужик такойвсё время гениальные идеи его посещают. Ну, купили мы у старушки цыплят, посадили их в загон из сетки, стали кормить. К осени выросли ониПлатон говорит: «Ну всёсейчас будет суп!» Открыл ворота, с мешком в руках как прыгнет туда. Ни одной не поймал. Куры нашифыр-р!по всему посёлку разлетелись. Бегали мы за ними, бегали высунув язык. Потом Платон вдруг останавливает двух сопливых мальчишек. «Рогатки есть у вас?»спрашивает. «Ну, есть»,отвечают они. «Дайте-ка!»Платон им говорит. Взяли у них рогаткии ещё недели две по посёлку за курами нашими гонялись, пытались хоть одну подстрелить!Дед захохотал.
Да...Я с некоторой даже завистью посмотрел на него: за семьдесят лет ему уже, а какие весёлые у него друзьяинтересней даже, чем у меня.
Вообще, знаешь...заговорил дед.Чем определяется интересность жизни того или иного человека?.. Уровнем его собственной любознательности. Когда человеку всё интереснои жизнь его интересна. А когда его ничего не интересует...Дед покосился на меня.Дарвин в твоём возрасте... жуков уже сажал в рот! Знаешь хоть, кто такой Дарвин?
Происхождение человека открыл... от обезьяны.
Ну, правильно,усмехнулся дед.Что труд сделал из обезьяны человека... а отсутствие труда... делает всё наоборот!
А зачем Дарвин... жуков в рот сажал?спросил я.
Потому что интересно всё было ему! Идёт однажды по лугумаленький ещёвдруг видит: удивительный жук бежитярко-зелёный! Он схватил его в кулак и держит. И тут второй жук бежитполосатый! Дарвин во вторую руку его схватил. И тут вдруг появляется третий жукжук-олень! Дарвин на секунду оторопел, потом быстро первого жука в рот положил, чтобы не потерять, и жука-оленя схватил! Вот как учёные начинаются! Ты небось жука в рот не положишь!Он с сожалением посмотрел на меня.
Положу!твёрдо сказал я.
Мы вышли на край широкого распаханного поля. По краю его поднимались белые трёхэтажные дома. Из-за крайнего дома с тарахтеньем выехала сеялка и поехала по полю.