Сижу на неубранной постели, давлю на кнопки пульта, тупо смотрю в экран. В голову лезут нелепые мысли. Почему, думаю я, на всех каналах, в том числе и центральных, реклама крутится местная? Выходит, бедных барановцев местные телевизионщики лишают свободы выбора. Какая же это демократия? Вот я, допустим, житель Баранова, хочу смотреть не местный убогий канал (а их в Баранове штуки четыре) и его примитивную рекламу, а выбрал центральный 1-й или «Россию»значит, я и рекламу хочу столичную смотреть
Выключаю телевизор и просто смотрю в стену. Размышляю.
Зачем я, знаменитый человек, сижу в этом маленьком нумере, на этой кровати с чужим, серым одеялом? Зачем я гляжу на этот дешёвый телевизор и слушаю, как в коридоре дребезжат дрянные часы? Разве это достойно моей славы и моего высокого положения среди людей? И на эти вопросы я отвечаю себе усмешкой. Смешна мне моя наивность, с какою я когда-то в молодости преувеличивал значение известности и того исключительного положения, каким будто бы пользуются знаменитости. Я известен, моё имя произносится с благоговением, мой портрет был во всех газетах и энциклопедиях, свою биографию я читал даже в одном американском журналеи что же из этого? Сижу я один-одинёшенек в чужом городе, на чужой кровати, тру ладонью свой больной бок... Семейные дрязги, немилосердие кредиторов, грубость железнодорожной прислуги, неудобства паспортной системы, дорогая и нездоровая пища в буфетах, всеобщее невежество и грубость в отношенияхвсё это и многое другое, что было бы слишком долго перечислять, касается меня не менее, чем любого обывателя, известного только своему подъезду. В чём же выражается исключительность моего положения? Допустим, что я знаменит тысячу раз, что я герой, которым гордится моя Родина; во всех газетах пишут бюллетени о моей болезни, по электронной почте и мобильной связи идут уже ко мне сочувственные адреса от товарищей, учеников и публики, но всё это не помешает мне умереть на чужой кровати, в тоске, в совершенном одиночестве... В этом, конечно, никто не виноват, но, грешный человек, не люблю я своего популярного имени. Мне кажется, как будто оно меня обмануло.
Чтобы совсем не закиснуть с тоски, я прополаскиваю себя под душем, завтракаю в гостиничном буфете кофе с булочкой и, поглаживая ноющий бок, отправляюсь в город. Накануне я выторговал себе полдня личного времени, решив посвятить его знакомству с Барановом. Меня уже покатали по его центру на машине, впечатление предварительное он произвёл. Даже хмурость утра и гололёд под ногами, надеялся я, не помешают мне получше разглядеть-узнать и полюбить этот русский губернский центр, в котором я впервые оказался волею случая. Лица встречных барановцев хмуры под стать погоде. Каждый третий болтает на ходу по мобильнику. Ну да это и в Москве так. Впрочем, я не любитель разглядывать людей, мне интересней в новом месте пейзажи и здания. Уже вскоре я выхожу на Набережную, где открывается дивная перспектива: заснеженная река с фигурками рыбаков и лыжников, за рекой темнеет бесконечный лес, вдоль излучины на городском берегу то там, то здесь среди многоэтажек золотятся купола церквей.
Вот где надо жить человеку и дышать полной грудью!
Я редко захожу в церкви. Да и молиться не умею. Однако ж помню-знаю, что атмосфера внутри храма способна успокоить душу, утишить сердечную тоску. При условии, конечно, если не смотреть на лоснящиеся лица попов и не вслушиваться в их равнодушное бормотание. Я уже совсем было собираюсь зайти в скромную одноглавую церквушку, как вдруг, не доходя до неё, вижу-читаю вывеску на соседнем здании: «Медицинский центр». Рядом на щитезазыв-реклама: «Томография. Полная диагностика за один час»
Видно, сам Господь навёл
XI
Через полтора часа я сижу в своём номере никакой. Я так оглушён, что не в силах даже по-настоящему устрашиться. В голове пульсируют бессвязные обрывки мыслей-дум: «Ну вот и всё Значит, с тёзкой у нас одна судьба Кому-то сообщить надо »
Вспоминаю, что ни разу за сегодняшний день не звонил мобильник. Нахожу его в кармане и обнаруживаю: утром забыл включить звук. На дисплее сообщение о пяти пропущенных звонках от жены и получении двух sms. Одно сообщение от Иванова, второе от жены. Что ей нужно? Открываю: «Почему не отвечаешь?! Срочно позвони, у нас горе!!!»
Я читаю эту эсэмэску и пугаюсь ненадолго. Пугает меня не известие «у нас горе», а моё равнодушие, с каким я встречаю это известие. Набираю номер, звоню. Лидия Петровна, рыдая, сообщает: у Леры диагностирован СПИД. Я хочу сказать в ответ: «А у меня диагностирован» Но вместо этого бормочу: мол, может, ошибка, может, всё будет хорошо
Возвратись скорей!..рыдает в трубку жена.
И правда, думаю я, надо сегодня же ехать
Потом долго сижу на постели, обняв руками колена, и стараюсь познать самого себя. Самое время подводить итоги. Я экзаменую себя: чего я хочу? (Именно «хочу», а не «хотел»в прошедшем времени думать-размышлять никак не получается.) Я хочу, чтобы наши жёны, дети, друзья, ученики любили в нас не имя, не фирму и не ярлык, а обыкновенных людей. Ещё что? Я хотел бы иметь помощников и наследников. Ещё что? Хотел бы проснуться лет через сто и хоть одним глазом взглянуть, что будет с наукой, литературой, вообщеЧТО будет. Хотел бы ещё пожить лет десять... Дальше что?
А дальше ничего. Я думаю, долго думаю и ничего не могу ещё придумать. И сколько бы я ни думал и куда бы ни разбрасывались мои мысли, для меня ясно, что в моих желаниях нет чего-то главного, чего-то очень важного. В моём желании жить, в этом сиденье на чужой кровати и в стремлении познать самого себя, во всех мыслях, чувствах и понятиях, какие я составляю обо всём, нет чего-то общего, что связывало бы всё это в одно целое. Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует моё воображение, даже самый искусный аналитик не найдёт того, что называется общей идеей, или Богом живого человека.
А коли нет этого, то, значит, нет и ничего.
Всю жизнь я ставил себе в заслугу, что не интересуюсь политикой, не вступал никогда ни в какие партии. (Позволял лишь порой шуточки в узком кругу: дескать, нами в последние два десятка лет правит президент Горелпут, страна наша стала Горелпутией, а мы все превратились в горелпутов.) Ну а разве Союз писателейэто не та же партия? Тем более сейчас, когда он разделён на несколько СП явно по политическим мотивам
Я стою посреди комнаты, зажав голову руками. В мозгу утомительно пульсирует фраза-афоризм из «Скучной истории»: «Равнодушиеэто паралич души, преждевременная смерть»
Мне вдруг вспоминается наш Фарисей. Если б он в сей момент очутился в этой гостиничной норе! Взобрался ко мне на руки, заурчал-запел свою песню, которая действует на меня всегда так умиротворяюще Поразительно, почему Антон Павлович терпеть не мог котов?
Легкий стук в дверь. Кому-то я нужен.
Кто там? Войдите!
Дверь отворяется, и я, удивлённый, делаю шаг назад. Передо мной стоит Саша.
Здравствуйте,говорит она, тяжело дыша от ходьбы по лестнице.Не ожидали?
Она расстёгивает дублёнку,садится и продолжает, стараясь не упустить шутливый тон:
Что же вы не здороваетесь?
Очень рад видеть тебя,говорю я, пожимая плечами,но я удивлён... Ты точно с неба свалилась. Зачем ты здесь?
Я? Да вот решила сюрпризом, на вашу премьеру Не рады?
Молчание. Вдруг она порывисто встаёт и идёт ко мне.
Николай!говорит она, бледнея и сжимая на груди руки.Николай! Я не могу дольше так жить! Не могу! Ради истинного Бога скажи скорее, сию минуту: что мне делать? Говори, что мне делать?
Что же я могу сказать?недоумеваю я.Ничего я не могу.
Говори же, умоляю тебя!продолжает она, задыхаясь и дрожа всем телом.Клянусь тебе, что я не могу дольше так жить! Сил моих нет!
Она падает на стул и начинает рыдать. Она закинула назад голову, ломает руки.
Помоги мне! Помоги!умоляет она.Не могу я больше!
В сумочке у неё звонит телефон. Саша судорожно достаёт его, заодно и носовой платок, утирает слёзы, прижимает трубку к уху. Я слышу-узнаю голос Иванова:
Алло! Ты куда исчезла?!
Саша захлопывает телефон, кидает в сумку. Она хватает мою руку, сжимает, впиваясь ногтями, до боли:
Скажи! Говори же: что мне делать?
Всхлипы мешают ей говорить.
Пойдём, Саша, пообедаем,говорю я, натянуто улыбаясь.Будет плакать!
И тотчас же я прибавляю упавшим голосом:
Меня скоро не станет, Саша...
Она не слушает или не слышит.
Хоть одно слово, хоть одно слово!плачет она, протягивая ко мне руки.Что мне делать?
Чудачка, право...бормочу я.Не понимаю! Такая умница и вдругна тебе! расплакалась...
Наступает молчание. Саша достаёт расчёску, причёсывает перед зеркалом свою чёлочку, вытирает потёкшую тушь, подправляет помадой губы.
Давай, Саша, пообедаем,повторяю я.
Нет, благодарю,отвечает она холодно.
Ещё одна минута проходит в молчании.
Мне нравится Баранов,говорю я.Светлый город.
Да, пожалуй... Уютный...Я вообще решила: брошу Москву и буду здесь жить.
Я знаюСаша на такое способна.
Это ты зря!говорю я.Тебе надо жить только в столице иписать, писать и писать
Вы, Николай Степаныч, прямо как Ленин,язвит Саша и вдруг лицо её кривится, искажается гримасой.Это, наконец, жестоко! Тебе хочется, чтобы я вслух сказала правду? Изволь, если это... это тебе нравится! Таланта у меня нет! Таланта нет и... и много самолюбия! Вот!
Сделав такое признание, она отворачивает от меня лицо, смотрит в стену.
Я не знаю, что отвечать. Грустно.
Проходит несколько томительных минут. Саша встаёт и, холодно улыбнувшись, не глядя на меня, протягивает мне руку. Рука у неё холодная, словно чужая.
Поеду домой
Она идёт к двери, отворяет. Я жду, что она обернётся, перед тем как уйти, но Саша не оборачивается.
Я сижу на кровати и слушаю, как в коридоре удаляются-затихают её шаги.
Прощай, мое сокровище!
/2010/
СНОСКИ
1
idée fixe (фр.)навязчивая идея.
2
«Ich sterbe» (нем.)«Я умираю»
3
Например, некоторые примечания к тому с романом «Бомж» выглядели так:
С. 9. Тугрикденежная единица Монголии. В Сибири широко употребляется это слово как синоним рубля, так как, что тугрики, что рублииз одного дерева напилены, разницы никакой.
С. 24. Уже на красный день 7-е ноябряПри советской власти 7-го ноября праздновали годовщины так называемой Великой Октябрьской Социалистической (всёс большой буквы) революции. Неизвестно по какой причине празднично-выходным был и день 8 ноября. Видатьдля официальной опохмелки
Ну и т. д.
4
Гроссман (c нем.)большой, великий человек.
5
Шикса (с древнеевр.)гойка, нееврейка.
6
Бэтриб (с нем.)предприятие, фабрика.
7
In vino veritas! (лат.)Истина в вине!
8
нах хаус (с нем.)домой.