Лэнг пожал плечами и снова посмотрел на темноту за окном. Не зная, что сказать, я промолчал. Изза специфики профессии мне часто приходится исполнять роль исповедника. Я годами учился вести себя как внимательный слушательто есть сохранять безмолвие и давать клиентам время на размышления. Мне оставалось лишь гадать, о чем он думал. Через полминуты Лэнг, видимо, вспомнил, что я попрежнему находился в комнате.
Хорошо. На какое время я вам нужен?
Вы имеете в виду полный объем работы?
Я отхлебнул чай и едва не поморщился от чрезмерно сладкого вкуса.
При плотном графике мы можем уложиться в неделю.
В неделю?
Лэнг мимикой выразил свое недовольство. Я с трудом преодолел искушение напомнить ему, что десять миллионов долларов за неделю работы совершенно не соответствовали минимальной заработной плате в Англии.
Затем, возможно, мне придется еще раз потревожить вас, чтобы залатать возникшие дыры. Однако если вы выделите мне время до пятницы, я соберу достаточно материала, чтобы переписать имеющуюся рукопись. Главное, чтобы мы начали завтра утром и одолели хотя бы ранние годы.
Прекрасно. Чем раньше мы закончим книгу, тем лучше.
Лэнг склонился вперед и принял позу доверительной близостилокти на коленях, стакан между ладоней.
Рут хочет вырваться отсюда. Я сотню раз говорил ей, что она может вернуться в Лондон, посмотреть на детей и дождаться завершения моих мучений с книгой. Но она не желает покидать меня. Должен сказать, что мне нравится, как вы пишете.
Я чуть не расплескал свой чай.
Вы читали одну из моих книг?
Я попытался представить, чем таким особенным рокзвезда, футболист, эстрадный фокусник или участник реалитишоу могли привлечь внимание премьерминистра.
Читал, ответил он без тени сомнения. Недавно мы гостили у одного парня
У Кристи Костелло?
Да, у Кристи Костелло! Замечательная книга. Если вам удалось внести смысл в его биографию, то, возможно, вы сделаете это и с моей.
Он вскочил на ноги и пожал мне руку.
Приятно было познакомиться с вами. Мы начнем работать завтра утром. Я скажу Амелии, и она позаботится о том, чтобы вас отвезли в отель.
И затем он внезапно запел:
Однажды в жизни ты получишь это,
Но не заметишь, что держал его в руках,
Пока не потеряешь гдето,
Погнавшись за журавлем в облаках.
Он указал рукой на меня, затем сделал плавное движение ладонью.
Как там у Кристи Костелло? «Однажды в жизниа именно, в семидесятых годах двадцатого столетия»
Лэнг склонил голову набок и прикрыл веки, словно чтото вспоминал.
В семьдесят седьмом?
Восьмом.
Тысяча девятьсот семьдесят восьмой год! Вот это было время! Читая книгу, я чувствовал, как оно возвращалось ко мне!
Сохраните это настроение до завтрашнего утра, попросил я его.
* * *
Как прошла беседа? провожая меня к двери, спросила Амелия.
Я думаю, нормально. Очень подружески. Он даже несколько раз назвал меня парнем.
Да, он всегда так делает, когда не может вспомнить имя собеседника.
Завтра утром мне понадобится комната, где я мог бы проводить интервью. Еще мне нужна секретарша, чтобы перепечатывать аудиозаписи на бумагу. Я буду приносить ей диски в перерывах нашей беседы. Кроме того, мне нужен файл существующей рукописи для его последующей обработки на компьютере.
Я поднял руку, отсекая ее возражения.
Да, мне известно, что текст нельзя выносить из здания. Но я собираюсь вставлять в него новый материал. Книгу придется полностью переписать, чтобы она хотя бы смутно напоминала мемуары живого человека.
Амелия быстро записала мои требования в свой чернокрасный блокнот.
Чтонибудь еще?
Как насчет ужина?
Спокойной ночи, холодно сказала она и закрыла за мной дверь.
Один из телохранителей Лэнга отвез меня обратно в Эдгартаун. Он был таким же угрюмым, как и его коллега у ворот.
Надеюсь, вы быстро напишете эту книжку, сказал он. Мы с парнями уже запарились жить в этой глуши.
Он высадил меня у отеля и сказал, что заберет завтра утром. Едва я успел открыть дверь в свою комнату, как зазвонил телефон. На линии была Кэт.
Ты в порядке? спросила она. Я получила твое сообщение. Меня обеспокоил твой голос. Он звучал очень странно.
Да? Извини. У меня все нормально.
Мне жутко хотелось спросить, где она находилась в тот момент, когда я звонил ей по телефону.
И что? Ты встретился с ним?
Встретился. Я только что приехал от него.
Ну? Как все было?
Не дав сказать мне ни слова, она предупредила:
Только не говори свое любимое: «Очаровательно».
Я кратко отвел телефон от уха и показал ей средний палец.
А ты умеешь пользоваться моментом, продолжала она. Надеюсь, тебе попадались на глаза вчерашние газеты? Похоже, ты создал прецедентпервый зафиксированный случай, когда крыса забирается на борт тонущего судна.
Да, я видел газеты.
Мой голос прозвучал излишне настороженно.
И я собираюсь расспросить его о том случае.
Когда?
Когда наступит подходящий момент.
Она издала шумный возглас, в котором соединились веселье, ярость, презрение и недоверие.
О, да! Спроси его! Спроси, зачем ему понадобилось незаконно похищать британских граждан, вывозить их в другую страну и передавать в руки палачей. Спроси, знает ли он о пытках, которые агенты ЦРУ применяют во время допросов. Спроси его, что он планирует сказать вдове и детям человека, который умер от сердечного приступа
Подожди, перебил я ее, ты диктуешь слишком быстро. Повтори второй вопрос, который мне нужно задать ему.
Я начала встречаться с другим человеком, сказала она.
Поздравляю, ответил я и отключил телефон.
После этого мне оставалось лишь спуститься в бар, чтобы немного успокоить нервы. Помещение было декорировано под старую харчевню, куда бы капитан Эхаб мог заскочить в конце трудного дня, проведенного за китобойной пушкой. Столы и сиденья, сделанные из старых бочек, гармонировали с античным неводом и ловушками для лобстеров, которые висели на деревянных стенах. Парусные шхуны в бутылках чередовались с фотографиями парней, гордо державших в руках свой впечатляющий улов. Эти рыболовы были теперь такими же мертвыми, как и их рыбы, подумал я. Мрачный юмор слегка разогнал мое тоскливое настроение. Большой телевизор над стойкой бара показывал хоккейный матч. Заказав себе пива и чашку вареных моллюсков, я сел за столик, откуда был виден экран. Хоккей меня мало интересовал, но спорт всегда помогает забыться на время, поэтому я тупо смотрел на то, что имелось в наличии.
Вы англичанин? спросил мужчина, сидевший за столиком в углу.
Наверное, он услышал мой заказ. Кроме нас двоих, в баре больше никого не было.
Как и вы, ответил я.
Значит, мы соотечественники. Вы сюда на отдых?
Мне не понравился его панибратский тонтипа «эй, паренек, подкинька мой мяч для гольфа». Его полосатая рубашка с потрепанным отложным воротником, спортивная двубортная куртка, тусклые медные пуговицы и синий носовой платок, торчавший в верхнем кармане, все это мигало скукой, как маяк Эдгартауна.
Нет, на работу.
Я продолжал следить за игрой.
А чем вы занимаетесь?
Он держал в руке бокал, в котором плавали кубики льда и кружочек лимона. Интересно, что он пил? Водку с тоником? Или джин? Я отчаянно пытался не поддерживать беседу с ним.
Разными делами. Извините.
Я встал, прошел в туалет и вымыл руки. Из зеркала на меня смотрел человек, которому удалось поспать лишь шесть часов из прошлых сорока. Когда я вернулся в бар, на моем столе стояла чашка с моллюсками. Я заказал напиток, но подчеркнуто не стал покупать выпивку для моего земляка.
Какоето время он молча наблюдал за мной, а затем многозначительно сказал:
Говорят, что Адам Лэнг на острове.
Я повернулся и посмотрел на него. Ему было около сорока пяти лет. Стройный, сильный, широкоплечий мужчина. Серые, с металлическим оттенком, волосы зачесаны назад. В нем чувствовалась военная выправка, но такого тусклого и неопрятного качества, словно он в своей жизни в основном полагался на пищевые пакеты для ветеранов от общества милосердия.
Да? спросил я бесстрастным тоном. Он здесь?
Так говорят. Вы случайно не знаете, где он обитает?
Нет. К сожалению, нет. Еще раз прошу прощения.
Я начал поедать моллюсков. За моей спиной раздался шумный вздох. За ним последовал перезвон ледяных кубиков, когда мужчина поставил свой пустой бокал на стол.
Сученыш, сказал он, проходя мимо меня.
Глава06
Мне часто приходится говорить с клиентами на такие личные темы, что к концу опроса они чувствуют себя, как после сеанса психотерапии.
Утром, спустившись в ресторан на завтрак, я не увидел отставного вояки. Девушка за стойкой администратора сказала, что, кроме меня, в отеле на данный момент не проживало других постояльцев. Она также заявила, что не замечала здесь британца, одетого в спортивную куртку.
Я проснулся в четыре ночиулучшение на два часа, но явно небольшое. Меня немного пошатывало от слабости в ногах и от похмелья, поэтому я даже усомнился в реальности вчерашней встречи с земляком. Чашка кофе дала мне заряд бодрости. Чтобы прочистить голову, я пересек дорогу и дважды обошел вокруг маяка. Едва я вернулся в отель, подъехал минивэн. Пора было отправляться на работу.
Я думал, что главной проблемой первого дня станут уговорысначала чтобы заманить Лэнга в комнату, а потом чтобы удержать его в кресле на срок полноценного интервью. Но странно, когда мы добрались до особняка, он уже ожидал меня. Амелия решила, что мы должны использовать кабинет Райнхарта. Переступив порог, я увидел бывшего премьерминистра в кресле у стола. Он был одет в спортивный темнозеленый костюм. Закинув ногу на подлокотник, Лэнг перелистывал книгу о Второй мировой войне, которую взял с ближайшей полки. На полу рядом с ним стояла чашка чая. На подошвах кроссовок остался песок. Я догадался, что он делал пробежку по пляжу.
Привет, парень, взглянув на меня, сказал Лэнг. Готовы начать?
Доброе утро, ответил я. Сначала мне нужно подготовить аппаратуру для записи.
Конечно. Действуйте. Не обращайте на меня внимания.
Он снова уткнулся в книгу. Я открыл наплечную сумку и выложил на стол орудия труда литературных призраков: цифровой диктофон «Sony Walkman» с пачкой минидисков MDR74 и блоком питания (опыт научил меня не полагаться только на одни батарейки); серебристый ноутбук «Panasonic Toughbook», который был чуть больше книги в твердой обложке и легче многих увесистых романов; пару черных блокнотов «Молексин» и три новые шариковые авторучки «Джетстрим» от фирмы «Mitsubishi Pencil Со»; и, наконец, два белых пластмассовых адаптераодин британский с многоштырьковой вилкой и один с конвертером для американских разъемов. Изза профессионального суеверия я всегда использовал одни и те же предметы и раскладывал их в особом порядке. Кроме того, у меня имелся список вопросов, составленный на основе книги, которую я купил в Лондоне, и дополненный вчерашним днем сразу после прочтения рукописи Макэры.
Вы знали, что немцы начали строить реактивные самолеты еще в 1944 году? внезапно спросил Лэнг. Вот, посмотрите!
Он поднял книгу и показал мне фотографию.
Это просто чудо, что мы их победили.
У нас не было дискет, сказала Амелия. Только флэшки. Я загрузила файл с рукописью на одну из них.
Она протянула мне небольшой предмет размером с пластмассовую зажигалку.
Вы можете скопировать текст в свой ноутбук, но я боюсь, что если вы сделаете это, то мы будем вынуждены оставлять ваш компьютер здесь, запертым на ночь в сейфе.
И войну Америке объявила Германия, добавил Лэнг, а не иначе.
А есть какието причины для такой паранойи?
Книга содержит потенциально секретные материалы, раскрытие которых еще не одобрено кабинетом министров. К тому же существует риск, что определенные средства массовой информации предпримут любые бессовестные действия, чтобы завладеть этим текстом. Возможная утечка данных подвергнет опасности рекламную кампанию издательства, с которым мы заключили контракт.
Ты действительно засунула всю книгу в эту маленькую штучку? спросил Лэнг.
В нее можно поместить больше сотни таких книг, терпеливо ответила Амелия.
Потрясающе, сказал Лэнг, покачав головой. Знаете, что хуже всего в жизни таких людей, как я?
Он с громким хлопком закрыл книгу и положил ее на полку.
У вас нет контакта с миром. Вы не ходите в магазин. Ктото делает за вас все дела. Вы не имеете в карманах денег. Если мне нужна наличность, я должен попросить ее у одной из секретарш или у одного из охранников. Я ничего не могу делать сам. Я не знаю многих вещей Как называется эта штуковина? Ведь я действительно не знаю.
Флэшка?
Видите? Я даже понятия об этом не имел. Или вот другой пример. На прошлой неделе мы с женой ужинали с какимито людьми в НьюЙорке. Они всегда очень щедро угощали нас, поэтому я сказал: «Послушай, Рут, сегодня вечером по счету платим мы». Я дал управляющему мою кредитную карточку, и он вернулся через несколько минут, краснея от смущения. Оказалось, что возникла проблема. Там есть полоска, которая служит электронной подписью.
Он вскинул руки и усмехнулся.
А моя карточка была не активирована.
Вот! возбужденно воскликнул я. Именно такие детали нам и нужно вставить в книгу. Никто не знает о подобных ситуациях.
Лэнг испуганно расширил глаза.
Я не могу вставлять в мемуары всякие глупости. Люди подумают, что я идиот.
Но эта история очень человечна. Она показывает, на что похожа ваша жизнь.
Я знал, что мы подошли к критическому моменту. Мне нужно было создать у него настроение, которое требовалось для плодотворной работы. Обойдя край стола, я остановился перед Лэнгом.
Почему бы нам не сделать вашу книгу непохожей на другие мемуары? Почему бы вам не рассказать людям правду?
Он рассмеялся.
Тогда это действительно будет сделано впервые.
Вот именно. Расскажите людям, на что похожа жизнь премьерминистра. Оставим политическую кухню в покое. О ней может написать любой скучный пожилой человек.
Я едва не процитировал Макэру, но в последнее мгновение мне удалось удержаться от этого.
Сделайте акцент на материале, который никто не ожидает услышать от вас, на повседневном опыте управления великой страной. Что вы чувствовали по утрам? Что вас напрягало? На что похожа эта изоляция от обычной жизни? Каково быть объектом обожания и ненависти?
Нет уж, спасибо.
Людей очаровывает не политика. Кого вообще волнует политика? Нас очаровывают людиподробности из личной жизни высокопоставленных персон. Вы считаете такие детали естественными для себя. Они обычны для вас. Поэтому вы не можете выделить те факты, о которых хочет знать читатель. Их нужно вытянуть из вас. Для этого я, собственно, и здесь. Вместе мы можем сделать книгу не для политических обозревателей, а для простых смертных.
Мемуары для обывателей, сухо заметила Амелия, но я проигнорировал ее, и, что более важно, так же поступил мой собеседник.
Теперь он смотрел на меня подругому. Глаза Лэнга засияли интересом, как будто в его черепе включилась лампочка.
Многие прежние лидеры не справились с этой задачей, продолжил я. Они были слишком неповоротливыми. Слишком неловкими. Слишком старыми. Если бы они сняли жакет и галстук, а затем переоделись
Я жестом указал на его одежду.
в спортивный костюм, например, то это выглядело бы фальшиво. Но вы другой. Вот почему вам нужно написать совершенно особые мемуары для молодого поколения.
Лэнг не сводил с меня пристального взгляда.
Что ты думаешь, Амелия?
Мне кажется, вы созданы друг для друга. Я начинаю чувствовать себя третьей лишней.
Вы не против, если мы начнем записывать? спросил я. В разговоре может промелькнуть чтото полезное. Не волнуйтесь. Диски будут вашей собственностью.
Лэнг пожал плечами и жестом указал на мой «Уокмен». Когда я нажал на кнопку записи, Амелия вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь.
Знаете, что потрясло меня больше всего? сказал я, передвигая кресло, чтобы сесть лицом к нему. Вы, в традиционном смысле слова, не были политиком. Хотя вашу карьеру можно назвать невероятно успешной.