Кукушонок. Окликнул Сергей. Никакого ответа. Леха!
Сергей потянул за ручку. Дверь туалета распахнулась. Внутри никого не было.
Кукушонок! крикнул Сергей. Но, даже если, тот и был где то рядом, то, навряд-ли, услышал бы крик, ветер заглушал звук голоса на расстоянии уже нескольких метров.
Вставайте. сказал Сергей, включая в вагончике свет. Кукушонок пропал. На улице метель. Надо идти искать.
Все начали быстро одеваться. В метель можно заблудиться в нескольких десятках метров от лагеря и замерзнуть насмерть. Нужно было как можно быстрее найти мальчишку.
Идиот! Еще и водку выжрал! со злость сказал Паша. Надо быть таким дураком. Ведь замерзнет же, уснет где-нибудь и не найдешь.
Заткнись! сказал Генка. Не каркай.
Взяли фонари, пошли искать. Разбудили тех кто спал в других вагончиках. Два часа обыскивали лагерь вдоль и поперек. Эрчим надел лыжи и поехал искать вокруг. Далеко уйти от лагеря Кукушонок не мог, но, если даже отошел метров на 5070, найти его в такую погоду было очень мало шансов. Все чувствовали себя подавленно. С каждой минутой шансы на успешные поиски уменьшались. К концу третьего часа поисков, когда уже пропала почти всякая надежда найти мальчишку живым, Сергей решил еще раз осмотреть ангар, просто так, там уже искали до этого, просто, что бы что то делать, что бы не прекращать поиски, не сдаваться. Сергей обошел ангар, освещая каждый уголок фонарем. И, уже от безысходности, поднялся на ступеньку одного из вездеходов и, распахнув дверцу, посветил внутрь. На полу, привалившись к сидению сидела скрюченная фигурка. Сергей запрыгнул внутрь и потряс спящего за плечи. Кукушонок что то промычал. «Живой!» с облегчением подумал Сергей. Взвалив Кукушонка на плечи, он начал выбираться из машины. На полпути от ангара к лагерю его заметили. Подбежали, подхватили Кукушонка. Кто-то побежал искать остальных, что бы сообщить, что поиски закончились благополучно.
Серег, ты шапку-то где потерял? Уши небось отморозил. крикнул Игорь Ильин, пытаясь перекрыть шум ветра.
Я не заметил. просипел Сергей севшим голосом.
Пошли скорее, тебя растереть надо.
Кукушонка раздели и растерли водкой. Сергея Николаич тоже велел растереть. Эрчим намазал Сергею уши, начинавшие отходить от мороза и болеть, какой-то целебной мазью из трав.
Одно ухо, Сергей, ты себе сильно отморозил. Отвалится не отвалится, но след останется на всю жизнь. сообщил якут.
Ну все, потребую у Кукушонка одно здоровое ухо, это же из за него я красоты лишился. Сказал Сергей.
Я могу у него пойти прямо сейчас, пока он спит, оба отрезать. Что бы одинаковые были. Сказал Паша, который ужасно переживал пока шли поиски, а сейчас уже начал успокаиваться, и, на смену тревоге, пришла злость на глупого мальчишку, едва не погубившего себя по собственной глупости.
Повезло Кукушонку, что Серега чего другое не отморозил. заржал Генка.
Николаич поставил на стол еще две бутылки. Для согрева.
Надеюсь, никто в вездеход ночевать больше не отправится? строго спросил он. Руки у Николаича едва заметно дрожали, он боялся, что живым Кукшонка они уже не увидят.
На следующий день Николаич велел Кукушонку зайти к нему для воспитательной беседы. Ребята подшучивали, отпускали шуточки по поводу умело скрываемого пристрастия к спиртному, но зла никто не держал. Все радовались, что обошлось без непоправимой беды. В молодости, все чудили, каждый мог вспомнить какую-нибудь историю про себя. Слава богу, все хорошо закончилось и ладно.
Тихий, чувствующий себя ужасно виноватым, Кукушонок, тенью слонялся все утро по лагерю, а после распоряжения начальства, понуро поплелся к вагончику Николаича. Генка не выдержал и пошел посмотреть в окошко, как будет проходить воспитательный процесс. Подкравшись к домику он аккуратно заглянул в окно, но, к его разочарованию, шторка с обратной стороны была плотно задернута. Остальным тоже стало любопытно. В конце концов вся бригада собралась у вагончика Николаича. Увидеть ничего было нельзя, зато звуковое сопровождение было самое, что ни на есть интересное. К утру снегопад прекратился, ветер утих и погода стояла, хоть и морозная но солнечная и тихая. Вся бригада, посмеиваясь вслушивалась в доносившиеся из вагончика выкрики Кукушонка:
Ой, ай! Я больше не буду!
Эти жалобные вопли сопровождались топотом ног, грохотом и периодическими возгласами самого Николаича:
Я тебе покажу, паразит ты этакий! Я тебя отучу людей до смерти пугать. Сопляк ты мерзопакостный!
Не прибьет он там его? несколько встревоженно спросил Генка.
Да не, поучит немного ремнем и отпустит. спокойно сказал Саня Белов. В прошлом году, летом, был у нас здесь пацан, чуть постарше Кукушонка. Хотел радиограмму в Москву отправить. Девушку с днем рождения поздравить. Все лампы попалил в радиопередатчике. Так его Николаич так воспитал, что он дня три ойкал когда садился. Даже ел стоя.
В этот момент дверь вагончика распахнулась, и из нее вылетел, и не удержавшись на ногах скатился, по железным ступенькам вниз, раскрасневшийся, взъерошенный Кукушонок. Застегивая на ходу куртку, он опрометью бросился к своему вагончику.
Я тебе покажу паршивец! погрозил ему вслед Николаич. Заметив собравшихся зрителей, он грозно рыкнул. Чего тут за делегация собралась? Еще с кем побеседовать? Давай, милости просим, щас каждому расскажу, что к чему. Ржут они стоят, обрадовались!
Ой! кряхтел в вагончике Кукушонок, забившись в угол с кружкой чая. Я думал Николаич меня прибьет. Рука тяжелая, ужас.
Ничего. Николаич он педагог опытный! Знаешь сколько он тут народа воспитал, и никто не помер! засмеялся Паша.
Вечером, когда Кукушонок полез к себе наверх, Генка спросил:
Кукушонок! А ты куда?
Тот с удивлением посмотрев на Генку и, не зная какой еще каверзы ждать, испуганно пролепетал:
Спать.
А мы думали ты теперь в вездеходе обоснуешься, что б с утра далеко не ходить. Встал и уже, считай, на рабочем месте.
Генка заржал, а несчастный Кукушонок, как всегда, покраснев до ушей, поскорее скрылся от насмешек товарищей на своем втором ярусе.
Соня вернулась после празднования Нового года, первого января, ближе к вечеру. Вера отсыпалась, после бессонной ночи, проведенной на улицах Москвы вместе с однокурсниками. Услышав грохот и шум, которым обычно сопровождались все Сонины манипуляции по хозяйству, Вера, заспанная, недовольная выползла на кухню, где буйствовала сестра.
Привет. пробурчала Вера, пытаясь открыть глаза на привычную ширину.
Привет. ответила Соня, как показалось Вере, странно-торжественным голосом.
Соня бестолково переставляла кастрюли и совершала какие-то бессмысленные, на Верин взгляд, действия, ничего не спрашивала у Веры и вообще вела себя как то странно. Казалось, что ее так и распирает желание, что то сказать, но по одной ей известной причине она молчит. В общем, Сонька явно была не в себе.
Что случилось? спросила Вера. Встретила живого Деда Мороза?
Женя сделал мне предложение! скромно потупив глазки и, как показалось Вере, даже слегка зардевшись, сообщила Соня.
О! протянула Вера. На самом деле это «о», в данном случае, означало, что Вера поражена, тем что тормозной Женя все таки решился, спустя четыре года, осчастливить Соню и не дать ей состариться в одиночестве. Но сестре об этом знать не обязательно. Пусть считает это выражением восторга.
Поздравляю. Когда свадьба?
Соня сердито посмотрела на сестру.
Вера! Он мне только вчера предложение сделал. Что, думаешь мы прямо в новогоднюю ночь побежали в ЗАГС заявление подавать? Не все же такие быстрые как ты. не упустила Сонька случая поддеть младшую сестру.
Вера пожала плечами. Да и пожалуйста. Ей то, что. Куда торопиться, теперь можно еще года четыре подготавливаться к подаче заявления. А там, глядишь, еще до первых морщин, уже и муж с женой. И вот оно, счастье.
Соня, решив, что несколько перегнула, испытала легкий укол совести. Она то, теперь, счастливая невеста, а Вера одинокая и, как ей в последнее время казалось, несчастная, хоть и по собственной глупости.
Может в мае или июне, когда тепло будет. уже более мягко сказала Соня.
Ну я за тебя рада. Если ты сама рада. А ты рада? на всякий случай поинтересовалась Вера. Соня подозрительно покосилась на сестру, не скрывается ли в вопросе подвох, и, не найдя к чему придраться, в конце концов подтвердила, что она очень рада и даже счастлива.
Апрель 1991 г.
Это было странное время. Впереди были перемены, но пока еще не пахло грозой, пока еще жизнь шла в привычном ритме. Как затишье перед бурей. Все замерло в оцепенении, в каком то неестественном застывшем спокойствии. Страна жила, еще не зная о своем скором превращении из нерушимого союза братских республик в страну со странным названием СНГ. А уж до РФ было еще совсем далеко. Великая держава уже шаталась и трещала по швам, но для большинства обывателей это, пока еще было совершенно не заметно. Занимавшееся, то тут, то там, жаркое пламя вражды и беспорядков, касалось только тех кто был непосредственным участником событий, кого эти волнения задели напрямую. Для большинства людей это были лишь репортажи из вечерних новостей, да газетные статьи, не вызывавшие особой тревоги. Люди привыкли за минувшие десятилетия к установившемуся укладу жизни, к установившимся порядкам. Всем казалось, что это навсегда. Что никаких перемен не будет. Что может случиться? Мы же великая страна, никто не допустит, что бы мелкие раздоры в отдаленных уголках страны переросли во что то большее. Людей больше волновало, где взять продукты, одежду, другие необходимые вещи, которых в магазинах становилось все меньше и меньше. Пустые прилавки воспринимались как сиюминутное бедствие, как досадное неудобство, а вовсе не как предвестники чего то серьезного. Еще не грянула буря, не потекли кровавые реки межнациональной вражды. Еще не ринулись тысячи и тысячи беженцев, побросав свои дома и все, что нажито за целую жизнь, лишь бы спасти себя и своих детей. Еще было тихо. Еще несколько месяцев относительного спокойствия впереди. Еще можно просто радоваться долгожданному приходу весны. Весна всегда дает надежду.
Март выдался холодный. Температура не поднималась выше нуля. Все жадно ждали тепла, устав от долгой промозглой московской зимы.
В конце марта родители купили Вовану машину. Алина Николаевна потребовала, что бы водитель Родиона Петровича, Валера, лично провел с сыном курс вождения. После того как Валера уверил ее, что Володя готов к самостоятельному выезду на улицы города, Вован был наконец-то допущен за руль, на правах вполне самостоятельного водителя. Это знаменательное событие произошло пятого апреля, а десятого Вован разбил машину, въехав в мусорный бак во дворе собственного дома. Пострадавших было двое: сама машина и железный бак. Сам Вован отделался шишкой на голове, полученной, исключительно, из-за собственной небрежности, так как не пристегнул ремень безопасности.
Алина Николаевна готовила обед и обнаружила, что в доме нет хлеба. Вован великодушно предложил матери свою помощь. В отличие от героини известного фильма, он считал, что наши люди в булочную на такси ездят, а, если у них есть своя машина, то тогда ездят на ней. Взяв у матери список продуктов, Вован, можно сказать впервые в жизни отправился в магазин. Конечно, в детстве его иногда брали с собой мать или бабушка в какую-нибудь булочную или в гастроном, если, как сегодня, вдруг обнаруживалось, что чего-то нет. Но это было очень давно и эти походы почти стерлись из памяти Вована. Он только помнил, что в булочной вкусно пахло выпечкой. Булки он не любил, но запах ему нравился. Так, что сегодня он отправился в магазин с радостью, можно сказать. Во-первых, он ехал на собственной машине, во-вторых, испытывал почти гордость как неоценимый помощник по хозяйству, шутка-ли сходить матери в магазин за хлебом, осчастливить ее наконец на старости лет, а, в-третьих, ему почему-то очень захотелось снова почувствовать этот давно забытый запах из детства булок и свежего хлеба. Всю дорогу Вован радостно улыбался. Вот ведь какой он молодец, такая мелочь, а мать счастлива и самому так на душе приятно.
Вован ходил по большому, освещенному холодным белым светом залу гастронома приоткрыв рот и широко раскрыв ясные серые глаза. Как зачарованный смотрел он на пустые полки и прилавки. В овощном отделе он взял сетку полугнилого репчатого лука, значившегося в списке данном матерью. И, просто из любопытства, с опаской, заглянул в здоровенный железный контейнер, стоявший посреди отдела. На дне железного ящика, из кучки сухих комков земли, торчало несколько тщедушных, сморщенных морковок. Рядом, в другом, но уже сетчатом контейнере стояли бумажные пакеты с картошкой. Судя по виду морковь и картошка были с одного поля. Мелкие черные сморщенные картошины не имели ничего общего с аппетитной гладкой картошкой, которую мешками привозил Валера откуда-то из деревни, и она потом хранилась на лоджии, не чернея и не сморщиваясь. Вован вспомнил как захлебывалась в школе географичка, рассказывая про разные природные зоны нашей страны, про плодородные земли, дающие богатейшие урожаи, про бескрайние сады полные спелых фруктов. Где же это все? Где все эти урожаи? Неужели советские граждане взяли да и сожрали все сразу? Ведь страна огромная. Как такое вообще может быть? Или это заговор хмурых, и всех как одна упитанных продавщиц этого, отдельно взятого магазина, истребивших все продукты, чтобы покупателям ничего не досталось, и теперь мучающихся несварением. Продолжая пребывать в состоянии транса Вован добрался до хлебного отдела. Никакой выпечкой тут не пахло, но, по крайней мере, хлеб был на месте. На одном деревянном поддоне лежали батоны белого. Вован взял один. Слава богу, хоть хлеб соответствовал привычному представлению о еде. Хлеб был мягким и пах хлебом, как и положено. Вован двинулся дальше. Ассортимент бакалейного отдела состоял из перловки и соли. Заказанного матерью риса не было. Вован побрел дальше. Вывеска висевшая над прилавком сообщала, покупателям, что здесь продается мясо и молоко. Ни молока, ни мяса не было. За стеклом витрины сиротливо жались друг к другу два пакета кефира, явно оставленные здесь по недосмотру. Рядом лежало десятка два аккуратных прямоугольных брусочков обернутых в желтоватую бумагу, на которой крупными красными буквами шла надпись «Маргарин». Что такое маргарин Вован не знал и решил, что вполне проживет без этого знания и дальше. В списке была ряженка, пока Вован решал сойдет ли кефир за ряженку, к прилавку подковыляла бабулька.
Слава богу! Успела! тихонько восхитилась она и прижав к груди пакеты с кефиром, переданные ей недовольной продавщицей, бодро посеменила в сторону кассы.
На всякий случай Вован спросил у продавщицы:
А сыр, колбаса какая-нибудь есть? ни сыра ни колбасы в материном списке не было, это был чисто исследовательский интерес.
Продавщица презрительно хмыкнула:
Конечно, вон у меня под прилавком полно! Тебе какой?
Вован чувствовал, что все это не реально. Это просто какой-то странный гастрономический сон, неизвестно почему приснившийся ему.
Володя Телянин вырос в семье, где всегда все было. Он всегда был малоежкой, и мать радовалась, когда Вовчик хоть что-то просил из еды. Если Вован, вдруг, хотел бутерброд с икрой, в ответ обязательно звучал вопрос, с какой именно икрой он хочет сегодня. Если просил колбасы, Алина Николаевна спрашивала какой колбасы отрезать, предлагая на выбор не меньше трех сортов. Бывали конечно случаи когда, что-то, что попросил Володя заканчивалось. Но Алина Николаевна звонила по телефону и, через какое то время, незаменимый Валера привозил полные сумки дефицитных продуктов. Вован не был уж совсем идиотом, считающим, что все живут именно так как его семья. Он бывал в гостях у друзей. И там его не кормили крабами. Но его угощали вкусными щами с мясом, котлетами, бутербродами. Ему не предлагали перловку или сморщенную картошку.
Пытливый, всегда готовый к познанию чего то нового и любопытного, мозг Вована отказывался воспринять увиденное им сегодня. Он категорически противился принимать и анализировать полученную информацию. Ведь сейчас не война, и мы живем не в какой-нибудь нищей африканской стране. Как живут те у кого папа не работает в Министерстве иностранных дел? Ведь они, что-то едят. Ведь на улицах не лежат голодные, умирающие люди? Вовану казалось, что в его голове с ужасным скрипом ворочаются старые заржавевшие шестеренки, которые с каждым оборотом вращаются все с большим и большим трудом и сейчас их совсем заклинит.