Эви понимала, что он имеет в виду. Их семья откладывала деньги, чтобы выкупить один из трех домов, расположенных на выезде из поселка, у их владельца, мистера Фроггетта, фермера. Тот, на который они рассчитывали, был самым маленьким и, соответственно, самым дешевым. Только владение недвижимостью давало возможность распоряжаться собственной жизнью. Тогда Джек мог бы оказывать поддержку Джебу, представителю профсоюза шахтеров, без риска для семьи быть выселенной из дома, принадлежащего управлению шахты. Каждое заработанное ими пенни, за вычетом платы за жилье и питание, шло в общий котел. Туда же шли призы в кулачных боях, в которых участвовал Джек, деньги, вырученные от продажи морского угля и овощей, выращенных на огороде, ковриков, сплетенных матерью, ее, Эви, заработок словом, все.
Будь осторожным, быстрым и сильным, прошептала она.
Послышался голос отца:
Что вы там щебечете? Я держу ухо востро, сами знаете. Твоя кепка на сушилке, парень.
Джек бросил на нее взгляд. Оба покачали головой, и Джек сказал:
Я говорил ей, что молодой Престон будет сегодня на вечеринке. Наш всемогущий и сволочнейший гад-владелец всего вокруг выпускает его из садов на пару часов. Как этот малый может работать там, ума не приложу. Он сказал, что в семь будет в тире, так что я смогу его там застать. Ну, или кто другой.
Джек подмигнул Эви. Она вспыхнула, разрываясь между желанием увидеть Саймона и страхом перед реакцией Джека на предполагаемую новость о ее работе.
Возьми шарф, проворчала она.
Джек ухмыльнулся и поставил сумку у задней двери, перед тем как вернуться в дом и забрать шарф. Эви шла за ним. Ей очень хотелось поторопить его, но она удерживалась. Уже почти три сорок пять.
Джек сдернул с сушилки шарф и кепку. Их отец стоял теперь напротив плиты. Аккуратно сложенная газета валялась на кресле. Он прислонился спиной к решетке очага, зажав в руке трубку, но табак был недостаточно плотно набит и высыпался из чаши.
Странно, обычно он ни крошки не терял. Весь его вид говорил о том, что он хотел начать серьезный разговор. Так он всегда выглядел, когда что-то случалось. Эви бросила взгляд на Джека и подобралась. Так он узнал что-то об Истерли Холле? Или это из-за боя? Он был уже сам не свой, когда вернулся домой. Наступило молчание, нарушаемое только тиканьем часов и потрескиванием пламени, когда оно вырывалось из печи.
Ты что, пап? Она поняла, что говорит как-то пискляво, и откашлялась. Что-нибудь случилось?
Джек рядом с ней стоял не шевелясь. Он всегда так застывал в неподвижности, когда ему нужно было понять, как действовать.
Отец сжал челюсти и сощурился. Рука его дрожала, и он снова просыпал табак. Эта его поза и выражение в глазах Эви почувствовала, как в ней поднимается паника. Ни она, ни Джек тут ни при чем. Именно такой вид был у него, когда шесть лет назад он рассказал им, что потерял работу, потому что закрылась шахта «Верхняя», и им пришлось собрать все свои вещи и отправиться пешком к маминой сестре в надежде, что на шахте «Хоутон» найдется работа. Но работы не было. Несколько месяцев им пришлось наниматься к фермерам на прополку полей, собирать морской уголь, делать все, только чтобы прокормиться. Они ночевали в сарае у тети Пэт, потому что в доме не было места. Оставался только работный дом. Но потом отец нашел работу на шахте Оулд Мод. Она увидела, как ее паника отразилась в глазах Джека, когда он обернулся к ней, потом он снова перевел взгляд на отца.
Папа, начал Джек, ты потерял работу? Почему же ты ничего не сказал нам, ну же?! Почему ты сидишь тут и читаешь газету, как будто ничего не случилось?
Все его неподвижное спокойствие испарилось, он впал в бешенство и, рыча, метался по комнате, заполняя собой все пространство. Шарф и шапку он швырнул на пол.
Я убью этих сволочей!
Огонь, должно быть, тоже разгорелся, потому что Эви почувствовала, что стало невозможно жарко. Так страшно, так ужасно жарко
Этот дом был записан на имя отца. Джек не женат, поэтому он не имеет права записать дом на себя. Их выгонят, и никакая ее кухня их не спасет. Это произошло, и произошло слишком рано.
Она хотела позвать мать, но прыжки Джека не давали ей пройти. Ее всю трясло, с ног до головы. Трясло и трясло.
Прекрати! Прекрати! Теперь она кричала вслух на саму себя. Джек обернулся.
Все-все, лапушка. Извини. Все в порядке.
Она отмахнулась, устыдившись самой себя.
Нет-нет, это я, я! Я просто должна перестать трястись. Должна. Слова давались ей с трудом.
Джек шагнул вперед и обнял ее.
Все будет хорошо. Честно, мы справимся, лапушка. Не волнуйся. Я найду, где нам жить. Я буду работать в две смены и смогу заплатить за жилье. Мне девятнадцать лет, я сильный, я отличный забойщик, не хуже других в шахте.
Его голос теперь тоже дрожал. Рядом с ней стоял не взрослый сильный мужчина, а испуганный мальчуган, понявший, что жизнь и надежды опять рухнули.
Они немного постояли вместе, потом она выпрямилась.
Я смогу помочь больше, у меня будет
Голос отца прервал ее:
Послушайте меня.
Он стоял, полуобернувшись, не глядя на них. Трубку он положил на полку над очагом. Масляная лампа рядом с жестяной банкой, в которую их мать складывала деньги для оплаты жилья, совершенно закоптилась. Эви забыла ее помыть. Она должна это сделать вот прямо сейчас. Должна переломить их судьбу, должна все делать правильно. Она помоет лампу. Отец продолжал:
Послушайте меня. Я ваш отец, я несу за вас ответственность, так что прекратите шуметь. Я не потерял работу, я поменял ее. Слышите? Я поменял работу.
Теперь он повернулся к ним лицом.
Джек отпустил ее. Они оба ничего не понимали. Как он мог поменять свою работу, ведь он был старший забойщик? Отец кашлянул, как будто в подтверждение своих слов, и взглянул на руку. Потом взял трубку с полки, стиснув ее так, что пальцы побелели.
Джек сделал шаг к нему, схватил его за руку и тряхнул с такой силой, что табак высыпался из трубки на коврик. Он пристально смотрел отцу в глаза. Тот не произносил ни слова. Оба молчали. Эви ничего не понимала. Что происходит между отцом и сыном?
Мне предложили Голос отца был сиплым, как будто ему больно было произносить слова.
Расскажи, заговорил Джек, лицо его стало таким же белым, как все его недавно вымытое тело. У шахтеров всегда белое тело, потому что они не бывают на солнце. Интересно, почему в голове появляются такие глупые мысли именно в тот момент, когда происходит что-то ужасное? Она увидела, что папа стряхнул пальцы Джека, как будто не мог выносить его прикосновения. Теперь он поднял руку.
Ради семьи. Я согласился на работу, которая всем нам поможет, вот и все.
Он напрягся, слегка приподнявшись на носках и сжавшись такую позу принимает Джек, когда выходит на ринг. И брат как будто подражал ему. А ее они исключили она осталась по другую сторону ринга.
Что же ты сделал? задал вопрос Джек, но его голос звучал так, будто он уже все знал или боялся, что знал. Его лицо теперь было лишь в дюйме от лица отца. Что, черт побери, ты сделал?
Теперь он снова рычал.
Предлагают только одну работу крепильщика. Ты же не согласился на нее? Ни один Форбс не перейдет на сторону Ублюдка Брамптона. Нет, папа, нет!
Он отшатнулся и босыми ногами принялся пинать сушилку, стоявшую рядом с жестяным корытом. Эви бросилась вперед и стала оттаскивать его назад, как можно дальше от отца. Джек вывернулся. Она снова схватила его за плечо, стараясь держать крепче и радуясь, что мама на крыльце не видит всего этого. Не должна она это видеть.
Подожди, Джек, дай папе сказать. Голос ее теперь был ровным и напряженным. Пусть он говорит.
Она переместилась и встала между ними, тяжело дыша от страха и потрясения, потому что в воцарившемся молчании Эви поняла по смущенному выражению глаз отца, что да, Боб Форбс действительно перешел на другую сторону. В шахте Брамптона крепильщики не должны были состоять в профсоюзе горнорабочих, они состояли в профсоюзе Брамптона, эдаком «клубе руководства». Таков был метод Брамптона управлять шахтами. Он натравливал одних на других, тем самым ослабляя их, разделяя и властвуя.
Отец снова заговорил, по-прежнему стиснув трубку.
Работу мне предложили, когда Фред Скривенс потерял ноги. Хороший заработок, и вовсе не в управлении, как ты думаешь, Джек. Это работа десятника по креплению, я отвечаю за безопасность, и, повторяю, заработок очень хороший. Как крепильщик я вместе с другими постепенно лишу Брамптона возможности разделять нас. Я стану возводить мост между шахтерами и управлением. Кроме того, нам нужны все деньги, которые мы только сможем заработать, и как можно скорее, потому что никто не знает, какие условия нам предложат, когда в силу вступит Акт о восьмичасовом рабочем дне. Но то, что я знаю наверняка, это что нас ожидают большие беды, и ты это тоже знаешь.
Папа замолчал. С минуту ни один не произносил ни слова. Оба стояли замерев.
Никогда, Эви знала, она не забудет этой сцены две неподвижные фигуры друг против друга перед пылающим очагом, с одной стороны папино кресло, с другой мамино. В полной тишине слышно было только тиканье часов да треск и гудение огня, бросавшего отблески на сушилку, корыто, циновку, шкафчик для посуды, который они когда-то нашли на берегу, когда собирали уголь и принесенные морем доски.
Подумай об этом, мой мальчик, ведь в следующем году мы перейдем с двенадцатичасовой смены на восьмичасовую, а нас кто-нибудь спросил об условиях? Представители профсоюза взялись протолкнуть соглашение. А ты слышал, что они обсуждают? Кто-нибудь слышал? Нас обошли, и теперь из-за этого идет уже речь о забастовке. Кто знает, сколько времени у нас есть, чтобы накопить деньги и на забастовку, и на дом? Кто знает, сколько времени у меня есть, чтобы попытаться соединить обе стороны, если я вообще смогу это сделать. Тут есть чем заниматься.
Отец махнул трубкой. Джек дернул головой, как будто не мог дольше сдерживаться, но не перебивал.
Ублюдок Брамптон уже потирает руки, он думает, что вся выгода от этих перемен пойдет ему в карман. Он владелец, а они все делают всегда одно и то же, ты сам знаешь. Да, он будет соблюдать требования этого закона, он введет еще одну смену, но сдельные расценки, чтобы компенсировать заработки при более короткой смене, он не введет, он, черт побери, просто урежет их, если судить по тому, как это делалось раньше. И мы все пострадаем. Я, скорее всего, узнаю заранее о том, что готовится. И расскажу тебе. Вы с Джебом разберетесь с этим и решите, что делать. Заранее. А я сделаю все возможное, чтобы крепильщики внимательнее относились к людям и более тщательно проводили проверки. Мы теряем много людей, слишком много. Я уже давно об этом думаю.
Эви никогда раньше не слышала, чтобы отец говорил так долго. Теперь он замолчал и только тяжело и прерывисто дышал. Джек сделал шаг вперед. Эви оттащила его. Джек крикнул:
Ты что думаешь, мы с ребятами этого не знаем? Нечего тут строить из себя рыцаря на белом коне! Брамптона и его чертово правление не переделаешь. Да, мы точно будем бастовать, потому что я не жду, что небеса разверзнутся и чудо снизойдет на нас, а вот с кем будешь ты? Уж точно не с нами. Ты будешь как черноногие, потому что ты перешел на другую сторону. Ты опозорил нас, черт бы тебя побрал! Попросту опозорил.
Эви повернулась к Джеку.
Ты послушай, что говорит папа. Он будет использовать Брамптона. Послушай его. Он будет использовать начальство, чтобы добиться того, что ему нужно, пока это возможно. Он будет использовать их всех, чтобы обеспечить безопасность на шахте.
Джек покачал головой и нагнулся, чтобы подобрать шарф и кепку с пола. Направляясь к задней двери, он сказал:
Отец предал нас. Вот это он точно сделал. Наш родной отец нас предал. Он теперь человек Брамптонов. Он продался.
Хлопнула дверь, и он ушел. Эви и ее отец переглянулись. Он тряхнул головой.
Ты хоть понимаешь. В шестнадцать лет ты все понимаешь. Я буду рядом с нашими людьми во время забастовки, а потом вернусь в забой. Но, Эви, я мог бы улучшить условия на шахте. Бен, мой марра, это понимает. Он объединился с братом, и вся смена тоже участвует.
Она кивнула.
Все, что мы можем, папа, это использовать Брамптонов. И это все, что мы можем сделать. Я поговорю с Джеком во время вечеринки.
Отец опустился в кресло, кашляя и стараясь отдышаться.
Ну что ж, он сегодня задаст жару, когда будет драться. Будет на что посмотреть. Так разозлился, что сотрет в порошок всякого, кто осмелится встать против него. Стоило бы поставить на него. Смех его звучал глухо.
Ты знал, что он дерется, хотя в Рождество ты сказал, что уже хватит?
Отец поднял голову.
Я знаю почти обо всем, что происходит в этом доме. И я знаю, что все мы пытаемся делать что можем. Поступай как считаешь нужным, моя девочка, но не говори маме, что я знаю об этом, потому что ей нравится думать, будто у нее есть тайны.
Он устало улыбнулся и протянул ей руку. В заскорузлые пальцы намертво въелась чернота. Она крепко стиснула его ладонь.
Я поговорю с ним, папа, повторила она.
А папа ответил, смеясь и кашляя:
Тяжело ему придется, когда он узнает, что мы оба перешли к врагу. Но глаза его оставались печальными.
Может быть, у меня не получится, сказала она.
Однажды получится, ответил он.
Глава 2
До Оулд Бертс Филд было десять минут ходьбы, и Эви услышала звуки музыки, едва только вышла из кухни во двор. Вечер был такой чудесный, что любой бы заулыбался. Но Эви уже улыбалась. Она дотронулась до прически. Ветра почти не чувствовалось, можно надеяться, что волосы не разовьются она так старалась закрепить прическу, накрутив несколько локонов на бумажки и нагнувшись над плитой.
Она вышла через заднюю калитку и торопливо пошла вдоль по улице. У водокачки ее окликнула миссис Грант.
Счастливо погулять, Эви, девочка ты наша! Веселись на всю катушку это твой последний день. Рада за тебя, что ты нашла работу. Что за умница мисс Мэнтон! Повезло тебе, малышке, что ты работала у нее. Господи, да ей и самой-то, наверно, двадцати семи лет еще нету.
Эви рассмеялась.
Ну, вижу, новости сюда доходят быстрее телеграфа.
А-а, красавица, на нашей улице все держат ушки на макушке. Мы будем скучать по тебе. А насчет Джека не переживай. Все уладится. Он поймет, как хорошо, что все так получилось с тобой и с твоим папой тоже.
Фартук из мешковины у миссис Грант весь намок и потемнел, после того как ее муж помылся.
Худая и костлявая, но крепкая, как ломовая лошадь, она без особых мучений вырастила шестерых, и это было ей по силам, но в прошлом году один из них погиб в шахте, и с тех пор фиолетовые круги у нее под глазами с каждым днем становились все темнее.
Эви покачала головой.
Я еще ничего не говорила Джеку, миссис Грант. И не хочу, чтобы кто-нибудь рассказал ему, пока сама его не увижу.
Никто не скажет, вот увидишь. А для тебя это лучший день в жизни, потому что ты уже знаешь, что нашла работу, но еще не начала, закатав рукава, трудиться от зари до зари.
Она засмеялась.
Не обращай на меня внимания. Это я от зависти.
Эви прибавила ходу. Мисс Мэнтон появилась через десять минут после того, как Джек в ярости вылетел из дома. Мать сначала заглянула на кухню и шикнула на отца, чтобы тот шел к своим голубям. Проходя мимо Эви, он подмигнул ей. Мисс Мэнтон вошла как раз в ту секунду, как он вышел. Из-под шляпы у нее, как всегда, выбились несколько прядей волос. Она протянула руки Эви.
Умница, произнесла она. Теперь мне придется найти новую повариху, но, чтобы она была не хуже тебя, мне придется долго искать.
Мисс Мэнтон схватила Эви за руки. Мягкие кожаные перчатки были совсем холодными из-за ветра.
Ты на верном пути, милая девочка. Не забудь только, что́ я говорила тебе о миссис Мур. Руки у нее совсем плохие, и она не всегда может делать работу как надо. Ревматизм разбил ей спину, у нее болят ноги, так что ей нужна будет твоя помощь, чтобы продолжать работать. Только она об этом не знает. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
И, не дожидаясь ответа Эви, она торопливо продолжала:
Конечно, ты все понимаешь. Таким образом, ты будешь учиться быстрее. Кроме того, я подозреваю, что она выпивает, чтобы облегчить боль. Будь осторожна и послушна. Защищай ее. Работай, и ты пробьешься в этой жизни. А твой брат в конце концов все поймет.
Она повернулась, собираясь уходить.
А теперь мне пора бежать. Я должна быть на вечеринке из-за Эдварда он собирается даровать там свое благословение. Вот и огорошу его новостью, что ты больше у нас не работаешь. Уж он будет так удручен, можешь мне поверить. Он ведь обожает бараньи ребрышки твоего приготовления, не говоря о свином жарком.
Она замолчала, достала из кармана твидового пальто какой-то конверт и, снова повернувшись к Эви, сказала:
Это тебе, Эви, в благодарность за работу. Надеюсь увидеть тебя на собрании суфражисток в субботу или даже в среду, если сможешь вырваться. Черкни мне пару слов, и я встречу тебя с коляской на перекрестке рядом с Истерли Холлом. В дороге будем говорить по-французски. Понимаешь, я теперь чувствую, что знать другой язык очень важно, особенно если управляешь гостиницей, как ты планируешь. В тебе ведь бездна энергии, моя дорогая. Правда, миссис Форбс? Когда-нибудь у нее будет свой «Клэридж» на северо-востоке, помяните мое слово. Миссис Мур тоже знает французский, хотя притворяется, что ничего не знает, так что, если случай представится, ты Ну все, до свидания.