О, Себастьян. Я легонько пнула его.
О, Нина.
Созвонимся насчет следующей недели. Я бы хотела все же с тобой выпить.
Я не смотрела на Циннию. Я знала, что это ребячество но с ее стороны разве нет? Если я хочу его видеть, что в этом плохого? Разве я желаю ему зла? Разве я на самом деле как стихийное бедствие, каковым она меня считает?
Но она промолчала, а Себастьян кивнул.
Отлично, сказал он.
И вдруг Цинния добавила:
Да, бедная Лиз. О, что там она тебе сказала, дорогой? она повернулась к Себастьяну.
Он пожал плечами, смотря на меня с любопытством.
Не знаю.
Я помню. «Тедди сделала что-то плохое». Она продолжала это повторять. «Я прочитала об этом все. Она сделала что-то очень плохое». Она хорошо изображала, и у меня на голове волосы встали дыбом. Меня знобило даже на солнце.
Она кажется сумасшедшей, сказала я прямо. Я же не Тедди, поэтому все легко объяснить, правда? Попрощайтесь за меня с Джуди, было здорово снова ее видеть. И Марка с Шарлоттой.
Я полюбила Шарлотту, с ее застенчивыми глазами и длинными, шоколадного цвета волосами, и на мгновение я почувствовала отчаяние от того, что, наверное, больше их не увижу.
Спасибо, Цинния. Я поцеловала ее старческую, надушенную щеку.
Она повернулась, обняв рукой сына.
Когда они отошли, Малк сказал:
Чего она хотела? Ты что, продала ей органы? Или она собирается омолодиться с помощью обезьян, которых ты для нее разводишь?
Просто перетирали прошлое, ответила я, шагая вперед, чтобы он не заметил, как я покраснела. Обыкновенная чушь из мира Циннии. Но она права, и ты прав. Бедная та женщина. Я не буду ее беспокоить, если снова увижу.
Малк догнал меня и обнял за плечи, и мы пошли к югу.
Что ж, наверное, она права. Мне больно это говорить. Ты знаешь, я люблю Себастьяна, но я никогда не понимал, как ты могла выйти замуж за человека из такой семьи.
Глава 10
В понедельник ее не было в Лондонской библиотеке, и ни в один из следующих дней после того, как мы встретились с Фейрли, хотя я ходила туда на обед каждый день и каждый вечер после работы, когда они были открыты допоздна. Я просто стояла на первом или втором этаже, высматривая ее повсюду, ждала, что, может быть, она сама ко мне подойдет. Но ее нигде не было. В телефонной книге не было ее номера, хотя я прочитала все о ее блестящей карьере (две премии BAFTA, одна номинация на «Оскар», много других наград). Я взяла напрокат «Ветры власти», «Мейбел и благоразумие» и «Всеми правдами и неправдами» три ее самых известных фильма и посмотрела их в своей комнате на ноутбуке. Я искала ее сообщений, подсказок, знаков, которых там не оказалось.
Когда май сменился июнем и настал день рождения Малка, я начала думать, что, наверное, они все были правы, все. Но бросить поиски значило отказаться от мечты о другой жизни, от новой версии себя, от кого-то другого, у кого нет двенадцати экземпляров одной и той же книги, разбросанных повсюду друзей, бывшего мужа, застывшей карьеры. И поэтому я не слушала голоса, твердившие мне, что я ошиблась, смеющиеся надо мной во сне, сидящие по темным углам, готовые наброситься на меня, передразнивая мое собственное воображение, выращенное на детской книге. Я продолжала ждать в библиотеке.
Несколько раз я возвращалась в Хэмпстед и гуляла мимо домиков-замков, размышляя, который из замков ее, молясь, чтобы она вдруг появилась, как Спящая Красавица. Я стояла там ранним вечером, у высокой травы, которая раскачивалась и щекотала мои лодыжки, наблюдала, как лондонцы целенаправленно шагают домой с работы: рюкзаки, кроссовки, солнечные очки, все куда-то спешат, туда, где им надо быть. И я ждала, пока стемнеет, прислонившись к дереву с книгой Агаты Кристи и каждые полминуты поднимая глаза, просто чтобы убедиться, что она не проходит мимо меня. Ничего.
Я знала, что это странно. Но никто не спрашивал меня, где я была. И мало-помалу настал момент, когда все стало казаться бессмысленным, и понемногу я перестала ходить и в Хит, и в Лондонскую библиотеку. Один день, потом два, потом три, и я удивлялась сама себе, но не шла туда. Я читала за своим столом, или болтала со Сью, или бродила по магазинам с Бекки. Каждый вечер я шла домой, притворяясь, что это нормально, что она меня больше не волнует. Я положила фотографии, аккуратно вложив их в конверт, в книгу «Нина и бабочки», потом положила под кровать, где книга примостилась посреди плотных комков пыли. Я сказала себе, что это разумно, что так я буду лучше себя чувствовать.
В первую пятницу июня был день рождения Малка и, так совпало, у Брайана Робсона тоже. Эти два славных парня делили один день рождения, и мне это нравилось; это опровергало теорию Малка и напоминало мне, что совпадения, большие и маленькие, случаются повсюду. Во время обеда я пошла в Теско, выбрать капкейки для Брайана, в честь которого мы устраивали небольшое чаепитие после обеда, и что-нибудь для Малка, чтобы скрыть тот факт, что я так и не успела купить ему подарок.
Примерно без десяти два я шла через площадь Святого Джеймса с вызывающе большой кипой пирожных. Я посмотрела на окна библиотеки, но не остановилась.
Звук автомобильного гудка из-за угла заставил меня снова обернуться. К библиотеке подъехало черное такси, и из него вышла молодая женщина. Ее густые, медово-светлые волосы были убраны в хвост, и она была одета в хороший спортивный костюм кроссовки, шикарный белый топ, облегающие лосины. Ее манера, когда она открывала дверь такси, показывала живую деловитость. Я попялилась на нее няня или секретарша какого-нибудь миллионера возвращается с вечеринки на Нью-Бонд-стрит, когда она пренебрежительно махнула на грубого белого водителя такси, сигналившего им за то, что они задерживают движение, а потом я смотрела с восхищением, как она помогла кому-то выйти из машины, оставаясь совершенно спокойной.
Когда такси отъехало, она и Лиз Трэверс остались на тротуаре, и молодая женщина сказала что-то пожилой, та кивнула в ответ, потом повернулась и пошла по лестнице, спеша, хотя двигалась она медленно. Молодая женщина какое-то время понаблюдала за ней и потом ушла.
Я стояла как прибитая. Я думала подойти к ней, но после того, как она прошла мимо меня, я со всех ног побежала к дверям библиотеки.
Чуть позже в тот же день, когда я вернулась в офис, Сью спросила меня: «А где же пирожные для Брайана, Нина?» И я покачала головой в ужасе, извиняясь. До сегодняшнего дня я не помню, что я с ними сделала и с пиратским тортом для Малка. Наверное, я уронила их в парке, где их сожрали голодные офисные клерки или голуби. Не знаю: я не помню.
Я помню, как побежала по лестнице, на ходу нервно вынимая пропуск пожалуйста, не пропадай, как обычно, и что бежала на второй этаж через ступеньку, почти сбив с ног пожилого мужчину в льняном костюме, безумная, пока не увидела ее, скорее вспышку красного цвета, как она снова исчезла в дебрях стеллажей и за ней захлопнулась дверь.
Осторожно и на этот раз тихо я открыла дверь. Я хотела убедиться, что это она, и я не была уверена, что она хочет меня видеть.
И потом:
Тедди? Тедди? послышался нежный мелодичный шепот. Тедди! Ты здесь?
Мои ноги медленно ступали по железной решетке на полу, когда я увидела кого-то внизу, смотрящего сквозь перекладины, и она ступала то вверх, то вниз, тихо зовя. Ее? Меня?
Тедди? Где ты, Тедди?
Я прокашлялась, чтобы дать понять, что я тут, и шаркающие шаги затихли. Я прошла мимо первого стеллажа с книгами ничего. Я чувствовала ее, ощущала ее. Следующий ничего.
Я снова покашляла и сказала тихо:
Мисс Трэверс? Это я. Нина.
И тогда я ее услышала, у следующего стеллажа. Она напевала песенку себе под нос.
маленькая старенькая Тедди,
Последняя, кого ты видела.
Все они бабочки, осталась только я.
Все они бабочки, осталась только я.
Мисс Трэверс Мисс Трэверс? Я двинулась к ней, примерно на шаг, и она повернулась ко мне, как угловатое животное. Она была крошечная и намного старше, чем я думала. Ее глаза казались даже еще больше.
Ты! показала она на меня. Ты вернулась. Я искала тебя Она замолчала и оглянулась вокруг. Та мерзкая женщина, она ведь не с тобой?
Нет, ответила я, стараясь не улыбаться. Я точно знала, о ком она говорит. Ее нет.
Ах. Я ее ненавижу. Ты ее знаешь? Она вперила в меня взгляд.
Я была замужем за ее сыном. Извините, что мы вам нагрубили, мисс Трэверс.
Она махнула рукой, все еще упираясь в стеллаж.
Не важно. Он хвастался. Он славный мальчик. Я помню его. Милый. У него большие уши. Она хихикнула.
Можно у вас кое-что спросить? сказала я после минутной паузы.
Она кивнула:
Конечно, можно.
У меня есть ваши фотографии. Зачем вы дали их мне? Вы хотите мне что-то сказать?
Какие фотографии?
Я прокляла себя за то, что не держала их при себе.
Молодая девушка, на лодке. И девочка, и ее мать, охотятся на бабочек.
Она вежливо улыбнулась.
Мне очень жаль. Я не знаю такой фотографии. Она огляделась. Эта женщина не с тобой, правда? Ужасная женщина.
Это было похоже на американские горки: у меня закружилась голова.
Нет, мисс Трэверс. Ее нет. Девушка на фотографиях вы сказали, ее звали Тедди.
Лиз Трэверс остановилась.
Тедди. Она придвинулась ко мне, так что мы оказались в нескольких дюймах друг от друга, и я свернула шею, глядя на нее сверху вниз. Да, я тебя знаю. Бедная Тедди. Ты скажешь ей, скажешь ей, что все в порядке?
Я Я не знаю Тедди.
Да знаешь. Я видела тебя с ней.
Нет, с несчастным видом ответила я. Вы не могли меня с ней видеть.
Я видела тебя с ней. В парке.
Я медленно сказала:
Мисс Трэверс, я не знаю, кто такая Тедди. Понимаете, я как раз пытаюсь это выяснить. Связана ли она как-то с моей семьей с моим отцом. Вы сказали, что знали моего отца. Сказали, что он не погиб, и потом написали на обратной стороне фотографии «Это твоя семья. Ты не знаешь их и что они сделали». Я старалась не торопить ее и говорить спокойно. Разве не вы это написали? Уверена, это вы. Что вы хотите мне этим сказать?
Ее глаза были как расплавленный металл, серые, черные, со стальным оттенком, и она качала головой, все еще глядя на меня, прямо на меня. Над головой послышались шаги.
Я правда видела тебя в парке с Тедди. Вы играли в прятки.
Я не знаю Тедди, зашипела я и подумала, что скоро завою. Кто она?
Она моргнула, и что-то, казалось, изменилось в ее гневном выражении лица.
Ох я не знаю. Ты знаешь Эл? Ты помнишь Эл? Тедди знала Эл И она снова покачала головой и с искренней, кривой и трогательной улыбкой пожала плечами. Тогда прости. Если это была не ты. В парке. Я все стала забывать. Смотри.
Пошарив в кармане своей черной юбки, она протянула мне заламинированную карточку.
Я взяла ее за руку, слегка пожав. Я сказала:
Не волнуйтесь. Ничего страшного.
Да, да, ответила она. Не стоит. Когда со мной все в порядке, меня это бесит. Она слегка мне улыбнулась. Послушай, что ты хотела мне сказать? И я заметила, что она мягко топает ногой по металлическому полу.
Пожалуйста, прошу вас, не беспокойтесь, сказала я снова. Все в порядке. Ничего страшного. Я постою тут с вами, пока не запищат часы. Я подожду Эбби.
Нет, сказала она, вдруг разволновавшись. Она придет и заберет меня. Я тут смотрю на книги и гуляю по библиотеке и считаю до тридцати. У меня тут свои маршруты. Ты не должна прерывать мои маршруты. Ты должна оставить меня одну. Эбби придет и заберет меня.
Я ответила:
Конечно. Извините
Так что, ты не знаешь Тедди? Не знаешь, что она сделала? Жаль, что не знаешь. Жаль, что ты не можешь мне рассказать. Она сделала что-то ужасное. Ужасное. Она посмотрела вниз на свои руки и потом, почти свирепо, как маленький грызун, стала грызть старый грубый заусенец. До свидания. До свидания. Пожалуйста, уходи. О, прошу тебя, уходи.
Нина, сказала я. Меня зовут Нина.
Она тихонько запела:
Нина Парр, сама себя заточила.
Я остановилась.
Что это за песня?
Что?
Что это за песня? Та, что вы пели? И та, что вначале?
Казалось, что я хочу поймать тень; она просто снова мне улыбнулась.
Я написала короткую записку на стикере:
Дорогая Эбби, если у вас есть время, пожалуйста, позвоните мне по телефону, указанному внизу. Я знаю мисс Трэверс из библиотеки и очень хотела бы кое-что с вами обсудить. Благодарю.
Я не подписалась. Не знаю почему. Я засунула стикер за обложку ламинированной карточки и положила ей в карман. Она стояла абсолютно спокойно, как будто давно привыкла, что люди делают с ней, что хотят.
Спасибо вам, мисс Трэверс.
Конечно, конечно, да. Спасибо тебе за чай. Вот что сказал Марк после того, как мы поженились. Спасибо за чай. Официантке. Спасибо вам за чай. Она засмеялась. И тебе тоже спасибо, мне надо ехать в Индию. Та мерзкая женщина скоро будет здесь.
Я пожала ей руку и ушла, ничего не видя от слез. Проморгавшись, я встала в дверном проеме в тени и смотрела на нее какое-то время, размышляя, не выглядит ли она похожей, не может ли она быть моей родственницей и что она такое знает, что мне не под силу выяснить. Я наблюдала за ней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Я размышляла, часто ли ее оставляют вот так одну и хороший или плохой сегодня день для нее. Я старалась все это понять, найти какой-то смысл но ничего не получалось.
Спустя некоторое время я огляделась, осознав, что я снова стою у входа в офис, не помня, как добралась сюда, и еще, поняла я с ужасом, со мной не было пирожных. Была половина третьего. Я пошла наверх к офисам на втором этаже.
Но где же пирожные для Брайана, Нина? спросила Сью.
Я тяжело опустилась на стул.
Прости, Сью. Я их купила, но забыла их Я замолчала. Не знаю. Прости. Сегодня в обед что-то случилось. Я улыбалась я не смогла бы ничего объяснить, даже если бы хотела, чтобы мой рассказ не прозвучал как бред сумасшедшего, и я начала думать, не был ли он таковым на самом деле, не сошла ли и я с ума.
Сью подошла ко мне и обняла за плечи.
Что такое с тобой приключилось, моя хорошая? Она потрепала мои волосы. Что такое? Не переживай. О, только не плачь. Я пойду и куплю другие пирожные. Не надо расстраиваться по пустякам, милая! Это всего лишь пирожные, сказала она ласково, прижимаясь к моей голове, обнимая меня, и я обняла ее в ответ. О, дорогая. Не надо так волноваться о таких пустяках. Бекки, посиди немного с Ниной, хорошо?
Бекки стояла в дверях, с испуганным выражением лица. Она подошла ко мне, ее огромный живот уперся мне прямо в лицо, и похлопала меня по плечу, когда я вытирала глаза.
Конечно, сказала она, когда Сью надевала пальто. Послушай Сью, Нина. Это всего лишь пирожные.
Спасибо, сказала я, выпрямив спину. Извините. Случилось что-то странное Я пойду проверю почту. Все в порядке, правда.
Я почувствовала, но не увидела, как Бекки и Сью переглянулись.
Глава 11
Ты все еще собираешься вечером к маме? спросила я Себастьяна в тот вечер, когда мы сидели в «Чарльз Лэм», потягивая уже по второму стаканчику. Мне надо быть там в районе восьми.
Он ничего не ответил.
День рождения Малка, напомнила я.
О да, хорошо.
Я смотрела на него, на то, как смешно он подпирал рукой свое мрачное лицо. У него большие уши.
Эй. Ты за вечер ни слова не сказал. В чем дело?
Ничего особенного. Он выпрямился, потряс головой, помотал ей из стороны в сторону, как спортсмен перед финальным рывком. Просто задумался.
Я знала, что на самом деле это я виновата. Я была слишком на взводе, тараторила без конца, хотела поскорее избавиться от выпивки, пойти к Малку, потом в постель, чтобы этот день поскорее закончился.
Будет весело, сказала я. Ты любишь вечеринки. И я люблю вечеринки.
Ты больше не ходишь на вечеринки, тыкнул он в меня. Ты Нина 2.0. Обновленная версия.
О чем ты?
Он улыбнулся мне, вдруг став тревожнее.
Ты не помнишь себя прежнюю. Те серые Док Мартенс и пончо, в тех рваных джинсах, с лохматыми волосами и бахромой. Ты злилась по любому поводу и всегда считала, что права, и твои зрачки расширялись, когда ты заводилась. Это было невероятно сексуально.
О, заткнись. Я знала, что он шутит, но мне хотелось, чтобы он прекратил.