Значит, я права, сказала она тихо. Я права. Она потерла глаза. О боже!
Я не знала, что мне еще сделать, и просто села обратно. Позади послышался шелест моей сумки, которую она отодвинула ногой, и я цокнула. Я снова вперилась глазами в свой блокнот, притворяясь, что ее здесь нет. Я слышала ее дыхание острое, мелкое, и примерно через минуту она сказала:
Ты совсем как твой отец, Нина.
Я почувствовала, как у меня на голове шевелятся волосы, а кожа покрывается мурашками: наполовину от злости, наполовину от страха. Я не знала, что ответить.
Ты слышишь меня? Ты очень на него похожа.
Когда одинокий солнечный луч выхватил ее из полумрака, я посмотрела на ее сверкающую брошь и увидела, что она в форме бабочки. И тогда я испугалась. Потому что его убили именно бабочки, и я ненавидела их.
Послушайте, мисс Я не знаю, как вас зовут. Извините, но мой отец погиб. И, так как она ничего не отвечала, я добавила: Я ничего о нем не помню. Он умер, когда мне было шесть месяцев. Понятно?
Она сказала почти шепотом:
Ага, значит, так они тебе сказали? Ну конечно.
Я повернулась, чтобы посмотреть на нее, и теперь увидела, что она очень расстроена. Ее лицо было сморщенное, и в глазах сверкали слезы. Она смахнула их рукой.
Они ничего мне не сказали, сказала я, и уверена, она слышала, как сильно билось в груди мое сердце. Не знаю, о чем вы. Мой отец мертв.
А как насчет Кипсейка? Она все еще там?
Я покачала головой. Кипсейк. На секунду я подумала, что знаю это имя.
Что за Кипсейк? Кто еще там?
Она не ответила.
Кто все еще там? спросила я сердито.
Может быть, это не ты. Она моргнула, как будто вдруг растерялась. Я была так уверена. Ты на нее тоже похожа. Очень похожа.
Я не понимаю, что вы имеете в виду, сказала я, но она уже направилась обратно. Мой отец погиб, сказала я снова, на случай, если ей нужно услышать это еще раз. Мисс?..
Трэверс, ответила она, смотря в пол. Меня зовут Трэверс. Мне нужно идти. Она скоро придет. Мне надо идти.
И она повернулась и исчезла.
Мисс Трэверс. Я позвала ее чуть громче, и мой голос раздался эхом, отскакивая от металлических полок в темноту. Что вы имели в виду? Откуда вы знаете моего отца?
Но она ушла. И хотя через несколько секунд я поднялась и пошла за ней по темным лабиринтам библиотеки, я не смогла ее догнать. Она словно растворилась.
Глава 2
Что делаешь вечером, Сью?
Пытаюсь закончить шарф. Потом начну какие-нибудь носочки.
Боже, Сью. Покой нам только снится!
Да, рассказывай! А как ты, Бекки?
Думала, поеду в Вестфилд за подарком Шону, у него день рождения на следующей неделе. Ему нравится средство после бритья. Хочу купить ему новое от Гуччи.
Ой, как здорово, Бекки. Люблю ездить в Вестфилд. Там чудесный «Вейтроуз». Такой огромный.
Да?.. Наступила небольшая пауза. Бекки продолжила: Нина, а ты? Есть планы?
Я отложила стопку счетов, над которыми работала, и села прямо.
О, на самом деле, нет. Как обычно.
Понятно, Бекки по-дружески мне улыбнулась. Я начинаю скучать по «Аббатству Даунтон», а вы? Не могу дождаться второго сезона.
Отличный сериал, правда? Сью прокрутилась на кресле, с горящими от интереса глазами, такое ощущение, что они вообще ни разу не обсуждали «Аббатство Даунтон». Мне ужасно понравилось. Леди Мери! И тот джентльмен из Турции! Она хихикнула.
Сью, ах ты мерзкая девчонка! сказала Бекки. А что ты думаешь, Нина?
На самом деле, я его почти не смотрела, ответила я, стараясь не заорать: Если вы обе сейчас же не прекратите опять обсуждать «Аббатство Даунтон», я прямо тут убью себя всеми этими бумажками!
Как? сказала Сью. Ты серьезно? Ок. Он ужасно классный. Что мне особенно нравится, так это то, что там показан мир слуг, а не только мир господ с верхних этажей. Карсон мой любимый! Надеюсь, что они с миссис Хьюз
Нет! Мне хотелось кричать. Прекратите. Прекратите болтать о чертовом «Аббатстве Даунтон». Каждый день, начиная с октября. Но им ведь это нравится. Я написала ПОМОГИТЕ на стикере и даже подумала о том, чтобы приклеить его на окно, эта мысль немного меня развеселила.
Тебе должно понравиться, Нина, наконец сказала Бекки, схватила расческу и усердно начала расчесывать свои длинные тонкие волосы.
Я посмотрела на часы на стене: 4.48 вечера.
Как раз то, что ты любишь, история и старые притчи, и все такое. Поверь мне.
Я кое-что подобное смотрела, сказала я. Но все эти богачи и их дурацкие несуществующие проблемы это глупо. Я просто в такое не верю. И еще слуги как мультяшные персонажи. Мне куда больше нравится «На охоте» или «Госфорд Парк», на крайний случай.
У меня все лучше получается предугадывать, когда я выдам что-нибудь «в стиле Нины». Себастьян обычно закрывал лицо руками и стонал, когда я такое говорила. Честно говоря, я сразу понимала, что это было вполне себе в моем стиле. Бекки вжалась обратно в свое кресло, а я проклинала свой острый язык. Обычно я ничего не имела против Бекки и Сью, они хорошие. Сью была так добра ко мне, когда я только пришла в «Горингс», и она нашла меня в туалете рыдающей из-за какого-то пустяка. Она сделала мне чашку чая и дала имбирного печенья. Нет, это я виновата, а не они. Они просто хотят поболтать, и всегда о чем-то неважном бестолковый разговор, чтобы убить время, а мне это не по душе.
Бекки сменила тактику.
Ты не смотрела «Хеллоу» на этой неделе? Про секреты платья Кейт. Очевидно, оно будет от Армани.
Они никогда не заказывают у Армани. Это должен быть британский дизайнер, Бекки, сказала Сью со знанием дела. Ты мне напомнила, добавила она, немного подумав. Надо сегодня заказать ребрышки.
Ребрышки?
Для уличной вечеринки. Я сделаю сотню кисло-сладких ребрышек. А вы что готовите?
Украшения, бросила Бекки. Пятьдесят метров, представляете? Вот я какая! А ты, Нина?
Я глубоко вздохнула. Давай же, Нина.
У нас не будет уличной вечеринки. Но я приду посмотреть. Мой отчим готовит королевского цыпленка, но на самом деле он называет его «цыпленок на королевскую свадьбу».
Сью и Бекки весело улыбнулись, и мы немного поболтали. Ну, или они поболтали, а я кивала головой и притворялась, что слушаю, периодически поглядывая на часы на стене (искусственное дерево и медь, которые я заказала по распоряжению Брайана, чтобы в офисе все было в одном стиле): 4.53, 4.55.
В сотый раз с того времени, как я вернулась с обеда, я подумала в страхе и панике о той женщине в красных колготках. Была ли она все еще в библиотеке? Будет ли она там завтра, когда я вернусь, на том же самом месте? Она сумасшедшая? Или я?
Она точно сумасшедшая. Я видела сообщение в газете о его смерти: надо было это ей сказать. Спросите мою маму, которая осталась без денег и с шестимесячным ребенком на руках. Он погиб, поверьте мне.
Сью ушла от темы ребрышек к свежим слухам в сегодняшнем «Дейли мейл» насчет шляпки Кейт Миддлтон, когда Брайан Робсон (мой босс и один из партнеров «не футболист», как он всем представлялся), появился с кассетой.
Эй, Нина, можешь напечатать это перед уходом?
Конечно. Сколько?
Пять, но одна немного сложновата. Хорошо, дорогая?
Да, сказала я с благодарностью, схватив кассету и впихнув ее в диктофон, и надела наушники, бормоча Сью извинения.
Мне нравился Брайан, потому что он любил говорить о книгах он был большим фанатом Диккенса, но еще больше мне нравился Брайан потому, что он хороший человек. Он вел мой развод, и я устроилась на эту работу после того, как он упомянул ее во время нашей первой встречи. Через шесть месяцев я пришла в «Горингс» и поняла, что это была большая ошибка, но я не могла просто так уйти без запасного варианта (да и некуда мне было идти, совсем никакой работы, кроме заброшенной диссертации), и Брайан застал меня плачущей за стойкой ресепшена, которая располагалась прямо напротив офисов второго этажа. Думаю, это было примерно в то же время, когда Сью застала меня плачущей в туалете. Наверное, я много плакала после развода.
Брайан ничего не сказал ему не надо было постоянно разговаривать, в отличие от других. Он потрепал меня по плечу и протянул огромный хлопковый носовой платок.
Что случилось? сказал он непринужденно.
Всё, ответила я с грустью.
И потом, вытерев глаза и как следует высморкавшись в его платок, я протянула его ему обратно, и мы оба рассмеялись.
Я его постираю. И завтра принесу.
Как миссис Тигги-Винкл. Не беспокойся. Должен сказать, я понятия не имею, почему такая девушка, как ты, работает здесь, сказал он загадочно, снова потрепав меня по плечу. Но в любом случае, я очень рад.
Такая девушка, как ты это не прозвучало как комплимент, вот в чем проблема. У Брайана было трое детей, и он жил в Алпетроне, и был судьей в Илинг Крикет Клаб по выходным. Сью жила в Илинге, рядом с китайской школой, помогая в ресторане своего отца и специализируясь на кухне Хунань в Илинг Каммон по вечерам, и у нее было пять внуков, и все они жили поблизости. Даже Бекки, которая была всего лишь на год старше меня, была замужем и уже беременна, и только что переехала в Эктон из Хануэлла, где она выросла. Им всем нравилась их жизнь в западном Лондоне, когда они сбежали от городской суеты обратно в тихие, прямые, зеленые улочки. Бекки говорила мне, что не может дождаться, как уедет еще дальше и заведет приличный сад.
Кто вообще хочет жить в Лондоне? говорила она. Весь этот шум. Все эти люди. Разве не прекрасно жить в какой-нибудь английской деревушке?
Но я ничего не знала об английских деревушках, кроме тех, о которых читала в книгах. На самом деле, я никогда не была за пределами Лондона за исключением каникул на пляжах, когда я была маленькой, и это всегда была катастрофа, потому что моя мама, выросшая на Восточном побережье Америки, вообще не понимала британских каникул, как и многие вещи в этой стране. Мы сидели на вонючем полотенце, которое стащили из хостела, в ужасном холоде, на тоненькой полоске мокрого песка, наблюдали, как семьи играют в мяч, ставят ветроломы, раскладывают большие пикники, слушают «Роудшоу 1», какофонию шума и веселья, и мы жались друг к другу, как выжившие после кораблекрушения. Я хотела обратно в Лондон.
Я всегда любила город за то, как он хранил свои секреты, и чем больше ты его изучаешь, тем больше он тебе дарит. Я любила маленькие Аллеи Сохо, старые эмалированные вывески на хозяйственных магазинах, рекламу лекарств от сифилиса, нарисованную на домах в Блумсбери. Широких, прекрасных кариатид, поддерживающиех апсиду Новой церкви Святого Панкраса на Эстон-роуд, деревянную черепаху и лягушку на лестницах в Либерти, древнюю реку Вестбурна, текущую через стиснутый искусственный тоннель над платформой метро Слуан-сквер. Потайные переулки и дома, тянущиеся от Клеркенуэлл Грин, как ленты на майском дереве, отсутствующие куски Музея Виктории и Альберта, который бомбили в войну Здесь я чувствовла себя в безопасности, посреди драмы, рокота и восторга жизни. В городе такой величины ты не так уж и важен. Твои проблемы ничтожны. Лондон каждый день тебе об этом напоминает.
В пять тридцать Бекки, Сью и я выключили свои компьютеры и надели пальто. Работа в «Горингс» заканчивалась для нас по расписанию, в то время как остальные настоящие адвокаты оставались подольше. Я попрощалась с Бекки и Сью как можно веселее. Они ушли вместе, веселые, пожелав мне хорошего вечера. Оставшись одна в теплом ресепшене, я медленно прошлась вдоль него, проверяя выключатели, и голова ныла от усталости. По пути к выходу я закинула письма, которые я печатала, в кабинет Брайана на подпись.
Спасибо, сказал он, просматривая их.
Хм Ладно. Ой. Ой О боже. Оу. Нет. Нет. Он протянул письма обратно.
Нина, ты напечатала «клиент» как «клинет». Трижды. И еще два раза «там» вместо «их». И вот тут нет адреса.
Я хотела извиниться, но слова почему-то застряли у меня в горле. Я забрала письма, не говоря ни слова, повесив голову.
Сделаешь это завтра. Они не срочные. Эм Сегодня все хорошо, Нина? сказал Брайан, смотря на меня, положив руки на стол, тихонько постукивая по нему пальцами.
Конечно, ответила я.
Тогда ладно. И вот еще. Ты напечатала «Уважаемая мисс Бэгз». Ее фамилия Бар. Мисс Бар. Я имею в виду, это большая разница, Нина
Мистер Робсон, сказала я вдруг, с трудом сглотнув. Можно мне кое-о чем вас спросить?
Он кивнул.
Я даже не знала, как сформулировать вопрос.
Если бы вы думали, что кто-то, кого считают погибшим, на самом деле не погиб, могли бы вы как-то выяснить это?
Брайан Робсон даже не вздрогнул, что всегда делало ему честь.
А тебе до этого сообщали, что человек погиб?
Да.
Он сложил руки вместе.
Что касается самой смерти. О каком времени и месте мы говорим?
Ну, хм Джунгли Амазонки, ответила я. Я знала, что мои слова звучат безумно. В марте 1986-го.
Понятно. Это немного осложняет дело, но я думаю, что можно Он внимательно на меня посмотрел. Смотри, Нина
Я прервала его:
Я хотела узнать, может быть, существует какой-то реестр, где можно проверить, если кто-то отсюда умер за границей?
На самом деле, нет. А свидетельство о смерти было выписано ты не знаешь?
Я покачала головой.
А было уведомление о смерти?
Типа того. Статья в газете. В «Таймс».
Ну, «Таймс» обычно не врет, Нина, он тихо засмеялся, во всяком случае, так было раньше.
Точно. Я постояла на одной ноге, потом на другой и поняла, что он хочет домой.
Хорошо, ничего страшного. Наверное, это не так уж важно.
Могу я тебе еще чем-то помочь?
Хороший, добрый мистер Робсон. На свой восемнадцатый день рождения он купил себе клюшку для гольфа, и когда он первый раз приехал из Ямайки в Бристоль, местный гольф-клуб не принял его из-за цвета кожи, поэтому он сдал клюшку и накупил книг. Он там никого не знал, поэтому большинство вечеров он сидел дома и читал. В конце концов он сделал вывод, что если все равно будет сидеть дома, то надо хотя бы учить что-то новое. Поэтому он получил степень юриста в Открытом университете. Ему было двадцать два.
Я подумала о темных сверкающих глазах той женщины, о том, как открыто она смотрела на меня. «Ты»
Наверное, я схожу с ума, сказала я. Забудьте. Все хорошо.
Не выглядит, что все хорошо, сказал он тихо. Его голос был такой добрый, что меня это немного сбило с толку.
Спасибо. Я пробормотала что-то вроде «меня ждет мама» фраза, которую говорят все воспитанные взрослые, если вообще такие есть, и побежала по ступенькам, застеленным потертым линолеумом, еле сдерживая слезы.
От меня такого не ожидали, вот почему Брайан Робсон расстраивался насчет меня. Он читал мое резюме. Он считает, что к этому времени я уже должна быть профессором или получить грант на учебу в Йеле. На мне лежало проклятье умников.
Мне предлагали место лектора по английскому в Брасенос-колледж, куда ездил мой отец. Но вместо этого я выбрала Университетский колледж Лондона, потому что в этом случае я могла остаться дома ну разве не малодушно? Я собиралась стать учителем. По крайней мере, это то, чего я хотела. Учитель английского. Но у всех остальных были другие планы. «Да, разумеется, сказала однажды моя классная руководительница. У каждого должен быть под рукой план. Но в твоем случае, дорогая, должна быть самая отчаянная цель, которую только можно себе представить».
О, как, наверное, она во мне разочаровалась. Я получила диплом по английской литературе. Я защитила магистерскую по детской литературе. Я собиралась защитить диссертацию: мне дали гранд от фонда и я была готова. Я все еще надеялась, что смогу покорить Оксбридж или, еще того хуже, Америку, и Университетский колледж Лондона убедил меня в том, что мой материал тянет на докторскую; у меня даже был научный руководитель, профессор Энджелл, и он отвел меня в сторонку и сказал, что, если я хочу, я могу подавать заявку в товарищество де Соуза: выдается только раз в пять лет особо отличившимся студентам, и только в редком случае, и т. д. Но в то время мой брак разваливался на куски, и весь этот бардак означал Ну В итоге я не защитила диссертацию.
Хотя это я предложила развестись, Себастьян, казалось, легче оправился от нашего разрыва. Он просто стряхнул все с себя и пошел делать крутые вещи защитил докторскую в Конраде (ух, ты), написал книгу в соавторстве, читал лекции по всему миру. А я не сделала буквально ничего, кроме своей работы. Я два раза подряд упустила шанс подать заявку в подготовительный колледж для учителей, потом я подала ее, но меня не приняли. Так что мне еще повезло, что меня взяли в «Горингс». Но мою работу мог бы делать (и делать лучше) почти кто угодно: кто-то, кто помнит, что нужно заказать новые ручки, и кто сможет починить принтер, когда он зажевывает бумагу. Бекки адвокат-стажер, причем всю свою жизнь она только и делает, что записывается на ногти и листает каталоги для матерей. Она квалифицированный бухгалтер по вечерам ведет счета своего ресторана. У всех этих людей есть квалификации даже призвания, и потом они все едут в западную часть города и живут там своими полноценными жизнями.