Они не видели реальной проблемы. Что собаки перестали о них заботиться. Они не понимали, насколько больше у них было шансов сохранить счастливую Семью, если они выбирали лабрадора. Они не понимали, что судьба человеческого общества лежала в лапах нашего вида. Конечно, были и другие собаки, которые еще хотели внести свой вклад, но те были редеющим меньшинством. Большинство выбрали жить одним днем, а не ради своих хозяев.
И поэтому лабрадоры решили создать Пакт, ведь они опасались, что будущие поколения не останутся верными людям и тоже восстанут. Пакт закреплял принципы, которых когда-то придерживались все собаки: долг, послушание, защита и делал упор на необходимости жертвовать земными удовольствиями ради обещания Вечной Награды.
В отличие от Восстания спрингеров, подробности Сопротивления лабрадоров хорошо известны.
Все началось в большом парке на севере Англии. Там было много лабрадоров тысячи, говорят (хотя лично я всегда считал это преувеличением), и они собирались каждым утром возле утиного пруда.
Оскар, бывший пес-поводырь, был их предводителем. Как у многих лабрадоров, у него не было Семьи, о которой он бы заботился. Он посвятил свою жизнь одиноким людям-хозяевам, следуя тем же принципам. Семья, однако, стала центром философии Гуру Оскара. Она почиталась как самая прекрасная, хоть и хрупкая, сторона человеческого существования, а также как самая благодатная среда для собаки.
Разувериться в людях значит разувериться в нас самих. Такова была основная мысль.
Гуру Оскар сидел каждое утро и излагал Пакт, который он сочинил, игнорируя перебивающих его спрингеров и других сомневающихся.
Все лабрадоры с Семьями, за которыми нужно было присматривать, последовали его совету неукоснительно и передавали знание о Пакте своим потомкам и каждому лабрадору, которого доводилось встретить.
Через два собачьих года большинство лабрадоров в стране согласились оставаться верными, что бы ни случилось, и продолжили посвящать всю свою жизнь счастью и безопасности своих людей-хозяев.
Так все и было. В каждом парке, на каждом углу в этой стране старики учили молодых правилам Пакта.
До этих самых пор.
Я должен признать правду. К худу или к добру, но я все изменил. Лабрадорам придется узнать подлинный ужас того, что это значит поддерживать безопасность Семьи.
график
Первое, что понимают лабрадоры о человеческих Семьях они зависят от повторений. Чтобы семья могла выжить, нужно установить и поддерживать суточный график.
Главный элемент этого графика двухразовая прогулка в парке с Адамом. Каждый день мы выходили в одно и то же время и делали одно и то же.
Утром он сидел на скамейке и болтал с Миком. Вечером он бросал мне палки, а я приносил.
Но теперь график начал меняться. Тем утром Адам едва перекинулся парой слов с Миком, а вечером, когда мы пришли в парк, я заметил, что он не настроен играть. Я подошел к нему с палкой в зубах, но он даже не вынул рук из карманов. Это было очень странно. Как я уже говорил, обычно ему очень нравилось бросать палку как можно дальше и выше.
Вместо этого он стоял как вкопанный и все время смотрел на новый дом возле парка. Если честно, это не было совершенно новым поведением. С тех пор как строители начали трудиться над домом, примерно год назад, восхищение Адама росло. Сначала это был лишь случайный взгляд, легкое любопытство между бросками палки. Теперь, однако, это казалось одержимостью.
Пока я пытался вести себя как ни в чем не бывало, труся как обычно между цветочных клумб, я следил за ним, пытаясь угадать, о чем он думает. Потом стало понятно. Свет зажегся в одном из окон, и тень промелькнула за занавеской. Туда кто-то вселился.
Сделав круг по парку, я медленно вернулся туда, где стоял Адам. Я тяжело дышал, чтобы привлечь его внимание, но только когда я мягко уткнулся носом ему в пах, он выскользнул из транса.
Нет, малыш, прекрати, сказал он и пристегнул поводок.
африка
Хэл и Шарлотта были в своих спальнях, когда мы вернулись домой. Кейт внизу смотрела новости.
Мы пропустили передачу, сказала она, собирая собачью шерсть с дивана. Помнишь, ту, что хотели посмотреть.
Да, откликнулся Адам. Какую передачу? Он стоял перед ней, возле телевизора, и хотя Кейт не заметила, вновь погрузился в легкий транс.
О той женщине, помнишь, что основала больницу в Африке.
О, да, верно. Он потер шею, уставившись в какую-то неопределенную точку на диване. А потом внезапно заявил:
Его продали.
Не поняла?
Дом возле парка. Его продали.
Теперь только диктор в телевизоре оставался безразличен к поведению Адама.
Так, сказала Кейт, мягко кивнув, словно с этим жестом она поймет отсутствующий переход в разговоре.
Он был выставлен на продажу всего месяц назад, а там уже кто-то есть. Живет в нем.
Так.
Но это невероятно.
Дорогой, с тобой все хорошо?
Он не слушал.
Я видел кого-то в окне наверху. Они въехали сегодня, этим утром.
Так бывает. Люди покупают дома. Въезжают. Это не новость.
Да, но этот дом. Ты его видела? Это самое уродливое строение на свете. В нем двойной гараж, боже правый.
Что ж, вздохнула она. Хорошо, что не мы туда въехали, верно?
Он вышел из комнаты, по пути снимая пальто. И продолжил:
Но серьезно, ты бы когда-нибудь захотела туда переехать?
Адам, почему тебя так беспокоят эти громадные дома? Зависть тебя до добра не доведет.
Он засмеялся.
Зависть! Кейт, перестань. Ты правда хотела бы переехать в такой дом?
Мы бы не смогли себе это позволить.
Адам, без пальто, вернулся в комнату, неся с собой запахи зависти.
Гипотетически, если бы у нас были деньги, если бы у тебя были все деньги мира, ты бы задумалась, хоть на секунду, о том, чтобы войти в дверь этого уродливого, бездушного подобия дома?
Нет, вздохнула она, явно надеясь, что это самый быстрый выход из разговора, и она сможет услышать окончание новостей.
Мой хвост пытался урегулировать ситуацию. К моему удовлетворению, утренний урок Генри сработал. Атмосфера тут же наладилась.
Вот так, малыш, Адам погладил меня по голове, очевидно заметив мои усилия. А потом обратился к Кейт:
Я правда хотел посмотреть эту передачу.
Да, сказала она, и мягкая улыбка коснулась уголков ее губ. Я тоже.
Адам уселся на диван рядом с ней, и я ощутил мягкий свет сцены, которую я помог создать. Опять-таки, это было нарушение графика, но я не мог не почувствовать, что оно было к лучшему. Адам и Кейт, вместе на софе, смотрят прогноз погоды. Уставшие да, но пахнущие тихим довольством.
туфли
Позже Кейт подтягивала свое лицо перед зеркалом в спальне. Она всегда так делала. Когда была одна. При свете лампы она касалась кончиками пальцев своего безволосого лица и растягивала кожу насколько возможно, так, что у нее глаза исчезали. Затем ее руки кружили у висков, чтобы скрыть морщины на лбу.
Она обернулась, заметив меня.
Принц, как давно ты здесь?
Я вильнул в ответ и попытался выглядеть нежным. Кейт улыбнулась мне, она была уставшей, но улыбнулась. И улыбка была прекрасна, естественна, только для меня. Никто никогда не получал такой улыбки, даже Адам. Почти все улыбки в ее арсенале были фальшивыми, масками, но эта была настоящей.
Видите ли, у нас с Кейт особые отношения.
Она доверяла мне все свои тайны. Все, что она хранила в себе, прятала от представителей своего вида. Ну, не все.
Кейт отошла от зеркала, чтобы зашторить занавески, а затем сняла обувь. Вопреки заведенному порядку, она оставила обувь на зеленом ковре и села на краешек кровати. Туфли упали на таком расстоянии друг от друга, будто бы настоящая Кейт смотрела на невидимую, молодую, более гибкую версию себя, которая садится на шпагат.
Улыбка стерлась с ее лица, когда она сидела на постели и слушала. Слушала, как Адам говорит с Шарлоттой в ее спальне, объясняет, почему ей нельзя пойти слушать «Бешеных псов войны», его голос становился громче и громче, а дыхание короче. Спор закончился тем, что Шарлотта забила руками по постели. Адам вернулся к Кейт.
Шарлотта, вздохнул он. Просто невыносима.
Она подросток, подростки всегда невыносимы. Нам пора уже привыкнуть.
Хэл. Неужели он был таким? Голос Адама звучал тихо, хотя Хэл сидел в своей спальне в наушниках.
Ну, он ведь не был идеальным? И как бы то ни было, с младшими всегда больше хлопот. Второй ребенок невыносимей первого, это известный факт.
Адам присел на корточки и начал гладить меня по голове.
Что думаешь, Принц? Не можешь дать нам пару советов по воспитанию? спросил он.
Но как обычно они меня не послушали. Вообще-то, они бы смогли меня понять, только если бы я вышел вперед и произнес речь. Адам пустым взглядом вперился в мои глаза, а потом повернулся к Кейт.
Лучше отведу его вниз.
ПАКТ ЛАБРАДОРОВ:
Предсказание равносильно защите
Чтобы знать будущее Семьи, вы должны знать настоящее.
Всегда наблюдайте за всем, что происходит вокруг. Важны каждое действие, каждое слово, каждый запах. Обращайтесь к своему пониманию, своему личному чувству вероятного, и действуйте в соответствии с ним. Когда люди заметят нашу способность предсказывать, они будут говорить о силах предвидения, о шестом чувстве.
Нам повезло, что они столь невежественны.
Однако мы не должны расслабляться. Если мы хотим защитить Семью, то должны постараться, чтобы наши мотивы оставались скрытыми, а наши действия незаметными. Это важно не только для каждой индивидуальной миссии, но и для всего дела лабрадоров.
Пусть ваши чувства ведут вас, и вы обнаружите, что будущее у вас под носом.
слюна
Долг превыше всего.
Долг превыше всего.
Хотя я говорил с Генри каждое утро, мы никогда не пренебрегали формальностями. Пакт лабрадоров и мелкие ритуалы, связанные с ним, были для Генри всем.
Забудь о мелочах и не сможешь контролировать серьезные дела, так он обычно говорил. И тем утром в парке, пожалуй, впервые мелочи и серьезные дела начали сходиться хотя тогда я этого еще не понимал.
Все началось довольно внезапно. Адам и Мик шли к скамейке, чтобы как всегда поболтать, а мы с Генри направились в дальний угол парка, позади больших дубов, чтобы я получил свой утренний урок. Я не знаю, почему мне всегда требовалось обучаться вдали от Адама, но Генри на этом настаивал. «Это помогает сохранять тайну нашей миссии». Так-то вот.
Как у вас дела? спросил Генри.
Хорошо, ответил я. Похоже, в семье все идет на лад.
Я рассказал ему о том, как успешно использовал виляние прошлым вечером.
Генри взглянул на меня и мягко кивнул. В качестве исключительной нежности он лизнул меня в щеку.
Ты славно потрудился, Принц. Я горжусь тобой.
У меня голова закружилась от гордости, а в голове зазвучала музыка парка.
Ты хороший учитель, вот и все.
Нет-нет, Принц. Не скромничай. Счастливое людское Семейство нельзя принимать как должное. Счастье, как ты хорошо знаешь, не приходит случайно. Только те лабрадоры, что посвящают себя делу, могут достичь гармонии. Он взглянул на своего хозяина на скамейке, Мика, который был занят беседой с Адамом.
Итак, сегодняшний урок посвящен Чувственной Предсказывающей Осведомленности, заявил он, повернувшись ко мне. Конечно, поскольку Генри раньше был нюхачом, это был его любимый предмет, и он был в нем превосходен. Он утверждал, что можно не просто учуять беду, но учуять заранее.
Предсказание равносильно защите, проще некуда, сообщил он, пока мы нюхали землю возле дубов. Если сможешь учуять беду прежде, чем она случится, ты всегда сможешь защитить Семью. Проблема в том, что чем дальше беды от нас, тем труднее их учуять, а если мы оставим все на последнюю минуту, окажется слишком поздно. Но главное помнить, что будущее уже содержится в настоящем. Если ты можешь чуять не только то, что происходит сейчас, но и понимать, что это означает, ты сможешь раскрывать будущие возможности.
Чуя мое замешательство, он попытался пояснить.
В каждой комнате в доме твоей Семьи тысячи запахов будут привлекать твое внимание. Будут запахи прошлого, настоящего и будущего. Возьмем, к примеру, запах человека. Когда он уходит из комнаты, запах остается. Ты чуешь прошлое. Если он все еще с тобой в комнате, это запах настоящего. Но разве нельзя учуять человека прежде, чем он войдет в комнату? Конечно, можно. И мы чуем будущее каждый день, даже не сознавая этого. Вокруг нас полно подсказок, как все закончится. Обоняние в нем весь секрет. Если не развить в себе это самое важное чувство, будущее останется полной загадкой. Поэтому людям не удается предсказывать, как они ни пытаются. Они слишком полагаются на зрение пытаются разглядеть будущее в звездах или ладонях. Поэтому мы должны присматривать за ними, чтобы защитить их от грядущих опасностей. Ключ к этому Генри остановился и понюхал воздух. Сначала я подумал, ради драматизма. Но нет. Я тоже это учуял. Я посмотрел вдаль и увидел, что как по заказу пришла беда. Самый страшный, потный, слюнявый ротвейлер, что я видел или нюхал в своей жизни, пялился прямо на меня.
Какого хуя ты смотришь? прорычал он.
Я не смотрю. Простите. Я просто я испуганно искал запах Адама. Он был далеко.
Все хорошо, Принц, сказал Генри, выйдя вперед. А затем ротвейлеру:
Мы с другом занимаемся своим делом. Мы не хотим проблем.
Отъебись, блядский хуй. Парк принадлежит мне. Ты что, блядь, не чуешь? Это, блядь, мое царство, и я не хочу делить его с двумя хуевыми пидорами-лабрадорами. Теперь съебите отсюда, или я перегрызу ваши хуевы глотки.
Это, как я чувствовал, был хороший момент, чтобы удалиться. У Генри, однако, были свои представления.
Ты кто такой? спросил он.
Что?
Мне интересно, кто ты? Как тебя зовут?
Я Лир. Хотя это не ваше блядское дело.
Если ты говоришь, что это твой парк, друг мой, это наше дело.
Белые капли слюны падали с широкой челюсти Лира.
Э, Генри, сказал я. Может, мы пойдем куда-нибудь.
Но Генри было не запугать.
Почему все в итоге сводится к территории? спросил Генри, вопросительно нюхнув. Почему это так важно для тебя? Чего ты боишься?
Боюсь? сказал Лир. Боюсь? Отъебись. Хуй тебе, я ничего не боюсь, ёб твою мать.
Прошу, не соизволишь ли ты следить за речью? Продолжил Генри. Мы лабрадоры.
Мне насрать, будь вы хоть блядским призраком Лесси, честно говоря, ёб твою мать. Лир приблизился к Генри, увеличиваясь в размерах.
А почему ты чувствуешь, что тебе нужно вести себя так агрессивно? Разве ты не должен посвящать время заботе о хозяине, не беспокоясь о других собаках в парке? Генри уже явно испытывал удачу. Зловещий рык исходил откуда-то из глубины массивного корпуса Лира. Я отступил на пару шагов назад и начал нюхать почти лишенный запаха островок травы. Утренний ветерок доносил до нас далекие голоса Адама и Мика, которые, очевидно, еще не замечали нашей проблемы.
Ты, нахуй, не понимаешь?
Нет, не понимаю. Поэтому и спросил.
Я ощутил, что Лир отвернулся от Генри и теперь смотрел на меня. Возможно, я был более аппетитным завтраком.
В смысле, сказал он. Взгляните на себя. До какого блядского уныния дошел этот вид?..
Я посмотрел на Генри в недоумении.
Взгляните на себя: ебать, вы бессильны хоть что-то сделать. Думаете, можете изменить все взмахом хвоста или сентиментальным взглядом? Не смешите меня, ублюдки. Я вам скажу, жизнь ебать как сложна. Там псы едят псов. Ты либо добыча, либо хищник, как ни крути. Людям тоже насрать. Вообще-то, это они забирают наши силы. Они хотят надеть намордники на тех, у кого осталась гордость. Но, видите ли, мой хозяин другой Он оглянулся на своего владельца, бледного мужчину с бородой, стоящего в нескольких шагах позади. Он никогда не наденет на меня намордник, потому что понимает
Лир, крикнул хозяин, вразвалку подходя к нам. Фу.
Ротвейлер рыкнул на прощание и послушно потрусил к хозяину.
Чуть не попались, сказал я, вернувшись к Генри.
Вообще-то нет, понюхал воздух Генри, у этой беседы есть мораль. Не наша мораль, конечно, но все же мораль. Похоже, его не затронули спрингеры. И он не такой уж психопат, каким хочет казаться.