Но это как посмотреть. Хотя бы на время надо приостановить эксперимент над детьми, чтобы одуматься,вяло возразил Виктор.
Сомнения свойственны творческому человеку,улыбнулась Елена Георгиевна.
Виктор в ответ только безнадежно пожал плечами. В его глазах перемежалось то странное болезненное безразличие, то злое упрямство, которое мешало ему радоваться встрече с уважаемым педагогом.
Витя, когда дотянешь до пенсии, куда работать пойдешь? Ведь не сможешь дома усидеть.
В сварщики. Ни дня в школе не останусь за гроши. Врач в три раза больше меня получает, а сварщикв пять. Но главная причина в том, что нервы у меня совсем сдают, смертельно устал. Остаток здоровья хочу сберечь: сына доучить надоя поздно женился,а может, и внуков еще увижу.
Витя, а ты с компьютером на «ты»?
Принципиально не стал изучать. Не хочу размениваться.
В разговоре последовала длительная, неодобрительная пауза.
Зря, это помогло бы тебе найти контакт с ребятами,бесцветным голосом сказала Елена Георгиевна и перевела разговор в русло своих проблем.
Виктор, ты знаешь этот район города?
Тетя у меня вон там, за магазином живет. Я в гости к ней приехал. Какой номер дома вам нужен? Без меня вам в лабиринте этого «алфавита» быстро не разобраться, потому что рядом с домом номер пять «а» здесь может стоять дом тринадцать «д». Неимоверная путаница!
Проводи, пожалуйста, я что-то замерзать стала.
С большим удовольствием!обрадовался Виктор. Ему очень хотелось продолжить разговор, чтобы излить душу понимающему человеку.
Они быстро нашли дом номер пять, утопая в густой снежной жиже, еще немного побродили между строениями а, б, в, г. Вот и та самая пятиэтажкацель путешествия, конечная точка маршрута. Елена Георгиевна попрощалась с Виктором, мягко напутствуя его не сдаваться, держать марку старых учителей и не забывать пополнять свой багаж знаний новинками науки и техники.
Взгрустнулось ей от этой случайной встречи. Виктор был ее любимым учеником. Рвался в аспирантуру, но конкурс там был слишком большой. Уехал по распределению в родную деревню. «Похоже, укатали сивку крутые горки. Но душу свою он, несмотря ни на что, всё же детям отдает. Не сбежал. Уверена, физик из него вышел хороший, и многие мальчишки и девчонки, повзрослев, добром будут вспоминать своего беспокойного, небезразличного, интересного учителя,думала она с теплым чувством.А ЕГЭ? ЕГЭ» Мысль о нем покинула Елену Георгиевну, не став предметом долгих размышлений. Она снова подумала о подругах юностио Кире, Инне, в первую очередь. И все-таки легкая отметина в ее сердце, оставшаяся после встречи с Виктором, никак не хотела исчезать и все тревожила и тревожила.
Перед Еленой Георгиевнойнеказистая пятиэтажка среди разверзшихся ям и эффектных трещин в асфальте, по которым куда-то глубоко вниз убегала ручьями талая вода. Дом снаружи обветшалый, грязно-серый, какой-то неуютный, неухоженый: проржавевшие остовы балконов, широкими дугами выдвигающиеся в пространство двора; облупленные, обломанные кирпичи былого красивого орнамента глухой стены; наружная лестница, некогда узорным винтом взлетавшая на крышу, теперь исковеркана, ее обломки, оплетенные остатками сухожилий дикого винограда, торчат уныло и печально. Вся стена по скосу этой лестницы, насколько позволял рост «самодеятельных художников», исписана корявыми граффити.
Увидев их, Елена Георгиевна подумала: «Надписи на стенахглупый и грубый способ заявить о себе всему городу. Но с появлением граффити исчезли на заборах и стенах матерные слова. Почему? С модернизацией экономикиона меняет всю систему взаимоотношений в обществеповысился уровень культуры? Какая же это культураписать на стенах? Возможно, некоторая раскованность и свобода выбора повернула ребятишек в сторону настенного «искусства». Ума, опыта, знаний и воспитания не хватает, а выразить себя хочется, вот и оставляют они всюду свои автографы-каракули. Ах нет, совсем выпало из памятимат перебрался в Интернет! Заполонили его грубости и глупости. Много потворствуем детям, а надо бы подправлять, направлять, поддерживать в них хорошие наклонности, чтобы со временем они могли вылепить новую Россию... В педагогику полезла. Что-то меня сегодня с утра пораньше переклинивает».
Вот и залатанная в нескольких местах обрезками ржавого железа входная дверь. Справа от нее красуется пестрый пивной ларек, вокруг которого вьются подозрительные личности, готовые и «на подвиг», и на подлость, в зависимости от того, на что сподвигнет их содержимое бутылок; слевакирпичный закуток для мусорных баков, загаженный гниющими отходами. Оттуда, несмотря на зиму, тянуло одуряюще тошнотворным запахом. Елена Георгиевна невольно отшатнулась и, зажав нос платочком, проскочила мимо смрадного места.
С балкона третьего этажа свесилась бритая голова, и вниз полетел полиэтиленовый мешок. Грязные бумажки и объедки рассыпались, и их подхватил пронзительный ветер-дворник, блуждающий между домами. С какой-то поразительно бесшабашной неторопливостью принялись за объедки вороны, привычно засуетились воробьи. Невозмутимое лицо с безразличными глазами не отказало себе в удовольствии взглянуть на результат своего действа. Похоже, он его не устроил, потому что любитель сомнительных экспериментов разразился со страшной бессмысленной силой высококвалифицированным многоэтажным матом.
Вдруг на тот же самый балкон в одной короткой запятнанной рубашонке выскочил малыш лет четырех и энергично замахал ручонкой, просунутой сквозь прутья решетки. Елена Георгиевна оглянулась. Двор был пуст. Значит, ей! Она ответно поприветствовала мальчонку и закричала: «Беги скорей домой, застудишься!» А он не уходил. Бритоголовый продолжал «искренне изъясняться» в пустоту, не обращая внимания на ребенка. Елена Георгиевна мгновенно представила, как живет этот маленький человечек, если для того, чтобы получить внимание чужой тети, он готов до посинения стоять на промозглом ветру, босыми ножками утопая в снегу. Она торопливо вскочила в полутемный подъезд, надеясь таким образом «отпустить» малыша.
После достаточно яркого наружного света она ничего не видела и наткнулась ладонью на что-то мокрое и склизлое. Вздрогнула, отдернула руку. Всмотрелась: кусок водопроводной трубы. Это все, что осталось от стоявшей здесь когда-то батареи отопленияприюта бедных влюбленных в холодное время года. Света от висящей под потолком на тонком витом проводе маломощной лампочки было мало. К тому же от порыва ветра, влетевшего в открывшуюся на миг дверь, она закачалась. Из стороны в сторону по стенам испуганно заметались блеклые тени. От них рябило в глазах.
Елена Георгиевна огляделась. Обыкновенный облезлый подъезд с развороченными почтовыми ящиками, с облупленной местами до кирпичей штукатуркой в разноцветных пятнах многослойной краски. По ней, как по кольцам дерева, можно сосчитать число ремонтов. И с потолка выкрошившиеся из трещин куски вот-вот готовы свалиться на голову. Наверное, лет пятнадцать не касались этого дома руки маляров.
Страшно притрагиваться к искореженным, шатким чугунным перилам с остатками завитушек некогда красивого ажурного орнамента. О существовании деревянных перил, прежде обрамлявших металл, можно было догадаться по отверстиям и кривым шурупам, еще болтающимся кое-где на их остове. Ступеньки с сильно сглаженными выбоинами и трещинами всем своим видом требовали перемещаться по ним осторожно.
Елена Георгиевна благополучно преодолела несколько пролетов лестницы. Прошла мимо замызганной двери без опознавательных знаков, мимо трех кованых дверей-монстров и оказалась у чистенькой, светлой, беззащитной, деревянной, не гармонирующей с когда-то ядовито-зеленым, а теперь потемневшим фоном стен коридора, «украшенных» трещинами и скрученными рулончиками осыпающейся краски.
«Дверь в оазис?»грустно и немного иронично подумала она и осторожно нажала на глубоко утопленную в стене кнопку. На звонок выскочила Кира и схватила Лену в охапку. Та громко ойкнула. Кира сразу все поняла, мягко отстранила от себя подругу, и, уже нежно обнимая ее в своих приветливых объятиях, осторожно повела в квартиру. Лена, словно в оправдание, вздохнула:
В молодости у меня ничего не было, кроме здоровья, а теперь есть всё, кроме здоровья. Вот в кои веки выбралась к вам, и то не обошлось без приключений. Не прими мои слова на свой счет, в магазине подверглась нечаянному «насилию». Ой, натоптала я тут!
Ерунда,махнула рукой Кира и подала Лене толстые шерстяные носки ручной вязки.
Лена сняла набрякшие влагой сапожки, надела теплые, уютные носки и прошла на кухню.
Добралась без помех? А что в магазине с тобой приключилось? Упала?первым делом сочувственно спросила подруга.Ох и тряхнем мы сегодня стариной! Боже мой! Какая седая стала! А все равно можно узнать.
Ну, если только заранее знать, что именно я приеду. А на улице, наверное, прошла бы мимо, хотя, может быть, и мелькнула мысль: «Кого-то эта полноватая блондинка мне напоминает?»засмеялась Лена и добавила:
После операции располнела, закололи в больнице гормонами. Не до красоты быловыжить пыталась. В такой ситуации предпочтения быстро меняются. А теперь, на седьмом десятке, вообще не до внешних параметров. Я достигла того возраста, когда это обстоятельство уже не имеет такого значения, как раньше. Сорок шестой размер мне уже не носить и на «мисс Россия»не претендовать. Все равно больше трех баллов из десяти возможных не наберу. Да и не стоит стараться похудеть. Раз попыталась, но бросила это бесполезное, а может, даже вредное в моем возрасте занятиепогоню за мнимой красотой. Худая я или толстаявсе равно бабка.
Кира поставила на стол тарелку с бутербродами и налила в чашки горячего чая.
Хватит плакаться! Если хочешь знать, ты ни капельки не толстая. У тебя приятная полнота самодостаточной преуспевающей леди, и в твоей жизни еще много хорошего впереди,поспешила заверить она подругу.
Ох уж эти зыбучие пески несбыточных желаний! Твоими устами да мед пить. Но, к сожалению, и память уже никуда не годится: иногда не сразу соотношу фамилии и лица людей. Однаждыуже не помню гдесо мной произошел позорный случай: перепутала врача с бывшей учительницей своего сына. А ведь когда-то была зеркальная память.
Со мной тоже происходят явления такого же порядка: имена и номера телефонов стала путать.
И в зеркало на себя гляжу без удовольствия. Глазей не глазеймоложе не станешь. Не удается восстановить былую красоту минимальными средствамис помощью помады.
Элегантный периодсорок пять-пятьдесят пятьмы успешно завершили и, надеюсь, зрелый пройдем на высоком уровне! Наш возрастзолотая осень: силенки пока есть, болезни еще не замучили, получается радоваться. А это очень много.
Вот и моя соседка-врач часто безжалостно иронизирует над собой, а иногда шутит в угоду собственному желанию: «Я не пожилая женщина, а зрелая». И тут же добавляет кокетливо, понизив голос: «Ну, совсем, совсем немного перезрелая». А я весело вторю ей: «Мне тридцать пять лет и много, много месяцев». И мы вместе хохочем, чувствуем себя в этот момент этакими молодухами, воображая, что, если нам нарисовать лицо, обозначить глазатак мы еще и ничего!рассмеялась Лена.А ты, Кирочка, и правда, совсем не изменилась, фигура все та же, ходишь, словно танцуешь, и спину прекрасно держишь, только в лице усталость появилась, и живости поубавилось. Каждый день у балетного станка стоишь?
То бишь у плиты?уточнила Кира.
Вошел Слава и с радостной, чуть смущенной улыбкой обнял Лену по-отечески. Он еще в студенчестве, будучи несколько старше всех на курсе, выглядел серьезным, сдержанным, не то что эти полудети-полувзрослые, одним словомсемнадцатилетние. Слава так же высок, подтянут, те же приветливые глаза, уверенные манеры бывшего военного, и только свинцово-седые волосы говорят о том, что последние 40 лет и на него наложили заметный отпечаток, что дыхание подступающей старости уже коснулось и его. Но седина не портила, а напротив, придавала его облику значительность.
Видишь, Слава, была я высокой, стройной, а теперь стала маленькой и полной. Такая вот метаморфоза. Ем мало, откуда что берется? Так что руки шире разбрасывай, а то не обхватишь,с улыбкой посоветовала Лена.
Не вставай на цыпочки, не пыжься, все равно выше не станешь,засмеялся Слава, целуя Лену в щечку.
О чем ты говоришь? Отлично смотришься! Ты почему-то всегда стеснялась своей внешности. Раньше слишком худой себя считала, а теперь слишком полной,удивилась Кира.
Отчим внушил мне в мои юные годы, что я уродина, вот и комплексую по сю пору.
Легкая полнота только красит женщину: морщин меньше и вид солидней,улыбнулась Кира.Худеют в нашем возрасте те, у кого фигураглавная радость в жизни, а у нас с тобой есть более интересные запросы.
Что я могу сказать: импозантная женщина! Ты достаточно миниатюрная, а вот Тина на самом деле располнела и совсем в сдобную булочку превратилась. Поперек себя шире. Она у нас теперь женщина кустодиевского типа. Вот обнимая кого, приходится во всю ширь разносить свои крылья! Но ты знаешь, полнота ей странным образом идет. Наденет балахончик и плывет уточкой,засмеялся Слава.
Напустил на себя все свое джентльменство,весело отмахивается от его комплиментов Лена.
Прибарахлилась! Костюмчик у тебя от Диора, Версаче или до Юдашкина снизошла?засмеялся Слава.
И ткань из сундука Саломеи,в тон ему с улыбкой отвечает Лена.
То бишь доперестроечная?
Какие успехи в творчестве?чуть понизив голос, осторожно интересуется Кира.
Я сейчас слишком часто болею, чтобы совпадать со своими желаниями, отсюда и неудовлетворенность количеством и качеством сделанного. Свет озарения вспыхивает все реже, уровень вдохновения все ниже. И с этим приходится считаться. Зрение начинает подводить. Сказываются годы напряженной работы на компьютере. Долгосрочных планов, сама понимаешь, теперь не строю. Обо всем этом мы еще успеем с тобой поговорить. Я нашла свою нишу, и это главное. И хобби есть.
А в личном плане?спросила Кира еще тише.
Слава тактично вышел из кухни, а Кира деловито загремела посудой.
Думаешь, старичка себе подыскала? Случайные связи, если ты помнишь, всегда были не по мне, а постоянные Не встретила больше такого, как Андрей. Ты же знаешь, я не склонна обманываться и обманывать других. А с возрастом и потребность исчезла. Думаешь, неправильно жила?голосом, охрипшим от переполнивших ее чувств, спросила Лена.
Я уважаю твой выбор, но не понимаю. Неужели никогда не думала, что зря верность хранила?
Бывало. В минуты слабости, когда от себя уставала.
Новых откровений не последовало. Кира знала, что есть темы слишком болезненные, чтобы говорить о них даже один на один, поэтому замолчала и ушла на некоторое время своими мыслями туда, куда никому никогда не позволяла заглядывать.
Лена понимала, что Кире на самом деле не безразлична ее судьба, и ей захотелось улыбнуться подруге одобрительно и ласково. А еще она догадывалась, что Кира осторожно забрасывает пробные камешки или, как говорили в юности, закидывает удочку, выясняя, стоит ли ей поднимать эти темы в общем разговоре или оставить их на потом, для личной беседы, поэтому и не обижалась на откровенные вопросы подруги.
Восхищаюсь твоей и Славиной молодостью,искренне и радостно воскликнула Лена,какие вы, право, молодцы!
Кира вздохнула:
Люди с годами мало меняются, только стареют. С твоим зрением наших морщин тебе не разглядеть. Оно и лучше, когда их не видишь или не замечаешь. Душа-то, как прежде, хочет парить. К тому же всегда трудно отличить, какие морщинки на лице от смеха, а какиеследы переживаний. Очевидны разве только те, что в уголках губ опустили свои стрелы до самого подбородка.
Да нет же, ты все такая же неотразимая!
Кира оглядела себя в зеркале и улыбнулась, довольная увиденным:
Я женщина неопределенного возраста.
Мы сегодня обязательно сбацаем цыганочку или гопака выдадим, как в студенчестве. Помнишь, наши вечера и КВНы?!поспешил сменить тему Слава, заглянувший в кухню.
И выпьем с большим удовольствием за долгожданную встречу,весело добавила Лена.
Предвосхищаю твое изумление. Сегодня я совсем не буду пить, ну если только совсем чуть-чуть.
Вечерние занятия,догадалась Лена.Ничего, завтра наверстаешь упущенное. Ведь программа встречи на три дня рассчитана?