Эти ребята были не только стаей гусей. Они были деталями головоломки, забитым под завязку багажником, так же маловероятно организованными, как и маловероятные полки в их маловероятном обиталище. Я стоял, вытирая слюнявый рот. Пятое колесо в телеге, чувак, который вечно говорит что-то нелепое, словно объятия сбоку (вроде «о» или «чего»). Не деталь от головоломки, а скорее коробка, в которую они упакованы.
Я расстегнул рюкзак и достал треники с эмблемой «Метс». Папа называл их метсиками, и меня это страшно бесило.
А теперь эх, черт. Я скучал по этому слову.
Ты сказала, что покажешь, где переодеться
Точно. Мэд спрыгнула с дивана. Пойдем. Мне как раз надо покурить.
Зажав метсики в одной руке, я взял рюкзак в другую и собирался последовать за ней, но Коко сказала:
Ты думаешь, украдем твое барахло? Такие мы жалкие, отвратительные оборванцы?
Я вынул из бокового кармана айпод и глазные капли, положил рюкзак на место и попытался стереть из мыслей образ Коко, запускающей грязные ручонки в папину урну.
Думаю, ничего не случится.
Коко улыбнулась театральной улыбкой и положила руку на сердце:
Ваше доверие ужасно много для нас значит. Правда, Удав. Эй, слушай, а телефон у тебя там есть? С играми?
Прости, ответил я. Оставил его дома.
Мэд ждала у входной двери, накинув радужную куртку и засунув руки в карманы. Вязаная шапка тоже вернулась на место. Я внезапно ощутил желание нарисовать ее. Художник из меня был никакой, да и поклонник искусства так себе. Мне хватало знаний ровно настолько, чтобы знать, что я ничего в этом не смыслю.
Мэд достала из кармана сигарету и заткнула за ухо. Обычно я считал, что курение отвратительно. Но теперь вдруг оно казалось мне сексуальным, но не так, как у соблазнительниц с сигаретой. Мама с папой раз в неделю пересматривали «Касабланку» (разумеется, тогда я ненавидел эти сеансы, а теперь скучал по ним, бла-бла-бла), и мысль о курящей Мэд по ощущениям была похожа на этот фильм. Сексуально, как «Касабланка».
Ну, я, в общем, не знаю.
В этот момент я не думал сердцем моего мозга. Я думал палубной оружейной установкой моей USS Ling.
МЭД
Затянуться.
Выдохнуть.
Успокоиться.
Ну что, Гарри Конник Младший-Младший, доложите обстановку!
Если бы эта раздутая туша не плавала спиной наверх, я бы решила, что он сдох. Я свесила ноги с канала «У золотой рыбки» и ждала, пока Вик закончит мыться и переодеваться. Он был удивлен качеством уборной, и, честно, его можно понять. Хотя, в отличие от парникового жилища, туалетной комнатой мы пользоваться официально не могли. Гюнтер и понятия не имел, что мы научились пробираться в окно магазинчика сувениров, а оттуда в ванную. Хотя если бы он узнал, то с чего бы ему расстраиваться? Не помню, когда в последний раз к нему заходили покупатели.
Небо по-прежнему напоминало холодный свинец, но по крайней мере ненадолго прекратился снег. Я зажгла следующую сигарету, и тут снова появился Гарри Конник Младший-Младший. Теперь он плыл в обратную сторону.
Срезаешь углы, а, Младший?
Ты с кем разговариваешь?
Черт! Я уронила зажигалку в узкий проем между брусьями моста и услышала, как она плюхнулась в поток. Чувак.
Извини, сказал Вик, присаживаясь рядом и кладя на колени комок окровавленных джинсов. Зря ты так много куришь. От этого бывает рак.
Я злобно посмотрела на него сквозь дым и затянулась еще раз. Задержать, выдохнуть, продолжать злобно смотреть.
Рак от чего угодно бывает.
Верно. Но от некоторых вещей с большей вероятностью.
А ты-то что об этом знаешь?
Он опустил взгляд на воду, и я заметила, во что он переоделся: синие треники с логотипом «Метс» на правом бедре и резинками вокруг лодыжек. Из-за них ткань над зашнурованными ботинками стягивалась букетом.
Это мои метсики.
Я рассмеялась, выдохнув облачко дыма:
Твои что?
Метсики.
В том, что Вик надел эти штаны, было нечто отчаянно-величественное, словно он оглядел груду оружия, которую собрал против него мир, потом пожал плечами и швырнул еще один арбалет в кучу.
Метсики. С их помощью Вик посылал мир ко всем чертям. Я была в восторге.
И тогда я пожалела, что не пнула тех чуваков на мосту по яйцам.
Он повел глазами вверх-вниз, словно в стороны глаза у него не двигаются. Я уже несколько раз видела, как он это делает, но каждый раз меня это удивляло по-новому.
А кто такой Младший? спросил он.
И тут у нас под ногами появился, словно призванный королем золотых рыбок, Гарри Конник Младший-Младший.
Вот он и есть Младший, сказала я. Это наша золотая рыба. Я назвала его Гарри Конник Младший-Младший.
В честь певца?
Да. И актера. Этот парень, похоже, не знает, что такое выходные. Звучит из каждого утюга, особенно в праздники. Так вот, этим летом в реке плавала целая куча золотых рыб, а теперь остался он один. Вот посмотри. Вверх по течению, метрах в десяти от нас, на волнах качался красный предмет, напоминающий перевернутую салатную миску. Это антиобледенитель. Он подогревает воду, чтобы она не замерзала. Но в этом году Гюнтер поставил только один антиобледенитель. Этого недостаточно. Рыбы начали дохнуть одна за другой, и теперь это скорее не канал «У золотой рыбки», а чума у золотой рыбки. Они просто умирали от холода.
За исключением Гарри Конника Младшего-Младшего. Я кивнула:
Рыба, которая не сдается.
Затянуться.
Выдохнуть.
Успокоиться.
Мне нравится ваш парник, сказал Вик.
Ага, он странный.
Не такой уж и странный.
Я недоверчиво посмотрела на него. Он что, шутит?
Ну ладно, кивнул Вик. Странный, странный. Но крутой.
Но это все равно временное жилье. Пока мы не накопим на что-нибудь получше.
Затянуться.
Выдохнуть.
Успокоиться.
Я раньше подолгу смотрел на это место, прошептал Вик, показывая куда-то через дорогу. Сидел на той каменной стене и таращился в сад.
Правда? А нас ты видел?
Он покачал головой.
Это было давно. Мои бабушка с дедушкой жили рядом, но они Он резко оборвал себя и уставился на воду. Ну вот. Я подумал, что это странное столкновение.
Столкновение?
Совпадение.
Вик достал носовой платок, промокнул уголок губ. Я разглядела у него на запястье болячки: пять или шесть тонких царапин, подернутых корочкой. Они не были похожи на шрам на моей голове. В школе у меня была подруга, которая резала себе руки. Нет, тоже непохоже. Эти казались тусклее;
не такие глубокие, наверно? Он достал из кармана куртки айпод, убрал длинные волосы за уши и воткнул наушники.
Ну что ж, видимо, наш разговор закончен.
Затянуться.
Выдохнуть.
Успокоиться.
Вот, сказал Вик, протягивая наушник.
Ты предлагаешь мне свой наушник? спросила я.
Ага.
Я думала, это только в кино люди так делают.
То есть ты намекаешь, что мы в кино?
Ох, если бы.
В каком?
Что?
В каком фильме ты бы хотела оказаться?
Я часто видела, как другиеособенно в кофейнях или еще в том уличном кафе на Хенли, его еще закрыли недавноговорят таким текучим странным слогом, словно разговор был распланирован и заучен еще до того, как участники открыли рты. Я редко принимала участие в таких беседах, да и то только с Коко.
«Аполлон 13», сказала я.
«Аполлон 13».
Ну а что. Том Хэнкс в космосе. Ты такой крутой, что презираешь фильмы про Тома Хэнкса в космосе?
Насколько я помню, Тому Хэнксу в космосе приходится очень несладко. Хотя если подумать, на необитаемых островах тоже.
Au contraire, возразила я. Том Хэнкс выживает и там, и там.
Выживание. На этом твои амбиции заканчиваются.
Конечно, блин! Ну, в любом случае, космос я люблю.
В каком смысле?
В прямом. Черные дыры, планеты-карлики, погасшие звезды, чей свет мы видим сквозь десятилетия. Всякое такое. Прям хлебом не корми.