Как дела?Андрей снял свой плащ и повесил его на вешалку рядом с дверью в туалет. Он сунул кепку в карман плаща.
Ты весьма пунктуален. Как всегда, - простонала Кристина, роняя шариковую ручку на разбросанные бумаги. Она выпрямилась, расправила плечи и стала крутить ими так и эдак, словно провела за столом всю ночь. Я пришла на полчаса раньше, чтобы разобраться со всем, и кажется, что я была здесь все выходные.Она потянулась за кофе, отхлебнула его.Что у тебя на уме?
Лена Муравьева,просто сказал Андрей.
Кристина отставила свою чашку.
Ой-ой.
Андрей рассказал Кристине в общих чертах обо всем, что произошло накануне, о разговоре с Жанной Муравьевой и последующем телефонном разговоре с Дмитрием Федоровым. Пока он говорил, усталое лицо Кристины омрачилось, она медленно откинулась на спинку стула, держа в руке чашку кофе, и полузакрыла глаза. Она, прислушиваясь и глядя на комнату для официантов, которая начала заполняться приближающейся вечерней сменой. Слушая, размышляя, пока Андрей говорил, она вытащила свой смартфон пока Андрей продолжал.
Когда Шальнев закончил, Кристина снова покрутила плечами и шеей из стороны в сторону. Что-то мужское, скорбное и едва слышное сочилось из динамика на шкафу.
ДНР,сказала она наконец, покачав головой и тихо фыркнув, все еще глядя в сторону кухни. Она держала полупустую чашку в пальцах обеих рук, медленно и лениво поворачивая ее.Бабуиния, блин.Она заерзала на стуле, и кожа ее леггинсов заскрипела.Значит, выследили их.Она задумалась и поднеся чашку ко рту, не отрывая взгляда от окружающего пространства, подула на поверхность кофе.Не могу поверить, что этот скряга Муравьев заплатил кому-то за трехнедельную погоню за дочкой.
Ее веснушчатое лицо выражало озабоченное раздражение.
Подняв тонкий палец, она покрутила колечком волос. Кристина никогда не любила пользоваться косметикой, и теперь, когда она подсела ближе, Андрей почувствовал запах ее кожи.
Так,сказала Кристина.вот ты скажи, Андрюша, вот если бы ты, к примеру, имел полмиллиона зеленых и сидел бы где-нибудь на курорте с красивой девушкой, загорал, купался,Кристина покачала головой, размышляя.вкусно ел, сладко пил, в общем, и вдруг бы тебе сказали, что в одном месте тебя собираются поймать, содрать живьем шкуру, посадить голой задницей на кол, помучить и ко всему еще и убить, ты бы в такое место охотно поехал?
Неохотно.
А вот Александр Зильбер, он же Александр Зурахов, почему-то приехал в Донецк, несмотря на федеральный розыск и розыск по странам СНГ. Почему?
Видно у него для этого веская причина.
Какая ? Ну какая у него может быть причина? Какая причина? - вспыхнула Кристина.два года сидел тихо в Европе, теперь спешно приперся, и куда - в ДНР?
Ну это ваша контора должна выяснить, какая. Ты же кадровый сотрудник, вот и разберись.
Взять его за прошлые грехи мы не можем, у нас против Зурахова только косвенные улики,покачала головой Кристина.правда он этого наверняка знать не может. Значит, он боится не только ГРУ, но и нас.
Андрей ничего не ответил.
Но все таки приехал с непонятной целью.добавила Кристина.
Ну так почему вы не возьмете совместно с МГБ ДНР этого говнюка за уши? Мозги бы ему и вытряхнули,сказал Андрей.
Ага.хмыкнула Гиря.вытряхнуть, а вместе с мозгами и цель приезда. А вдруг его кто-нибудь ждет, что тогда?она покосилась на Андрея.
Кто его может ждать? Он в России все концы обрубил. Между прочим, если бы люди Сергея Иванова его не прикрывали, ГРУ его не только в Австрии, они бы его в Гондурасе достали. Кто его там ждет?
Вот и узнай, кто.Кристина пожала плечами.Ты же едешь в Бабуинию.она снова назвала ДНР этим жаргонным обозначением, уже несколько лет плававшим в среде силовиков.Когда ты уезжаешь?
Завтра в четыре пополудни. Я доберусь туда рано утром.
Тогда пока,Кристина поставила на блюдце пустую чашку, что означало конец переговоров.
***
Глава 4
Шальнев позвонил своему знакомому, который зарезервировал ему место на дневном рейсе местного автобусного перевозчика в Донецк. Он сделал несколько звонков, отменяя встречи, которые должны были состояться в ближайшие дни, и проверил свой календарь, чтобы убедиться, что не забыл чего-то, что нельзя было отложить.
Когда он убедился, что все в порядке, что все остальное может подождать до его возвращения, он повернулся к своему компьютеру и открыл файл по ДНР. Андрей научился тщательно протоколировать каждый раз, когда работал над делом, которое уводило его из города, что могло означать все, что угодно. По каждому из этих случаев он вел досье с фотографиями, картами, именами агентов, с которыми работал, и именами информаторов, которых использовал. Время, конечно, не стояло на месте, и люди и их обстоятельствами менялись с годами, но восстановление контактов с прежними знакомыми часто было самым быстрым способом приспособиться к изменениям в обществе, в котором эти люди должны были функционировать. Но контакты Шальнева в странах СНГ были более сложными. Нужно было многое учесть.
Будильник зазвонил в половине шестого.
Через несколько мгновений его мысли вернулись к Дмитрию Федорову - верный признак того, что ему пора вставать. Ему показалось, что он слышит шум ветра, отчего его передернуло, но когда он подошел к окну и выглянул наружу, то увидел только деревья на фоне тусклого свечения затянутого тучами неба, и черные силуэты их увешанных листьями ветвей были неподвижны. Он повернулся и пошел в ванную.
Он принял горячий душ, долго стоял под горячей водой, пока не почувствовал тепло во всем теле. Он вылез из душа, быстро вытерся, расчесал мокрые волосы, обернул полотенце вокруг талии и побрился, тщательно подбирая усы. Он высушил волосы, снова расчесал их, плеснул на лицо немного одеколона и пошел одеваться.
В пять пятьдесят пять он уже пересекал широкую прихожую, ведущую на кухню. Он взял банку с кофе, а затем перемолол бобы на несколько чашек. Он думал о Жанне Муравьевой, пока капал кофе, а он нарезал толстые ломти бекона и клал их на сковороду. Пока все это кипело, он прошел по короткому коридору к боковой двери, приготовился к ожидаемому холоду и вышел на лестничную площадку. Затаив дыхание, он поспешил по ступенькам к почтовым ящикам. Когда он вернулся на кухню, бекон уже шипел. Он бросил бумаги на разделочную доску, быстро схватил вилку и принялся перекладывать кусочки бекона на сковородке. он взял два яйца, которые уже достал из холодильника, разбил их в миску, быстро взбил венчиком и положил в миску вместе с ними две зеленые луковицы. Он отрезал два толстых ломтя хлеба от буханки на столе и положил их в тостер, перевернул бекон и вылил яйца на сковородку. Через несколько минут все было готово, слившись воедино, как произведение камерной музыки. Он положил все на разделочную доску, потянулся за газетами и сел есть и читать. Одиночество и смешанные ароматы кофе, бекона и жареного лука делали завтрак его любимым блюдом дня.
Он просмотрел свое донецкое досье, просмотрел лица и имена - достаточно для начала - закрыл папку, оделся и вышел из дома.
Хотя было уже почти девять часов, утро было темноватым с угольным сумраком и грязным туманом, висящим в холодном воздухе. уличные фонари были включенными, как будто был вечер, и все машины на улицах использовали свои фары. Легко было поверить, что до рассвета еще несколько часов. Андрей направился в центр. У него было много времени, поэтому он не боролся с пробками, что давало ему время подумать. Он не потрудился обеспечить жилье в ДНР, предпочитая оставаться гибким. А так он шел с пустыми руками. Он оставил свое оружие дома, что заставляло его немного тревожиться.
***
Глава 5
Из - за обычного вокзального бардака он выехал из Волгоградского автовокзала с опозданием на сорок пять минут. Свет в салоне был приглушен, и Андрей сидел один в своем ряду - автобус был заполнен меньше чем наполовину - и смотрел на сверкающий асфальт и терминал, через широкую полосу пожухлой травы. Какой бы ни была погода в ДНР, она не могла предложить более неприятной перспективы, чем то, что Андрей видел в данный момент из своего окна. Он был рад оставить этот странный климат позади.
Они провели в дороге пятнадцать часов, и за это время Андрей отказался от еды, выпил несколько стаканов витаминизированного напитка и много думал о Дмитрии Федорове, Елене Муравьевой и предстоящем деле, а также о том, когда он в последний раз был в Донецке. Сейчас эта территория никогда не могла рекомендовать себя для туризма.
Автобус прибыл в автовокзал Донецка в семь пятнадцать, когда уже рассвело. Все вокруг было тускло освещено - фирменный знак донецких ночей, и Андрей мог разглядеть знакомые и вездесущие фигуры вооруженных людей, развалившихся в тени, их галифе висели на плечах так же небрежно, как кошельки проституток. Прошло уже несколько лет с тех пор, как он был здесь в последний раз, но одного этого первого взгляда на солдат было достаточно, чтобы напомнить ему о чувстве угрозы, которое было главной характеристикой донецкого духа времени.
Когда автобус наконец затормозил, не было слышно ни шума разговоров, ни стремительной разгрузки верхних багажных отсеков, ни толкотни в проходах. Нехватка пассажиров и их незаинтересованность в высадке ясно свидетельствовали об отношении большинства людей, прибывавших в ДНР. С другой стороны, Андрей знал, что все выезжающие маршруты всегда переполнены, суматошны и оживленны. Это была территория, которую люди предпочитали покидать.
Андрей достал из багажного отделения мягкую кожаную сумку и прошел по пустому проходу к двери, ведущей к терминалу. Он последовал за немногими людьми впереди по нескольким поворотам длинных коридоров, пока не вышел в помещение вокзала.
Перехватив сумку, Андрей вышел через одну из распашных дверей на привокзальную площадь, где носильщики и таксисты собирались в праздные кучки, сплетничая и покуривая. Теплый, насыщенный дизельным топливом воздух Донбасса немедленно сбросил его психический барометр. Все, что он когда-либо знал об этой прекрасной и жестокой квазистране, вернулось к нему, как будто годы между ними никогда не существовали. Это было не совсем приятное чувство.
Андрей снова оглядел лица, одинокие фигуры в поисках Федорова. Он все еще не видел его. Подумав, что Федоров, возможно, припарковался в тени сразу за освещенной подъездной дорожкой, Андрей прошел в один конец, потом в другой и всмотрелся в темноту. Федорова не было.
Зная, что в ДНР никогда ничего не происходит, когда это положено, что расписания считаются только предложениями, а не буквальными обязательствами, Андрей подошел к бетонному выступу возле автобусной остановки и сел, отмахиваясь от увертюр таксистов. Он подождал полчаса; он не хотел, чтобы это превратилось в скучную рутину пропущенных связей. Но полчаса тянулись без появления Федорова, и Андрей подозвал одно из такси и направился в город.
***
Глава 6
День предстоял жаркий, и окна такси были широко распахнуты, когда водитель ехал по бульвару от вокзала, обсаженному тонкими, недавно посаженными деревьями. Характерный утренний воздух Донбасса был уже насыщен знакомым дымным зловонием, которое оседало на городском ландшафте.
Они проехали по Ленинскому проспекту, и повернули направо, следуя по бульвару, к парку Славянской письменности и культуры. Таксист развернул машину на полпути и помчался по улице Куйбышева, с высокими тополями, затенявшими обе стороны проспекта.
Глядя через грязное лобовое стекло такси на улицу, наблюдая нынешнюю донецкую реальность, Андрей почувствовал первые приступы жуткости, которые были подарком города любому приезжему путешественнику, знающему хоть что-то о событиях последних лет. Маломощные уличные фонари придавали жутковатый оттенок дыму, висевшему среди высоких деревьев бульвара, словно адское дыхание. Андрей не мог не думать о том, из чего состоит этот смог, потому что он видел немало тел, выброшенных на свалку в зоне боевых действий, большинство из них были изуродованы и распухли, как сосиски от тропической жары. И часто они тлели, как и все остальное на свалках, добавляя свои маслянистые испарения к грязному воздуху, чтобы остальной город мог дышать. Здесь смерть буквально витала в воздухе, и каждый мог ощутить ее вкус.
Для Андрея не было неожиданностью, что таксист промчался прямо через застроенные кварталы города, направляясь по адресу, данным Андрею Федоровым. Дмитрий был неприхотлив в быту, мог жить без особых удобств. Указанный дом находился в Ленинском районе, где улицы были узкими, узкими и плохо освещенными. Они выехали на улицу Ткаченко и водитель остановился у трехэтажного дома из желтого камня, узнаваемого только по табличке, установленной в каменной стене рядом с почтовым ящиком. Одна слабая лампочка горела у подножия лестницы.
Андрей вышел из машины и расплатился с водителем, который дал задний ход и выехал с проспекта, гудя шинами по мостовой и завывая мотором до самого перекрестка Ткаченко и Металлургов, где они свернули. Андрей постоял немного на тротуаре и посмотрел в обе стороны широкой улицы.
Напротив него была бензоколонка, аптека на углу дома, куда он вошел, и магазин оргтехники, чуть дальше по тротуару от Андрея. В остальных дверных проемах не было никаких опознавательных знаков, которые он мог бы разглядеть, вероятно, это были частные или многоквартирные дома или небольшие офисы.
Он толкнул дверь и увидел, что рядом с лестницей был узкий проход, который вел обратно во двор. Он искал квартиру номер 4, но ни один знак не давал ему ни малейшего представления о том, можно ли ее найти во дворе, откуда доносилось неясное, жестяное пение радио. Сначала он прошел по короткому коридору, пахнущему сырым камнем, к маленькому дворику, где звук радио здесь был более четким, доносился из-за кустов. С каждой стороны здесь было по одной двери. Он подошел к ближайшей к нему двери в стене справа и увидел цифру 1 на каменной перемычке. Он повернулся к двери на другой стороне коридора, куда вошел, и посмотрел поверх двери. Это был номер 4.
Прежде чем постучать, он еще раз оглядел двор. К запаху затхлого камня примешивался запах жареного лука, перца и капусты. Рядом с каждой дверью, выходившей во двор, было одно окно, и хотя номера 1 и 4 были темными, 3 и 2, частично скрытые растительностью, были освещены. Андрей прошел вдоль стены немного ближе к номеру 3, и хотя окно было открыто для утренней свежести, он не слышал никаких звуков, доносившихся изнутри. Напротив, однако, из другого открытого и освещенного окна доносился голос по телевизору, в котором теперь можно было узнать голос ведущего Соловьева, и Андрей также услышал звон посуды и чей-то кашель.
Он вернулся к двери Федорова, но тишина маленького дворика заставила его не решиться постучать. Если Федорова не было дома, он не хотел привлекать внимание к своему присутствию. В комнате Федорова было темно, и Андрей сомневался, что он там. Он наклонился и подергал дверную ручку. Она повернулась, и раздался тихий щелчок, от которого Шальнев вспотел. Если бы Федоров ушел, он бы запер дверь. Андрей вспомнил, как Федоров говорил, что Лена и Белов знают, где он остановился, и он также помнил, что Федоров говорил, что он переезжал несколько раз. В этот момент Андрею казалось невероятным, что он не спросил Федорова, зачем тот это сделал.
Он держал дверную ручку, удерживая натяжение пружины, чтобы та не щелкнула снова, когда она вернется на место. Он отчаянно скучал по своей "Беретте". Медленно вращая запястьем, он ослабил натяжение ручки, пока та не оказалась на месте. Он отступил к стене и осторожно, вытянутой рукой толкнул дверь в комнату, в то время как за его спиной, Соловьев вещал про русский мир и величие России.
Федоров,сказал он негромко, но для помещения достаточно громко.Федоров.
Когда дверь распахнулась, Андрей увидел в тусклом голубоватом свете, лившемся из другого окна, выходившего на улицу, что комната была именно такой, одной из них. Он переступил порог и заглянул в комнату с противоположного угла. Дверь была полностью открыта, плотно прижата к внутренней стене, так что за ней никто не мог прятаться. Андрей шагнул в дверной проем и оглядел комнату, насколько это было возможно в полутьме: изножье односпальной кровати напротив него и над ней окно, справа перегородка, за которой должны были скрываться туалет и душ, а справа стол, два стула и шкаф без двери. В шкафу что-то висело. Андрей взял свою сумку, вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Он поставил одно колено на неубранную кровать, потянулся через изголовье и задернул простую занавеску. Окно, которое выходило на внутренний двор был закрыт. В комнате было жарко и пахло плесенью. Андрей осторожно подошел к столу, скользя ногами по полу, чтобы не споткнуться, и включил свет.