Седой
Иванов протиснулся по узкому проходу плацкартного вагона, глянул на билет и на занятое место. Бабка, сидевшая на аккуратно расправленной постели, виновато улыбнулась:Ты извини, сынок, я уж сама распорядилась. Тяжело мне наверх-то.
Иванов молча забросил вещмешок на верхнюю полку и сел, отогнув край бабкиной постели. Другой попутчик, рыхлый толстяк в распахнутой, промокшей под мышками рубахе, поймал его взгляд и с готовностью улыбнулся. Этот, видно, был из любителей дорожных разговоров и радовался новому человеку.
Отслужил?бодро спросил он.
Интересно?
Толстяк не ожидал резкого тона, смутился и сказал:
Ну-ну
Там ваши едут,бабка кивнула на перегородку.
Кто наши?не понял Иванов.
Уволенные. Пьют всю дорогу. Тоже будешь пить?
Не буду.
Огни за окном качнулись и тотчас пропали. Поезд набирал ход, подрагивая на стыках пути. Бабка, подслеповато щурясь, в упор разглядывала Иванова.
Не пойму чего-то Сколько ж тебе, сынок?
Двадцать.
Что ж ты седой-то весь?
Иванов поднялся и пошел в тамбур. Курил в тамбуре на крышке мусорного ящика, приставлял ладони к пыльному стеклу, пытаясь разглядеть, что за окном,там была ночь, темь непроглядная, движение в темноте,сзади хлопала открытая дверь туалета, он зашел в туалет, бросил окурок, мельком взглянул в зеркало Оперся о раковину и стал со спокойным удивлением изучать свое лицос острыми скулами, провалившимися, как у покойника, щеками, глубокими морщинами по углам рта, лихорадочно блестящими, в болезненной синеве глазами.
Когда он вернулся в свой отсек, соседи спали. Он забрался на верхнюю полку и лег поверх одеяла, закинув руки за голову.
За тонкой перегородкой гуляли дембиля, там звенели стаканы, бренькала расстроенная гитара.
А я говорю: моешь потолок с мылом и докладываешь! Так и говорю: с мылом и докладываешь
Нет, слушай, а у нас
Срок, говорю, двадцать минутвремя пошло!
Слушай, а к нам приходит молодой с «поплавком»
Ну, ты даешь! Потолок! Ха-ха-ха!
Ну, слушайте, ребят! С «поплавком», после института приходит молодой
А я говорю: ты, салабон зеленый, еще права будешь качать?
Ха-ха-ха! Потолок с мылом!
Иванов спрыгнул с полки, шагнул в соседний отсек. Четверо распаренных дембилей теснились за столом, ближе к проходу сидели две девчонки-школьницы, румяные от полстакана портвейна, таращили восторженные глаза. Про потолок рассказывал широкоплечий парень с наколкой под закатанным рукавом.
Слушай сюда!тихо, сквозь зубы сказал Иванов.На счет «раз»глубоко вдохнули. На счет «два»заткнулись!
Что ты сказал?
Ты слышал, что я сказал. Не орал бы на каждом углу, что подонокможет, не заметят!
Чего это он, с болта сорвался?
Ребят, подождите, ребят,суетился очкарик, который все начинал про молодого с «поплавком».Мы, правда, громко очень.
Нет, ты слышалон меня подонком?парень с наколкой порывался встать.
Правда, давайте потише, ребята,тосковал очкарик.С поезда в комендатуру
Иванов ждал, пока тот, с наколкой, выберется из-за стола, чтобы свалить его под ноги остальным. Очень мешали девчонки, краем глаза он видел их перепуганные лица.
Все нормально, земляк, мы тихо,очкарик, плеща через край, торопливо налил стакан и протянул Иванову.
Тот схватил было, чтобы плеснуть в лицо. Поставил на стол, вернулся к себе и лег, отвернувшись к стене. За перегородкой бубнили вполголоса:
Чего он взъерепенился? Бешеный, что ли?
Пойдем, Таня.
Куда вы, девчонки. Рано еще.
Нет, мы пойдем, спасибо.
Весь кайф сломал.
Чего ты меня держал-то? Вломили бы, и затих.
Да ну его. Ты глаза у него видел? Точносдвинутый
Иванов ворочался, сбивая одеяло, маялся, плавал в горячем, душном воздухе. Не выдержал, снова достал мятую пачку «Астры», пошел курить. В тамбуре стояли дембилявсе четверо. Они разом обернулись, замерли, ожидая, видимо, что он отступит или начнет объясняться, но Иванов молча протиснулся к окну, закурил, глядя в пыльное стекло на четверых за спиной. Те перешептывались сзади, очкарик отчаянно махал рукой: бросьте, не связывайтесь.
Эй, земляк,окликнул широкоплечий.
Иванов резко обернулся, уперся ему в глаза холодным тяжелым взглядом. На мгновение возникла пауза, немая сценаодно слово, и началась бы драка.
Ладно, живи пока,буркнул широкоплечий, бросил сигарету и ушел в вагон. Следом двинулись остальные.
Иванов рванул вниз окно, подставил лицо под холодный, плотный ветер.
И снова он лежал, уткнувшись в подушку, обхватив голову руками. Вагон раскачивался, будто шагал по насыпи
шаги приближались, кто-то поскребся в дверь.
Кто там?радостно пропела мать. Быстро глянула в зеркало, оправила новое нарядное платье.
Это ястрашный волк!
Олежка, пухлощекий мальчишка с маленькой седой прядкой в чубе, испуганно уставился на дверь.
Я иду-у! Я пришел!дверь распахнулась, мужик в картонной волчьей маске зарычал и двинулся на Олежку, протягивая руки со скрюченными пальцами.
Олежка, онемевший от ужаса, прижался спиной к стене.
Алла, старшая сестра, оттолкнула мужика, заслоняя спиной брата.
Ну, хватит, хватитс нерешительной улыбкой сказала мать.
Мужик глухо захохотал под маской:
Здоровый пацанволка боится! Пускай мужиком растет! У-у!он снова выставил руки. Олежка зажмурился, отчаянно отбиваясь от волчьих лап
проводница последний раз тряхнула его за плечо:
Дома доспишь, солдат!
В проходе уже стояли с чемоданами, за окном в сером утреннем свете плыли дома.
Иванов вышел на перрон и в толпе двинулся к вокзалу, уступая дорогу носильщикам с грохочущими железными тележками.
Он наугад шагал по арбатским переулкам, еще не проснувшимся, серым, малолюдным. У подъездов, двумя колесами на тротуаре, стояли вереницы машин. Шумно дыша, пробежал жилистый старик в красных спортивных трусах и кепке с длинным козырьком.
Иванов долго звонил в дверь в старом темном подъезде с крутыми пролетами. Наконец в квартире послышались легкие шаги.
Кто там?
Свои.
Дверь чуть приоткрылась на цепочке, Алла стояла босиком, придерживая на груди халат.
Не узнаешь, что ли?
Олежка! Ты?
Войти можно?
Вернулся!Алла открыла дверь, обхватила его за шею.Что ж ты телеграмму не дал?
Не успел,Иванов безучастно смотрел ей за спину.
Позвонил бы хоть с вокзалаАлла отстранилась, быстро жадно разглядывая брата.Постой, да ты седой совсем!
Не совсем. Чуть-чуть.
Олежка! Господи, как я рада! Ну что ты неживой какой-то! Я думала, вы толпой нагрянете, с песнями Да ну тебя! Как с похорон. Ты никогда радоваться не умел, улыбки не выдавишь Ладно, ты мойся, а я пока соображу чего-нибудь.
Она пустила воду в ванной. Иванов бросил вещмешок в угол, повесил китель рядом с куртками сестры, заглянул в огромнуюв два окнакухню.
Снимаешь?
Нет. Это моя квартира.
Быстро дали. От «Интуриста»?
Ага. От «Интуриста».
Замуж не вышла еще?
Куда торопиться? Первый раз в своем доме живу,Алла появилась из комнаты, сладко, хищно потянулась.Мой дом! Никого не хочу! Одна буду жить!
В ванной во всю высоту двери было вмонтировано зеркало. И снова, как в поезделицо, Иванов со спокойным удивлением разглядывал свое тело, скелет, обтянутый темной стариковской кожей. На костях, кажется, не осталось мускулов, кисти рук были непомерно широки
Были б кости целы, а мясо нарастет,сказал врач.Одевайся,он отошел к столу.Через десять лет будешь бегать трусцой, чтобы спасти талию. Больше ешь, не переохлаждайсяон стал заполнять историю болезни.
Иванов медленно натягивал больничную пижаму.
И не вини себя,сказал врач, не отрываясь от работы.Ты не господь бог Остался живнадо жить. На все сто, понял?..
Ты не утонул там?
Иванов с трудом разомкнул глазаон лежал в ванне, по горло в густой искрящейся пенехрипло ответил:
Нет.
Давай активнее. Мне через час на работу.
Когда Иванов на ватных ногах вышел из ванной, Алла была уже в узком черном платье, черных туфельках на остром каблуке, подкрашенная и неуловимо изменившаяся, не похожая на себя утреннюючто-то кукольное появилось в лице.
В коленках не жмет?насмешливо спросила она, указывая на просторные армейские трусы.Мужского белья, извини, не держу, так что походишь пока в этих «бермудах». Вот джинсымы, кажется, одного размера. Футболка. Куртку любую возьмешь
Иванов вяло ел на кухне, Алла сидела напротив, подперев щеку маленьким кулаком.
Почему ты седой, братик?
Так получилось.
Ты всегда был предельно внятен: да, нет, не твое дело Поедешь в Калугу?
Завтра с утра. Надо получить паспорт.
К матери зайдешь?..
У меня нет матери. И не было.
Алла помолчала.
Я только раз вырвалась Прибрала немного. Надо еще памятник заказывать, землю для цветов
Слушай,резко сказал Иванов.Мне наплевать, что там происходит! Мне безразлична эта женщина, понимаешь? Пока жива была, а теперьтем более!
Я думала, ты изменишься в армиигрустно сказала Алла,Ладно, мне пора. Будешь выходитьне забудь ключ,она пошла к двери.Вечером позову ребят.
Не надо никого.
Да ну тебя к черту, в самом деле! Можешь сидеть в углу. А у меня праздникбрат из армии вернулся!
Оставшись один, Иванов прошел в комнату, сел в угол дивана, защищенный стенами этого старого дома от чужих взглядов, от всего мира
но тут же приоткрылась скрипучая дверь.
Зря прячешься, Петух!глумливо ухмыляясь, сказал Малек.
Олега, круглолицый пятиклассник с широкой седой прядью в шевелюре, вздрогнул в своем укрытии у черного хода под лестницей, затравленно оглянулся.
Все равно в спальню вернешься. Там получишь!Малек радостно оскалил острые крысиные зубки и исчез.
Тут же дверь снова распахнулась, появились десятиклассники с сигаретами.
Делай ноги, Петух!
Олега покорно встал
Иванов надел армейские ботинки, нелепые под модными вареными джинсами, и вышел из дома.
Машин у подъездов стало меньше, зато переулки были многолюдны. Два года изо дня в день в казарме Иванов видел одни и те же лица, и теперь неприкаянно ощущал себя в разношерстной толпе не знающих и почти не замечающих друг друга прохожих. К дому с огромнымиво всю ширину фасадаокнами бесшумно подъехал плоский черный ЗИЛ, из него вышел генерал, Иванов остановился и автоматически отдал честь. Тотчас отдернул руку от виска. Генерал прошел мимо, едва взглянув на него.
Иванов ехал в метро, сдавленный чьими-то спинами, плечами, локтями, потом шел по улице, глядя на номера домов. Нашел нужный, постоял, ощущая бешено бьющееся сердце, и обреченно шагнул в подъезд.
Молодой человек, вы к кому?остановила его вахтерша, подняв голову от книги.
Я?..Иванов вздрогнул, будто от окрика,Я к Завьяловым
Они вас ждут?вахтерша подозрительно оглядела его.
Я от сына
С Сашей служил?вахтерша закрыла рот ладонью и покачала головой.Дома они Шестой этаж
На шестом этаже Иванов подошел к квартире. Поднял руку к звонку и тотчас опустил, переводя дыхание. Прислушался к тишине за дверью, оглянулся на соседние двери. Оперся рукой на стену, положив палец на кнопку звонка Внезапно загудел, проваливаясь, лифт, и Иванов метнулся вниз по лестнице, пробежал мимо вахтерши и быстро пошел по тротуару, налетая на людей и не замечая их, перебегая впадающие в проспект улочки. Вошел в квартиру сестры и торопливо захлопнул дверь, будто спасаясь от погони. Сел у стола, опустив плечи.
Зазвонил телефон, Иванов схватил трубку:
Слушаю, рядовой Иванов!
Алла рассмеялась:
Товарищ рядовой! Приказываю заступить в наряд на кухню, сварить картошку! Картошка под раковиной. Как поняли?В трубке слышался многоголосый смех.
Иванов сел на кухне, подвинув к себе ящик с картошкой и мусорное ведро. Из-под ножа быстро побежала ленточка картофельной шелухи
А дальше?
Снова звезды. Планеты. Галактики.
А дальше? Не может же бытьбез конца
Понимаешь, бесконечностьэто ведь не обязательно прямая.Александр подхватил из-под ножа Иванова картофельную ленточку, свернул ее грязными, распухшими пальцами в ленту Мебиуса.Вот, смотри: модель Вселенной. Замкнутое пространство
Они сидели вдвоем посреди овощного цеха на кухне, под одинокой желтой лампочкой, рядом с цинковым ящиком с мерзлой картошкой, склонившись голова к голове над горой грязной шелухи, в хэбэшках с закатанными рукавами.
А ты веришь в свою смерть? Так, чтобы без следа, будто никогда и не был?
Александр задумчиво пожал плечами, бросил картофелину в кастрюлю с водой, взял новую.
Есть книга, воспоминания людей, которых вернули из клинической смерти. Разные люди, разные веры, а воспоминание одно: черный тоннель, свет в конце тоннеля, яркий, неземной, и встречают те, кто умер до тебя
Значит, есть что-тотам?
Я думаю, бесконечная загробная жизньэто последнее мгновение умирающего мозга,медленно сказал Александр.А может быть, смертьэто переход в четырехмерное пространство, где четвертое измерениевремя. Мы ведь не живем во времени, оно для нас существует только этим мгновением, а потом становится прошлым, куда мы вернуться не можем
В коридоре залился звонок. Из-за двери слышались приглушенные голоса, тихий смех. Иванов щелкнул замком, неожиданно грянуло «Прощание славянки», и в коридор ввалилась веселая компания. Алла бросилась ему на шею.
Белка, отставить!скомандовал веснушчатый плотный парень с магнитофоном на плече. Он выключил марш.Отделениестройсь!
Они выстроились перед Ивановымтрое ребят и трое девиц.
Смех в строю! Распустились, сено-солома, губа по вас плачет! Смирно!парень повернулся к Иванову, удивленно оглянулся по сторонам, приоткрыл дверь в ванную и заглянул туда.
Ты что потерял?
Не вижу виновника торжества!
Да вот, перед тобой!
Не вижу!
Чего не видишь?
Не вижу сверкающих эполет!
Алла набросила китель на плечи брату.
Другое дело,веснушчатый прокашлялся в кулак и торжественно начал.Рядовой Петухов!
Моя фамилияИванов.
Извини,тот вопросительно оглянулся на Аллу.Мне казалось, у тебя родной брат.
Родной Просто фамилии разные.
Так. Ничего не понимаю, но тем не менее. Рядовой Иванов, поздравляю вас с благополучным прибытием из доблестных рядов Советской Армии! Ура!он врубил марш, ребята взяли бутылки шампанского «на караул», вразнобой захлопали пробки, Алла уже бежала с фужерами, пена лилась на пол, Иванов пожимал руки: веснушчатыйВладик, Ирина, Ольга, Толик, Леша. Все расселись в комнате за журнальным столиком, ребята доставали из сумок спиртное, девчонки принесли с кухни закуску.
После бурного начала с «Прощанием славянки» возникла неловкая пауза.
Как служба?спросил Владик.
Иванов враждебно посмотрел на него.
По-разному,наконец, ответил он.А ты не служил?
Не имел чести,засмеялся тот.
Последней села Алла, подняла фужер:
Ну за единственного присутствующего здесь мужчину!она подмигнула брату.
Позвольте!возмущенно закричал Владик,Протестую и готов доказать!
Я, как неисправимая провинциалка, считаю, что мужчина должен если не побывать на войне, то хотя бы примерить военную форму!
Ты, конечно, не права, Белка, но тем не менее я готов весь вечер пить за твоего рядового, но незаурядного брата. Олег!
Иванов выпил вместе со всеми.
Шампанскоедевицам, а мыВладик разлил водку по большим фужерам.
Ешь активнее, братик. Ириша, положи ему.
Маленькая Ирина с короткой черной стрижкой с готовностью улыбнулась Иванову и принялась наполнять его тарелку.
Ну, с приездом!
Выпили еще раз.
Экая, право, гадость,поморщился Владик.Штык в землючто дальше?спросил он, закуривая.
Да отстань ты, пусть отдыхает,сказала Алла.
Исторический факультет,ответил Иванов.
Почему именно истфак?удивился Владик.
Я так решил.
Как вы могли заметить, мой брат очень разговорчив. Просто не остановишь
На истфаке огромный конкурс,пожал плечами Леша.Погоди Владик, а ведь Парфенов
Это вариант,оживился Владик.Имеет смысл позвонить.
Не надо звонить,сказал Иванов.
Тебя это никак не касается. Просто узнать ситуацию