Не знаешь, как поживает Катерина Гайворонская? Замуж никто не позвал?
Спросил и замер, ожидая ответа.
Живё-ёт, протянула мать и как-то необычно вздохнула. Одна живёт. Кто ж её прокажённую-то в жёны возьмёт? Разве что из города кто польстится, аль дружки Ромкины подомнут под себя.
Почему прокажённая?
Как почему? Известное дело: отецИуда был, она, стало быть, дочь Иуды. По Евангелию-то, сказывают, Иуда Иисуса Христа нашего предал, народ озлобил против себя. Вот и Катерина злобит сельчан. Предаст она мужа своего, если таковой найдётся, рано или поздно предаст. Лучше бы съезжала из посёлка, не терзала бабские души. Вон сколько мужиков с войны не вернулось. Сколько без вести пропало. А может, этот Гайворонский их и порешил. Всё может быть. Никто сейчас не скажет. Катеринадочь изверга. Живёт, людей сторонится, никак отцовское золото отыскать не может. Отец-то, сказывают люди, много его награбил в войну. В доме оно спрятано. Сбудет Катька своё золото ипоминай, как звали.
Сергей сидел неподвижно, ощущая в себе лёгкий озноб, как при поднявшейся внезапно температуре. То, что он услышал, поразило его несказанно. Сергей мог бы, без сомнения, объяснить матери, что Катерина здесь не причём, что дочь за отца не в ответе. Но он понял: мать не примет никаких объяснений. Ей это было ни к чему. Она поверила в кривотолки односельчан достаточно глубоко, и переубеждать её в чём-то обратно было бессмысленным занятием. Откровенно говоря, он и сам на некоторое время усомнился в своих представлениях о Катерине и не знал, как поступить. Захотелось срочно увидеть её своими глазами, расспросить обо всём обстоятельно. Но шло время, а он не сдвинулся с места. Постепенно такая мысль отошла в сторону. Мать повздыхала и удалилась.
«Но почему так несправедливо всё сложилось? задавал многократно вопрос себе Сергей. В чём причина? Как и чем можно помочь Кате?» Размышлял, мучился и не находил ответа.
Катерина проснулась от неясной тревоги в себе. До этого ей виделся сон и, пробудившись, она принялась восстанавливать его в памяти. Ах, да! Вспомнила! Бабы не подпускали её к колодцу. Стояли плотным кольцом и возмущенно что-то кричали. Рты их раскрывались широко, глаза округлились, а голоса не было слышно. Что они кричали, понять было невозможно. Всё происходило, как в немом кино. Катерина обошла стороной дом Кутеихи и заспешила к другому колодцу. Но и там стояли те же самые бабы. Неимоверно хотелось пить. Катерина облизнула пересохшие губы. Оглянулась назад, и там тоже стояли бабы. Они беззвучно раскрывали рты и размахивали коромыслами. Катерина в растерянности остановилась посредине улицы и не знала, что предпринять. Вдруг появился звук, она отчётливо услышала каждое слово визжавшей Кутеихи:
Не дадим, бабы, воды Катьке! Пусть пьёт из лужи!
Не дади-им! Пусть лакает из лужи! хором подхватили бабы, и Катя проснулась.
Долго лежала в постели, не поднимаясь.
«А ведь сон в руку! обрадовалась онаНадо выкопать свой колодец, в огороде».
Лицо её озарилось улыбкой, глаза блеснули лучами восходящего солнца. Она выпрыгнула из постели, закружилась по комнате.
«Сделаю свой дом крепостью. Тогда от людей не нужно будет ничего. Продукты буду привозить из города. Пусть бабы злятся от бессилия».
На востоке яркой синевой наливалось небо. Солнце сноровисто катилось из-за Колаповой горы, разбрызгивая ослепительный свет во все стороны. Блеснула между елей спокойная гладь реки Чусовой. Зарождался очередной день.
Было около восьми часов утра, когда Катерина вышла из дома. Ласково пригревало солнце. Лопаты стояли в углу сарая, поржавевшие и в паутине. Их не касалась чья-либо рука со дня похорон отца. Выбрав одну из них и прощупав черенок на прочность, Катерина направилась за дом, где, по её мнению, было самое подходящее место для колодца. Поплевав на ладони, как это делали мужики, она вонзила лезвие лопаты в землю и наметила контур ямы. Вначале толстым слоем шёл жирный чернозём. Катерина сложила его отдельной кучкой.
«На грядки пригодится», рассудила она по-хозяйски. Потом последовала глина, но не вязкая, с песчаными примесями. Такая глина обычно используется для кладки печей. К полудню Катерина углубилась на черенок лопаты и была очень довольна своей работой. Горели ладони, пот струился по лицу, но она будто не замечала этого. Передышки длились недолго. Как только ветер, струящийся над землёй, охлаждал разгорячённое тело, Катерина спускалась в яму и возобновляла работу. Увлечённая трудом, она не заметила Кутеихи, которая воровски подсматривала через щели в заборе. Через четверть часа по посёлку пополз слух: «прокажённая» откопала золото и собирается бежать из посёлка.
Не обошёл слух и избу Жигарёвых.
Отцовским следом пошла, пакостница, процедила сквозь зубы Ефросинья. Верно подмечено: не родит свинья бобра, а того же порося.
Что ты такое говоришь, мама? не выдержал Сергей. Да, отец Катиполицай, убийца. Но она-то никого не убивала, не предавала, не сделала людям ничего плохого. Почему все ополчились на неё?
Она будет позаковыристее отца своего, гнула Ефросинья. Попомните моё слово. Он-то что? Погубил людей и поплатился жизнью за грехи свои. Сполна. А Катька скрытная, неизвестно, что ещё удумает, что отчубучит. Тем и опасная. Примется пакостить исподтишка. Да и жадности в ней через край. Не знает, где золото зарыто, а ищет, упорно ищет, потому, как корысть ею движет.
Мама! Сергей негодующе зыркнул на мать, считая её в эту минуту своим врагом. Ефросинья, наверно, угадала его мысли по глазам. Пожала плечами, будто отказываясь от спора, и отвернулась к печке. Сергей сорвался с места, выскочил из дома, громко хлопнув дверью.
В посёлке висела полуденная тишина. Яркие краски весны резали глаза. Задорно кричали воробьи, прыгая в молодой траве. День стоял ясный и благодатный. Сергей брёл по посёлку, не замечая ничего вокруг. В ушах, вновь и вновь, раздавался голос матери: «Катька скрытная, неизвестно, что ещё удумает, что отчубучит. Жадности в ней через край. Корысть ею движет».
Он не заметил, как очутился у дома Гайворонских. Совсем близко послышалась песня. Пела Катерина. Сергей толкнул калитку, вошёл в ограду. Залаял пёс Тузик. Он был в преклонном возрасте, но собачью службу нёс исправно. Песня прекратилась, через минуту появилась сама хозяйка. Увидев Сергея, Катерина вспыхнула, испугалась чего-то. Её бровитонкие, чёрные, вначале поползли вверх, затем недовольно сдвинулись к переносице. В глазах стоял немой вопрос.
Здравствуй, Катерина!
Катя недоверчиво кивнула в ответ, осталась стоять посреди двора.
Бог в помощь! Сергей открыто улыбнулся, шагнул ближе. Девушка попятилась, отступая к черемухе.
Уходи, тихо промолвила Катя и остановилась. Ты поздно пришёл, слишком поздно.
Её рука неуверенно поднялась, нащупала узелок на платке и, не развязывая его, сдёрнула платок с головы. Она повернулась спиной к Сергею и пошла, не оглядываясь к своей яме.
Почему поздно? нелепо крикнул ей вслед Сергей.
Катерина не ответила. У свежевырытой ямы остановилась, присела на траву. Сергей подошёл, поместился напротив неё на опрокинутом вверх дном ведре. Их глаза встретились.
Пожалеть пришёл или насчёт золота поинтересоваться?
Сузившиеся глаза Катерины в недоброй усмешке остановились на лице Сергея.
Давно не видел, вот и решил навестить.
От скуки, значит, к ничейной девке прибиться надумал. А что? Разумное решение. Одинокая страдалица, сама на шею бросится, не раздумывая, и непременно приласкает.
Не давая возможности возразить, продолжила с пренебрежением:
Ошибаешься. В жалельщиках я не нуждаюсь. Проживу как-нибудь и без них. Иди своей дорогой. Не мешай работать.
Пальцы Катерины нервно теребили узелок на платке, пытались его развязать.
Моя дорогак тебе, Катя, глухо промолвил Сергей и вздохнул. Потом тем же тоном добавил: Сюда я шёл. Очень долго. Потому и запоздал.
Чувствовалось, Катерина хотела сказать ещё что-то в непримиримоязвительном тоне, но, заметив волнение Сергея, заметно смягчилась. После длительной паузы она сказала:
А я, как видишь, решила колодец выкопать. Бабы-то наши совсем проходу мне не дают. Наслышался, наверно, о моей жизни?
Предостаточно. Вот и пришёл, чтобы узнать всю правду из первых уст.
Неужели ты сомневаешься в том, что тебе принесла сорока на хвосте?
Если бы поверил этой сорокене пришёл.
Странно как-то. Народ поверил, а тынет? Даже матери своей не поверил?
Это так, даю честное слово. Но чтобы переубедить её и всех остальных, мне нужно знать правду. Тебе я верю, ты ни в чём не виновата. Я хочу объяснить людям, что они заблуждаются.
Почему же ты сразу не пришёл, если захотел разобраться? Совесть мучила?
Сергей задумался, ответил не сразу.
Сомневался.
Катерина досадливо качнула головой.
Нет-нет, ты не так меня поняла. В слухи я не верю, это правда. Сплетни с самого начала не воспринимал. Сомнения были в результатах операции.
Какой операции? недоумённо спросила Катерина.
А ты что, не знала? У меня была операция на позвоночнике.
Откуда же мне знать? Ты где-то потерялся, ни звонка от тебя, ни письма. Новостей в мой дом никто не приносит. Что мне оставалось думать? Надкусил плод и бросил. Несъедобным он тебе показался. Пострадала, поплакала, да и смирилась со своей участью. Не я первая, не я последняя.
Всё обстоит не так, Катя. Совершенно не так. Сергей сглотнул появившийся в горле комок. Я занимался в секции рукопашного боя. На соревновании получил травму позвоночника, мог остаться инвалидом на всю жизнь. Спас меня брат, Николай. Он хирург, живёт в Москве. Прооперировал меня в своей клинике, поднял на ноги. Но я продолжал не верить в свое излечение. Думал, проснусь как-нибудь утром и не смогу встать с постели. Мне даже сон однажды приснился. Я видел тебя здоровой и весёлой, а себя на инвалидной коляске. Не по себе стало. Вот и сомневался до сегодняшнего дня.
А что произошло сегодня? Почему именно сегодня ты прозрел? спросила Катя насмешливо.
Выслушал от матери много нелестных слов в твой адрес и понял, что пришло время объясниться.
Катя отложила платок, заговорила с горечью и укоризной:
Не выкручивайсяне поверю я твоим словам. Вспомни, как мы расставались. Помнишь, что ты мне обещал?
Чтобы не случилосьмы всегда будем вместе. Вот мои слова. Сегодня я пришел к тебе, чтобы повторить их.
Пришё-ёл с растяжкой произнесла Катя. Стоило ли возвращаться из жалости? Жалостьне любовь, ты это прекрасно понимаешь. Её ненадолго хватит.
Не из жалости вовсе появился я здесь. На щеках Сергея заходили желваки, губы плотно сжались, он шумно вздохнул и выпалил:
Люблю я тебя, Катя! Понимаешь? Люблю и не мыслю другой женщины рядом с собой!
Катерина замерла и сидела, не шевелясь, будто не расслышала горячих слов Сергея. Лицо её медленно наливалось пунцовым оттенком. Она опустила голову, упёрлась подбородком в колени и вдруг заплакалатихо, беззвучно. Слёзы катились по щекам ручьём, Катя не вытирала их. Горечь обид, унижений, скопившихся в ней за последнее время, выходила сейчас наружу, как бы очищая организм от ненужных примесей. Она встала и ушла во двор. Оттуда донёсся стук рукомойникаКатерина умывалась.
Сергей взял лопату, спрыгнул в яму. Земля была мягкая, податливая. Лезвие лопаты легко, без особых усилий резала её, отваливая громадные куски.
Он много успел отрыть, пока отсутствовала Катерина. Стоял в колодце в полный рост и видел лишь лоскуток чистого яркоголубого неба. Неожиданно на этом фоне появилось лицо Катерины. Оно светилось счастливой улыбкой, и только тёмные тени вокруг глаз напоминали о том, что она плакала.
Кто тут временный? Вылазь! Отдай лопату и власть!
Чувство глубокой нежности переполнило Сергея, оно неудержимо рвалось наружу.
Подай мне руку, попросил он.
Ага, уработался, выбраться не можешь?
Катерина наклонилась, протянула руку. И тут Сергей, не сознавая, что делает, потянул её на себя.
Ой! испуганно вскрикнула Катерина и очутилась внизу в объятиях Сергея.
Я люблю тебя, Катя, шёпотом произнёс Сергей и жадно поцеловал в губы.
Люблю, повторил он твёрдо, и останусь у тебя доделывать колодец. Не гони меня
Катя смущённо поникла, глаза полузакрылись, и вдруг стремительно обвила его руками за шею, уткнулась в плечо, затихла. Надломленная душа её давно обессилела, истосковалась без ласки и внимания и вот теперь, после горького одиночества, дождавшись, наконец, женского счастья, словно губка впитывала эти чувства. Упругое, разом воспламенившееся тело затрепетало в объятиях Сергея.
Я уже перестала верить, что ты вспомнишь обо мне, еле слышно, на ухо, будто кто-то мог её подслушать, произнесла Катя. Думала, испугался, услышав небылицы Кутеихи, отвернулся от меня, как все поселковые. А сейчас сейчас я поняла, что тымой, и только ты один будешь моим защитником. Правда?
Правда, Катюша. Конечно же, правда.
Сергей обнял девушку ещё сильнее и почувствовал, как толкается её сердце. Точно туман выпал перед его глазами. Он отыскал её губы, они обожгли его своим жаром
В ту ночь Сергей не ночевал дома. Он просто забыл о его существовании. Возвращался утром, когда солнце наполовину выкатилось из-за горизонта. Шёл уверенной походкой, ступая подошвами тяжёлых ботинок по спрессованной десятилетиями тропинке. Тягостные мысли засели в голове. Как сказать родителям, что «прокажённая» станет его женой? Как предотвратить скандал? На миг ему показалось, что за ним исподтишка подглядывает Кутеиха. Сергей резко обернулся, но ничего подозрительного не заметил.
«Ну и чёрт с тобой, бесстыдная курица, подглядывай, сколько вздумается, подумал он. Чтоб твои глаза поразил нервный тик на всю оставшуюся жизнь!»
Он понимал, что бросил вызов односельчанам, стал таким же «прокажённым», как Катерина. Но это обстоятельство не пугало его. Сергей был уверен, что рано или поздно люди поймут: дочь Гайворонского вовсе не такая, какой она им представляется. Но поймут ли родители? Здесь у него полной уверенности не было. Сергей шёл по посёлку и не знал, как объявить им о своём решении. А дом уже был совсем рядом. Какая-то сотня метров разделяла его от отца с матерью. Совсем скоро он увидит немой вопрос, застывший на их лицах.
Ефросинья стояла у печи и варила щи, помешивая в чугунке длинной деревянной ложкой. Когда за Сергеем захлопнулась входная дверь, он обернулась на звук и грозно спросила:
Ты понимаешь, что натворил? Нет, ты не понимаешь! Любое поколение Жигарёвых вело праведную жизнь. Ты первый, кто нарушил устои нашего корня и опозорил весь род. Слыханное ли делоуйти к «прокажённой»! Отецфронтовик, а сын якшается с дочерью предателя! Немыслимо! Господи, прости нас! Ефросинья изогнулась перед божницей и зашептала молитву.
Сергей дождался, когда мать отмолится и, глядя ей в глаза, произнёс колюче:
Мама, ты сказала всё правильно. В роду Жигарёвых не было плохих людей. И сейчас нет. Всё, что говорят про Катюложь и клевета. Она ни в чём не повинна и не должна расплачиваться за грехи отца. А бабы, как стервятники, долбят её постоянно, унижают всячески. Жизнь её стала горькой, как полынь. Разве заслужила она этого?
Не нами уготована её судьба, всё идёт от Бога. Пусть перед ним она держит ответ, прервала сына Ефросинья.
Что ты говоришь, мама? Чьими словами? Это Кутеиха забила твою голову! Причём здесь Бог?
А притом, не соглашалась мать. Господу нашему было угодно настроить людей против Катьки. Он принял решение оставить её в одиночестве. Поэтому, не мешай ему, не то он и для тебя нашлёт наказание.
Мама, я не узнаю тебя. Когда ты успела стать такой набожной? Кто тебя подстрекает? Пойми, наконец: Катязамечательный человек! Сейчас ей тяжело, она одинока. Посёлок наш маленький, мы живём в нём, как одна семья. Нельзя забывать о Кате. Ей нужна помощь, поддержка.
Сергей замолчал и увидел по лицу матери, что не убедил её, и вряд ли у него это получится. Тогда он добавил, почувствовал дрожь во всём теле:
Я люблю её, мама! И хотел бы, чтобы она вошла в наш дом.
Ой, господи! Что ж это творится-то? Пусть твой язык отсохнет после таких слов! Прокажённую в наш дом? Да мы с отцом даже на порог не пустим её! Ты знаешь, что твой отец, когда воевал в штрафном батальоне, попал в плен только из-за предательства? Знаешь, какие муки он там принял? И после этого ты хочешь поселить к нам змею подколодную?! Мыслимо ли такое? Слава Богу, нет отца с нами, не слышат его уши оскорбительных слов. А коли ты уже провалился в Катькину яму между ногдумай, как будешь оттуда выбираться. Я тебе не помощница! На дух не надо нам твоей поганки!