Я быстро щелкнул выключателемсвет есть!
Потом снизу послышалось завывание лифта. Я подошел к двери, стал слушать. Лифт остановился на площадке, но голосов не было. Заскрипел открываемый замок соседней квартиры.
Я вернулся в комнату, сел.
«Да, плохо! Ни в чем нельзя на нее положиться!привычно устало думал я про жену.Даже привезти дочь от бабки, и тут нельзя быть уверенным, что она проделает это без происшествий!»
Я абсолютно извелся, когда услышал наконец скрип открываемой двери, увидел свет, проникший с площадки.
Первым в квартиру, часто и горячо дыша, вбежал песик (подаренный дочке за хорошее окончание учебного года), подбежал и, встав на задние лапы, передними стал перебирать на моих коленях. Потом, насмешливо тараща глаза, появилась дочь, кивнула и пошла в прихожую раздеваться. С ободранным картонным чемоданом ввалилась жена, обиженная и уставшая.
Представляешь?кивнув на чемодан, она горько вздохнула.
«Надо же, как трогательно огорчается!подумал я,Словно для нее это новость, что дочь жила у деда с бабкой, и откуда взяться там модному чемодану?»
Зато, говорят, в школе нашей со следующего года будут занятия в бассейне,сказала жена и направилась в кухню.
Там Даша играла с песиком и, увидев меня, подняла быстро голову и улыбнулась.
На кухне жена взбила омлет и вылила его из мисочки на сковородку.
Во сколько завтра едете-то?спросил я.
Она пожала плечами.
Как так?
Не знаю,сказала она.Звоню все время Дийке, она не отвечает.
Но вы договаривались или нет?
В общем, да.
А когда?
На той неделе еще.
А вчера не могла созвониться? Позавчера? Трудно это было? Или невозможно?! Мало ли что могло случиться за эти дни?
Жена отвернулась к плите, заморгала, что означало у нее приближение слез.
Я ушел в комнату, сел на диван, сидел, автоматически сводя и разводя два маленьких черных магнитика, оставшихся, наверно, от какой-нибудь «Маши не хочу каши», стараясь отвлечься, успокоиться их маленьким, выскальзывающим сопротивлением.
Что, папа?в комнату вошла встревоженная Даша.
Ничего,сказал я, погладив ее по голове.
Я надел ботинки, вышел на лестницу, хлопнув дверью.
Та-ак! И это дело завалено! А Даша, особенно последние дни, так мечтала о том, что она поедет к Хиуничевым на дачу, будет вместе с их дочкой Катей поливать грядки, как они будут бегать по лесу!
Там, наверное, ландышей уже много.Поддерживая в ней бодрость в последние дни занятий, я сам часто поднимал эту тему.
Нет,серьезно подумав, как всегда, отвечала Даша.Ландышей еще нет. Только внизу, у ручья есть.
Но вы-то знаете небось это место?
Конечно!небрежно отвечала Даша.Мы с Катькой в прошлом году каждый день туда носились!
Да и сам я радостно думал, как хорошо будет оказаться ей в сосновом лесу после тяжелых занятий в конце года, тем более, как рассказала однажды жена, Даша, выйдя после контрольной по математике, потеряла сознание. Меня эта история очень перепугалачто же это такое... в чем дело? Может быть, просто переутомление? Даша занималась так старательно, дотошно, и вот наступили каникулы, она собрала свои вещи в старый чемодан... и вдруг выясняется, что никуда они не едут!
Я стоял, слушая ровные гудки в трубке. У Лехи с Дийкойникого! Все ясно! Собственно, это давно было ясно, что Хиуничевы не горят желанием приютить нас у себя на даче. Мы сами давно прервали семейное общение с ними и только перед самым летом, в ожидании каникул, резко возобновили. Эта хитрость, конечно, шита белыми нитками, и обидчивый Леха, конечно, ее раскусил. И вот результат: долгие, тягучие гудки в трубке. «Нас нет, а вы живите, как знаете!»
Я нервно топтался во дворе. Главное, тяжело было возвращаться к дочке, что-то ей объяснять...
Ничего! Утро вечера мудренее!сказала жена.
Мудрёнее!сказал я.
Утром, когда дочь с женой еще спали, я снова позвонил... Нет... никого! Тягучие гудки.
Ну как?спросила дочка, подходя.
Пусто!сказал я.
Ух, мама! Уж не могла договориться!Сощурясь, Даша посмотрела на выходившую из спальни мать.
Ну, что будем делать?садясь в прихожей на стул, спросил я.
Они на даче, точно!подумав, сказала Даша.
«Может, они на кладбище поехали?подумал я.Троица сегодня, все на кладбище едут».
А поедем к ним. Нет, так нет!сказала жена.
Я представил, как они с дочкой, со щеночком на поводке подходят к дачеи никого там нет, ворота закрыты. Только представить себе, как они будут идти потом обратно!
Ладно, съездим!решил я.
Я открыл чемодан, стал перекладывать вещи в сумку.
Английский берем?
А как же!вытаращив глаза, сказала Даша.Обязательно надо будет там английским заниматься!
В электричке песик спокойно уснул, Даша читала английский. Я, не отрываясь, смотрел в окно.
«Как долго едем-то!думал я.С прошлого года помню эти торчащие из воды черные палки. Сколько едем, а самое только начало пути!»
Наконец мы вышли на станции и, спустившись с платформы, пошли по ноздреватому после дождя песку. И сразу же почувствовали чистый, промытый дождем, прохладный воздух!
По дороге Даша, разрывая мое сердце, все рассуждала о том, что дядя Леша с тетей Дней, конечно, уже взяли Катю из детского сада.
Любому хочется отдохнуть от этих занятий!рассудительно говорила она.
Мне все хотелось добежать первому до дачи, узнать, как там обстоят дела, вернуться с какой-то определенной вестью, чтобы жена и дочь не шли так, в сомнениях и переживаниях, по дороге... Но, сдерживая себя, я шагал с сумкой рядом, чуть впереди.
И вот показался за оградой двор, у сарая серый бок «жигулей».
На месте!небрежно сказал я.
Словно услышав команду, песик стал рваться на поводке. Даша побежала за ним, но я с сумкой обогнал их, чтобы в случае чего принять удар на себя! Мы подошли к калитке. Леха, остроносый, в берете, обстругивал какую-то доску: поставив ее на топчан посреди двора, с наслаждением прищурив глаз, готовился нанести снайперский удари тут он увидел нас.
А-а-а... И с собачкой!только и произнес он и, не в силах сдержать своей досады, скрылся в бане, которую он строил, наверное, лет пять.
Даша со щенком на руках стояла у закрытой калитки. Из бани раздался стук топора.
К счастью, страдания в жизни не тянутся долгоэтого не выдерживают ни жертвы, ни палачи,и вот уже с крыльца дома спускается Дия, громко говоря:
Дашка! Какая ты большая-то стала! А это что с тобой за безобразная женщина? А это что за командированный с узлом?
Жена быстро подхватила ее тон. Дия открыла калитку, и, обнявшись, они с женой, болтая на тарабарском своем наречии, ходили по двору.
Катя, не обращая внимания на Дашу, хотя они так дружили год назад, сразу, конечно, бросилась к щенку. Но Даша спокойно ждала, пока та опомнится и поздоровается,характер у Даши был твердый, дожимать ситуации она умела, тут я даже иногда ей завидовал.
Дождавшись приветствия, Даша присела к щеночку, и они стали щекотать его вместе с Катей.
Сходите, девочки, погуляйте с ним в лесу!сказал я, быстро закрепляя этот альянс.
Леня!густым своим голосом закричала Дия.Может, ты покинешь свой скит хотя бы по случаю приезда дорогих гостей?
Должен же я закончить эту сторону, раз решил?с досадой отвечал Леха.
Я сел на раскладной стульчик посреди двора.
Телеграмму получили от Риммы,высунувшись вдруг из бани, проговорил Леха,шестого приезжает, точно уже! Так что ничего, к сожалению, не получится!
И тут же скрылся обратно.
Собрав силы, я вошел к нему в клейкий, пахучий сруб.
Да-а-а... Здорово ты тут развернулся!
Шестого, говорю. Римма приезжает, Дийкина мать,упрямо повторил Леха.
А? Ну и что?небрежно и весело сказал я, хотя веселья и небрежности осталось у меня очень мало.Но до шестого-то могут тут девочки пожить вместе, тем более, видишь, как они обрадовались друг другу!
До шестогоя ничего не говорю. До шестогопожалуйста!сломался Леха.
Тут из леса (как по сценарию) с криком и визгом выскочили разрумянившиеся, радостные девочки, за ними, взмахивая ушами, как крыльями, мчался щенок.
Поглядев на них, Леха вонзил топор, вышел из бани и наконец поздоровался с моей женой и дочкой.
Что, Лешенька?Не давая остыть железу, жена выхватила из сумки бутылку.Может быть, с легким паром?
С легким паром, с легким паром!подхватил я.
Через час я шел к станции. На последней прямой я обогнал старичка и старушку и, спохватившись, высоко подпрыгнул, чтоб показать им, что быстро иду я просто от избытка энергии, а вовсе не из-за опасности опоздать на электричку!
...В городе я вдруг почувствовал, что я один, что обычные заботы на время отпали.
«Что-то я давно не не ночевал дома!»бодро подумал я, впрыгивая в автобус.
Автобус переехал мост. Я все собирался выйти, позвонить (кому?), но на первой остановке не вышел, подумав, что на следующей автоматы стоят прямо у автобуса... Но почему-то опять не вышел и так доехал до самого дома.
«Ну, ничего,бодро подумал я,зато чаю сейчас попью! Хорошо попить горячего чаю с лимоном в холодный вечер!»
Потирая руки, я отправился на кухню. Но заварки в коробке не оказалось. И лимона не было. И вечер, в общем-то, был не такой уж холодный.
Я побродил по пустой квартире.
Да-а-а... Помнится, два года назад, когда жена уехала в отпуск и через пять минут вернулась, забыв билет, квартира была уже полна моими гостями.
Вот ето да!с изумлением, но и с некоторым восхищением сказала тогда жена.В шкафу они у тебя были, что ли?
Нет, они были не в шкафуони прятались во дворе, за мусорными баками, ожидая момента! Да... теперь, конечно, не то! Видимо, возраст. Тридцать лет. Еще двадцать девять лет одиннадцать месяцевничего, но тридцатьэто уже конец.
Видимо, жизнь прошла. Не мимо, конечно, но прошла. С этой умиротворяющей мыслью я и уснул.
Проснулся я необычно рано. По привычке я стал искать на стене пятно света, сквозящего между шторами,по расположению этого пятна я определял время довольно точно. Но пятна на стене не было.
«Значит, пасмурно, дождь!»подумал я, и сразу же возникло почему-то ощущение вины.
Потом пятно на стене стало проступать, сперва бледно, потом все ярче и ярче наливаясь солнцем.
Я вскочил, отодвинул штору: на кусок ярко-синего высокого неба со всех сторон надвигались набухшие тучи. Я смотрел некоторое время на этот кусочек с надеждой, но потом задвинул штору, оделся, поел и, сдуваемый ветром, вышел на улицу.
«Что за лето?»с отчаянием думал я.
С таким трудом, ценой таких унижений удалось пристроить дочку на шесть дней на дачу, на воздух, и надо жепошел дождь, они с Катей даже не могут выйти погулять! Что я, метеоролог, что ли, виноват, что лето выдалось в этом году такое холодное?..
У тебя жена в отъезде?спросил приятель на работе.
А что, есть хорошие девушки?автоматически, думая о другом, спросил я.
Да нет... Я не к тому. Вид у тебя какой-то неухоженный.
На следующий день, отпросившись с работы, я поехал к своим. Время в электричке промелькнуло в этот раз быстро, я соскочил с платформы, побежал по дорожке.
Дочь выскочила из калитки, бросилась навстречу, стукнулась в живот головой. За оградой лаял щенок, выпрыгивая из высокой травы, чтобы посмотреть, кто это приехал.
Я вошел в дом, обнял жену. Щеку мою защипалоя понял, что она плачет.
Ну, в чем дело?!злобно спросил я.
Взвалили тут все на меня!сжав свои маленькие кулачки, утирая ими щеки, рыдала она.А магазины все закрыты, ничего нет. Вот, достала только это!Она ткнула кулачком в маленькую синеватую курочку, которая лежала, поджав тоненькие лапки. Жена умела создавать жалобные картины, когда ей нужно было изобразить одинокую свою, печальную участь.Лешка совершенно не разговаривает!всхлипнула она.
Так... в лес-то хоть ходите?обратился я к девочкам.
Нет. Холодно очень,грустно вздохнув, сказала Катя.
Эх вы, мерзлячки!бодро сказал я.Быстро надевайте курточки, сапоги! А где папа твой?спросил я у Кати.
Папа в городе,вздохнув, сказала она.
В лесу действительно было очень холодно. Подгоняемые мною, девочки дошли до ручья. Там было не только холодно, но и сыро. Свисающие из тугих трубочек белые шарики ландышей казались олицетворением зимы.
Возвращаясь обратно, я увидел, что ворота в ограде широко распахнуты и посередине двора стоят «жигули». Леха, стоя на коленях у багажника, вынимал оттуда банки с краской, долго осматривая каждую, нюхал, подбрасывал.
Что это у тебя?
Этого вопроса, видимо, Леха и дожидался.
Да краску вот купил,ответил он.Пол на кухне хочу покрасить к приезду Риммы, а то ворчать начнет, как всегда, что дача запущена.
Как же в комнаты придется входить? Через окно?легкомысленным тоном спросил я.
Леха молча покачал головой: «Ни за что!»и с банкой ушел в дом. Уже в отчаянии я стал бегать с девочками, взбадривать щеночка (совершенно не справляется, сукин сын, со своими функциями!) и, когда смех и лай сделались практически непрерывными, пошел на кухню.
Что ж теперь,не выдержав легкого тона, сорвался я.Из-за твоей чертовой хозяйственности все должно рушиться?!
Что все?пожав недоуменно плечами, спросил Леха.
Для чего ты дачу-то строил? Чтоб дочка была счастлива, верно? И конечная цель уже достигнутапосмотри в окно! А теперь ради какой-то промежуточной цели ты хочешь порушить цель конечную, понимаешь?!
Взглянув в окно, я спросил у Кати:
Нравится тебе, Катенька, с собачкой играть?
Нравится,робко пропищала она.
Мне немало приходилось в жизни интриговать, но впервые я интриговал с помощью маленькой девочки и щеночка!
И все зря!
Не слушая меня, Леха опустился вдруг на колени и стал измерять пядями пол, что-то бормоча.
Расстроившись, я ушел в лес.
«Все ясно!думал я, шагая по лесу.Такой тип людейи ничего им не объяснишь! Преодолевая трудности, так привыкают к ним, что забывают о конечной цели, упиваясь трудностями как таковыми! И главное, нет никакой возможности им доказать, что девяносто девять процентов проблем и несчастий создают они себе сами, своими же руками!.. Хотя, с другой стороны,несколько уже успокаиваясь, думал я,будь Леха на каплю другим, не было бы дачи и вообще не о чем было бы дискутировать!»
Я спустился вниз, перепрыгнул ручей.
Да-а... Когда-то мы жили примерно в этих местах, посланные в студенческие каникулы на мелиорацию... Какое счастливое, безоблачное житье тогда было!
Днем с друзьями бегали по болотам, опрыскивая химикалиями чахлые кусты, вечером веселились... Потом я, не чувствуя никакой усталости, шел за двадцать километров туда, где жила с яслями знакомая медсестра, и часа в четыре утра возвращался от нее обратно. Как раз тогда были белые ночи (как, впрочем, и сейчас, но сейчас я как-то их не заметил). Было светло, я шел напрямик по пружинистому глубокому мху, подходил к неподвижному озеру, спускался в гладкую холодную воду и плыл.
...Когда я вернулся на дачу, Катенька плакала, по лицу ее текли длинные слезы. Даша стояла молча. Жена спускалась с крыльца, толкая перед собой коленом набитую сумку.
Что, едете уже?мимоходом спросил Леха, отрываясь от пола.
Жена, не глядя на него, кивнула.
...Ну, так позвоните?не выдержав тишины, проговорил он.
Я сунул руку в окно, мы молча обменялись рукопожатием.
Дашенька, бери Рикки,светским тоном проговорила жена.
Даша постояла неподвижно, потом сняла со стула поводок и пристегнула к ошейнику щеночка.
Песик упирался, жена тащила его, ошейник сполз ему на уши...
Матери скажем, что он на машине нас до станции довез!после долгого молчания сказала жена, когда мы шли уже по дороге.
Я кивнул.
Ну, ничего!говорила в электричке жена.Зато пожили все-таки на свежем воздухе!
Мне не понравилось в этот раз, что погода холодная,тараща для убедительности глаза, произнесла Даша.
Домой мы приехали поздно, молча попили чаю и легли.
Ничего! Я уверена, все как-то устроится!безмятежно сказала жена.
«Конечно!подумал я.Обязательно! Как тут может устроиться-то?! Приучил ее в свое время ни в чем не видеть трагедии и сам теперь на этом горю!»
«Что ж делать-то?лежа ночью без сна, думал я.Что Даше сказать, когда она утром проснется? Старалась, так хорошо закончила второй класс, удивив всех обстоятельностью и серьезностью; так мечтала интересно прожить каникулы, и вот из-за разболтанности родителей придется ей провести лето между мусорными бачками и пивным ларьком!»