Ему все равно. Он сказал дом отца, пусть что хочет, то и делает.
Я бросила кости и, сделав ход, оказалась на клетке, купленной Роуз. Пришлось платить ей аренду. Полученные деньги сестра аккуратно разделила между двумя кучками: на покупку новой недвижимости и для накопления капитала.
Так он себе жену никогда не найдет, заметила я. Никто не захочет готовить на кухне с дыркой в бетонном полу.
Гарольд намерен запатентовать идею. Он недоумевает, почему раньше никто не додумался.
Я бы посмотрел на лицо Ларри, когда он это услышит, усмехнулся Пит. Его, поди, разорвет.
Или он захочет себе такую же кухню, вставила Роуз. Либо вообще зальет бетоном весь первый этаж, чтоб переплюнуть Гарольда. Еще и стены пластиком обошьет.
Мы посмеялись, но на следующий день к дому отца подъехал грузовик из лесопилки в Пайке. Водитель постучал в дверь и даже покричал, но отец не показался. Я бросила все свои дела и поспешила туда. Оказалось, водитель привез буфет, раковину, четыре напольных и два навесных шкафа и светло-голубую ламинированную столешницу выставочный образец кухни, который достался отцу всего за тысячу долларов, как сказал водитель (при изготовлении на заказ такой комплект обошелся бы в две с половиной). Привезенной мебели было недостаточно для всей кухни, но и дополнением к уже имеющейся она вряд ли могла стать. Ни по материалу, ни по рисунку фасадов она не подходила к тому гарнитуру, который привезли когда-то вместе с домом к желтым шкафчикам и деревянной столешнице, обитой металлом. Я обошла весь дом и даже заглянула в сарай отца нигде не было, хотя его машина стояла на месте. Водитель с помощником выгрузили мебель прямо на дорожку. Я извинилась, что не взяла с собой чековую книжку, но оказалось, все уже оплачено. Водитель попрощался, сел в машину и уехал. Надо же! Роуз как в воду глядела! Усмехнувшись, я пошла домой и совершенно забыла за делами об этом происшествии, пока Тай не пришел на обед и не рассказал, что заходил к отцу и предлагал помочь занести мебель в дом, но тот отказался, заявив, что еще не решил, куда ее ставить. Пит получил такой же ответ вечером.
Все это несколько нас озадачило, но особенной тревоги не вызвало. Однако прошел день, другой, а мебель все еще стояла на улице. На третье утро мы проснулись и увидели, что все небо затянуто тучами собирался дождь. Тай быстро поел, и мы вместе отправились к отцу. Я чтобы приготовить ему завтрак, а Тай помочь перенести мебель. Если не в дом, так хоть в сарай на худой конец. Когда мы пришли, отец сидел за столом и пил кофе.
Собирается дождь. По радио сказали, до завтрашнего вечера будет лить, начала я издалека.
Эх, кукурузу не успели досеять, пробормотал отец. Запаздываем.
Неужели?
Не сильно запаздываем, вмешался Тай. Тут дел на две минуты: мы все шкафчики затащим в дом, пока Джинни готовит.
Будешь есть? поинтересовался отец.
Уже ел, помотал головой Тай.
Тогда лучше посади бобы в углу Мэла. Там низина, после сильного дождя туда еще неделю трактор не загонишь.
Я как раз собирался. Трактор уже там.
Ты оставил трактор на нижнем поле?
Я взглянула на Тая. Что так удивило отца? Он сам не раз заранее отгонял технику, когда планировал работать в углу Мэла. Это было самое дальнее поле, и ехать туда на тракторе по дороге гораздо дольше, чем дойти напрямую пешком. Муж поймал мой взгляд и едва заметно пожал плечами.
Так что с мебелью? уточнил Тай. Потом у меня не будет времени, а Питу сегодня надо отвезти в больницу документы Роуз.
Отстаньте вы от меня с этим барахлом! Сам перенесу, когда будет надо.
Папа, но ты же не хочешь, чтобы все промокло, правда? Все-таки массив дуба. Хорошая древесина.
Отец одним глотком допил кофе и рявкнул:
Не указывай мне!
И уставился на нас. Первым не выдержал Тай: он молча встал и вышел. Я мечтала, чтобы здесь оказалась Роуз, уж она-то умела осаживать отца. Наконец я решилась:
Чего ты добиваешься? Хочешь Гарольда задеть?
Я старалась говорить как можно мягче, чтобы отец не обиделся.
Не твое дело! отрезал он.
Я демонстративно замолчала и больше не произнесла ни слова, пока готовила завтрак. Однако отец, казалось, даже не заметил моей обиды. Поев, тут же вышел из дома, сел в машину и куда-то уехал. Я отправилась домой, но то и дело поглядывала в окно. Когда хлынул ливень, я не выдержала, натянула дождевик и пошла посмотреть, что с мебелью. Она так и стояла на дорожке, вода текла по ней ручьями. Удручающее зрелище. Я не знала, что и думать.
А вот Роуз в тот вечер сыпала шутками, как фейерверк в День независимости. Она заявила, что папа, видимо, решил разводить кроликов на вращающихся полках и кур в навесных шкафчиках. Как ни старалась, я не смогла заставить ее сменить тему было видно, что она в ярости. И Пит завелся знай подначивал жену. Наконец Тай не выдержал и сказал в своей обычной миролюбивой манере:
Ларри и раньше делал глупости.
Тысяча долларов! В трубу! воскликнула Роуз. Он купил кухню, только чтобы утереть нос Гарольду, а потом бросил ее под дождем.
Может, он с самого начала не собирался заносить ее в дом? заметил Джесс.
А зачем тогда купил? Для мастерской? Все нормальные люди старую мебель оставляют для хозяйственных нужд, а новую приносят в дом туда, где ее будет видно.
Атмосфера за игровым столом накалилась. Я то и дело отвлекалась, забывая требовать аренду с противников, попадающих на мои клетки. Роуз бросала кости так, что они улетали со стола, и передвигала фишку как попало. Меня это начало раздражать.
Нет, возразил Джесс. Может, он вообще хотел просто поиздеваться над самой идеей Гарольда?
А почему нет? вставил Тай. Мол, да мне ваши кухни
Он спятил, заявила Роуз. Кстати, Джинни, у тебя почти не осталось денег, а впереди чужие клетки наверняка придется платить. Не хочешь продать свои железные дороги?
Только ей не продавай, взмолился Пит.
Он сошел с ума, продолжала Роуз. Каждое утро садится в машину и куда-то уезжает, не говоря ни слова. Он ведь еще и диван купил. Не знали? Скоро привезут. В Маршалтауне присмотрел. Это в двух часах езды отсюда. Да-да, он не только по проселочным дорогам мотается. Не нравится мне все это.
За сколько купил? спросил Тай.
Сказал, что не мое дело. Но при этом чуть от гордости не лопнул, когда я спросила. Поди, специально положил визитку магазина на кухонный стол.
Мы думаем, он заказал диван примерно тогда же, когда и кухню, вставил Пит.
Я сделала ход и попала на чужую клетку. Платить за аренду было нечем пришлось продать железные дороги. Кому? Конечно же, Роуз. Она дала за них три тысячи долларов, но шансов на победу в этом кону у меня уже явно не оставалось. Следовало бы, пожалуй, выйти из игры, чтобы не растерять все деньги, но спор за столом увлек меня. Я не могла понять, почему так злится Роуз. Конечно, тысяча долларов немаленькая сумма, но сестра что-то уж слишком разъярилась. А Тай напротив был чересчур спокойным. Казалось, он не понимал, что подобное расточительство не банальная прихоть, а нечто, совершенно отцу несвойственное.
Можно сделать попкорн? спросила Пэмми, подойдя к игровому столу.
Конечно, ответила я и обняла ее.
Поможешь?
Она прекрасно знала, что я не откажу (это матери ждут от детей самостоятельности, тети же на то и даны, чтобы баловать), но я и сама была рада выйти из игры.
Когда мы пришли на кухню, она тихо спросила:
Дедушка сумасшедший, да?
Что ты понимаешь под этим словом?
Ну Кричит, рычит, ведет себя как ненормальный. Его в больницу заберут?
Твоя мама немного преувеличила. Просто мы не понимаем, зачем дедушка делает некоторые вещи.
Пэмми аккуратно и старательно встряхнула кастрюлю.
Мама не разрешает нам ходить к нему. И еще она не велела открывать дверь, если он придет, а ее не будет дома.
Это уж чересчур Но маму надо слушаться.
Зерна перестали взрываться. Я достала миску. Пэмми осторожно сняла крышку, положила ее на плиту и аккуратно высыпала попкорн. Внимание к мелочам и старание все делать правильно достались ей от матери, только для Роуз это был способ самоутверждения, а для Пэмми всего лишь возможность избежать неприятностей. Я любила Пэмми и прекрасно понимала ее чувства, а вот на Линду, ее младшую сестру-погодку, очень хорошенькую и беспечную, я предпочитала любоваться издали мы были слишком разными.
Масло? спросила я.
Пэмми кивнула.
Ты боишься дедушку?
Немного.
В детстве мы постоянно от него прятались, но если он звал нас, мы обязаны были появиться в течение десяти секунд. Вот так. Твоя мама не боится его, так что просто слушайся ее и все. Поняла?
Пэмми кивнула. Когда мы вошли в гостиную, Роуз говорила:
Может, у него Альцгеймер?
Тогда бы он все забывал, заметил Джесс. Это первый симптом.
Ровно наоборот, хмыкнул Пит. Он помнит каждое слово, каждый косой взгляд, каждое сомнение по поводу его приказов. Есть такая болезнь?
Он мог бы продолжать командовать нами, вмешался Тай. Я этого больше всего боялся. А он вообще не лезет с указаниями и даже меня спрашивает, что делать. И я уверен что скажу, то и сделает.
Да, только он постоянно недоволен, пробормотал Пит. Что бы мы ни делали он всегда недоволен.
И ладно, пожал плечами Тай. Это его дело, главное не мешает. А на ворчание я внимания не обращаю.
Нет, но тысяча долларов! не унималась Роуз. Поверить не могу! Оставить под дождем такую хорошую мебель! А ведь кто-то ее делал, старался. Смотреть больно!
И мне, поддержала я сестру.
Он спятил!
Мне очень хотелось согласиться.
13
Следующий день выдался ветреным и жарким. Воздух прогрелся до тридцати пяти градусов, а ведь было только 15 июня. Все изнывали от жары. Пэмми и Линда пришли ко мне около десяти Роуз выпроводила их, не в силах слушать нытье. Она не очень-то нежничала с дочерьми, как когда-то и наша мать с нами. Порой мне казалось, что она чересчур строга. Будь у меня дети, они бы, наверное, из меня веревки вили. Племянниц я баловала. Мы договорились, что я свожу их искупаться в Пайк, если они дадут мне спокойно приготовить обед и расправиться с домашними делами.
В детстве мы с Роуз бегали купаться на пруд рядом с углом Мэла. Он остался здесь еще с тех времен, когда земля была неосвоенной, и казался нам огромным. Там даже тарзанка имелась. Отец осушил пруд незадолго до смерти матери и выкорчевал все деревья и кусты, чтобы было проще пахать землю.
Девочки еще ни разу не купались в этом году, и я думала, что они будут очень рады, однако, когда мы сели в машину, они вдруг притихли.
Хотите, чтобы мама поехала с нами? спросила я.
Линда положила подбородок на спинку переднего кресла.
Тетя Джинни, у нас здесь совсем не осталось друзей.
Что ты говоришь? Конечно, остались. И они будут рады вас видеть.
Зачем нас отправили в город? Так ведь никто не делает.
Ваша мама так решила. И у нее, видимо, есть на это причины. Неужели вам совсем там не нравится?
Учителя хорошие, протянула Пэмми.
Да, но дети все из города. Из богатых семей.
Не может быть, чтобы все богатые, удивилась я.
Притворяются, что да, вздохнула Линда. Нам дали клички.
Я почувствовала укол, будто в горло уперлось острие ножа.
Какие?
Ну протянула Пэмми, ей явно не хотелось говорить. У меня Бараш, после того как я сделала доклад про выращивание баранов для сельского школьного проекта, а у Линды Бабуся. Ну та, у которой два веселых гуся.
Мы хотели, чтобы они звали нас просто Пэм и Линда.
Еще у кого-нибудь есть клички? спросила я.
Да, у некоторых
Теперь предстояло задать самый сложный вопрос.
Только у тех, с кем никто не дружит?
Пэмми не ответила, Линда отодвинулась и села на место.
Нет, не только, проговорила она, помолчав. В основном у мальчишек. У девочек почти ни у кого.
Порой это является признаком симпатии, проговорила я.
Только не у детей, тетя Джинни! воскликнула Линда, а Пэмми вздохнула:
Еще и здесь друзей не осталось.
Вы ни с кем не переписывались?
Линда даже наклонилась вперед и снисходительно проговорила:
Сейчас никто не переписывается, тетя Джинни!
Я засмеялась, чтобы сгладить неловкость. До Кэбота мы ехали молча.
Знаете, я нарушила затянувшееся молчание, мне кажется, все наладится. Поначалу, конечно, будет трудновато, но главное оставаться приветливыми, и к вам потянутся.
На словах все было легко, да только я сама не верила в то, что говорила. Я тоже не умела сходиться с людьми Так что прекрасно понимала тревогу девочек. Бывало, на меня иногда накатывал страх оказаться изгоем. Мне казалось, что все устраивают вечеринки, а меня не зовут. И это чувство так мучило и угнетало меня, что я готова была запрыгнуть в машину и объехать окрестности, только бы узнать правду. Когда подростком, уже после смерти мамы, я жаловалась на свои страхи, отец всегда говорил: «Ты должна быть дома. Все должны быть дома». Впрочем, жаловалась я редко, хоть и страстно мечтала о дружбе не о любви и поцелуях, а просто о дружбе. Никакие школьные танцы не могли сравниться для меня с девчачьими посиделками. И не важно, что отец никогда не отпустил бы нас с Роуз на ночевку к подругам, главным было хотя бы получить приглашение.
Роуз запреты не останавливали. Она не скрывалась, не вылезала тайком через окно и не просила ее прикрыть, а просто выходила через главную дверь и садилась в машину, когда за ней приезжали. Все знали, что в ответ она никого не пригласит и не приедет на своей машине, но ее все равно звали. Она была как трофей, и то, что шла против воли отца, лишь добавляло ей очков. Отец боролся с ее отлучками, но Роуз стояла насмерть. Их стычки вгоняли меня в панику, и я как могла закрывала на них глаза.
Плавательный бассейн находился на окраине Пайка, на западном берегу реки. Его построили не так давно, молодые клены и буки не успели еще набрать силу. Невысокие стволы толщиною с бейсбольную биту не давали густой тени. Парковку, посыпанную белым гравием, заполнили большие американские внедорожники и пикапы. Мы с трудом нашли место, а когда вышли из машины, в лицо нам ударил сильный ветер, смешанный с пылью. Плоские равнины простирались повсюду, куда хватало глаз. Ходили разговоры, что вокруг бассейна планируют разбить парк, но пока все близлежащие земли были распаханы и засажены бобами.
Буквально несколько десятилетий назад, когда отец еще был молод, в округе Зебулон никому и в голову бы не пришло рыть искусственный водоем: прудов и озер и так хватало. Однако времена изменились, и сейчас в каждом городке имелся собственный бассейн или хотя бы его проект. «Многочисленные рекреационные зоны» как их гордо называли в местной прессе. И в придачу к ним три абсолютно ровных поля для гольфа.
Мы с девочками переоделись, ополоснулись в душе и расстелили полотенца поближе к мелкой части бассейна. Пэмми достала солнечные очки с черной оправой в белую крапинку и невозмутимо нацепила их на нос.
Где ты их взяла? удивилась Линда.
Купила в Айова-Сити на карманные деньги.
Дай померить.
Дай, пожалуйста, поправила я.
Пэмми, дай, пожалуйста.
Нет, покачала головой та, взглянула на меня и добавила: Ну, может быть Потом.
Пэмми откинулась на локти и принялась рассматривать людей вокруг. Ей было уже почти тринадцать, и она постепенно превращалась в девушку, хоть фигурка у нее все еще оставалась тонкой, без женственной мягкости и округлости. Линда достала подростковый журнал и углубилась в чтение. Я заглянула ей через плечо. Статья «Когда макияж превращается в боевой раскрас?» начиналась словами: «Каждое утро девятиклассница Тина Смит тратит по сорок пять минут только на то, чтобы накраситься перед школой».
Я улыбнулась про себя и, оглядевшись, заметила неподалеку двух знакомых женщин, ровесниц моего отца, с внуками. Одна из них, Мэри Ливингстон, помахала мне. Когда-то она дружила с моей матерью, они состояли в каких-то церковных комитетах. Я достала номер «Семейного круга» если лежать, прикрывшись журналом, ветер меньше досаждает.
Вон Дорин Патрик. Какой у нее красивый купальник! заметила Пэмми, сдвинув очки на кончик носа. Если она подойдет, можно я позагораю с ними, тетя Джинни?
Конечно. Но зачем ждать? Иди сама поздоровайся.
Кроме нее я больше никого не знаю. Не пойду
Пэмми не сводила с девочек глаз. Через какое-то время Дорин с подружкой поднялись и направились в нашу сторону, они явно нас заметили, однако, не сказав ни слова, прошли мимо, в буфет.