Надо бы письмо домой написатьПодумалось Петру, и он тут же решил. Что едва сменится, то непременно возьмется за это дело. Мысль о доме согрела, и мелкая белая крупа, то и дело сыпавшаяся с неба, уже не мешала.
Рядовой Подерягин! лейтенант Зубов показался откуда-то из-за спины. От холода его неприкрытые фуражкой по-юношески оттопыренные уши покраснели, нос стал сизым, а губы едва шевелились. Если солдатская телогрейка не спасала от пронизывающего ветра, то тоненькая шинелька и подавно. Полы ее были вымазаны грязью, а на сапоги налипла кусками глина.
Я, товарищ лейтенант! Петр попытался встать «смирно», но у него это плохо получилось.
Заступил на пост? дуя на замерзшие пальцы, зачем-то уточнил Прохор.
Так точно, товарищ
Ладно-ладно! Не кричи ужПобудим всех лейтенант оглянулся на барак, сквозь щели в котором парило теплом и виднелся свет буржуйки с придремавшим возле нее Табакиным. Тут дело такое, Петр Федорович замялся Прохор. ЧП в городе случилосьМеня, только что вызывал комдив и рассказал. Из Вологодского СИЗО сбежали двое опасных рецидивистов, возможно уже вооружены. Так как у нас оружие и все такоеНадо б поглядывать! то ли приказал, то попросил со значением Зубов, у которого совсем не просто складывались отношения с личным составом, многие мужчины из которого годились ему в отцы.
Есть поглядывать! кивнул Петр. Вы б пошли погреться, кивнул Подерягин на барак, наблюдая как неловкими замерзшими до крайности пальцами лейтенант пытается раскурить папиросу.
Да, да согласился Зубов. Пожалуй, пойду, подремлю. Скоро на фронт зачем-то вспомнил он, уходя в барак, гордо носящий звание казармы. Подерягин снова остался один. От нечего делать решил пройтись вдоль забора, мысленно начав писать письмо домой. Что он расскажет жене? О том, что формируют их в поле? Кормят сухпайком? И постоянно холодно? Или то, что скоро на фронт? Что командир у них хороший?
Петр повернулся назад, снова посмотрев на сгорбленную спину молодого лейтенанта, который обивал сапоги на пороге дощатого сарая. НетОн не напишет ей об этом. Не напишет о вшах, смертным поедом съедающих тебя настолько сильно, что ты не можешь неделями заснуть. НетОн напишет, что у него все хорошо! Спросит о сыне и дочке, ворчит ли дед Федька? И далеко от них немцы? Каков урожай? И живыздоровы их многочисленные родственники? Он не напишет о своих бедах и лишениях, пусть Акуля не волнуется
Эй, служивый! хриплый прокуренный голос окликнул его в тот момент, когда он уже заканчивал обход территории, борясь с навалившимся сном. Резко сдернув автомат с плеча, Петр направил его в сторону кустов, откуда ему послышался голос.
Тормози, братан! из-за толстой корабельной сосны на полянку перед колючей проволокой вышел мужик в черном ватном бушлате и шапке ушанке с опущенными ушами. Сквозь гнилые желтые зубы, он, лениво поплевывая, шел к нему, засунув руки в карманы.
Стой стрелять буду! угрожающе спокойно произнес Петр, передернув затвор ППШ, направив его прямо в грудь зэку, идущему на него.
Да, не кипишуй ты! из-за спины первого урки вышел еще один, пониже ростом и шире в плечах. Сквозь неплотно застегнутый ворот телогрейки виднелась густо татуированная кожа. Мы ж без злазакурить дай!
Не курю! коротко бросил Петр, почему не поднимая тревогу. Что-то его останавливало, что-то внутри, какая-то внутренняя нерешительность, словно он действительно верил в их добрые и вполне естественные намерения. Стоять! снова прокричал он, решив, что если зэк приблизится к проволоке еще на пару шагов, то придется стрелять.
Стою, братан! поднял руки вверх первый, усмехаясь беззубой улыбкой.
Мы ж по-хорошемуКурить охотасил нет! теперь вперед выступил невысокий, чуть обогнув первого.
Не курю! палец Петра на курке задрожал. Он никогда не стрелял раньше в людей, никогда не убивал, оторопь брала от этого ощущения превосходства.
Так хоть подкурить быПару спичек
Сказал, не курю! отрезал Петр.
Ах ты, сука ментовская! второй ринулся из-за спины напарника с быстротой молнии. В предрассветном густом тумане, клубящемся у влажной земли, мелькнуло острое жало финки, которое Подерягин еле успел заметить. Палец на спусковом крючке автомата непроизвольно дернулся, нажимая на спуск. Короткая каркающая очередь прорезала сумерки яркой прерывистой лентой. Петр увидел, как тугие пули разрывают телогрейку на груди бросившегося на него зэка, как второй хватается за шею, как кровь хлещет из порезанной шальной пулей простреленной шеи.
Сука прошипел первый, падая на землю у самой колючки. Отверстия на черном бушлате на спине еще дымились.
Подерягин! на крыльцо, спешно набрасывая шинель, одновременно доставая из-за пояса пистолет, выбегал лейтенант Зубов. Следом за ним, громко топоча коваными сапогами, выскакивали остальные из его роты, уже вооруженные и готовые ко всему. Петр устало закинул автомат за спину, выпрямился, стараясь не глядеть на только что застреленных им людей.
Прохор Зубов вместе с Табаркиным прибежали первые. Один бросился к колючке, а второй ободряюще похлопал друга по плечу, проверяя, цел ли?
Это что такое? осмотрев лежащие тела, уточнил лейтенант.
Зэки! коротко ответил Петр. Пришли, попросили закуритьПотом кинулись на меня, я стрелять. Вот
Ты что с ними разговаривал? от удивления глаза лейтенанта испуганно расширились.
А что ж в них сразу стрелять надо было? Люди все-такикакие-никакие, пожал плечами Петр, поправляя оружие.
Сначала надо было сделать предупредительный выстрел, рядовой! Согласно устава за спиной столпившихся солдат из разведроты появился особист дивизии в кожаном до пят плаще фуражке с синим околышем. Он легко перепрыгнул колючку, присел рядом с трупом. Перевернул его на спину, прощупав пульс.
Оба наповал! сообщил он, обыскивая карманы зэков.
Знатный ты стрелок, Петр Федорович, рассмеялся Табакин, но тут же осекся, заметив строгий взгляд особиста.
Кажется наши бегунцы майор Тополь брезгливо отряхнул руки, встав с колен. То-то местная милиция будет рада! Одной головной болью меньше
Лейтенант Зубов, рапорт о случившимся мне и командиру дивизии на стол. Подерягина с караула сменить
Есть сменить хмуро кивнул Зубов, покусывая нижнюю губу, уперев взгляд в раскисшую землю.
До выяснения всех обстоятельств рядового поместить на гауптвахту.
Есть поместить! Прохор вяло протянул руку Петру, забирая автомат.
Да что же это такое творится?! возмутился Табакин. Солдат на посту защищался, застрелил двух бандитов, а ему вместо медали на грудь, еще в «холодную» запихнули! Братцы! Где справедливость-то?
Но никто его уже не слушал. Четверо из их роты полезли за телами убитых зэков, а двое, следуя приказам лейтенанта Зубова, повели Петра к старому дощатому сараю, выполнявшему в части функции гауптвахты.
Братцы. Как же это. растерялся Гришка, но ответом ему было лишь надрывное карканье воронья, уже закружившегося над лежащими трупами.
«В оккупации»
4
Май 1942
После всех событий, произошедших после того, как немцы вошли в город и их деревню сельчане долго не могли успокоиться. То там, то здесь возникали группки людей, которые живо обсуждали события, произошедшие на площади перед сельсоветом. Кто-то осуждал сына Степаниды, намекая на то, что погиб зазря, кто-то наоборот восхищался его мужеством. Ведь он один, по сути, сумел противопоставить себя всем немецким солдатам вместе взятым.
Колька, наведя порядок в сараях, вместе с дедом Федором отремонтировал конскую сбруюнаступал период полевых работ, а теперь сидел на завалинке вместе с Шуркой, мастеря ей свистульку из глины. Акулина готовила вечерять, а дед Федька сидел рядом, о чем-то задумавшись.
Солнце медленно и неуклонно садилось за горизонт, оставляя после себя на небе размытые ярко розовые волны.
Завтра ветрено будет произнес дед, закуривая ароматный табачок, набив его в самодельную узкую трубку, вырезанную из осины.
Дед, а дед позвал его Коля, отвлекшись. А немцы к нам надолго?
Не знаю, внучек, мабуть может навсегда, с горечью в голосе произнес старик, выдыхая терпкий дым вверх аккуратными круглыми колечками.
А дядька Васька теперь за них? спросила Шурочка, наблюдая за братом, нетерпеливо ерзая на месте, желая тут же опробовать новую игрушку.
За них вздохнул дед Федор.
Значит он враг народа? невинно поинтересовалась Сашка, даже не представляя, что это слово может значить.
Цыц, егоза! прикрикнул на нее старик. От горшка два вершка и туда жеПолитику обсуждать. Свой онНаш деревенский! Сама видела. Как комендант этот поступил. У Полухина и выбора-то не было! Помирать никому не хочется. Тем более так по-глупому
По глупому это конечно через невысокий, в половину человеческого роста плетень к ним во двор заглянул лысый мужчина слет сорока, через все его лицо шел широкий, плохо зашитый в свое время, шрам от сабельного удара. Одет он был в кургузый пиджак, почти новую железнодорожную фуражку со споротым околышем. Неизвестный приветливо улыбался, ожидая реакции деда Федора.
Закурить-то не раздолжишься, отец? с усмешкой попросил он, лихо поправив фуражку на затылок.
А ты кто будешь, мил человек? настороженно уточнил дед Федька, перехватив поудобнее костыль, с которым постоянно ходил, не расставаясь, еще со времен Гражданской войны, когда в одном из боев ему прострелили коленный сустав, оставив на всю жизнь почти инвалидом.
Калика перехожийТут хожу, там смотрюАвось, счастье найду! туманно ответил мужчина, подходя к калитке. Так что насчет табачку? Впустишь? Неудобно как-то на улице разговаривать
Отчего не впустить? Заходи пригласил дед, доставая вышитый узорами кисет, подаренный Акулиной сразу после ее свадьбы с Петром, чтобы хоть как-то умаслить слишком уж серьезного и несговорчивого тестя.
Колька и Шурка на завалинке замерли, чутко прислушиваясь к разговору взрослых. Им в силу их возраста все было интересно и до всего было дело.
Так кто ты будешь? отсыпав на подставленную бумажку чуть-чуть табачка, снова спросил дед, вытряхивая пепел из своей трубки, стуча ее о раненную коленку.
Местный я, отец, местный. Селивановский я. Живу недалече быстро и ловко скрутив самокрутку, мужик задымил, закашлялся тяжело и надрывно. А табачок-то у тебя знатныйГорло продрало, даже в глазах защипало.
Другого не держим! довольный, что угодил рассмеялся дед Федор.
Так что ты тут ищешь? спросил он, разом посерьезнев. Ходишь, бродишь Аль, только за табачком зашел из самого Селиваново.
Да нет, отец мужчина резко и быстро огляделся по сторонам, настороженно определив, не слушает ли их кто-то. Хочу про немцев узнатьСколько их? Где квартируют? Не подскажешь ли? голос неизвестного пришельца снизился до шепота. Он воровато огляделся, низко наклонив к деду Федьку свою лысую голову. Колька с Шуркой придвинулись поближе, заинтересованно затихнув.
А что ж в Селиваново-то немцев нет? вопросом на вопрос ответил дед Федька. Он прекрасно помнил те времена, когда вот таким же образом действовали провокаторы. Ты им расскажешь про то, какая власть плохая, что в колхозы насильно заставляют вступать, что мельницу отобрали, которую своими руками вместе с сыном ни один год строил, а потом приезжает воронок, и вежливый товарищ в форме с синими погонами предлагает проехать в особый отдел на беседу. Уж сколько раз так возили деда, он уже и не помнил. Не мог он простить советам, что из пусть и захудалого дворянина с небольшим поместьем в Нижегородской области, офицерским чином, он превратился сначала в обычного крестьянина со своей ветряной мельницейединственной на всю округу, а потом и того лишился, став пастухом колхозного стада под давлением органов. Только это его и спасло от расстрела. А вот бабка Валентина Михайловна таких испытаний не выдержала, преставилась, как только мельницу отобрали, не смогла пережить такого самоуправства.
Отчего же нет пожал плечами, прищурившись, лысый мужик. Есть, конечно!
Значит, не такие, как здесь? насмешливо спросил дед Федька.
Такие
Тогда чего ты мне, мил человек голову морочишь, ума пытаешь? Селивановский онЗнаем мы таких селивановских! Они после революции кулаки деда плотно сжались и побелели от злости.
Колька с сестрой, зная, что деда в таком состоянии лучше не трогать, быстренько сбежали в хату, плотно прикрыв за собой дверь. Акулина стряпала возле плиты, поминутно вытирая пот, текущий рекой от жара, который давала раскаленная до красна лежанка.
Знаем мы таких! Иди вон со двора! Пока я тебя этим костылем не обиходил, как следует! все больше распалялся дед. Табачку ему! Ишь!
Его пламенную и яркую речь прервал выстрел, прозвучавший неожиданно и резко, словно материя треснула на платье пополам. Дети моментально бросились на улицу, сделав вид, что не расслышали предупреждение матери, доносящееся им в след.
Дед Федька уже стоял возле плетня, выглядывая на узкую улицу, поросшую с обеих сторон бурьяном. Рядом, чуть поодаль держался лысый мужик.
Возле дома Окуловых стоял мотоцикл с коляской. Возле него трое солдат в серо-зеленой немецкой форме. У одного из них на длинном поводке держалась собака, отчаянно залаявшая при излишне громком выстреле.
Выходи, гад! двери избы Окуловых распахнулись от тяжелого крепкого пинка. Через порог, кубарем, не удержавшись на ногах, полетел их младший сын. Голова разбита. Из нее течет кровь, заливая глаза. Позади них заревела в голос бабка Нинка, схватившись за голову. Следом за ней вышли Василий Полухин и какой-то офицер. В руках офицера был автомат, которым он напряженно водил из стороны в сторону, вот-вот готовый нажать на спуск.
Да что же это делается, господи прорыдала бабка Нинка, бросаясь к сыну, но бургомистр сурово отстранил ее. Отшвырнув к плетню. Сейчас он был непохож на того перепуганного человека, которого селяне видели на площади. Теперь Васька был одет в новенький пиджак, чистую холщовую рубаху-косоворотку и выстиранную кепку. На плече у него висела повязка с надписью «КАПО», а в руках была винтовка, прикладом которой он и рассек лоб сыну Окуловых.
Эх, ты, ядрена шишка, ругнулся дед Федька и попытался открыть калитку, чтобы броситься соседям на помощь, но на его плечо легла мускулистая рука лысого, до этого наблюдавшего за этой сценой в полном молчании.
Не стоит, Федор Алексеевич, попросил он, парня уже не спасти, а себя и семью свою погубите! проговорил он, прикусив от злости нижнюю губу. Колька с Шуркой заметили, что ему самому хотелось вступиться за паренька, но чувство осторожности пересилило.
Да яДа онЭтот же Васька кум Петрасына моего! Сволочь немецкая! Он же на коленях просил, не хотел, чтобы его ставили бургомистром! заревел дед, стукая по плетню своим сучковатым костылем. Уколов Степан все пытался поймать Ваську на краже колхозного имущества, а теперь мстит, значит
Не надо неизвестный рассудительный мужчина отодвинул деда подальше от плетня, чтобы его не было заметно с улицы. Вот, чтобы такие, как ваш Васька Полухин не ушли от наказания. Когда наша власть вернется, я и хочу узнать сколько немцев у вас квартирует, где они располагаются, кто помогает имПоверьте, никто от наказания не уйдет!
А ты что же отдышался дед Федька. народный мститель будешь?
Почти оглядевшись по сторонам, лысый полез куда-то в нагрудный карман, долго там шарил, пока не выудил оттуда помятое и потертое удостоверение в красной обложке.
Грамотный? уточнил он, подавая его деду.
Федор Алексеевич скосил на него умные глаза и молча взял корочку. Полушепотом медленно прочитал.
Начальник Валуйского управления НКВД майор Говоров Тарас ПавловичИнтересно, ядрена шишка! Что ж твои тебя бросили тут? усмехнулся он, отдавая удостоверение назад.
А никто начала было Говоров, но его прервал отчаянный крик. Оба мужчины бросились к плетню, за которым сын Окуловых оттолкнул одного из немцев в сторону и побежал по улице, петляя из стороны в сторону, как заяц. Солдат, кажется, это абсолютно не расстроило. Они рассмеялись над своим поднимающимся из пыли товарищем, а потом один из них указал автоматом на Василя. Мол, давай, стреляй, докажи свою преданность. Полухин затоптался на месте, беспомощно оглядываясь по сторонам, будто ища в глазах немцев какую-то поддержку или намек на то, что это все нелепая шутка. У него вовсе не входило в планы убивать своего односельчанина на глазах у всей деревни. Но фашисты были настроены очень серьезно. Один из них подал ему автомат, забрав из рук Василя винтовку. Кивнул на бегущего по улицу Степана.