Глазищи-то у нее прямо так и горят сапфировыми каменьями, продолжал Платон. Он был уже довольно пьян, и его тянуло на разговоры. А фигурка-то как хороша.
А по мне, так из всех прелестей Дашеньки, тут же в разговор включился Михайлов, лучшее ее достоинствонрав: спокойный, веселый, ласковый и нежный. Уж больно мне по сердцу такие девицы. Да и не встречал я таких, как она. Особенная она.
Ничего особенного я не замечал в ней, пожал плечами Илья недовольно. Вам вино в голову ударило, вот и все. Вам теперь даже жена трактирщика красавицей покажется.
Ну не скажи! возмутился Платон. Ежели бы ты сам поболее общался, а не сторонился ее, как чумной, тоже бы разглядел, какая она завидная краля.
Да уж и умна, и красавица, а как зальется смехом, словно колокольчик звенит, добавил с нежностью в голосе Иван.
По мне и Лиза не хуже, заметил колко Илья, желая перевести разговор в другое русло, ибо восхваление его друзьями прелестей Даши действовало Теплову на нервы.
Ну не скажи! опять повторил Штуммер. Он замялся, и, чтобы продолжить мысль, ему пришлось сосредоточиться. Ты, конечно, прости меня, Илья, но Лизавета твоя уж до того развязна да ветрена, что пора бы тебе, как старшему брату, ее образумить.
Что это еще значит? нахмурился Илья.
Верно Платон говорит, кивнул Михайлов. Я сам видел, как во время иллюминации она позволила Бибикову себя дважды поцеловать. И притом в губы!
И я это видел. Стоял от них в двух шагах, поддакнул Платон.
А ведь они знакомы всего-то сутки! добавил Михайлов. Это совсем неприлично.
После этих заявлений друзей Илья помрачнел, а про себя подумал, что действительно надо строго поговорить с Лизой. А ещес Бибиковым и выяснить, намерен ли Дмитрий жениться на его сестре? Если нет, то более в их дом допущен не будет. Ведь Илья прекрасно знал, что девицу, лишившуюся девственности, потом вряд ли кто замуж позовет. А если Лиза будет продолжать отношения с Дмитрием в том же духе, то и до постели недалеко.
Понял я. Спасибо, что сказали, буркнул Теплов.
Молодые люди на некоторое время замолчали, как вдруг Михайлов спросил:
А что, Дарья Сергеевна с кем-то обручена?
Нет, нахмурившись, вымолвил Илья и повернулся к Ивану, сидевшему рядом.
А если я предложение ей сделаю? Да замуж за себя позову? Ты на это как смотришь, Илья Григорьевич? сказал громко и твердо Михайлов.
Вот так компот! воскликнул Штуммер. Неужто ты влюбился, Михайлов?
Может, и влюбился, нахмурился Иван. Разве не имею права?
Да имеешь, конечно, сказал хитро Платон. Но ты знаешь-то Дарью Сергеевну всего один день.
И что из того? с вызовом заметил Михайлов. Я ее, едва увидел, сразу же понял, что любить мне ее суждено навечно.
Во как?! рассмеялся Платон.
Смешного ничего не вижу, штабс-капитан, угрожающе вымолвил Михайлов. А ты, Илья, прямо скажи, будешь ли против нашего венчания с Дашенькой или нет?
Разговор принял странный оборот, к которому Теплов явно не был готов. Он, конечно, видел, что Даша нравится Михайлову. Но не думал, что до такой степени, чтобы Иван в первый же вечер заговорил о свадьбе.
Ну что ты опять молчишь, как сыч? окликнул Иван друга. Ответ-то твой каков будет? Ты ведь старший в роду, тебе и решать.
И о чем тут говорить? хмуро ответил Илья. Считаю, что предложение твое глупо.
Отчего же? Объяснись! выпалил Михайлов.
Оттого, что Дарья бедна как церковная мышь, умело соврал Илья. Теплов точно не знал, какое состояние оставили девушке покойные родители. Но помнил, что усадебный дом и пара деревень за ней имеются, и доход, хоть и небольшой, должен быть ей положен, когда она достигнет совершеннолетия. Так Марья Ивановна всегда говорила. Однако Илья решил прямо на корню пресечь все поползновения друга в сторону Даши. Живет в нашем доме из милости.
И что же? строго спросил Иван. Разве у нее незнатное имя? Она не дворянка?
Дворянка.
И сестра же она тебе двоюродная по отцу, ведь так?
Так, кивнул невольно Илья.
Этого достаточно, сказал твердо Михайлов. Я не сильно богат, но состояние у меня имеется. И нам с Дарьей Сергеевной хватит. А то, что она бедная родственница, только к лучшему, не будет сильно притязательна к деньгам. А уж за ее глазки яхонтовые да за характер ладный ей не то что бедность, но и другое простить можно.
Не хочу тебя печалить, вымолвил Илья, Но матушка моя и слышать ничего не хочет о помолвке Даши до ее восемнадцатилетия. Она уже отвадила одного ухажера, вмиг соврал Илья.
А когда у Дарьи Сергеевны именины? поинтересовался Михайлов.
Двадцатого января.
Так скоро уже. Вот что я тебе скажу, Илья Григорьевич, сказал Михайлов и, выдержав паузу, твердо добавил: Двадцать первого числа следующего месяца, как раз после именин Дашеньки жди меня к себе в гости. Свататься приеду.
Ты уж точно решил? пораженно спросил его Штуммер.
Точно, кивнул Михайлов. Ну что, будем зятьями или как? и хлопнул по-дружески Илью по плечу. Теплов же в ответ лишь поморщился и как-то зло заметил:
Слушай, Михайлов, я устал и сейчас не в настроении разрешать твои любовные амуры!
Ладно, оставь его, Иван, заметил желчно Платон. Он сегодня сам не свой. Смурной весь день, даже не узнаю нашего весельчака и балагура Илью.
Вижу сам, что сегодня его просто подменили, как бирюк весь день, кивнул Михайлов. И меня понять совсем не хочет. А что, если без твоей сестрицы мне покою не будет?
Илья же, отвернувшись от Михайлова, упорно немигающим взором смотрел на заснеженный пейзаж, пробегающий перед глазами, всем видом показывая, что более не расположен разговаривать на эту тему.
Говорю же, оставь его, опять по-доброму предложил Платон и дружески приобнял Ивана за плечи. Ты мне лучше вот что скажи, Иван. Как так может быть? Есть две девицы, Платон икнул и помотал пьяной головой, пытаясь сосредоточиться. Так вот одна из них разряжена в пух и прах, с декольте таким глубоким, что аж все прелести на стол вываливаются. А вторая, наоборот, закутана до ушей. Так вот на ту, что вся наголо, смотреть не хочется. А к той, что закрыта вся, взор так и липнет, прям к ее полной грудке, так и хочется стянуть с нее платье и полюбоваться, что там? А там наверняка очень даже прелестно, нежно да упруго, я так думаю.
И не говори, Платон, поддакнул ему такой же пьяный Михайлов. Я тоже всю трапезу не мог от той самой грудки в темно-синем платье взор отвести.
Господа! взорвался недовольно Илья, наконец он осознал, о ком говорят его друзья. Вы говорите о моих сестрах! Имейте приличие!
Ой, простите, господин злюка! воскликнул, рассмеявшись, Платон. И что мы такого сказали? Разве не можем мы прелести женские восхвалять?
Я запрещаю говорить при мне о моих сестрах в таком тоне! Вам понятно, штабс-капитан?
Понятно, понятно, проворчал Штуммер и окликнул кучера: Эй, любезный! Останови вон у того трактира. Дальше мы сами, Илья Григорьевич, а то с тобой сегодня каши не сваришь!
Теплов высадил Штуммера и Михайлова у нужного заведения и велел ямщику ускориться, чтобы нагнать сани, в которых ехали девушки.
То и дело поглядывая на Лизу, Даша отчетливо заметила, что сестра опять вот-вот заплачет. Даша нахмурилась и, осторожно подбирая слова, спросила:
Лизонька, ты из-за Дмитрия Гавриловича расстроилась?
Нет, зло отмахнулась от нее Лиза.
Ну, я имела в виду, из-за того, что он с этой Ксенией уехал?
Тебе-то что за дело? огрызнулась та.
Ты ведь сестрица мне, Лиза, начала Даша ласково. Я хочу сказать, чтобы ты не расстраивалась так. Прапорщику ты нравишься, я это точно разглядела. А Михайлова лишь мучает его.
Лиза тут же вскинула глаза на сестру и непонимающе спросила:
Как это?
Я думаю, эта Ксения не только его мучает, но и других мужчин. Роль у нее такая. Понимаешь? как-то по-детски наивно, просто, но верно объяснила Даша. Она с ним побалуется и отпустит от себя. Не нужен он ей. Ты же видела, она холодная, как лед, и не может любить. А он сразу же к тебе вернется и еще больше влюбится.
Как же ты это поняла? уже более спокойно спросила Лиза, икнув, смотря в доброе лицо сестры.
Думается мне так. Он сравнит вас и, если не глупый, все поймет. Что ты полюбить его сможешь, а она никогда.
А ведь ты правду говоришь, я смогу полюбить его, кивнула вдруг Лиза.
Я об этом и говорю. А Ксении этой он точно не нужен. Я видела, как она весь вечер только с Ильей нашим и говорила. Но не могу понять, отчего братец не поехал ее провожать?
А с чего ты взяла, что я нравлюсь Дмитрию Гавриловичу?
Даша по-доброму звонко рассмеялась.
Все это заметили, не только я. Если бы ты не по нраву ему была, он бы с тобой весь день не провел.
Хоть бы было правдой то, что ты говоришь, тихо заметила Лиза.
Так и будет, сестрица, поверь мне.
Полночи Илья проворочился без сна. В его мыслях все всплывали события сегодняшнего бесконечно долгого дня, не давая ему расслабиться. Образ Даши, такой близкий, притягательный и прекрасный, не давал ему сомкнуть глаз. И Теплов все думал, думал и думал.
Наконец его сморил сон. Но и во сне ему не было покоя от нее. Ему снилось, что Даша убегает от него по цветущему лугу. В той самой прозрачной мокрой рубашке, что и три года назад на Купалу. Что он догоняет ее. И, подхватив ее легкое тело на руки, начинает целовать девушку в губы. Сначала она сопротивляется ему, но чуть позже Даша становится ласковой, и сама прижимается к нему всем телом. Он кладет ее на мягкую траву, и они любят друг друга. Долго, упоительно и страстно
Глава IV. Терзания
Санкт-Петербург, особняк Тепловых,
1774 год, 24 декабря
В то утро Илья проснулся с ясным осознанием того, что страстно влюблен.
Подобного душевного терзания с ним никогда ранее не случалось.
Сегодня поутру, едва придя в себя, Теплов сразу же подумал о Даше. О том, как вчера она была весела, притягательна, хороша, мила и разговорчива. Как неуклюже он пытался скрыть свой интерес к ней, как, словно мальчишка, не смог удержаться от поцелуя, украденного тайком на ледяной горе, и как в итоге, ошалев от ее близости, прямым текстом заявил ей, что именно жаждет получить от нее.
Это чувство неожиданной влюбленности застало молодого человека врасплох.
Еще вчера Илья даже не предполагал, что такое может с ним произойти. Ибо еще никогда ни одна девица не вызывала в душе Теплова столько страсти, нежности, негодования и желания одновременно.
Подняв тяжелые веки, Илья тупо уставился в расписной плафон на потолке, а в его голове пульсировала одна-единственная мысль о том, что он неистово, яростно влюблен в Дашу. Именно ее образ, яркие, огромные озера глаз, ее тонкий, сладкий стан, заливистый смех, тихая чарующая улыбка, доброта, стеснительность и наивность стояли пеленой перед его взором, не желая покидать мысли.
Однако трагедия заключалась в том, что Даша была его двоюродной сестрой.
От досады он зло стукнул кулаком по подушке и, проворно встав с кровати, пробубнил:
Вот напасть! Из всех девиц умудриться влюбиться именно в эту! В ту, которая никогда не сможет стать моей!
Но факт оставался фактом. Он был влюблен в собственную сестру, и выхода из этого мучительного положения Илья не видел. Отправившись в уборную, он долго умывался холодной водой, пытаясь найти хоть какое-то решение своей трагедии. Но, кроме того, что теперь ему, видимо, придется страдать, он ничего не нашел.
Выйдя из уборной, он начал медленно одеваться, напряженно размышляя, что ему делать дальше, а главное, как вести себя с Дашей. Он пришел к выводу, что следует избегать девушку и поменьше разговаривать с ней. И вообще, попытаться не просто выкинуть из души эту влюбленность, а с корнем вырвать эту кровоточивую занозу из своего сердца, так как Даша была его единокровной сестрой, дочерью покойного дяди. Оттого все интимные отношения между ними, о которых он, как глупец, фантазировал вчера, не могут быть реализованы в жизнь. Он прекрасно понимал, что эта связь может принести не только осуждение общества, но и болезненных, неполноценных детей.
Железная воля Теплова сделала свое дело. И, уже выйдя из своей спальни около восьми часов, Илья, взяв себя в руки и почти заглушив в своем существе страстные утренние думы, с бесстрастным выражением на лице спустился вниз к завтраку, который должны были подать через полчаса.
Когда молодой человек, уже достиг низа широкой мраморной лестницы, зазвонил входной колокольчик. Теплов остановился в парадной, желая узнать, кто это пожаловал в такую рань. Дворецкий отворил тяжелую массивную дверь и вошел мальчик-посыльный, в темном кафтане и штанах, держа в руках большую корзину благоухающих цветов. Лакей принял ее у посыльного и, поставив на пол, закрыл за мальчиком дверь. Тут же приблизившись, Теплов цензорским взором прошелся по большим бутонам бледно-розовых пионов и спросил:
Кому?
Для Дарьи Сергеевны, сказал мальчонка, ваше благородие, ответил лакей.
Стремительно нагнувшись, Илья достал из цветов небольшое письмецо и, раскрыв его, бегло прочел короткие строки. Послание было от Ивана Федоровича. В нем Михайлов уверял девушку в своей горячей привязанности и обещался скоро навестить ее, чтобы поговорить об одном важном деле. О каком важном деле хотел говорить с Дашей Иван, Теплов сразу же догадался. И его настроение мгновенно испортилось. Поджав от досады губы, Илья разорвал записку на четыре части и, небрежно сунув обрывки обратно в корзину с цветами, властно велел:
Корзину в огонь. Чтобы даже следов не осталось. Дарье Сергеевне об этом не сообщать. И более цветов от подпоручика Михайлова не принимать. Ясно?
Как прикажете, ваше благородие, кивнул лакей и взял корзину в руки.
Да и еще! Ежели приедет с визитом Иван Федорович, сначала препроводить его ко мне.
Слушаюсь, барин.
С удовлетворенным и успокоенным сердцем Теплов прошествовал дальше в сторону столовой.
Как назло, там находилась одна Даша. Девушка сидела на маленьком диванчике, видимо, ожидая утренней трапезы и что-то вышивала, небольшое и светлое. Едва войдя, Илья сразу же наткнулся на сестру и напрягся всем телом. Но отступать было поздно. Девушка подняла на него глаза и по-доброму улыбнулась ему одними уголками губ. Он заметил, как она проворно спрятала за спину вышивание, чтобы он не разглядел ее работу, и встала.
Обратив на Илью взор, Даша отметила, что сегодня поутру молодой человек был одет в белоснежную шелковую рубашку, легкий домашний камзол шоколадного цвета с золотой вышивкой и темные бриджи. На ногах его были туфли, что случалось довольно редко. Мрачный вид его, чуть растрепавшиеся буйные темные волосы и колкий взгляд невольно навели Дашу на мысль, что Илья плохо спал ночью.
Он медленно прошел в столовую, держа в голове единственную мысльтолько бы не смотреть на нее.
Доброе утро, братец, поздоровалась с ним приветливо девушка.
Теплов был вынужден коротко глянуть и глухо ответил:
Доброе
Взглядом он, словно под каким-то странным гипнозом, нехотя прошелся по ее фигуре. Сегодня на Даше был серебристый наряд, цвет которого невероятно шел к ее синим глазам, оттеняя их и делая их оттенок еще сочнее. Простой покрой платья, как и накануне, эффектно обрисовывал тонкие плечи девушки, высокую полноватую грудь, осиную талию и покатость бедер. Ее волосы сегодня были уложены как-то иначе. На косой пробор, а с боков над ушами заплетены две косы и завернуты в толстые кольца на висках. Без единого украшения, лишь с маленькими серебряными сережками в ушах, она показалась Теплову невозможно юной, светлой и манящей.
Мгновенно утреннее намерение Теплова избегать ее улетучилось. И Илья, как влюбленный мальчишка, не мог оторваться от девушки, пробегая быстрым восхищенным взором по ее стройной, ладной фигурке и отыскивая все новые притягательные черты в ее внешности. Даша молчала и как-то странно смотрела на него, словно не понимая, что не так. Уже через пару минут Илья поймал себя на том, что опять глупо глазеет на нее и вообще ведет себя как дурак.
Стремительно отвернувшись от нее и сжав до боли кулак, он несколько раз глубоко выдохнул. И тут в его хаотичные мысли впервые ворвалось осознание того, что в его теперешнем смехотворном, ненормальном состоянии виновата именно она, Даша. Это она этими своими чарующими глазами, сладкими улыбками и своей невинностью как будто специально соблазняла всех вокруг. Вчера в ее сети попался Михайлов и, как одержимый, пристал к нему вечером со сватовством. А теперь она, даже не осознавая этого, соблазняла его, Илью, совершенно не стыдясь того, что он ее брат. Гнев на девушку за ее невольное коварство, за ее флюиды, которые она расточала вокруг себя, ворвался в сердце молодого человека, и Теплов, вмиг обернувшись к ней, увидел девушку в другом светековарной соблазнительницей.