Я с ним немного знаком и считал его солдафоном, почти начисто лишенным сострадания, но он понял, что я действовал против своей воли, так как по завершении переговоров с глазу на глаз сказал, что заступится за меня перед королем. По правде, я плохо представлял интересы мятежников, поскольку слишком хорошо понимал, что армия герцога стоит лагерем под Понтефрактом. Однако герцог был настроен миролюбиво. Обещал, что король рассмотрит требования паломников и независимо от того, будут они выполнены или нет, мы все получим прощение, так как его величество знает, что наша тревога идет от сердца, и хочет избежать кровопролития. Таким образом мы заключили соглашение, и мастер Аск велел всем расходиться по домам. Скоро я буду с вами. А до тех пор да хранит вас Господь!
Письмо не принесло Кэтрин успокоения. Его содержание слишком сильно расходилось с тем, что сообщил ей дядя Уильям. Возможно ли, что король изменил мнение? Или просто понял, что мятежники превосходят числом всю его прекрасную армию? Ей хотелось верить, что Джон получит прощение, но что-то подсказывало: слишком легко оно было обещано.
1 ноября Кэтрин сидела за столом у окна и просматривала принесенные Уолтером счета, когда услышала стук конских копыт. Встав, она увидела Джона и его оруженосца, скакавших к дому. Кэтрин слетела вниз по лестнице, зовя Джека и Маргарет, распахнула дверь и бросилась обнимать мужа, свесившегося с седла.
О муж мой, как я рада вас видеть!
Маргарет приплясывала вокруг отца, ожидая поцелуя. Даже Джек улыбался. Они ввели Джона в дом и усадили за стол на козлах. Кэтрин сняла с мужа накидку и шапку, приказала подать вина со специями. Джон пил его и рассказывал о событиях, произошедших с того момента, как его забрали мятежники. Через какое-то время Маргарет наскучили разговоры о клятвах и перемириях, и она убежала играть. Джек, жадно внимавший отцу, обратился к нему:
Если вам снова придется идти к мятежникам, сэр, я хочу быть с вами. В его глазах горела огнем жажда битвы.
Нет! отрезал Джон. Я не допущу, чтобы мой сын рисковал своим будущим, восставая против короля.
Но паломники не восстают против короля, только против его дурных министров и затеянных ими реформ. Вы сказали, что король готов прислушаться к их просьбам. Он обещал простить вас.
Джон замялся.
А это означает, что паломникам больше незачем будет собираться, быстро проговорила Кэтрин.
Но если они соберутся, я хочу пойти с вами, отец! Джек начинал сердиться; щеки его пылали.
Я сказал нет! рявкнул Джон. И покончим с этим.
Я пойду. Я убегу из дому! Не хочу, чтобы со мной обращались как с маленьким! вспылил Джек.
Тогда перестань вести себя как маленький! крикнул Джон вслед затопавшему прочь сыну.
Он успокоится, вздохнув, произнесла Кэтрин. Джек очень переживал, пока вас не было. Внутренне она обрадовалась, что они, оставшись одни, могут говорить открыто, и наполнила кубки себе и мужу. Удивительно, что вы так быстро получили прощение, осмелилась заметить Кэтрин.
Если оно станет реальностью, в чем я сильно сомневаюсь, отозвался Джон, и у его жены похолодела кровь. Герцог не мог ни повернуть войска назад, ни сражаться с нами: у него не было кавалерии, а мы собрали весь цвет Севера. Норфолк, вероятно, понимал, что слабость его войска всем очевидна, потому и предложил всем прощение, чтобы люди разошлись. Кейт, они просто выгадывают время. Это еще не конец. Расплата неминуема. Надеюсь, герцог заступится за меня, как и обещал. Не хотелось бы, чтобы король считал меня виновным в измене. Но никуда не деться от того факта, что я присоединился к паломникам, вел переговоры с их стороны и фактически противостоял своему соверену.
Ровно так же думала и Кэтрин. Ее злило, что Норфолк так бойко пообещал всем прощение, вероятно, чтобы нанести удар в другой раз. Это дало королю время собрать более крупные силы.
К удивлению Кэтрин, прощение Джона, подписанное и с монаршей печатью, доставили меньше чем через две недели. Правда, формулировка звучала зловеще.
Он обвиняет меня в содействии краху королевства и успеху наших давних врагов шотландцев, которые могли воспользоваться мятежом, чтобы напасть на английские границы, читал Джон. Судя по этим словам, король глубоко оскорблен. И он предупреждает, что впредь с любыми мятежами будет разбираться самолично, приведет армию для подавления злостных бунтовщиков и повергнет их в величайшее смятение.
О Джон, вы должны проявлять осторожность! воскликнула Кэтрин.
Думаете, я не дорожу своей шкурой? отозвался он и обнял ее.
Джон не пробыл дома и трех недель, когда получил письмо от Роберта Аска, в котором тот настоятельно призывал его вместе с лидерами паломников участвовать в совещании в Йорке. Они получили ответ от короля, и он требует обсуждения.
Не ездите! взмолилась Кэтрин. Не вмешивайтесь в это дело снова. В прошлый раз вам повезло получить прощение. Но теперь все может обернуться иначе.
Лицо Джона посерело.
Выбора нет, сказал он. Меня предупредили: если я их брошу, последуют ответные меры.
Ответные меры последуют, если вы этого не сделаете! бросила ему Кэтрин.
Это не новое восстание, любимая, просто совещание. Я бы хотел услышать, что думает король. Своего врага нужно знать в лицо!
Не обращая внимания на протесты Кэтрин, Джон уехал, оставив ее раздираемой дурными предчувствиями. Каждый день она часами простаивала на коленях, молясь о возвращении мужа или получении новостей о нем. Когда прибыл отправленный Джоном гонец, Кэтрин выхватила у него пакет и тут же вскрыла его. Сердце у нее замирало, когда она читала послание супруга.
Похоже, король сильно сожалел о том, что даровал прощение паломникам. Он прислал своих людей передать им, что считает удивительной неблагодарностью то, что они, будучи его подданными и долгое время пользуясь его отзывчивостью и готовностью выслушивать прошения от всех людей и возмещать ущерб жалобщикам, попытались устроить восстание, вместо того чтобы обратиться к нему с просьбой.
Его величество подвергает сомнению наше здравомыслие и поражен проявленной к нему этим бунтом неблагодарностью, особенно со стороны людей благородных вроде меня, писал Джон так, словно король выражал недовольство лично им. Он дивится на своих дворян, которые терпят проходимца вроде мастера Аска и посвящают его в наши дела. По его мнению, с которым согласны близкие к нему лорды при дворе, мы опорочили свою честь собственной глупостью. (Кэтрин легко могла представить себе реакцию Джона на эти слова.) Тут все в большом смятении и не знают, как на это отвечать. На следующей неделе состоится новое совещание в Понтефракте. До тех пор я останусь в Йорке.
Нет! вслух произнесла Кэтрин. Возвращайтесь домой!
С вами все в порядке, миледи? спросила Бесс, жена Уолтера, которая вошла в холл с парой кроликов на ужин.
Кэтрин мысленно встряхнула себя. Нельзя демонстрировать слабость на глазах у слуг.
Все прекрасно, с улыбкой сказала она.
Джона Кэтрин не видела почти до самых Йолетид. Между тем в своих письмах он обнадеживал ее: кажется, появилась надежда, что все уладится, и пусть она не переживает. Кэтрин, конечно, переживала.
Он приехал домой в тот момент, когда слуги и дети украшали холл зелеными ветвями, а по замку разливались ароматы рождественских пряностей, жареного мяса и фруктовых пудингов.
Папа! крикнула Маргарет, подбежала к нему, раскинув руки, и обняла.
Джон! Кэтрин бросила плести венок и тоже поспешила навстречу мужу. Скажите мне, все хорошо?
Тот улыбнулся ей:
Король согласился на наши условия!
О Боже мой У нее не было слов. Такого она ожидала меньше всего. Расскажите мне.
Кэтрин оторвала Маргарет от Джона, и они с мужем ушли в кабинет, где он занимался делами поместья, подальше от царившего в холле гомона.
Ну? спросила Кэтрин, которой не терпелось услышать новости. О, простите меня, я должна была послать за каким-нибудь угощением для вас.
Это подождет. Он положил ладонь на ее руки. Когда мы встретились в Понтефракте, мастер Аск предложил нам составить список того, чем мы недовольны. Туда попало все, как вы понимаете: необходимость возвращения к Риму, сохранение монастырей, объявление законной наследницей леди Марии, освобождение духовенства от непосильных налогов, увольнение и наказание Кромвеля и его сообщников, которые попрали законы королевства и поддерживали еретиков. И еще мы попросили, чтобы парламент заседал в Йорке и королеву короновали там же. Я высказал мнение, что ни одно из этих требований не обрадует короля и он разгневается, однако Аск все равно отправил список герцогу Норфолку. Мне казалось, что мы играем в кости с судьбой, а потому я хотел узнать, как могут расценить наши действия в моральном отношении и с точки зрения закона. Мне было известно, что архиепископ Ли в Йорке, а он абсолютно преданный королю человек. Мы пригласили его на свое совещание, но он не приехал. Я предложил спросить у него, существуют ли условия, при которых подданные могут законно восставать против своего короля, и мастер Аск сказал, чтобы я ехал к нему в церковь на следующее утро и задал этот вопрос. Я и поехал.
О Джон! выдохнула Кэтрин. Неужели?
Мне хотелось получить ответ, честно ответил он.
Но вас могли обвинить в подстрекательстве к измене!
Это теперь дело прошлое, любимая. Когда я приехал, архиепископ не стал разговаривать со мной, и я оставил ему записку с объяснением, зачем приезжал. Но, читая проповедь с кафедры, он заявил, что никакой верный подданный не возьмет в руки оружия без позволения короля. Некоторые паломники, находившиеся в церкви вместе со мной, закричали на него, так что другие священники поскорее увели архиепископа в ризницу и заперли дверь.
Кэтрин ужаснулась. Когда новость об этом дойдет до короля
Джон погладил ее по щеке:
Не нужно так беспокоиться, любимая, еще рано. На этой неделе герцог Норфолк вызвал нас в Донкастер и сказал, что король поручил ему издать новое прощение и сообщить нам, что парламент будет заседать в Йорке, где рассмотрит наши требования, и коронация королевы пройдет там же на Троицу. Я ездил с мастером Аском получать общее прощение от герцога, и мы выразили ему благодарность от лица всех паломников. Потом Норфолк велел нам разъезжаться по домам, а мастера Аска попросил отправиться на юг, в Лондон, так как король пригласил его провести Рождество при дворе в качестве гостя.
Кэтрин старалась выглядеть довольной, но на сердце у нее было неспокойно. Король вовсе не согласился выполнить просьбы паломников, он сказал только, что их рассмотрит парламент. Изобразив, будто дает оппонентам то, о чем они просили, король хитро вынудил мятежников распустить свое войско. «Ох, как же доверчив мой Джон!» вздохнула про себя Кэтрин.
Опасность миновала, сказал он, и мы можем спокойно жить дальше. Время, проведенное с паломниками, было очень тяжелым и опасным, но оно осталось в прошлом, и я благодарю за это Бога.
Кэтрин хотелось бы в это верить. Джон всех их поставил на грань катастрофы, когда поехал бросать вызов архиепископу. Оставив мужа переодеваться из дорожного костюма в домашнее платье, Кэтрин пошла распорядиться насчет еды. Она пыталась подавить внутреннюю тревогу, велела себе собраться и ради детей не подавать виду, ведь их ждало Рождество.
В продолжение праздников, которые они отмечали очень бурно, так как Джон сказал, что у них есть повод хорошенько повеселиться, Кэтрин не оставляли мрачные мысли. Она не могла отделаться от страхов и избавиться от стоявших перед глазами картин того, как Джона разделывают на эшафоте или ее саму, убитую горем, вместе с детьми вышвыривают из Снейпа, а на их будущее ложится пятно вечного позора из-за проступка ее мужа.
Джону нужно как-то отмежеваться от мятежников, иначе люди начнут думать, будто он действовал с ними заодно, не по принуждению. Может, дядю Уильяма или Уилла, который ходил против бунтовщиков с армией, удастся убедить, чтобы они выгородили Джона перед королем? У его милости нет причин сомневаться в их преданности. Оба всем сердцем приняли недавние реформы, дяде Уильяму даже поручили надзор за роспуском монастырей в Нортгемптоншире. Но, вероятно, лучше всего будет, если Джон обратится к королю лично. Крайне важно дать понять его величеству, что он действовал не по собственной прихоти.
В Двенадцатую ночь, когда Джон размяк от вина и они наконец улеглись в постель, Кэтрин повернулась к нему, и вдруг из ее глаз хлынули слезы. Все скопившиеся в душе страхи изливались наружу вместе с ними.
Джон не рассердился.
Я понимаю, Кейт, сказал он, обнимая ее. Вы говорите разумно. Я отправлюсь в Лондон и помирюсь с королем.
Он уехал в январе. Кэтрин много дней в тревоге ждала вестей.
Через две недели она получила письмо. Джон находится в Стамфорде, возвращаясь в Йоркшир, и заедет по делам в Малтон, прежде чем появится дома. Скоро он будет с ней.
«Быстро же он обернулся», подумала Кэтрин, садясь в холле на скамью с высокой спинкой, чтобы прочесть остальное.
С королем Джон не виделся. Он добрался до Хартфордшира, где его нашел королевский вестник и передал, что ему приказано ехать на север и послужить его величеству в Шотландских марках, так как имелись опасения, что шотландцы извлекут для себя пользу из недавней смуты в королевстве и вторгнутся в Англию. Он обязан сделать доклад лорду-смотрителю марок как можно скорее.
Это хорошая новость. Значит, его милость все еще доверяет мне. Когда я остановился на постоялом дворе в Стамфорде, то получил письмо от сэра Уильяма Фицуильяма. Он поговорил обо мне с королем и убедил его, что я примкнул к паломникам не по своей воле.
«Да благословит Господь сэра Уильяма Фицуильяма!» подумала Кэтрин, вставая, чтобы снова взяться за дневную работу. Может быть, на этом их злоключения, связанные с мятежом, закончатся?
Глава 101537 год
Обед завершился, и дети скрылись в своих комнатах. Кэтрин взяла в руки книгу и уютно устроилась в кресле, намереваясь урвать сладкое мгновение покоя и насладиться чтением. На улице завывал ветер, и сидеть в теплой гостиной рядом с потрескивавшим в очаге огнем было очень приятно.
Она не провела так и десяти минут, когда услышала на дворе крики. Вскочив и выглянув в окно, Кэтрин задержала дыхание, увидев толпу человек в двадцать, которая собралась у замка. Судя по виду этих людей, они были сильно раздражены.
Выходи, предатель! кричали они. Изменник! Продажная шкура! Покажись! Некоторые при этом потрясали кулаками, другие размахивали оружием, вилами или косами.
Задрожав от страха, Кэтрин спустилась в холл, где увидела Джека и Маргарет: они уже сбежали вниз по лестнице.
Возвращайтесь наверх и оставайтесь там! велела детям Кэтрин самым строгим тоном, какой ей удалось придать своему голосу.
Мачеха, в отсутствие отца хозяин здесь я. Я с ними разберусь, сказал Джек, однако, несмотря на внешнюю браваду, голос у него дрожал.
Твой отец никогда не простит мне, если я допущу это, сказала Кэтрин, но Джек не сдвинулся с места, а шум за дверью все усиливался.
Примечания
1
Сэр Томас намекает на короля Ричарда III (14521485), который был последним правителем из династии Йорков.
2
Защитник Верытитул, полученный Генрихом VIII от папы Льва X за издание в 1521 году богословского трактата «В защиту семи таинств», где в противовес идеям Мартина Лютера, лежавшим в основе Реформации, поддерживались папская власть, индульгенции, отпущение грехов и семь таинств. Титул был отозван папой Павлом III, а сам король отлучен от Католической церкви за разрыв отношений с Римом и объявление себя главой Англиканской церкви. В 1544 году английский парламент стал именовать Защитником Веры короля Эдуарда VI как охранителя англиканской веры от католицизма.
3
«Драконья пасть»святочная игра, в которой нужно хватать изюминки, высыпанные на блюдо с горящим спиртом, будто из пасти огнедышащего дракона.
4
Помни о смерти (лат.).
5
В Англии XVI в. уменьшительно-ласкательная форма имени Генри.
6
Граф Уорикодин из старейших графских титулов в Англии и Великобритании; обладание им в Средние века сочеталось с владением Уорикским замком. Наиболее известный из носителей титулаРичард Невилл (ум. 1471), получивший во времена Войны Алой и Белой розы прозвище Делатель королей.
7
Реальное Присутствие (Христа в евхаристии) одна из проблем христианского богословия: каким образом плоть и кровь Иисуса присутствуют в таинстве евхаристии, реально или символически.
8
Шотландские маркиобласть на границе Англии и Шотландии, которая в Средние века регулярно подвергалась набегам и разорению.