«Прямо как на ипподроме», подумал я. И принялся выбирать, на какую лошадь поставить. Начать с чечевицы в глиняном горшочке, которую здесь готовят просто превосходно, я не решился. И разумеется, спросил фасоль с копченой грудинкой и салат, заправленный чаем. Ведь ради этого я сюда и приехал. Сижу ужинаю, посматриваю в окно. Там по-прежнему виден гейдельбергский каменный мост. Тут до меня начинает доходить, что на этот раз я, кажется, промахнулся.
«Что еще за чудеса навыворот? подумал я. Выходит, нечего было ехать в такую даль. Эта фасоль мне дорого обойдется».
Тут вместо дьявола в окне мелькнула моя приятельница, через секунду она уже сидела рядом со мной, запыхавшаяся: чуть-чуть улыбки на губах и чуть-чуть ветра в слезах. На шее у нее висели изумительной красоты мужские карманные часы.
Какие у тебя красивые часы, обратился я к ней.
Хочешьвозьми, предложила она, открыла крышку и напудрила нос. Это была пудреница, которая выглядела как часы. А у тебя красивое кольцо на трубке, продолжила она.
Хочешьвозьми.
Нет. Если бы ты собирался мне его подарить, то не стал бы ждать, пока я скажу то, что сказала.
Она поцеловала меня пахнувшими дымом губами, мы заказали пиво, и я принялся описывать ей свои беды. Те, что были связаны с окнами. Но про книгу умолчал. Рассказав ей обо всех этапах путешествияот ювелира до Скадарлии, от Скадарлии до Шабаца и от Шабаца до Гейдельберга, я не удержался от комментария:
То, что происходит со мной и со всеми этими окнами, не имеет никакого смысла.
Она расхохоталась:
То, что происходит с тобой, объясняется предельно просто. Это так же просто, как Serbische Bohnensuppe. Давай посмотрим с точки зрения теологии. Дьяволэто прошлое и, кроме того, разумеется, актуальная реальность человечества. Единственное, где его нет, это в будущем. Там один только Бог. В будущее дьявола вводит человек, постепенно, шаг за шагом. Если через это окно можно увидеть дьявола, то есть прошлое, и, что теперь уже стало нормальным, настоящее, то почему же при определенных обстоятельствах нельзя увидеть и бу дущее? Я думаю, что через окна, о которых ты рассказывал, ты видишь свое будущее. Что же касается смысла, то неужели ты настолько глуп и надеешься, что будущее имеет какой-то смысл. Давай лучше пойдем отсюда
В ту ночь, лежа возле своей подружки, я снова увидел во сне какой-то парк за воротами из кованого железа и в парке на белой скамье бритую наголо девушку, надушенную духами unisex «Black Bvlgari».
На следующий день, пока моя приятельница была на работе, я слонялся по Гейдельбергу, убивая время до поезда, на котором собирался вернуться домой. Я поднялся к дворцу, потом отправился вниз пообедать в ресторане «У моста».
И тут произошло настоящее чудо. Я вдруг вспомнил, что и в Белграде, и в Шабаце заказывал фасоль вовсе не на ужин, а на обед. Днем, а не вечером. Так что я снова попросил принести мне фасоль с копченой грудинкой и салат, заправленный чаем. То же самое, что и в начале пути, в ресторанчике «Три шляпы». Стоило мне прикоснуться к еде, как мост за окном исчез, пропала река, и я почувствовал, что блюдо, которое я ем, называется вовсе не Serbische Bohnensuppe, à la faséole и сижу я не в Гейдельберге, а где-то во Франции. Через окно был хорошо виден парк за красивыми воротами из позолоченного кованого железа. Он весь был залит солнцем. И тут, если можно так выразиться наяву, я сразу же узнал, что это за парк и где он находится. Это был парк Монсо в парижском XVIII арондисмане
У меня не было времени попрощаться с моей приятельницей, потому что откуда мне было знать, в каком ритме тикает время в тех ресторанных блюдах, которые являются горючим, приводящим в движение мотор будущего. Поэтому я спешил. И именно поэтому заскочил в магазинчик, где продавали крохотные игрушки из хрусталя. Я купил одного стеклянного льва с зелеными глазами, индейца с пером, прозрачного буйвола и двух крылатых Эросов. Все это я положил в джутовый кисет и оставил в квартире своей подруги. Если расположить эти фигурки в правильном порядке, то по этим стекляшкам можно прочитать любовное признание на ее родном языке: «Liebe».
* * *
Днем позже я уже был в Париже и сразу же снял в XVIII арондисмане комнату, оклеенную синими обоями с золотыми розами. После этого я помчался в расположенный поблизости парк Монсо, но он в тот день оказался закрыт. Пришлось мне прийти туда еще раз. На следующий день я избежал сделанной однажды ошибки и заказал фасоль в ближайшем к парку кафе не на ужин, а днем, на обед. Итак, я сидел в парижском кафе неподалеку от парка Монсо, ел золотой фамильной ложкой фасоль и заправленный чаем салат и нетерпеливо поглядывал за окно. Но там по-прежнему находился вышеупомянутый парк, а вокруг него лежал, купаясь в солнечном свете, парижский XVIII арондисман. И только после того как я наконец-то вошел в парк и двинулся по главной аллее, мне стало ясно, что мое предприятие потерпело крах. В парке Монсо ничего не произошло. Ни в этот день, ни назавтра. Ровным счетом ничего такого, что хоть как-то походило бы на какой-нибудь знак, предвестие, знамение или, по крайней мере, предупреждение о том, что сон всех снов приближается. Несколько следующих дней я просидел в том же кафе, поедая фасоль и салат, заправленный чаем, а потом и все остальное, что значилось в меню. Безрезультатно. За окном кафе виднелось только то, что там, за окном, в действительности и находилось, то есть тот же самый парк.
Потеряв всякую надежду и оставшись без денег, я продал фамильную золотую ложку, вошел в этот проклятый парк и сел на одну из белых скамеек, не представляя себе, что делать дальше. Мой путь окончился тупиком. Все потеряло смысл. Я уперся локтями в колени, сложил перед лицом ладони, как во время молитвы, и засунул оба указательных пальца в нос. Неужели все это мне просто пригрезилось?
Рак
Действующие лица
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША в ходе разговора достает курительную трубку и раскуривает ее. На трубку надето женское кольцо с рубином.
ПОЖИЛОЙ ГОСПОДИН с подстриженной серпом бородой и седыми волосами цвета лунного света. Лицо у него в едва заметных оспинах.
ДЕВУШКА острижена наголо, ее запах «Black Bvlgari» unisex.
Действие происходит в парижском парке Монсо и в ближайшем к нему отеле. В парке на белой скамье сидит ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША. Он уперся локтями в колени, ладони сложил перед лицом, как во время молитвы, а оба указательных пальца засунул в нос. По дорожке идут ДЕВУШКА и ПОЖИЛОЙ ГОСПОДИН, они замечают его, проходя мимо, перешептываются, затем возвращаются, пожилой господин снимает шляпу, и они садятся рядом с юношей.
ДЕВУШКА
Позвольте представиться. Этот господинписатель, иностранец, он ни слова не понимает по-французски, я его переводчица. Правда
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Правда?
ДЕВУШКА (нерешительно, застеснявшись)
Правда, скажу вам по секрету, поговаривают, что он просто переписывает чужие романы. Но я в это не верю. Я верю в него. Этот господин делает для меня очень много, без этого я бы просто пропала в этом мире, где все так стремительно летит куда-то вперед. А я, я люблю иногда и возвращаться. Господин хотел бы обратиться к вам с одной просьбой.
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Да?
ДЕВУШКА
Нет, нет, вы не поняли! Мы с господином вовсе не любовники.
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Нет?
ДЕВУШКА
Нет! Между нами существует нечто вроде приливов и отливов взаимной притягательности, но не более того. Любой прилив тут же сводится на нет отливом. В этом-то все и заключается! Кто вы по знаку?
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Лев.
ДЕВУШКА
Вы не из нашей истории, но могли бы нам помочь.
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Где?
ДЕВУШКА
Гдеэто не проблема. Проблемакак.
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША Вот так? А вы кто по знаку?
ДЕВУШКА
Рак.
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Канцер. Ректосценция альфа ноль девять часов, граничное значение от семи на пятьдесят пять до девяти на двадцать метров, деклинация дельта, среднее значение плюс двадцать. Знак самой чистой воды. Четвертый по порядку среди знаков зодиака. Это в первом летнем лунном месяце, точнее, с двадцать первого июня до двадцать второго июля. Здесь господствует Луна. То есть вызнак стихии Воды, женский, пассивный, кардинальный. Ваше любимое растениекувшинка. Ваше зодиакальное созвездие находится к северу от небесного экватора Девиз этого созвездия: «Как щедрое дерево плодоносное и родной сад господский, корень она девичий и ствол. Все узлы хитросплетенные в руке ее, глазами запутывает пути юношам. Но земля ты, не вода и быстротечное вино»
ПОЖИЛОЙ ГОСПОДИН (аплодирует)
Браво! (Долго что-то шепчет на ухо девушке, и она, тоже на ухо и быстро, переводит его слова очень красивому юноше.)
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Я вас, а вы его? И притом одновременно? Нет.
Девушка опять получает шепотом инструкцию, которую шепотом же сообщает юноше.
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Он вас, а вы меня? Не-е-ет.
ДЕВУШКА (выслушивает следующее предложение шепотом и громко отвечает пожилому господину)
Не может быть и речи!
Пожилой господин снова ей что-то шепчет, она хочет прошептать перевод на ухо очень красивому юноше, но он успевает раньше.
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Да знаю, знаю. Я вас, а он меня. Или я и вас и его! Не может быть и речи!
ДЕВУШКА (новое предложение шепотом, которое она переводит)
Господин предлагает: я его, а он вас.
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША А что если он и вас и меня?
ДЕВУШКА (растерянно переводит; пожилой господин аплодирует и шепчет ответ, который девушка переводит)
А нет ли у молодого человека еще какой-нибудь комбинации?
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Есть.
ДЕВУШКА Какая же?
ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ЮНОША
Вы принимаете от меня в качестве компенсации за ваши труды с этим господином небольшой подарок. Я хочу дать вам это кольцо с моей трубки.
ДЕВУШКА
Кольцо? Мне?.. Догадываюсь, что придется делать!
Юноша надевает ей на палец кольцо с рубином и что-то шепчет на ухо. Она смущенно и медленно встает со скамейки и идет по дорожке к выходу из парка. На скамье остаются пожилой господин и очень красивый юноша. Мгновение неопределенности. Юноша тоже встает, снимает в знак прощания шляпу. Он присоединяется к девушке, берет ее под руку, и они уходят вместе, оставляя пожилого господина на скамейке в одиночестве. Несколько позже в будуаре с сине-золотыми стенами происходит любовная сцена, после чего очень красивый юноша и девушка засыпают. Потом она просыпается и рассказывает свой сон.
ДЕВУШКА
Мне снилось, что камни и бревна парят в воздухе так, что камень можно потрогать снизу, а под ручьем пройти как под мостом. Немного дальше ручей превращается в водопад, но вода в нем падает вверх, к небу и звездам. Во сне я подняла руку, зачерпнула немного воды из ручья, с самого его дна, и напилась
Скорпион и Водолей
Скорпион
Во времена и во дни благоверных и всеблагих, христолюбивых и самодержавных деспотов Стефана и Грга, в месяц черешняр, в Звижде, где Дунай слышен ночью, а луна никогда не видна, паромщика Прохора Гомаца застигли в блудодеянии, к которому он склонил дочь Челядина Авранезовича, а на члене Прохора был надет огромный печатный перстень с выгравированной буквой «Г». В наказание и чтоб больше не соблазнял женщин, этот самый перстень вдели ему в нос, как вдевают кольцо в рыло борову. Отобрали штаны и охотничий нож с ручкой из заячьей ноги и голого выгнали из села.
* * *
Сколько раз ты была с ним? озабоченно спросил после этого отец, Челядин Авранезович, свою дочь Филиппу, у которой Гомац был первым и, как она верила, последним. Она солгала, что была с ним только один раз. А на самом деледва.
В первый раз, как-то утром, Прохор спросил ее, проходя мимо:
Ты коз доить умеешь?
Умею, храбро ответила Филиппа.
А козлов доила?
На это Филиппа опустила глаза и утвердительно кивнула.
Меня не подоишь? спросил Гомац, и она доила его до тех пор, пока из него не потекло молоко.
Что это? спросила она.
Семя.
А где же пашня?
Ты моя пашня. Женщинаэто пашня. Женщинаэто и кровь, и молоко. Враждующие кровь и молоко. Несмешивающиеся. Только мужское семя может их примирить и смешать. Я покажу тебе как.
Тут Гомац надел на свой член огромный перстень с печатью и лишил ее девственности
Так это было в первый раз. Во второй раз их схватили и разлучили. С тех пор каждый вечер, вместо того чтобы есть, Филиппа безутешно проливала слезы по своему любимому. Сначала она их выплакала в горшок с ухой, назавтра в миску с тушеными овощами, потом в хлебную похлебку с луком и, наконец, в кашу с творогом. После чего однажды вечером вытерла косой слезы, поела крапивы, сваренной с бараниной, и решила написать своему возлюбленному письмо. Филиппе Авранезович лет было столько же, сколько у человека пальцев на руках и одной ноге, и ей все еще снилось, что она сосет грудь своей матери, наяву давно уже покойной. Девушка была красивой, как пасхальное яичко, и неграмотной, правда, из песен, которые ей напевала бабка, она знала, что вообще-то довольно грамотные князья и княгини, а иногда даже и просто влюбленные парни и девки пишут друг другу письма, или «маленькие книги», как их называли в народе. А так как вспоминала Филиппа об этом чаще всего уже в постели, перед сном, однажды ночью ей приснилась святая Пятница, которая пришла в монастырь Далша и по какой-то огромной книге за одну ночь научила Филиппу читать. И перед пробуждением пообещала, что за следующие ночи научит ее еще и писать.
Не веря своему счастью, Филиппа с утра пораньше побежала в монастырь и до тех пор надоедала одной из инокинь, которая прислуживала жившим в монастыре писцам, пока та не отвела ее в небольшую келью на монастырском постоялом дворе. Тут она показала ей разные приспособления для письма, перья, ножи, чернила, чистую и исписанную бумагу. Все это инокиня подготавливала к работе в сенях кельи, в которой дьякон с Афона занимался переписыванием книг. И в это время прямо здесь, в сенях, произошло нечто страшное, нечто одновременно и восхитительное, и поразительное.
К великому изумлению и монахини, и самой Филиппы Авранезович (трудно сказать, кто удивился больше), девушка вдруг совершенно свободно прочитала фразу из рукописи: «Но согласие тьмы к свету не едино же, ни причестия верна с неверными».
Поняв, что она теперь умеет читать, Филиппа как зачарованная принялась зачитывать все подряд, а когда ей попалась история о первых любовниках, Адаме и Еве, она не смогла бросить чтение до тех пор, пока не добралась до конца. Напуганная всем этим, она расплакалась, но инокиня утешила ее и отвела домой.
С тех пор Филиппа каждую ночь молилась о том, чтобы святая Пятница снова пришла к ней во сне и научила ее писать. Но святая Пятница не приходила. Девушка снова побежала к инокине в монастырь Далаша и спросила ее:
Я так хочу научиться писать. Почему святая Пятница больше не приходит ко мне во сне?
Все мы слуги греха, и многое знать нам не дано, ответила ей монахиня. Святая Пятница видит будущее, а мы его не видим.
Так что Филиппе оставалось только по-прежнему мысленно сочинять по ночам в постели одно и то же письмо своему изгнанному любовнику. Письмо это было об Адаме и Еве, то есть о Филиппе и ее бесценном красавце, который, тоже неграмотный, скитался по свету с кольцом в носу.
Бог сотворил нас соединенными в одно существо, так в мыслях писала она ему, лежа в своей постели. Он создал нас как одно существо, а потом, чтобы этому существу не было одиноко, разъединил нас. Тогда появился змей и начал нас искушать. Мы жаловались на него Богу, но он сказал: «Сатана за свои дела ответит сам, вы же смотрите за своими». Тогда еще не было известно, кто какого пола. Не было известно, ни кто ты, ни кто я, то есть тогда еще не различали, кто Адам, а кто Ева, кто из нас двоих мужчина, а кто женщина. Сатана нас уговорил откусить от яблока, от плода с древа познания добра и зла. Тот из нас, кто первым откусил от яблока и сделал в нем отверстие, стал Евойэто была я, а тот, кто откусил после меня и добрался до семян яблока, стал Адамомэто был ты, любовь моя. Неужели мы разлучены навек?..
Нет! воскликнул с порога Прелюб Авранезович, сын Челядина и брат Филиппы, который, вернувшись с войны, как раз в этот момент появился в дверях и как будто прочитал мысли своей сестры. Его неожиданное возвращение перепугало и Филиппу, и отца. Прошло полтора года с тех пор как Прелюб отправился наемником в Валахию, и вот теперь он вернулся весь в ранах, совсем непохожий на того, каким был, когда его провожали на войну. Где-то в Трансильвании его изрубили саблями, и теперь отец и сестра не знали, вернулся ли он домой вампиром или живым человеком. С ужасом поглядывая на него, заварили ему чай из боярышника, а Скоромник (так его прозвали монахи из местного монастыря за то, что он никогда не постился) уселся под полку с горшками, горячий, высохший, как кизиловая палка, с изуродованным глазом. Сидит и слушает огонь в очаге. Считалось, что он понимает язык огня. Так же, как некоторые люди распространяют вокруг себя запах, он распространял страх. Неожиданно Скоромник испустил свист длиной в пять аршин и заговорил: