Нина, дай чего-нибудь п-поесть!
Бутерброд сделаю. Буженина есть, шейка, карбонат? с готовностью перечислила Нина. Ты же любишь мясо. Или тебе сейчас нельзя свинину? простодушно поинтересовалась она.
Гарик презрительно фыркнул.
В детстве Нина как следует не знала, что такое еврей, слышала, как Владимира Борисовича с Зинаидой Яковлевной называли «один целый еврей», но еврейских черт ни у того ни у другой не различала и вообще считала «одного целого еврея» одной из многих прекрасных непонятностей их жизни. Теперь, когда она знала, что Владимир Борисович наполовину еврей, а Зинаида Яковлевна наполовину еврейка, ей казалось, что к старости еврейские половины во внешности обоих обозначились ярче и даже расшалились.
Смутное половинное еврейство родителей давало сыновьям, Бобе и Гарику, большое пространство для маневра. Гарик вместе с русской Ритой, до замужества далекой от любой религии, поначалу выбрал быть евреем. Они с Ритой соблюдали кошер, не брились, не мылись и ходили в тряпочных тапочках на Ям Кипур. Даже подумывали о том, чтобы Рите принять гиюр, стать настоящей женой иудея по иудейскому закону. Рита начала было изучать Тору, но Гарик вскоре перешел в православие, и они принялись так же истово поститься в Великий пост, ходили на исповедь к специальному, интеллигентскому батюшке. Затем Гарик с Ритой некоторое время снова не были евреями, изредка правоверными, чаще умеренными и недавно, кажется, окончательно вернулись к христианству. Рита была так Гарику предана, что, следуя его духовным исканиям, честно становилась еще более правоверной, чем сам Гарик.
Боба Любинский по религиозным конфессиям не метался и ко всем религиям проявлял вежливое равнодушие, обозначив свою позицию просто: «Я в эти игры не играю». Гарик и Рита дополнительно презирали брата еще и за жлобское отсутствие духовных исканий.
Беспокойно покружив по кухне, Гарик угнездился в Бобином, самом большом и удобном кресле. Он всегда старался отщипнуть себе кусочек самого лучшего: самое удобное место, самое красивое яблоко, самую полную чашку. А прежде чем на это свое вожделенное «лучшее» наброситься, напрягался, как хищная птица перед решительным скачком. Гариковы победы были такими крошечными, что окружающие часто их и не замечали. Но для него вырванные у жизни крошки были брызгами самого прекрасного. От своих скопидомских выигрышей он приходил в мгновенно приподнятое настроение, а от неудавшихся попыток сникал и злился.
Несколько лет назад, когда дети, Женечка и Соня, были еще маленькими, братья Любинские и Нина с Антоном вместе ездили в Крым. В каждодневной близости эти его постоянные ухищрениявыбрать себе солнце посолнечнее, тень потенее, стакан вина пополнее, последним достать мелочь при покупке мороженогобыли замечены почти сразу.
Каждый про себя удивлялся несоответствию страстности борьбы и жалкости добычи, но Гарик так радовался всем этим незначащим мелочам, что остальные словно обиженно подумали: «А мы-то что, дураки, что ли?» Гариковы выигрыши стали вдруг казаться вожделенными, и в компании что-то неуловимо нарушилось. Будто Гарик выпустил наружу злых бесенят.
Первыми, как самые чувствительные и не умеющие сдерживать воспитанностью стыдное дурное, пострадали дети. Всегда мирные Соня с Женечкой исступленно делили совочки и ведерки, злобно кричали друг на друга из-за места на подстилках, торговались из-за конфет, фантиков, камушков, и, казалось, вот-вот начнут делить солнце. За детьми принялись предъявлять друг другу претензии взрослые, сначала вяло, потом энергично. С тех пор вместе надолго не ездили, только на несколько дней. Но Гарика и в эти небольшие поездки не брали. Придумывали предлоги или как-то незаметно собирались без негоне сговаривались специально, просто долго не могли решить, куда поедут, а потом вдруг молниеносно собирались, а ему не могли дозвониться. Ну а в последние пару лет уже вообще вместе не отдыхали.
Смотрю я на ваш д-дом, невнятно пробурчал Гарик, прожевывая буженину, неужели нельзя б-было пригласить т-толкового дизайнера п-постро-или псевдоготическую избу. Это же неприличножить в т-таком д-доме!
Вкусы у всех разные. Выпьешь чего-нибудь? Нина заторопилась. Я твою новую книгу дала почитать знакомому редактору из «Азбуки», ничего, ты не сердишься?
Н-нельзя, нечего ему д-делать в моем т-тек-сте. Они там в «Азбуке» издают всякое д-дерьмо и что он ска-азал?
Сказалздорово. Новое слово в современной литературе, соврала Нина.
Редактор вернул ей книгу без единого слова, зато кривляясь и гримасничая не только лицом, но и всем телом. Лицо Гарика вдруг стало нарочито безразличным, как бывает у мальчишек, старательно не подающих виду, что им нравится девочка.
Ах вот как! А он з-знает, что у меня вышло т-три книги? совсем мальчишечьим тонким голосом пропел он.
Когда речь заходила о собственных книгах, кадык на его тонкой шее подергивался мелкими рывками, а в лице резко прибывало заносчивости от недоступного другим тайного знания.
Естественно, кто же этого не знает! Они еще будут гордиться, что были с тобой знакомы, хмыкнула Рита, заглядывая на кухню с лицом, приобщенным к Гарику и его тайному знанию.
Простенькая круглолицая Рита в точности повторяла все Гариковы гримасы, как щенок, копирующий большую собаку, выходило все точно так, только смешно. От любви к Гарику она как-то странно двигалась, по-петушиному высоко закидывая ноги и выкатив вперед грудь, будто всегда была готова подраться или по меньшей мере толкнуть и объявить дворовым голосом: «А ты кто такой?»
Привет, Нина, дай что-нибудь поесть.
Нина протянула Рите аккуратный бутерброд.
Гарик грыз буженину, выкусывая жир. «Фу, ест как», подумала Нина. Рита влюбленно смотрела на мужа, готовая законспектировать каждое движение мысли.
Ну, Наташа, что вы с Бобой читали последнее время, что смотрели? поинтересовалась Рита тоном человека, не рассчитывающего получить ответ. А угощать чем сегодня будешь? Если не о чем поговорить, то хотя бы поесть! Всем своим видом она выражала презрение думающего человека к окружающему ее тупому благополучию.
Ну что, за стол б-будем садиться? закапризничал Гарик.
У меня все готово, ждем Бобу, ответила Наташа.
Ну понятно, вершим бизнес, насмешливо отозвалась Рита и нарочито зевнула.
Свекровь просительно взглянула на Наташу:
Гарик нервничает. Давайте сядем за стол, а Боба подъедет!
Боба приехал, когда они уже расположились в гостиной. Входя в гостиную, Гарик, как всегда, насмешливо протянул:
Богато!
Рита послушно фыркнула.
Никто еще не видел новую мебель, стол и стулья в стиле ампир красного дерева. Боба выбрал, заплатил и, отойдя от кассы, вздохнул: «Выбросил пятнадцать тысяч».
Похожие кресла стояли в гостиной у Деда, сообщил Владимир Борисович, помнишь, Зина?
Помнишь, Аллочка? отозвалась Зинаида Михайловна.
Аллочка вздохнула. Дедов гарнитур, конец девятнадцатого века, ампир, Аллочка продала в начале девяностых. Глупо продалапродешевила.
Наташа, а почему вам так нравится бордовый цвет? поинтересовалась Рита, окинув взглядом шторы в цвет ковра и обивки стульев. Мне тут страшновато, в бордовом. Как в гостиной людоеда.
Гостиная выглядела очень мужской. Коллекция трубок, несколько антикварных ваз, рядом грубые рыночные поделки туристического сорта с Гавайских островов, а также якорь, который сам хозяин поднял со дна Ладоги. Не удержался Боба и от странной деталипод лестницей, ведущей на второй этаж, примостились несколько мраморных бюстов. Чьи бюстынеизвестно. Какие-то женские головки. Технические мелочи-изыскиБоба ими гордился. Например, выключателями, управляемыми голосом. Язык общения с выключателями Боба выбирал сам, в качестве команд использовал пароли. Произнесет одно-два словасвет выключается. Как-то поменял пароли и забыл Наташе сказать. Они с Соней в темноте просидели до его приезда. «Не специально, я же не специально», сказал он. Хозяин этой гостиной увлекался всемжизнью. Хотелс выключателями беседовал, хотелна бюст любовался. А от Наташи в гостиной ничегони картинки, ни салфеточки, как будто Боба не разрешал ей иметь свой вкус.
Всем привет, бросил Боба и сел на свое место.
Нина непрерывно прислушивалась и смотрела на часы. Ей хотелось обставить свой сюрприз поэффектней. Как только Маша позвонит в звонок на воротах, Нина объявит: «Вы не представляете, кто к нам приехал!»
Что ты все время ерзаешь и озираешься, как беспокойная коза? недовольно спросил ее Антон, и Нина послушно включилась в застолье.
Звонок раздался, когда все уже выпили и напряжение немного спало, а Нина на минуточку отвлеклась от беспокойного ожидания.
Я никого не жду, недовольно сказал Боба.
У меня для вас сюрприз. Нет, ты не думай, что я сама кого-то к тебе к вам позвала. Она покосилась на удивленного Бобу и встала. Есть только один человек, которого я решилась пригласить без разрешения хозяина хозяев. Вы даже не представляете, кто приехалМаша! Нина торжествующе огляделась по сторонам и повторила: Маша Раевская.
Гарик оглянулся на Риту:
У т-тебя с собой есть м-мои книги?
Конечно, все три. А кто эта Маша?
Все молчали.
Немая сцена. К нам едет ревизор, хмыкнула начитанная Рита.
Побегу встречу, грузно поднялся Владимир Борисович.
Тут и без тебя есть кому бежать, отозвалась Зинаида Яковлевна.
Как по команде поднялись все и, возглавляемые Ниной, гуськом двинулись в прихожую. Боба быстро налил себе виски, выпил и направился вслед за остальными.
Маша улыбалась и возбужденно подпрыгивала на месте, как кукольный Петрушка. Все радостно суетились лицами ей в ответ, Нина со скромной гордостью поглядывала на Бобу, затерявшегося за спинами родителей, которые вновь почему-то на минуту стали «взрослыми» рядом с ними, «детьми».
Первым к Маше, главным, стоял Гарик. Маша хотела его поцеловать, качнулась навстречу и как-то незаметно споткнулась о Риту.
Ритажена Гарика, представила Зинаида Яковлевна.
Тетя Зина. Маша приникла к неподвижной Зинаиде Яковлевне.
Алла Евгеньевна выступила навстречу.
Добро пожаловать, дорогая, светски-небрежно начала она. Как добралась? Что за странная идея ехать самой? Боба мог прислать за тобой водителя, с явным удовольствием выговорила она. К столу, к столу. Посмотришь, как мы живем. Алла Евгеньевна скромно повела рукой вокруг.
Еще несколько секунд восторженно-стеснительной суеты в прихожей, Машиных радостных повизгиваний «дядя Володя, Боба, Гарик!», и все уже вновь за столом. Отодвинув чью-то тарелку, Маша выбрала себе место рядом с Бобой, уцепилась под столом за Бобин палец, наклонилась и прошептала ему в шею:
Может, я зря приехала? Я думала, все будут рады, а они думаешь, рады? Точно? А то я боюсь сказать что-нибудь не то. Чувствую себя как собака, которая на роликах с мороженым в лапе подкатывает к ресторану, а на двери табличкасобакам нельзя, на роликах нельзя, с мороженым нельзя!
Боба не отстранился от нее, улыбнулся:
Знаешь, как бывает, когда встречаешь другана из первого класса? Сначала и правда безумно рад. Минут пять с выпученными глазами хлопаешь его по плечу, повторяя: «Ну как ты, старичок?» Потом надо бы поговорить, но о чем? Опять хлопаешь его по плечу с выпученными глазами, уже изображая радость, и мечтаешь уйти
Ух ты, Боба!.. растерялась Маша.
Владимир Борисович в одной руке держал рюмку, а другой гладил сидящую рядом Машу по плечу.
Я очень счастлив увидеться с нашей Принцессой Девочка моя, я уж и не думал тебя увидеть. Ну вот, чуть не прослезился, как старикашка
Дядя Володя! Я хотела сюрприз! Я доехала на такси за двадцать долларов торопливо вступила Маша, явно желая снизить пафос ситуации.
Наташа наклонилась к Нине и шепнула страшным шепотом:
Маша намного моложе меня выглядит? На сколько?
Владимир Борисович растроганно улыбался.
Мы жили как чайный гриб. Помните, что такое чайный гриб? Это сообщество микроорганизмов, которое может существовать лишь в симбиозе, вместе. Мы все жили вокруг Деда, одной семьей с Юрой, Аней и Принцессой. Юра, Юрий Сергеевич, это сын Деда, добавил он для Риты, Аняего жена, а Машкаих дочь. Он задумался и удивленно пробормотал: Как странно, у всех вас, наших детей, было столько встреч, столько возможностей, а вы нашли себе жен и мужей в своем кругу Как царский дом, который замкнулся внутри себя. Прежде чем пить за встречу, давайте вспомним Деда и Берту Семеновну, которые всех нас соединили!
Да, мы как царская семья, задумчиво произнесла Наташа. Только свои, только между собой
Рита наклонилась к ней:
Господи, да кто она такая, эта ваша Принцесса? И при чем тут какой-то Дед? Если бы это было так важно, мне бы Гарик рассказал. А он ничего мне не говорил. Никогда!
Часть вторая
Глава 1ДЕДУШКИНА ВНУЧКА
Разметая лужи, Маша неслась с киностудии «Ленфильм» домой, на Зверинскую, и в ритм своим скачкам приговаривала про себя: «Только бы прыг дома были гости прыг; только бы были дядя Володя прыг и Боба Господи, ну пожалуйста, сделай так, чтобы хотя бы вечером все пришли к нам!»
Во дворе она перевела дух и по привычке загадала: «Если лифт сломан, то у нас гости». Пытаясь перехитрить судьбу, Маша сделала вид, будто не заметила медленно уползающего вверх лифта, и помчалась по лестнице.
Меня утвердили! На роль! Главную! крикнула она в тишину квартиры.
Маруська-дуська, поздравляю! Юрий Сергеевич растроганно улыбнулся. Зайди к Бабушке и Деду
А Дядя Федор придет сегодня? А где мама? Пусть сегодня все-все-все придут в гости! Вечером! Ты только представь, яактриса! Во взгляде, который Маша привычно метнула в висящее в прихожей зеркало, отразилось внезапное изумление. Словно девочка с вырезанными сердечком пухлыми губами и царапиной на щеке была не Маша, Дедушкина внучка, Папина дочка, десятиклассница английской школы на Петроградской, а незнакомое таинственное существо со множеством душАктриса. Маша никогда сама не располагала собственным лицом, привычно воспринимала его как поле боя ближайших родственников. Машина мать, Аня Раевская, стремясь максимально приблизить ее облик к своему идеалу красоты, всегда старалась как-нибудь украсить дочь, приладить к ней что-нибудь красивоебант, заколку, кружевной воротничок, яркий шарфик. Анина свекровь Берта Семеновна, ратуя за лаконичность облика внучки, немедленно сдергивала с Маши «архитектурные излишества». Аня причесывала дочь попышнее, выправляла челочку, завивала ее гладкие волосы на бигуди, подкрашивала «мышиные волосенки» хной. А Берта Семеновна, грозно хмурясь, говорила: «Что это вы мне устроили деревенские завлекалочки!» И требовала убирать волосы в гладкий хвостик.
Моя внучка не будет похожа на проститутку, решительно заявляла Берта Семеновна.
А моя дочь не будет похожа на серую мышь, не сдавалась невестка.
У тебя ограниченное понятие о красоте, пенял Юрий Сергеевич жене. Тебе хочется, чтобы Машка была пышная красавица, как ты. А у нее совсем другой тип, онадевушка с портретов Модильяни.
Муж научил Аню разбираться в живописи, и она могла ответить со знанием дела: «Для модели Модильяни Маша слишком пухлая» и учила дочь подводить глаза и выделять карандашиком губы. Накрашенная дочка походила на нечто среднее между ангелом и обезьянкой. Губки сердечком и подчерненные, с поволокой, глаза на непрерывно играющей пухлощекой физиономии.
Жил на свете человек, кругленькие ножки, дразнил дочь Юрий Сергеевич. У тебя кругленькие глазки, кругленькие бровки и кругленький носик, пересчитывал он.
Эта детская дразнилка лучше всего описывала Машино узкое, вытянутое, как ровный молодой огурчик, личико, и правда состоящее из одних трогательных округлостей. Круглый подбородок с ямочкой, не явной, той, что считается бесспорным признаком завистливости, а просто с уютной впадинкой. Крупный, чуть асимметричный рот, и улыбка всегда кривоватая. Темные округлые брови придавали ее лицу постоянно изумленное выражение, необычного разреза, словно подведенные, серо-зеленые глаза смотрели всегда чуть обиженно. Такой получался печальный Пьеро.
Дуська, от тебя невозможно взгляд отвести, ты просто завораживаешь! любовался Юрий Сергеевич.
К хрупкой фигурке Пьеро, с тоненькими, с детской еще кривизной ногами и оттопыренной попкой, будто по недоразумению прилагалась полная грудь. А истина, как всегда, находилась где-то посередине. Маша была все-таки не настолько томно изящной, чтобы, как хотелось Юрию Сергеевичу, решительно объявить ее девушкой Модильяни. Но и теряющейся в толпе одинаковых лиц простенькой смазливой мордашкой тоже не была. Маша и тоненькая, и одновременно пухлая, как помпончик, можно залюбоваться, а можно с легкостью посчитать некрасивой. Но вот не обратить на нее вниманияневозможно.