У меня нет пределов!перебив оракула, вспылил царь хеттов.Я бы хотел, чтобы ты всегда об этом помнил!
Азылык смиренно склонил голову, и Суппилулиума утишил свой гнев. Он отрезал кусок мяса, молча разжевал, причмокивая, допил вино, шумно отрыгнул, отодвинулся от стола.
Но почему наши боги так благосклонны к этим высокомерным египтянам?!снова рассердился правитель.Почему они не хотят помогать мне?!
Потому что одинокий всадник не в силах тягаться с движущейся пирамидой, которая ходит сама по себе, да ещё мудра, как скарабей. А мудрость нельзя победить мечом или безудержной храбростью, ваша милость. Египтяне сильны умом, их государство вытянуто в длину на огромном расстоянии, их флоту нет равных в мире, у нас же ни одного судна. Выдержав наш мощный натиск, они без труда разобьют нас, не приложив для этого особых сил. К такой войне надо долго готовиться, ваша милость. Боги хорошо видят преимущества каждой из сторон и предостерегают слабого...оракул заметил, как презрительная гримаса передёрнула лицо властителя, едва у прорицателя вырвалось последнее слово.Если, конечно же, тот умеет почитать и прислушиваться к их советам.
Слова падали, как капли в гулкий глиняный сосуд, принуждая вождя вслушиваться в каждое слово. Громко ухнула птица, заставив их обоих вздрогнуть, прислушаться к неумолчно ревущему шуму реки. Обычно не испытывающий страха Суппилулиума на мгновение притих. Он и раньше слышал о фараоновских колесницах, догнать которые ещё никому не удавалось, об искусных египетских арбалетах, стреляющих десятками стрел в одно мгновение, о мощных таранах, способных прошибать любые каменные стены, о летающих огненных горшках и хитроумных наземных сетях-ловушках, в которые внезапно попадали целые отряды. Он знал, что на службе у фараона есть специальные люди, которые только и придумывают эти военные хитрости. Потому и позволял себе пока лишь мечтать о завоевании страны каменных сфинксов и пирамид.
Так что, и на митаннийцев мне теперь не ходить?!помолчав, угрюмо спросил самодержец.
О них в вашем сне ничего не говорилось, ваша милость, да и моя ворожба ещё перед выступлением в сей поход указывала на то, что губительным он не станет. Ибо вряд ли египтяне при нынешнем изнеженном и старом правителе Аменхетепе Третьем отважатся вступиться за слабых митаннийцев. Но и лёгким он не предвидится, осторожность вам не помешает.
Волхв степенно поднялся и поклонился государю. Последний луч, скользнув по далёким заснеженным зубцам горных отрогов, мигнул несколько раз и медленно погас, ознаменовав конец дня и наступление ночи. Но не успела тьма сгуститься над ними, как неожиданно с громким шипением вспыхнула погасшая было совсем головешка в догорающем костерке посредине шатра, да так ярко возгорелась, что высветила его весь и на мгновение ослепила хеттского царя. Властитель, и без того расстроенный мрачными предсказаниями волхвастоль великая жажда покорить могущественный Египет владела Суппилулиумой на протяжении многих лет, и боевые победы, одерживаемые им в Сирии и на всём Черноморском побережье, лишь подогревали эту безудержную страстьвдруг побледнел, точно незримые боги подавали ему ещё один предупреждающий сигнал.
Что это значит?с тревогой спросил он.
Кто-то родился в это мгновение, человек в будущем весьма известный, слишком яркая возникла вспышка, разорвав тьму,растерянно проговорил гадатель, сам не любивший таких странных совпадений.И как будто где-то рядом...
Он оглянулся, словно это рождение произошло за порогом шатра в их лагере. Властитель испуганно уставился туда же.
Но кто родился, Азылык? Кто он?.. Мой погубитель?!испуганно прошептал царь хеттов.Почему в моём шатре отозвалось его рождение?!
Это ничего не значит, ваша милость,тихим голосом ответил волхв.Такая же вспышка наверняка осветила в это мгновение ещё сто потухающих костров в округе. Могу только сказать, точнее, предположить, что родился...Азылык запнулся, наморщил лоб, пожевал воздух в пустом рту и мощным усилием воли вдруг разорвал мрак сознания, увидел подрыгивающего тонкими ножками младенца, старую повитуху, обрезающую кровавую пуповину в большой спальне царского дворца, слабую, измученную родами царицу и уточнил:Нет, родилась. Да, родилась женщина!
Женщина?поморщившись, искренне удивился государь, не любивший в своей жизни ничего, кроме боевых походов и хороших скакунов. Заметив же недоумение на лице оракула, полководец простодушно рассмеялся.Я и не думал, что великие боги примечают рождение сладострастниц и даже оповещают о том других.
Судя по яркой вспышке огня, родилась великая женщина, ваша милость! Вас, возможно, это неприятно удивит, но родилась она в сей час в митаннийском дворце.
Вот как?!усмехнулся Суппилулиума.Что ж, митаннийская принцесса только украсит мой гарем. Говорят, они неплохие искусницы по части любовных утех!
Я не вижу её среди ваших наложниц, повелитель,помолчав, ответил Азылык.Ей уготована другая судьба.
Какая же?!точно задетый за живое, рассердился вождь хеттов.
Прорицатель напрягся, пытаясь по раскрытым ладошкам девочки прочитать её судьбу, но едва внутренним взором он заглянул в них и увидел яркую линию судьбы, переплетённую с глубокой бороздкой жизни, как новорождённая, точно повинуясь чьей-то воле извне, сжала их в острые кулачки, да так крепко, что оракул не на шутку испугался и тотчас вернулся назад.
Боги не дают мне возможности заглянуть в её будущее,смутившись, пробормотал он.
А может быть, его вообще нет?!еле сдерживая гнев, воскликнул властитель.
Он сам не понимал, что его завело, почему разговор о новорождённой митаннийской принцессе вдруг так распалил душу. Может быть, оттого, что Азылык заговорил об этом со странным волнением и даже почтением. И всё это при нём, великом Суппилулиуме.
Оно у неё есть, ваша милость,выговорил прорицатель.
Ступай,нахмурился повелитель.
Азылык поклонился и ушёл.
«Завтра же отправлю его в Хаттусу,решил про себя хеттский владыка.Зачем он мне нужен, коли не в состоянии разгадать будущее родившегося ребёнка?! Да ещё доказывает мне, что оно у неё есть! Что ж, я избавлю от него принцессу!»
2
В тёплый предвечерний час, когда полдневная духота наконец спала и слабый ветерок начал просачиваться в сад, митаннийский царь Сутарна дремал во внутреннем дворике своего дворца в Вашшукканни, столице царства, устроившись на сандаловой скамье под тенью густой оливы.
Вот уже несколько часов его супруга не могла разродиться, и десятое дитя никак не хотело появляться на свет. Повитуха, ещё готовясь к родам, не стыдясь, объявила, что государыня уже поизносилась и надобно её поберечь, хотя Айе, как ласково называл её супруг, не было и сорока.
Сколько уже можно плодоносить?!беззлобно ворчала повитуха.Дети не финики и гроздьями на деревьях не растут! Куда девчонок столько плодить? Угомонился бы! Вон и седых волос на голове не осталось, а всё туда же!..
Правитель молчал, смирившись с её дерзким ворчанием и не желая расстраивать сам ход приготовлений. До сих пор у государя рождались одни дочери, два сына, два его первенца, умерли в раннем возрасте, и царь всё ещё надеялся на наследника. Просидев полтора часа у постели супруги, он притомился, запахи душистых трав, коими окуривали спальню, вскружили ему голову, и он решил выйти в сад. Не отпускала царя тревога за будущее своего царства: кому передать престол? Ближайшие царедворцы уже сейчас алчно посматривают на корону, и закончи властитель неожиданно земные дни, разгорится целая война между кланами, которая ещё больше ослабит и без того не слишком сильную державу. Может быть, сейчас боги наградят его сыном?.. Царь присел в тень и на скамью и мгновенно задремал. Очнулся лишь с появлением повитухи. Она была родом из египетского Тинисастаршая дочь Тиу, будучи женой ныне здравствующего фараона Аменхетепа Третьего, прислала её матери, узнав о смерти прежней царской повитухи Кушик. Египтянка, воздав хвалу своей богине Исиде, радостно гогоча, доложила царю о рождении дочери, ожидая распоряжений о дорогом подарке для себя, ибо сил на приготовление роженицы было затрачено ею немало. Вознаграждение уже давно было приготовлено: новые сандалии из прочной воловьей кожи, сшитые лучшим царским скорняком, и Сутарна, нахмурившись, дал знак слуге, чтобы тот принёс их. Самодержец еле сдержал этот удар судьбы. До последней минуты он надеялся, что богиня-мать Хебат, которой он постоянно молился и возлагал богатые дары, смилостивится и услышит его просьбу о наследнике, но этого не случилось. Царь приподнялся со скамьи и с трудом заставил себя улыбнуться, но улыбка вышла горькой. Неожиданно налетел прохладный ветерок, и листья оливы затрепетали, словно приветствуя появление царской дочери.
Божий знак!улыбаясь, прошептала повитуха, и морщины разгладились на её лице.Сам бог растений Нефертум радуется вместе с нами рождению твоей дочери, повелитель! Назови её этим именемНефертити, и пусть милость богов охраняет её!
Слово, произнесённое повитухой, было царю знакомо. Заезжий грек из Микен, привозивший ковры для дворца, несколько раз упомянул его и перевёл на хурритский как «красота грядёт или летит».
Я подумаю,хмуро кивнул Сутарна в ответ на предложение повитухи.
Правитель двинулся во дворец, чтобы поздравить жену с благополучным разрешением от бремени, но по дороге царя остановил гонец с окраинной заставы. Глаза его возбуждённо блестели. Дозорный отвесил поясной поклон, настороженно взглянул на повитуху и слугу.
Ступайте к царице, я сейчас подойду,бросил им Сутарна.
Они остались вдвоём. Гонец подошёл поближе и зашептал:
Царь хеттов Суппилулиума объявился на берегу Евфрата чуть ниже Мелида, где река делает резкий поворот вправо, и спешно мостит к нам переправы. У хеттского правителя около шестидесяти тысяч войска, а может быть, и больше. По всем намерениям он хочет нас раздавить и не успокоится, пока сие не свершит,вестник замолчал, опустив голову.
У Сутарны похолодело под сердцем. Египетский фараон ещё полгода назад предупредил его: Суппилулиума, завоевавший уже немало близлежащих государств, давно зарится на Митанни и всерьёз готовится к завоевательному походу. Надо думать, как его остановить, надёжно укреплять северные заставы на Евфрате, набирать новые рати, строить колесницы. Такое сдержанное послание пришло от зятя, и между строк читалось его явное нежелание ввязываться в войну с хеттами. Дозорные караулы Сутарна усилил, с помощью египетских советников устроил ряд наземных ловушек, увеличил колесничье войско, но армию за полгода не переделаешь, опытных полководцев не воспитаешь. Правитель Митанни отправил в Фивы письмо, в котором благодарил за предупреждение о грозящей опасности, и много богатых даров в надежде, что великий властитель Египта их в беде не оставит.
От того места, о котором сообщал вестник, до Вашшукканни меньше ста сорока вёрст, и колесницы полководца хеттов одолеют это расстояние за пять часов, не очень выкладываясь. Утром, видимо, они и собираются выступить, чтобы после полудня подойти к столице, не вступая пока в бой с отрядами из других городов. А может быть, не считая рати Сутарны за помеху, хетты начнут сразу же занимать северные города царства, собирать богатства и вывозить к себе в Хатти. В любом случае одним митаннийцам с этим нашествием не справиться, и вся надежда на Египет. Она весьма призрачна, ибо, процарствовав двадцать два года, зять Сутарны Аменхетеп Третий ни разу не ходил в походы и ни с кем не воевал. Египетский фараон был уже стар, его терзали разные хвори, и он делил всё время между лекарями, жёнами и наложницами из гарема, коих, болтали, никем не считано, но число шло на тысячи. Наследник же, Аменхетеп Четвёртый, недавно родился, и вряд ли египетский монарх захочет ввязываться в затяжные баталии с сильными хеттами.
Мне нужно дня три-четыре,проговорил Сутарна.Возьми ещё один сторожевой отряд, побольше горящей смолы и сожгите переправы. Не дайте им перейти границу. Стойте до последнего. Мне нужно подготовиться, послать за помощью в Египет. Стойте до последнего, так и передай всем! Ты слышишь?
Гонец кивнул, поклонился и вышел. Царь ещё не знал, что ему следует делать. Он предполагал, что Аменхетеп его не обманывает, да и послы, каковых властитель под разными благовидными предлогами посылал в Хаттусу, возвращаясь, говорили ему то же самое. И всё же не верилось, что у Суппилулиумы хватит духу напасть на митаннийцев, связанных дружеским договором с могущественным Египтом. И вот это случилось. Теперь уже никаких сомнений не оставалось: хеттский вождь не уйдёт, пока не сокрушит все их главные крепости, пока не отберёт все их богатства.
Первое внутреннее движениезабрать жену, детей и бежать. Если уж зять не захотел защитить, то приютить не откажется. Он, хоть и ленив и не любит обременять себя чужими заботами, но по натуре добряк. Сейчас, рассказывают, его зятёк построил две своих сидящих статуи, каждая высотой по восемнадцать метров, выше их нет, а у правой ноги на обеих статуях в полный рост изображена Тиу, дочь Сутарны. Правда, ещё раньше в центре Фив Аменхетеп Третий возвёл два тринадцатиметровых скульптурных портрета, свой и Тиу, а тут решил обойтись без неё, и митаннийский владыка обеспокоился: не случилось ли чего. Он даже отправил в Фивы своего доверенного человека всё вызнать, и тот, вернувшись, сообщил повелителю, тревожную весть: египетский фараон ищет ныне услады в объятиях новой двенадцатилетней жены и совсем не входит в покои Тиу, хотя царица своего положения не лишена, и фараон часто заходит навещать наследника.
Жена чувствовала себя хорошо. Увидев мужа, она заулыбалась, дала знак служанке, и та, сияя от счастья, поднесла государю его дочь, завёрнутую в светлую льняную пелёнку. Чистое смуглое личико с чёрными, как две маслины, миндалевидными глазками и большими, похожими на листья лотоса веками, наполненное тихим приглушённым светом, сразу же поразило государя. Он долго смотрел на дочь, словно старался запомнить её тонкие и на удивление красивые черты. Дети, как и взрослые, друг на друга не похожи. Одни привлекают к себе внимание с первого взгляда, в других же надо пристальней вглядеться, чтобы обнаружить их редкое своеобразие, но рождённая несколько мгновений назад дочь показалась властителю столь изысканной и совершенной, что в сердце невольно взыграла ревность. Иные цари, находясь на излёте лет, как Сутарна, хорошо знали, от кого появляются их наследники. Для этого существовали молодые рабы, коих тут же убивали, но митаннийский правитель ещё не перекладывал эти деликатные заботы на слуг, будучи сам в состоянии доставить радость как жене, так и наложницам, без коих не обходился ни один царский двор в ту пору.
Ты чем-то огорчён?спросила жена.
Государь, улыбаясь, долго рассматривал дочь, притихшую на его руках, потом передал новорождённую служанке и знаком попросил её оставить их вдвоём. Та вышла.
Что-то случилось?встревожилась супруга и приподнялась на постели.
Хетты идут войной на нас,помедлив, сообщил он.Мы будем биться до последнего, но силы слишком неравны. Они прирождённые воины, и последние десять лет беспрерывно воюют. Наши защитники малы числом и плохо обучены, потому мы сразу и покорились египтянам, рассчитывая на их покровительство...
Но они же должны нас защитить!перебила жена.Мы же платим им дань!
Должны, но боюсь, египтяне сами сейчас не очень-то сильны и вряд ли у них хватит храбрости выступить против хеттов, навлечь на себя их дикий гнев...Сутарна выдержал долгую паузу.Они, конечно, потеряют весьма лакомый кусок из своих колоний, но Митанни слишком далеко от Египта, а у египтян ещё остаются Палестина, южная Сирия, на их век богатств хватит... Они даже не заметят этой потери, но нам от этого не легче.
Властитель подошёл к столику, на котором стояли кувшины с разными напитками, наполнил сосуд с гранатовым соком, сделал несколько глотков.
Ты хочешь, чтоб я с дочерьми уехала?
Царь кивнул.
И куда?
В Египет. Там спокойнее всего...Сутарна выдержал паузу, раздумывая, сообщить ли жене о том, что их дочь Тиу уже не является любимой женой египетского владыки, и тот выбрал новую супругу, юную дочь одного из своих подданных. Многие верховные жрецы в Фивах до сих пор не признавали её, считая этот брак оскорбительным для монарха. Гонец привёз новость ещё полгода назад, но правитель не говорил об этом царице, ибо та была уже беременна, и он не хотел её расстраивать. Не стал Сутарна огорчать жену и сейчас.
А эти хетты, они могут напасть и на Египет,в голосе жены прозвучала тревога.
Они, хоть дикие и воинственные, но туда не сунутся. Египтяне им ещё не по зубам.
Она отёрла рукой потное лицо и шумно вздохнула. Жена выглядела ещё слабой, беспомощной, и одолеть длинный путь до Фив ей будет нелегко. А может быть, пока и не под силу. Тем более, что настаёт самое жаркое время года, и не каждый бедуин отважится путешествовать по пустыне. Однако другого выхода нет.