В ту ночь они лежали вместе, и напрасно Ов кружила вокруг спальни мужа, прислушиваясь к сладким вздохам, доносящимся оттуда, и сердце её разрывалось от горя. Она знала, что век любимой супруги фараона недолог. Едва властитель потеряет к ней интерес, она поселяется в гареме и живёт наравне с остальными жёнами и наложницами. И никто не знает, вспомнит ли вообще о ней фараон.
Проснувшись поутру, Аменхетеп открыл глаза и долго лежал, размышляя о том, что ему приснилось. А сон привиделся яркий, он не забылся, а, распадаясь на отдельные картинки, продолжал мелькать перед глазами. Фараон увидел себя выходящим на берег Нила. Следом за ним к воде вышли семь тучных, неповоротливых коров и стали пить воду. Ещё через мгновение появились семь тощих коров. Они приблизились к отяжелевшим и вдруг, издав воинственный рык, набросились на тучных коров и стали их пожирать. Клочья мяса летели в стороны, жёлтая вода Нила окрасилась кровью. Фараон от страха не мог сдвинуться с места, наблюдая за этой расправой. Вскоре тощие коровы поглотили тучных, не оставив даже хвостов, однако толще от этого не стали. Фараон, наблюдая за этим невероятным зрелищем, хотел закричать в ужасе, но тотчас проснулся.
Весть о захвате Митанни быстро разнеслась по Фивам. Египтяне, давно не знавшие войны, были взбудоражены и напуганы. Фараон молчал. Тогда Неферт объявил всем, что будет сутки, не сходя с места и не принимая глотка воды, стоять на коленях в Карнакском храме перед статуей Амона-Ра и просить о заступничестве. Многие последовали его примеру, народ просил и фараона присоединиться к Верховному жрецу, но Аменхетеп отказался, сославшись на нездоровье.
Более всего его беспокоил сон, и властитель призвал к себе всех волхвов и оракулов. Они собрались, государь рассказал им сон и попросил мудрецов разгадать его. Они единодушно сошлись в том, что сон вещий, но разгадать его полностью не могли. Все понимали, что цифра «семь» обозначает некие сроки: семь дней, семь недель, семь лет, однако прорицатели никак не могли понять, почему одни коровы пожирают других, ведь они не являются хищниками? В снах любое нарушение природных закономерностей и есть их смысл и разгадка, но тут самые тонкие и проницательные умы Египта встали в тупик.
Может быть, это семь лет будущей войны, когда «худые коровы», то есть воины хеттов, будут пожирать наши «тучные» боевые порядки?робко проговорил старейший оракул Хаарит, самый уважаемый провидец в окружении фараона. До последних дней он был первым среди волхвов и гадателей, но, предсказывая нашествие Суппилулиумы в Митанни, он ошибся на целых два дня, и Аменхетеп, рассердившись, перестал выделять его среди других и доверяться только ему. Остальные же увидели в этом знак судьбы: место первейшего освободилось, и они всячески старались угодить властителю. А молодые прорицатели настолько осмелели, что теперь открыто оспаривали мнение Хаарита, да и сам старейшина словно потерял уверенность в своём даре.
Аменхетеп похолодел от этого предсказания. Больше всего на свете он боялся вторжения Суппилулиумы, несмотря на то, что и колесничные войска, и египетская конница и числом, и выучкой превосходили пока все боевые соединения всех близлежащих государств.
Но это расходится даже с простейшим смыслом, несравненный Хаарит,не без иронии в голосе воскликнул другой оракулСулла, и его острый подбородок взвился вверх.Как слабый во всех отношениях противник способен одержать победу над сильным?! Такое возможно, если наши полководцы вообще не будут иметь головы на плечах или намеренно будут стараться проиграть сражение. Я недавно по просьбе нашего повелителя составлял гороскоп относительно нашего соперничества с хеттами, звёзды располагались к нам благоприятно, не обещая никакой войны! Поэтому ваше предположение, уважаемый Хаарит, я должен признать неверным!
Я за него не держусь, я просто привёл пример, как могли бы разгадываться фигуры, возникшие во сне нашего повелителя,стал оправдываться старый оракул.
Начался спор о том, как толковать появление в снах людей и животных. Аменхетеп, устав слушать придворных гадателей, прекратил их пререкания, поблагодарил их и отпустил, так для себя ничего и не выяснив.
За обедом вместе с Ов сидела и Тиу, заняв своё прежнее место, и молодая царица, научившаяся уже повелевать придворными, сидела, как на иголках, строя самые дурные предположения относительно своей будущей участи. Все молчали, ибо говорил один фараон, сетуя на то, что в державе нет ни одного толкователя, который смог бы разгадать его сон. А боги предупреждают его о чём-то важном. После обеда он принял торговца вином и поблагодарил его за тот божественный напиток, который он ныне пробовал за обедом.
Откуда оно?поинтересовался повелитель.
С берегов Понта. У этих северных племён мы ещё не покупали, я лично ездил, пробовал.
Да, ты молодец, молодец!перебил поставщика фараон.
Он уже не скрывал зевоту, глаза властителя сами собой закрывались, и слуги, призванные раздевать повелителя, осторожно выступили вперёд, давая понять торговцу, что ему надо уходить. Но тот, вдруг осмелившись, сделал шаг вперёд к тронному креслу и решительно проговорил:
Я мог бы посоветовать вам, ваша милость, одного оракула, который с такой точностью разгадывает сны, что я до сих пор потрясён провидением этого молодого человека. Мне кажется, он мог бы и вам помочь!и торговец вином рассказал о своих злоключениях в тюрьме и разгадке обоих снов Илиёй.
Не успел он закончить свой короткий рассказ, как Аменхетеп решительно поднялся со своего кресла и громко воскликнул:
Немедленно привести ко мне этого юношу!
6
Суппилулиума праздновал победу. Митанни он покорил за две недели. Лишь три города оказали ему ничтожное сопротивление, да этот безумец Сутарна бросил ему вызов на битву, решив сам повести войско. Однако стоит отдать должное бывшему правителю: он повёл себя достойно, не сбежал, не бросил своё царство под ноги завоевателю, а постарался даже спасти страну от нашествия. Сражение длилось два часа, не так уж мало, и митаннийцы выказали себя храбрыми воинами и очень меткими стрелками: почти половина погибших была поражена в глаза. В одно из мгновений сечи хетты даже откатились назад под лавиной смертоносных стрел, потеряв сразу до сотни убитыми. Можно было закрепить успех, начав вслед за этим наступление, используя этот победный порыв, и кто знает, как повели бы себя воины Суппилулиумы, однако Сутарна предпочёл оборонительную тактику, и это предрешило исход битвы. Вождь хеттов расширил фланги, как бы беря в клещи митаннийцев, продолжая и фронтальный натиск, и противник оказался не готов к такому повороту событий. Его тяжёлые воины смяли позиции лучников, а конница неприятеля, поспешившая им навстречу, оказывать долгое сопротивление не смогла: завоеватели лучше владели мечом и были уже сноровистее в таких поединках. Царь митаннийцев Сутарна погиб в этом бою, и водрузив его голову на пику, хетты привезли её к стенам Вашшукканни, грозя сровнять его с землёй, и жители не выдержали, открыли ворота. Так сравнительно легко закончилось покорение Митанни, хотя Суппилулиума потерял около семи тысяч воинов, больше, чем во всех предыдущих сражениях.
Разъярённый этими потерями, он отдал воинам столицу на разграбление, и трое суток в городе пылали пожары, жестокие хетты насиловали и убивали мирных жителей, сам же полководец отдельным шатром стоял неподалёку, раздумывая только об одном: идти или не идти на Египет. Точнее, он всё уже решил, несмотря на то, что войско заметно поредело в последних походах и воины устали, им требовалась передышка, но он уже не мог развернуться и уйти, до конца не поняв, насколько силён противник. «Надо хотя бы провести разведку,уговаривал он себя,тем более, находясь совсем близко от египетских границ. Было бы просто смешно уходить, не сделав этого!» Хотя, чтобы попасть в Египет, нужно было пройти часть Сирийской пустыни, завоевать несколько сирийских городов, потом пересечь Синайскую пустыню и лишь после этого его войско сможет приблизиться к пределам царства фараонов, расположенного вдоль огромного Нила.
Но государь окончательно склонился в пользу этого похода после возвращения его отряда, посланного вдогон за митаннийской царицей и новорождённой принцессой. Когда жалкая горстка его воинов вернулась ни с чем, привезя лишь головы слуг Сутарны, Суппилулиума пришёл в такую ярость, что повелел казнить чудом уцелевших преследователей, не выполнивших его приказ. Теперь правитель сам должен был исправить их ошибку и, осадив Фивы, потребовать выдачи на этот раз уже личных врагов властителя: ведь слуги царицы и принцессы уничтожили целый отряд его воинов.
Он знал, что его военачальники уже ропщут и станут противиться его планам. Многие из них спят и видят, как бы побыстрее вернуться домой, но тем не менее вождь хеттов собрал полководцев и поведал о своих дальнейших планах. Сначала он заговорил о Сирии, лежащей сразу же за рубежами Митанни.
Армия сирийцев малочисленна, набрана из кочевников-бедуинов, они тупы и ленивы и, думаю, разбегутся при одном нашем приближении. Зато там есть чем поживиться, сирийцы богаче митаннийцев,правитель усмехнулся, и сдержанные улыбки появились на лицах военачальников. Против короткого похода в Сирию никто из собравшихся возражать не осмелился, хотя и большой радости на их лицах властитель не прочёл. Но стоило ему упомянуть о Египте, как все тут же словно очнулись и удивлённо вскинули головы.Я понимаю всю сложность нашего похода, какой длинный путь по двум пустыням нам предстоит одолеть, чтобы добраться до щедрых берегов Нила, знаю, что у нас нет судов, которые помогли бы нам потом, когда мы выйдем к реке, однако смелость и натиск берут любые крепости, а египетский фараон Аменхетеп Третий пуглив, как наложницы, к коим прикипел, и более ни на что не способен. Да, у него есть несколько толковых полководцев, у египтян больше колесниц и лучников, у них, не спорю, немало преимуществ. Но тем приятнее будет для нас победа, в которую я верю, и обещаю, что вознагражу всех по-царски: мы все богатства поделим поровну, я не буду брать свою треть, как прежде, и вы вернётесь домой богачами, обеспечив своих детей и внуков. Разве не стоит ради этого преодолеть некоторые трудности?! Победить сильного врага?! Нас ждёт великая слава! Мы, хетты, станем повелевать всеми землями у двух морей, великая дань станет стекаться к нам, мы возведём у себя такие же, высотой до неба, пирамиды и статуи! Я обещаю поставить на площади в Хаттусе статую каждого из вас, чтобы народ каждый день мог видеть своих героев!
Суппилулиума говорил звонко и напористо, рисуя ликующие картины в умах полководцев, и многие из них загорелись, поддались сладким речам вождя, желая стать богатыми и прославленными. Однако не всех увлекла медоточивость слов, треть первых стратегов сидела, нахмурившись, осознавая все опасности будущего вторжения. Самодержец это почувствовал и тотчас поднял Халеба, желая схлестнуться с ним в споре и разрушить сомнения в остальных умах.
Хочу сказать только одно,поднявшись, произнёс полководец.Всё, что мы пожинаем ныне, было предугадано нашим оракулом Азылыком ещё в Хаттусе. Помните, он сказал нам, что в Митанни злой ветер пустынь лишь только пощиплет наши ряды. Так оно и случилось. Мы все знаем, что боги и судьба выстраивают порядок вещей на этом свете, и они не любят, когда кто-то старается перехитрить их. Мы можем сколь угодно восхищаться собственным мужеством и храбростью, но сломать ногу, наступив на камень, можно и на ровном месте, а потому, не узнав расположения звёзд, не упросив богов даровать нам свою благодать, глупо пускаться в такой рискованный поход. Велик не тот полководец, кто готов сложить голову в битве, а тот, кто умеет сберечь её на огненном ветру. Мы все знаем эту старую истину, так почему же позабыли о ней сейчас?!
Суппилулиума сидел во главе стола, и его обычно нервное лицо на этот раз ни разу не дёрнулось, не исказилось недовольной гримасой, словно он хотел, чтобы его соратники выбросили из своих ртов побольше глупых слов и уверились лишь в одном: поход в Египет неизбежен, как Ахет, сезон разлива. Его гнойнички на щеках чуть поутихли: из красных превратились в розовые, сыпь, охватившая было щёки, сползла к скулам. Брадобреи радовались, как дети, и хвалили местную воду. «Всё от воды!»важно говорили они.
Высказали свои сомнения ещё три стратега. Они говорили о нехватке продовольствия и фуража, усталости воинов, о том, что после захвата сирийских городов у них не останется ни боевого пыла, ни прежнего азарта, и к берегам Нила подойдёт лишь половина тех бойцов, которые вышли из Хаттусы. Властитель внимательно их выслушал, взглянул на остальных, но те желания продолжить эти сомнения не высказали.
Что ж, всем нам есть о чём позаботиться за эти несколько дней, которые остались до похода, и потом, когда мы возьмём сирийские города. И от каждого из вас зависит великий дух наших бойцов. Я даю всем три дня, чтобы залатать обнаруженные прорехи. Три дня!правитель умолк, хлопнул в ладоши, слуги внесли зажаренных на вертеле ягнят, вино, лепёшки, и начался праздничный обед, во время которого больше ни слова им не было сказано о будущем походе.
Пиршество приближалось к концу, когда Халеб неожиданно спросил самодержца:
Я больше не вижу нашего оракула, ваша милость. Вы разрешили ему вернуться обратно?
Вождь хеттов разослал за ним в погоню сорок надёжных воинов, знавших прорицателя, чтобы те привезли его голову, за которую он пообещал шестьдесят овец или тридцать быковвознаграждение весьма немалое, и оно всех воодушевило. Да и поимка старого гадателя казалась пустяковой. Правитель даже подсказал, где его искатьв Египте, куда тот, вероятнее всего, отправился. Только там власть Суппилулиумы ничего не значила, и одно это приводило властителя в бешенство.
Да, он занемог, походы вымотали Азылыка, и я отправил оракула домой, попросив прислать кого-то помоложе. Новый прорицатель прибудет к началу нашего выступления из Митанни,Суппилулиума, взглянув на начальника колесничьего войска, даже позволил себе улыбнуться, хотя все поняли, сколь трудно ему это далось.
Хотя Илия и восторгался домом первого царедворца, дорогим убранством и отделкой его комнат, но огромный, из красноватого мрамора дворец фараона с садом и фонтанами поразил юношу своим величием и роскошью. Ханаанин поначалу испугался, ибо угрюмые стражи, ничего толком не объяснив, схватили его и грубо поволокли во дворец, и только там, встретив у входа знакомого ему торговца вином, он немного успокоился, ибо тот, улыбнувшись, подал ему тайный знак ободрения, но следом за ним не отправился:
Его проводили в покои фараона. Увидев Аменхетепа Третьего, толстого, невысокого человечка с тёмным, как лист папируса, молчаливым лицом, восседающего со скипетром на троне, Илия почтительно поклонился.
Подойди поближе!приказал ему властитель.
Юноша не без робости подошёл. Он впервые видел перед собой властителя так близко, что смог разглядеть и тяжёлые набрякшие веки, и чёрную родинку, и складку двойного подбородка на гладко выбритом округлом лице, которую обычно скрывала накладная искусственная борода из сплетённых в косички волос. Она закреплялась с помощью тесёмок на подбородке и через уши привязывалась к короне. Узкая, до грудной выемки борода являлась божественным знаком фараона, без которого он не мог предстать перед народом, как и без яркой, раскрашенной золотом и лазурью короны, закрывавшей всю голову, часть лба и шею позади. Длинные отвороты этого убора также падали на грудь. Правитель сидел перед Илиёй в короне, но без бороды, и его непривычный вид сразу же приворожил юношу.
Мне рассказали, что ты умеешь разгадывать сны?поинтересовался фараон.
Я?удивился Илия.Это было один раз, ваша милость.
Попробуй и второй,погрустнев, произнёс властитель.Если сумеешь разгадать мой сон, то я освобожу тебя из темницы. За что тебя посадили?
Я не виновен, ваша милость...Илия поведал самодержцу свою историю. Тот внимательно её выслушал, но ничего не сказал, только кивнул. Помедлив, он рассказал ему свой сон. Пока самодержец говорил, юноша стоял не шелохнувшись, думая лишь об одном: если Азылык не сумеет его верно истолковать, то они никогда не выйдут из узилища, тут уж можно не сомневаться. Илия на мгновение представил себя гниющим до старости в душной камере, и мелкие капли пота выступили на лбу, несмотря на то, что в мраморных покоях властителя царила прохлада. Аменхетеп замолчал, не сводя усталых глаз с молодого оракула.
Я понятно всё объяснил?спросил фараон.
Илия закивал, нервно улыбнулся.
Да-да, я всё понял, ваша милость!тряхнув для подтверждения головой, выпалил юноша.Но мне потребуется для этого ещё один человек, старик. Своим молчанием он помогает мне проникнуть в тайны божественных знаков, какие возникли в вашей мудрой голове. Это возможно?.. Его зовут Азылык, я оставил его в камере, но мы сроднились с ним...